– Ты посмотри на неё, Женька, – дядя Коля решил привлечь Евгения в качестве секунданта, в его словесной дуэли с тётей Аней. – До десяти лет по-русски не говорила. И не поверишь. А теперь, ишь ты, выучилась.

– Как не выучишь, когда рядом такой балаболт живёт, – раскрыла секрет своего лингвистического успеха тётя Аня.

Евгений решил не ждать разгорания этой семейной перебранки. Он взял свободную рюмку, налил её и поставил перед тётей Аней. Глядя на эти манипуляции, дядю Колю хватил, то ли приступ астмы, то ли беззвучного смеха, сквозь который он еле сумел задать Евгению свой вопрос:

– Женька, ты чего… ей?! … Водки?! … Ты зачем ей водки налил? – Но взглянув на серьёзные лица тёти Ани и Александра, успокоился и повернулся к Евгению. – Ей нельзя, что ты. Она, вот на свадьбе, помнится, всего-то рюмочку пригубила, так у неё до сих пор голова гудит. А что, не слышно разве?

– Да? А что за свадьба, кого обженили? – заинтересовался Евгений.

– Так я тебе про нашу свадьбу говорю. Мы женились, в 52-м.

Евгений отодвинул от тёти Ани налитую рюмку и сочувственно вздохнул. Потом он взглянул на непроницаемое лицо тёти Ани и с надеждой спросил:

– Может, тогда шампанского, тётя Ань?

– Да оставь ты её, – посоветовал дядя Коля.

– Анна Павловна, может, пива? – неожиданно поинтересовался Александр.

Тётя Аня удивлённо вскинула брови, повернулась к Александру и неожиданно согласилась:

– Выпью.

– Евгений, принеси из холодильника, – попросил Александр.

– И бокал высокий, в буфете стоит, – добавила тётя Аня.

Евгений поднялся со стула и развернулся в сторону кухни, но его остановил строгий голос дяди Коли:

– Сиди, Женька! А у нас что, немцы победили? Может кто-нибудь другой сходит? Ты только погляди на них, Женька. Расселись, раскомандовались оба, как фон-бароны какие, – но прочитав по глазам супруги, что в таком случае, скорее всего, придётся идти ему, быстро крикнул: – Олюшка! Принеси моей пива! …Пиво-то она у меня любит, – признался дядя Коля Евгению, – бутылку может выпить одну… одна.

– Это сильно! – восхитился Евгений.

– И не говори, – согласился старик.

Я думаю, мне предоставляется удачный момент, чтобы сказать вам несколько слов о тёте Ане. То, что мне самому удалось узнать. Как она, поволжская немка, оказалась во Владимире.

Тётя Аня родилась в Марксштадте в 1931году, в семье Пауля и Элизы Фогелей. Она была младшей из детей. Сестра Мария была старше её на семь лет, брат Александр на пять. Предки Фогелей жили в этом городе с начала его основания в конце 18-го века. Ну, как они жили? Наверное, как немцы они жили. Всё в городе – от вывесок до кличек дворовых собак – всё было немецким. Но свою жизнь в Марксштадте тётя Аня помнила плохо. Её детство закончилось в сентябре 1941года. По распоряжению Сталина, немцы Поволжья переселялись в районы Северного Казахстана и Сибири.

В день, когда было объявлено о высылке, у Фогелей в гостях были сестра Элизы и её муж. Они заехали на денёк, повидаться, следуя из Москвы в Куйбышев, куда эвакуировали ведомство, в котором они служили. Сестра депортации не подлежала, по документам у неё давно уже была русская фамилия. Она была замужем за русским. Муж сестры предложил Фогелям взять младшую Анну с собой и вывезти её из города, как свою дочь. Конечно, для родителей Анны, несмотря на тяжесть предстоящего расставания с общей любимицей, это предложение казалось спасением Анны. Но маленькая Анна показала свой характер. Она заявила, что будет только с семьёй, что бы их ни ждало. Ни уговоры матери, ни строгий тон отца, не смогли её переубедить. Спокойно выслушав родителей, Анна ещё раз повторила своё решение остаться с семьёй. Плакали все, кроме маленькой Ани.

В Саратове эшелон, в который их загрузили, чтобы отправить в Сибирь, перехватил какой-то представитель Наркомата лесной промышленности, с особыми полномочиями, и поезд ушёл в Пермский край. В Перми (в то время Молотов), из вагонов их пересадили на открытые платформы, на которых возили лес, и отправили дальше на север. Поезд остановился в глухом безымянном железнодорожном тупике, вокруг которого на десятки километров не было ни одного населённого пункта. Встретивший переселенцев начальник лесхоза назначил из числа прибывших актив и объяснил задачу. Им предстояло заготавливать лес и раз в месяц отправлять его на Большую землю. Из строений, на том месте, был только наспех сколоченный сарай для хранения инструмента и провианта, да барак с двумя буржуйками. Через два года, как там появились немцы, в лесу вырос уже целый посёлок со школой, столовой, фермой, администрацией и даже клубом. Начальник лесхоза, который по всем показателям стал передовым, просто души не чаял в своих подчинённых и по мере сил старался доставать всё, что запрашивал актив переселенцев. Даже в областной администрации с его мнением стали считаться.

Закончилась война. К тому времени Фогелей осталось трое: отец и две дочери. Элиза и Александр умерли в первый год ссылки. В 1945году Паулю Фогелю представился случай перебраться из лесхоза в город. В Пермь пришло трофейное оборудование для переработки целлюлозы. Авторитет Пауля Фогеля, как талантливого инженера и механика, был очень высок, и все взоры начальства устремились в его сторону. К тому же, вся документация на оборудование была на немецком языке. Тогда Пауль Фогель выдвинул своё условие, что после наладки им оборудования и выпуска первой продукции, он с дочерьми получает документы на право переезда в любую точку Советского Союза. Этим заявлением он заставил понервничать своё начальство. Перебрав все возможные варианты, руководство согласилось только на выезд дочерей, но сразу же, ещё до начала всех работ. Марию и Анну отец отправил во Владимир с письмом для своего дяди, который обосновался во Владимире задолго до Октябрьской революции. Дядя, к слову сказать, тоже был урождённый Фогель, но после начала Первой мировой войны, полицмейстер, семью которого он лечил, записал его в документах, как Фокина Михаила Ивановича. Так, на всякий случай.

Приехав во Владимир, сёстры разыскали старика, вручили ему письмо и рассказали все свои злоключения. Тётя Катя, жена Михаила Ивановича, русская, стала для сестёр второй матерью. Их сыновья погибли на фронте. Обычно спокойная и, можно сказать, безразличная к течению своей жизни, с появлением в их доме Марии и Анны, тётя Катя обрела новый смысл жизни. Но стать наседкой для сестёр, Михаил Иванович своей жене не давал. Уже на третий день, как они приехали, он стал водить их с собой в госпиталь, для помощи раненым, а по вечерам учил их русскому языку, а сам, с их помощью, повторял немецкий, который основательно позабыл.

Как вы уже догадались, тётя Аня и дядя Коля познакомились в госпитале. Вернее, было так. Старшая сестра Мария влюбилась без памяти в Дмитрия Алексеевича. Это было очевидно всем, кроме, почему-то, самого Дмитрия Алексеевича и их опекуна Михаила Ивановича, постоянно занятых делами госпиталя. Это было очевидно даже Коле Тихонову, но он не мог поверить, что Дмитрия Алексеевича может заинтересовать какая-то немчура. Раскрыла глаза Дмитрию Алексеевичу тётя Катя, которой Мария доверила свой секрет. Тётя Катя сумела найти нужные слова, чтобы Дмитрий Алексеевич обратил внимание на влюблённую девушку. А чуть позже, и Николай, и младшая Анна заинтересовались друг другом. Он ей понравился, тем, что своей энергией и увлечением всем новым, напоминал ей старшего брата. А она сразила его наповал, когда объяснила ему устройство и принцип работы двигателя внутреннего сгорания и разницу между переменным и постоянным током.

Прошло ещё несколько лет, и вот, с письменного благословления Пауля Фогеля, Новый 1952год, встретили две новые семейные пары: Дмитрий и Мария Амосовы, Николай и Анна Тихоновы. Вместе пошли под венец, вместе построили дома, вместе работали, вместе проводили вечера и редкие выходные, но судьбы двух сестёр похожими не стали. Об этом я постараюсь рассказать позже.

Дождались крысу

Из кухни вышла Ольга. В руках она держала бокал пива для тёти Ани. Ну, и улыбалась, как обычно. Хотел бы я вам описать её улыбку. Мне кажется это важно. Только не думайте, что я не пробовал и не старался. Вы просто не могли видеть, а я чего только не нагородил, пытаясь хоть как-то сложить человеческие слова в понятные, и для меня, и для вас, словосочетания. Всё у меня выходят одни, известные каждому читающему человеку, штампы и банальности. А внимательный и вдумчивый читатель и так уже этих штампов и банальностей разглядел в моём рассказе предостаточно. В общем, в описании её улыбки, дорогой читатель, полагаюсь на твоё воображение и жизненный опыт. И как я раньше до этого не додумался?

Ольга поставила бокал перед тётей Аней, та одобрительно кивнула. Ольга обняла и поцеловала в щёку тётю Аню и села рядом.

– А мы, Оля, решили твоего деда помянуть, – сказал Евгений.

– Да, давайте! – решительно поддержал его дядя Коля. Он глянул на супругу и взял стопку. – Царствие ему небесное!

Все выпили. Тётя Аня сделала глоток, поставила бокал и повернулась к Ольге.

– Ты чего же молчала, что у тебя гости сегодня пойдут? – спросила она. – Я бы уж приготовила чего-нибудь.

– А я и сама не знала.

– Женька, так ты что же, без приглашения объявился? – спросил дед, игнорируя присутствие за столом Александра.

– Да, без приглашения. Сюда, в этот дом, меня привело моё сердце, – объяснил Евгений.

Дяде Коле такой ответ понравился, а тёте Ане, кажется, не очень.

– А расскажи-ка нам, Женька: где ты работаешь, чем занимаешься, – предложил тему для разговора дядя Коля.

– По призванию, я, скорее всего, художник и поэт. Ну, а так, я сейчас экспедитором, водку по магазинам развожу, – признался Евгений.

– А чего, хорошая работа, – сказал дядя Коля, с вызовом глядя на тётю Аню.

– Опасная профессия, – сказала тётя Аня, повернувшись к Ольге.

– Не слушай, Женька. Работа связана с натуральным продуктом – это многое значит. Об этом и Карл, и Маркс ещё писали, – решил приободрить Евгения дядя Коля, и пояснил: – Вот у меня, скажем, как было. Надо, допустим, Анюте масло для швейной машинки – принёс с работы. Надо ей бензин, почистить там чего-нибудь – пожалуйста.

Дядя Коля осторожно взглянул на тётю Аню. Она согласно кивала головой, но объяснила она это своё согласие так:

– Масло? Помню. Только ты его больше на штанах приносил. Хоть выжимай. А бензин был нужен только для того, чтобы эти пятна отчистить, – припомнила тётя Аня и сделала глоток из бокала.

– Так, где вы, говорите, работали, Николай Иванович? – усмехнувшись, вступил в разговор Александр.

– День на машине, потом два дня под машиной, он работал, – ответила за старика тётя Аня.

– Вот у вас значит какая «медицина с пятнадцати годков». С автомобильным уклоном? Понятно, – ухмылялся Александр.

– Что тебе понятно? – возмутился старик. – Вот спроси её. Аня, скажи ему, кто я.

Все посмотрели на тётю Аню. Тётя Аня сделала глоток пива, вытерла губы салфеткой и ответила:

– Лентяй и болтун.

– Я не про это, – раздражённо отозвался дядя Коля. – В военном билете, что записано? Скажи. Старшина запаса медицинской службы. Так?

– Да, – согласилась тётя Аня. – В военном билете, что ты лентяй и болтун не записано.

– Всё, Анхен, – обиженный дядя Коля вскочил с дивана, – пошли домой. Дранг, как говорится, нах хаус. Пошли военный билет искать.

– Ты, Николаша, иди один, а я с молодёжью посижу, – спокойно ответила тётя Аня. – Может голова прояснится, хоть чуток. Правильно ты сказал: с 52-го года она у меня гудит. Только не от водки – нет, а от твоей болтовни.

Дядю Колю душила обида. Вот всегда эта немчура подначивает его, его же словами. Дяде Коле, как и другим детям, и большим, и маленьким, хотелось бы ответить за нанесённую обиду каким-нибудь вывертом или едким словцом. Причём, дядя Коля знал, что отвечать надо сразу же, на месте получения обиды, а то потом всё забывается. Дядя Коля уже набрал воздуха в грудь, как за окном хлопнула дверца подъехавшей машины, и прозвучал женский голос:

– Простите, пожалуйста. Вы не могли бы мне помочь?

– Кноннкештоль? – автоматически среагировал дядя Коля. И в этот стандартный, для него, вопрос дядя Коля вложил всю свою раздражённость, предназначенную для ответа тёте Ане.

– Простите, пожалуйста, я не поняла, – ответили за окном.

– С Москвы, что ли? – презрительно поинтересовался дядя Коля, поняв уже, что разговаривает с «крысой».

– Да. Могу я видеть Амосову Ольгу Николаевну?

– Чего надо? – резко спросил дядя Коля.

– Дядя Коль! – Ольга подошла к окну и крикнула: – Заходите.

Ольга вышла во двор встречать профессоршу. Дядя Коля вернулся на своё место за столом и многозначительно вздохнул:

– Ну, всё. Дождались крысу.

– Что такое? – не поняла его фразы тётя Аня.

– «Что такое», – передразнил Николай Иванович свою супругу и повернулся к Евгению: – Женька, налей моей ещё пива. Мы ещё посидим.

Дверь открылась.

– Проходите, – сказала Ольга, пропуская в комнату гостью.

Ожидаемая «московская профессорша» представляла собой Ольгину ровесницу. Одета она была в стиле «мне так удобно». Это касалось и причёски, и обуви – нелепого цвета и вида кроссовок. На лице никакой косметики. Её большие глаза, можно было принять за наивные. Но, скажу вам по секрету, наивной она давно не была. Скорее наоборот – продуманной и расчётливой.

– Знакомьтесь, Таня, это Анна Павловна, Николай Иванович, Александр, Евгений. Прошу к столу, – пригласила Ольга.

Судя по натянутой улыбке, эта самая Татьяна не ожидала встретить здесь такую компанию за столом. В её планы застолье явно не входило. Но что ей делать в такой ситуации, она ещё не знала.

– Ой, нет, спасибо. Вы знаете, я к вам заехала буквально на минутку. Хотела договориться насчёт завтрашнего дня, для серьёзной и, возможно, долгой беседы. Желательно, в первой половине дня. Это чрезвычайно важно. Очень хотела бы присоединиться, но мне ещё надо снять номер в какой-нибудь гостинице. Какую вы мне порекомендуете?

– В Суздаль! – среагировал Евгений. Ему показалось, что эта москвичка слишком выделывается здесь. – Поезжай в Суздаль.

Все взглянули на Евгения. Он разъяснил своё предложение:

– В Суздале москвичам всякая собака рада. Их там каждый день ждут.

– Кто? Собаки? – не сдержался дядя Коля.

– А я думала, вы останетесь у меня, – сказала Ольга.

– Зачем у тебя-то? – недовольно пробурчал Евгений.

– Откровенно говоря, это будет лучше всего, – Татьяна благодарно стала трясти Ольгины руки. – Вы не подумайте, я не стала бы вас беспокоить, но дело во времени. У меня вся надежда на завтрашний день. Лучше к нему заранее подготовится.

– Тогда пойдёмте, умоетесь с дороги. Сейчас будем ужинать, – Ольга повела Татьяну за собой. Сразу же из-за стола поднялась тётя Аня и с деловым видом отправилась на кухню.

– А ничего вроде коза, – высказал своё мнение о москвичке Евгений, великодушно повысив её статус с грызуна-вредителя до безобидного домашнего животного.

Когда Татьяна вернулась в комнату, дядя Коля показал ей место напротив себя:

– Садись тут.

Татьяна повесила на спинку стула свою сумочку и села. Только взглянув на сидящих за столом дядю Колю, Александра и Евгения, Татьяна сразу определила их в категорию «простые люди». А опыта общения с «простыми людьми» у Татьяны не было. В своей повседневной жизни она старалась не общаться с такими людьми. Сейчас, их явно недоброжелательные взгляды в её сторону, она объяснила для себя незамысловато. Она решила, что именно такие лица и должны быть у «простых людей». Как себя держать в таком обществе, Татьяна представления не имела. Вот, например, на семинаре по психологии их учили, что для того, чтобы завоевать расположение другого человека, необходимо начинать разговор с интересующей его темы. А что может быть интересно этим? Футбол? Погода?

– Ты пить-то, чего будешь? – проявил свой интерес Евгений, которому стала невмоготу затянувшаяся пауза.

– Вы, в смысле – алкоголь? – уточнила Татьяна. – О нет, я ничего не буду.

– Ну, конечно, они же из Москвы, с кем тут пить-то, с провинциалами? – Евгений понимающе покачал головой и тяжко вздохнул. – Вот так вот, дядя Коля.

– Не надо так, – мягко сделал Евгению замечание дядя Коля. Но Евгений эти слова обернул в свою поддержку:

– Слышала, что тебе уважаемые люди говорят? – спросил он Татьяну. – Не надо так.

– Хорошо. Если совсем без этого нельзя, тогда чего-нибудь лёгкого, – Татьяна подумала, что будет неправильно, если она начнёт свою миссию здесь с непринципиального конфликта. «В конце концов, нельзя не учитывать ту роль, какую играет алкоголь в современной России, особенно в глубинке» – решила она.

– Шампанского? – предложил Евгений.

– Нет, его я точно не хочу, – Татьяне вспомнился её печальный опыт знакомства с этим игристым напитком.

– Ладно, я тебе сейчас такой коктейль замучу, какой ты, в своей Москве, ни разу в жизни не попробуешь, – Евгений встал и пошёл на кухню. – Оль! Ты настойкой дедушкиной хвалилась.

Дядя Коля смотрел на Татьяну в упор, а Александр отодвинулся от стола в угол дивана и в её сторону не смотрел. Татьяна старалась выглядеть дружелюбной. Она, конечно, слышала, что на периферии к москвичам относятся с некоторой неприязнью. Поведение и слова Евгения, являлись тому наглядным подтверждением. Значит, она должна вести себя так, чтобы эти люди поняли, насколько безосновательно их предвзятое отношение к жителям столицы. Для начала она решила задать дяде Коле простой вопрос:

– А вы родственник Ольги Николаевны?

– Кого?

– Ольги Николаевны.

– Ах, Олюшки, – дошло до дяди Коли. – Так и говори. А то выдумала тоже – по имени-отчеству звать. Одних с ней годов, вроде.

– Да, но просто… – попыталась объяснить Татьяна.

– Знаю, – отрезал старик, – культурность свою хотела показать. Понравиться.

– Просто так принято, – сконфузилась Татьяна, – понимаете.

– Нет, не родственники. Соседи мы, – решил соврать дядя Коля, скорее, по привычке. – А у тебя здесь, что за интерес?

– Меня интересуют некоторые эпизоды из жизни её деда, Дмитрия Алексеевича.

– Так и я тебе смогу помочь, – с готовностью отозвался Николай Иванович, услышав святое для него имя. – Я с сорок пятого года с ним неотлучно. Все взгоды и невзгоды с ним делили.

– Замечательно! – обрадовалась Татьяна. – Так получается, что вы больше Оли мне сможете помочь.

– Это же самый родной для меня человек. Не считая, супруги, конечно, от неё-то уж не открестишься, – дядя Коля уже смотрел на Татьяну без прежнего напряжения. – Ты знаешь, Таня, он мне вместо отца был.

– Замечательно! Николай Иванович, вы себе не представляете, насколько мне важно с вами поговорить, – Татьяна от нетерпения заёрзала на стуле. Она-то готовилась только к встрече с внучкой, а здесь оказывается человек, который, возможно, был свидетелем тех событий, которые её интересуют. А вдруг он поможет с разгадкой. Очень милый, кажется, старичок и, кстати, на кого-то похож. Знакомое лицо.

– Заждались? – Из кухни вышел Евгений, неся в руках, почти полную, трёхлитровую банку с насыщенно-красным напитком. – Дайте мне вон те штуки. Оля сказала всё в них перелить.

Евгений очень аккуратно перелил содержимое трёхлитровой банки в два стеклянных кувшина с крышками. Самодовольная улыбка не сходила с его лица. Он излучал потоки счастья. Он выглядел, как пророк, познавший истину и готовый поделиться своим открытием с несмышлёным человечеством. Он обратился к самой несмышлёной, по его мнению, из присутствующих:

– Вот, смотри, напиток получился, м-м, сказка. Только пей и радуйся жизни. Обидишь здесь всех, от мала до велика, если не выпьешь.

– Вот это всё? – вытаращила глаза Татьяна на поставленные перед её носом кувшины.

– Почему всё? Ты не переживай особо, если не хватит, я тебе ещё сделаю, мне не трудно, – Евгений не мог оторвать свой взгляд от сварганенного им коктейля. Его просто распирало от желания похвалиться. – Дядя Коль, Сань, ну-ка, оцените.

Евгений плеснул им в бокалы, на два глотка, свой напиток и затаился в ожидании похвалы. Александр и дядя Коля выпили. Дядя Коля удивлённо крякнул и признал: «А ведь, правда, хорошо». А Александр выразил свой восторг довольной гримасой. Евгений засиял:

– Нектар богов, правда? А цвет какой! Вы обратите внимание, какой цвет магический, – Евгений поднёс кувшин на просвет в оконный проём. – Не всякий художник такой цвет изобразит. Красотища! Дедушкина настойка – просто шедевр. А главное, всё натуральное, никаких тебе искусственных компонентов. И содержание, я уверен, стоящее.

Он посмотрел на равнодушную к его автодифирамбам Татьяну и заявил: – Вот взял бы, да и выпил всё сам.

Но Татьяне были неинтересны ни состав, ни вкус, ни цвет, приготовленного Евгением напитка. Она обдумывала какие вопросы и в какой форме стоит задать Николаю Ивановичу, важному свидетелю. Присутствие за столом Евгения и Александра вынуждало её быть осторожной. Посторонние глаза и уши обесценивают полученную информацию. Этому их тоже учили.

– Извините, Евгений, – она заставила себя улыбнуться, – если можно, мы, с Николаем Ивановичем, вернёмся к нашему разговору.

– Можно, но сначала надо выпить за знакомство, а то разговор не заладится. Точно тебе говорю, – Евгений бросил в высокий бокал два кубика льда и доверху налил коктейля. – Ну, Москва, за встречу на Владимирской земле.

Все поднялись и чокнулись. Махнув свою стопку, Евгений даже не закусил, а пристально стал следить за реакцией Татьяны:

– Ну как?

– Очень интересный букет, – сходу оценила она, чем привела Евгения в полный восторг.

– Смотри-ка, понимает.

Теперь, когда все формальности знакомства были соблюдены, когда на лице Евгения проступило хоть какое-то подобие симпатии, Татьяне не терпелось приступить к главному.

– Николай Иванович, вы позволите, я задам вам несколько вопросов? – обратилась Татьяна к старику и потянулась к своей сумочке, висевшей на спинке стула. – И, если вы не возражаете, я нашу беседу буду записывать на диктофон. Вот он.

– Не знаю даже, – замялся старик, – я же не артист какой.

– Мы против, – вмешался в разговор Евгений. – Это что, допрос? На каком основании? Знаем мы эти фокусы. Не соглашайся, – предупредил он дядю Колю и повернулся к Татьяне: – Убирай свою машинку… хотя погоди, дай посмотреть.

Евгений вытянул из рук Татьяны диктофон и принялся его изучать.

– Сань, смотри, занятная штукенция, – Евгений потыкал все кнопки и, изображая корреспондента, направил диктофон в сторону дяди Коли: – Скажите, пожалуйста, Николай Иванович, как, по-вашему, может отразиться прохождение кометы Федькинтыкера-Бражкина через созвездие Волопаса, на урожайность репы в этом году и волатильность голубых фишек на Лондонской бирже?

– Хреново, – с готовностью отозвался старик.

– Что ж, мне остаётся только поблагодарить Николая Ивановича, за столь обстоятельный ответ на интересующий все деловые, и не очень, круги вопрос, – Евгений остановил запись и вернул диктофон Татьяне.

– Я не понимаю, чего вы так опасаетесь с диктофоном. Я на память свою не надеюсь, только и всего, – попыталась объяснить Татьяна. Убирая диктофон в сумку, она незаметно включила его на запись. – Говорят же: память девичья – так это про меня.

– А ты не замужем? – спросил Евгений.

– Нет, – обиженно выдохнула Татьяна и серьёзно посмотрела на Евгения. – Евгений, я всё-таки хочу хотя бы начать наш, с Николаем Ивановичем, разговор.

– А кто здесь против? – удивился Евгений. – Погоди, ты что, думаешь, что здесь кто-нибудь против? Да нам самим страсть, как интересно послушать. Татьяна, можешь не сомневаться, я на твоей стороне. Да мы все, можно сказать, твои друзья. А помогать друзьям наш священный долг. Дядя Коль, да расскажи ты ей, чего она хочет. Посмотри, как всю девчонку извёл. Нельзя же так. Эх и дядя Коля. А вот признайся, кстати, пока тёти Ани нет, в молодости, наверное, не одно девичье сердце разбил. Как ты думаешь, Татьяна? Ты, кстати, его не об этом хотела спросить? Нет?

Татьяна не отвечала. Она понимала, что Евгений издевается над ней, только не понимала почему. Первое, что пришло ей на ум, это то, что Евгений, скорее всего, является её прямым конкурентом, и приехал он за тем же, что и она. А притаившийся в углу дивана Александр, возможно, является тайным модератором сегодняшнего вечера. С таким приёмом добычи информации их тоже знакомили. И тут же, в подтверждение этой версии, она разглядела массу свидетельств. Старика, скорее всего, они успели запугать или подкупить. Интересно, как они могли вообще узнать об Амосове, о её сегодняшнем визите? Проговорился кто-то из её коллег или оракул? Может, их телефоны и офис прослушиваются? Неприятные мысли, одна за другой наперегонки носились в голове растерявшейся Татьяны. А как могло быть по-другому? Татьяна работала в таком коллективе, где любому, самому безобидному факту могли приписать с десяток различных скрытых смыслов. На любой вкус. И, что греха таить, часть этой паранойи воздействовала и на Татьяну.

Страшно подумать, чего Татьяна ещё могла себе напридумывать, но тут из кухни появились Ольга и тётя Аня. Началось какое-то таинство, приковавшее внимание всех присутствующих. Тётя Аня и Ольга проплывали мимо стола и, не делая ни одного лишнего движения, расставляли блюда, тарелки, салатницы. Своими плавными и уверенными движениями они напоминали девушек из Ансамбля Игоря Моисеева исполняющих какой-то завораживающий танец. Я, понятно, не являюсь знатоком еды, но в поведении Евгения проступило ничем неприкрытое оживление незаурядного чревоугодника в предвкушении трапезы. Он замирал в восторге, удивлённо охал и несколько раз приподнимался со своего места, чтобы поближе рассмотреть некоторые блюда. Он не сдерживал свои возгласы одобрения: «Оля, тётя Аня, ну вы даёте. Да-а. С ума сойти можно. Смотрите, какое великолепие! Гениально, браво! Да это же «Поэма экстаза» Александра Скрябина, воплощённая в еде».

Вы, дорогой читатель, наверное, знаете по своему опыту, что только тот человек, кто сам переживал настоящие творческие судороги, может по достоинству оценить творческий успех и труд других людей.

За столом

Когда тётя Аня и Ольга сели на свои места, Евгений поднялся, чтобы поделиться своим впечатлением:

– Тётя Аня, Оль, да вы знаете кто? Вы – волшебницы, вы – кудесницы, ворожеи. – Евгений укоризненно взглянул на Татьяну. – Вот, чем должна настоящая женщина заниматься, а не глупостями интересоваться, да ещё на диктофон записывать. Оля, тётя Аня, я, думаю, выражаю общее восхищение всех присутствующих. Правда, Сань, дядя Коль?

– Ну, да, – согласился дядя Коля, которому такое великолепие на столе, похоже, было не в диковинку.

– М-м, – громко отозвался Александр, согласно кивая.

– Видите, – обратил всеобщее внимание на него Евгений, – даже немой готов заговорить. Мы должны это немедленно отметить. – Евгений налил полный бокал Татьяне и спросил: – Оль, а тебе шампанского?

– Нет, мне тоже, как Татьяне.

– Может, всё-таки шампанского, что оно тут стоит одиноко?

– Нет, наливай своё изобретение.

– И мне, – подвинула свой бокал тётя Аня.

Дядя Коля аж подпрыгнул, услыхав такое:

– Батюшки, что-то новенькое, на старости лет.

– Да, интересный поворот сюжета, – согласился Евгений. Он бросил лёд и налил коктейль в бокалы тёти Ани и Ольги. Мужской половине он налил водки. – Внимание! Я хочу выпить за хозяйку этого, как оказалось, гостеприимного и радушного дома, благодаря которой, мы все здесь сегодня встретились, познакомились и, я надеюсь, станем добрыми друзьями. За тебя Оля!

Все дружно поднялись и чокнулись, доброжелательно переглядываясь. Даже Александр и дядя Коля. А Евгений, наклонившись к Татьяне, вполголоса, ненавязчиво порекомендовал:

– Обязательно до дна, а то хозяйку смертельно обидишь.

Все принялись закусывать. Татьяна взглянула на это застолье, которое не входило в её расчёты, по-деловому. Сложившаяся ситуация была ей на руку. Она опять вспомнила курсы по психологии. Их преподаватель, профессор психологии из Филадельфии, объяснял, что человек, занятый трапезой, более податлив и легче даёт обещания, которые не дал бы в другой обстановке. Он даже рекомендовал переносить значимые деловые встречи за обеденный стол. Разумеется, собрав предварительно информацию о вкусах и пристрастиях вашего визави. Сама Татьяна была равнодушна к еде. И не только к еде. У неё не было предпочтений в моде, не было молодого человека, не было подруг, она не мечтала о тех материальных предметах, о которых мечтали её сверстницы. Вся её жизнь была посвящена работе. Поэтому Татьяна не боялась выглядеть смешной и несовременной. Она просто не задумывалась, как она выглядит и что о ней думают.

– Ты, Таня, чего-то спросить хотела? – напомнил дядя Коля, который, как и Евгений, терпеть не мог долгих пауз в разговоре.

– Знаете, я… – Татьяна икоса взглянула на Евгения. Но Евгений был занят поглощением еды. И, кажется, продолжение разговора его нисколько не интересовало. – Я думаю, я не так начала наш разговор. Конечно, в первую очередь, я должна вам объяснить кто я, и интересы какой организации я представляю. Так? Я являюсь сотрудником духовно-просветительского центра «Алконост»…

– Как? Алко?… – переспросил дядя Коля. – Про алкоголь что ли?

– «Алконост», – повторила Татьяна. – Это из древних мифов. Высоко, в светлом Ирии, обитает сотворённая Богом, полуженщина-полуптица. Время от времени, слетает она на землю к людям, к избранным, чтобы отвечать на их вопросы о Боге, о мире, о счастье. Я сейчас покажу, – Татьяна повернулась к своей сумочке на спинке стула и достала из неё несколько цветных журналов. Она ткнула в фирменный знак на обложке своего издания: – Вот наш символ.

– Сирена? – спросила тётя Аня.

– Сама ты Сирена. Птица Гамаюн это, – так определил значок дядя Коля.

– Нет, – деликатно возразила Татьяна, – это и есть Алконост. Я вам эти журналы оставлю, вы их почитайте, здесь много интересного.

Дядя Коля принял из рук Татьяны журналы и протянул один из них Евгению. Жующий Евгений показал, что ничего читать он не намерен, что его руки заняты куском курицы. Дядя Коля сам пролистал несколько страниц, но читать за столом и у него не было охоты.

– Без очков не вижу ничего. Дома почитаю, – пообещал он Татьяне и сунул журналы, сидящему справа от него, Александру. К слову сказать, до этого момента дядя Коля мог обходиться без очков.