Блохастый, хоть он себя таким и не считал, ловко устроился на углу крыши, изобразив "Мыслителя". Тихий рык и небольшой стук об балкон, разбудили старушку.

– Что это такое? – задала она вопрос в пустоту.

Ей не спешили отвечать.

Надев черные очки и шляпу "Федора", старушка схватила газету, сделала в ней пару дырочек и уселась на подоконник. И охнула. Посреди петуний, лежал в полный рост человека, моток кошачьей шерсти.

Старуха высказала ведро грубиянств. На ее слова в окно влез молодой человек.

– Вам плохо? – поинтересовался он.

Старуха высказала еще ведро грубиянств. Увидев, что тротуар ходит вокруг дома, высказала снова ведро грубиянств. Заметив, плачущий автобус, опять высказала ведро грубиянств. По оценкам автора, таких ведер было тридцать одна штука.

Старуха не остановилась на этом. Она схватила деснами пачку бумаги, разорвала ее и вытащила несколько листов.

Долго и упорно старуха писала. Потратила она не одну пенсию, чтобы купить еще пару пачек.

– Покажу я вам всем, – твердила она, смеясь на всю улицу.

Отправила старуха письма и стала ждать ответа.

И ответ не стал себя ждать.

В перерывах между работой, президент любил почитать, что присылают люди. Много он смеялся, что помогало ему сохранить свежесть лица. С чашкой чая в руках и горьким шоколадом на блюдце, попались на его глаза письма старухи, лежащие в дальнем углу.

– Принеси, раскрой, подай, – приказал он помощнику.

Президент прочитав, первый лист с заголовком "Пожелания" и последний с "Проклятия", закашлял. Так долго он надрывал легкие, что все и забыли о нем. Сменилось поколение за поколением, а президент кашлял и кашлял. Постарели его помощники, превратились в дедов и бабушек. Думали они на смертном одре о своих внуках и правнуках: «Как бы побольше потомкам оставить? ». Обрел и президент седые волосы и глубокие морщины. Наконец-то прекратил он кашлять и напоследок похрипев, позвал помощника, который никак не приходил. Поджав губы, президент спросил у самого себя: