Czytaj książkę: «Бабочка на штанге»
Разговор с внуком в августе 2007 года
– Дед, ты что сейчас делаешь?
– Работаю.
Через полчаса:
– Дед, а сейчас что делаешь?
– Я уже говорил: работаю…
– Ну что это за работа! Сидеть на диване, глядеть перед собой и не двигаться!..
А дед в это время придумывал книгу, которую теперь посвящает своему внуку Петьке – барабанщику и подшкиперу парусной флотилии «Каравелла».
Редактор:
– По-моему, в этой повести нет ничего нового. Нет открытия…
А втор:
– Это не открытие, а закрытие. Способ сказать: «Всего хорошего, ребята…»
Разговор в издательстве
Пролог
За два дня до начала августа мы с Чибисом поссорились. Вернее, он со мной поссорился, я-то вот ни настолечко не считал себя виноватым. Ну и ладно! Не такие уж мы были друзья, чтобы я из-за этой ссоры страдал с утра до вечера. Подумаешь!..
Однако пострадать могли другие. Вдруг четыреста девять (или даже четыреста семнадцать) галактик в скоплении М-91 ускорят разбегание? Хотя… нехорошо, конечно, так рассуждать, однако галактики мне были по фигу. Их, галактик-то, во Вселенной больше ста миллиардов, и если из-за каждой станет болеть голова… К тому же они все у черта на куличках. Не верится, что они как-то могут влиять на здешние дела…
Была, правда, опасность поближе. Астероид 1999 Юта-Б мог сдуру отклониться от орбиты и вляпаться в земную поверхность. Вот получился бы звон! «Камешек» – то диаметром больше километра. Но и это меня почти не беспокоило. Про такие астероиды мы слышали уже не раз, и все они благополучно усвистывали мимо.
Но вот что никак бы не «просвистело мимо». Без нашей Улыбки ребячий Пуппельхаус в поселке Колёса не стал бы таким, о каком все мы мечтали.
И все же до последнего момента я не тревожился. Чибис не такой человек, чтобы из-за обиды наплевать на общее дело. Я был уверен, что он принесет ключ. А он…
Часть первая. Люди и куклы
Педагогика тети Аги
В нашем классе он появился в сентябре прошлого года. Раньше он жил на другом краю города, учился в неизвестной мне школе номер семь. Потом его мать и тетка почему-то поменяли квартиру.
Невысокий такой, щуплый, с перепутанными светлыми волосами, острым носом и тонкой шеей. А на затылке у него торчал длинный хохолок с загнутым концом. Это само по себе – причина для птичьего прозвища. А как узнали, что он Максим Чибисов, так сразу он и стал Чибисом. И не спорил. Но в обиду себя не давал. В первый же день он показал характер.
У нас в шестом «Б» ребята были всякие, и среди них – Гаврила Гречихин, по прозвищу Крупа (то есть «Мешок с гречкой»). Любил показать себя крутым, особенно перед незнакомыми. На перемене подошел к новичку, отставил ногу, проехался по нему взглядом.
– Ну, чо скажешь, птица Чибис? Как будем жить? По понятиям или по «Правилам для учащихся»?
– А просто по-человечески нельзя? – Прозрачные сине-зеленые глаза «птицы» были то ли боязливыми, то ли… еще какими-то.
– Вот я и говорю: по человеческим понятиям! – старательно обрадовался Крупа. – А это значит, что от новенького требуется вступительный взнос. Сто тугриков на нужды коллектива…
Коллектив никакого взноса не хотел, но ждали молча. Любопытно: как отзовется новичок?
– Всего-то? – негромко отозвался Максим Чибисов. – А может, сразу триста?
– Ты… это в натуре? Или елочку украшаешь? – слегка растерялся Крупа.
– Конечно, елочку, – прежним тоном разъяснил новичок. – Нету у меня ни трехсот, ни сотни. Только пятак. Но и его я не дам, ты не заработал…
– У-тю-тю… – запричитал Крупа. – Какой принципиальный мальчик, прямо Тимур и его команда! А хочешь пластическую операцию на личике? – И потянул растопыренную пятерню. И при этом повернулся к новичку боком. – Ик…
Это Чибисов ткнул его между ребер острым локтем. И тут же деловито стукнул Крупу кроссовкой под колено, а ладошкой толкнул в плечо. Крупа – и в самом деле, как мешок! – осел на половицы.
Правда, он сразу вскочил – тяжело, но быстро. Завелся, как стереомаг:
– Ты-ы! Гнида пернатая! Да я… ик…
– Не суйся, а то получишь еще, – ровным тоном пообещал Чибисов.
– Парни, вы слышали?! – Крупа охватил всех ребят взглядом, в котором горела жажда справедливости. – Как он на наших!
Но «парни» смотрели без сочувствия. А очкастый Бабаклара сказал:
– Крупа, сократись. Он ведь честно предупредил: не наезжай…
Бабаклара был авторитет. Побольше, чем Крупа. И не за счет мясистости и нахальства, а за счет способности мыслить. В четвертом классе наша прежняя учительница Анна Владиславовна однажды назвала его «бакалавром» – за любовь к рассуждениям. Слово понравилось. Но выговаривать его умели не все, и скоро Шурик Лопаткин превратился в Бабу Клару, а потом просто в Бабаклару. И не возражал. Понимал, что не имя красит человека…
Ну вот, Бабаклара поставил точку в споре, и Крупа побрел к своей парте, обещая разделаться с Чибисом позже.
И стал Чибис нашим одноклассником.
Несколько дней после стычки Крупа глядел на Чибиса косо, цедил себе под нос: «Приемчики знает, паразит…» Хотя Чибис, по-моему, не знал никаких приемчиков, просто не был трусом. Но и задирой не был, никогда больше ни с кем не подрался. А случай с Крупой постепенно забылся.
Соседкой новичка по парте стала Люся Кнапкина, спокойная такая, вроде самого Чибиса. Они вполне ладили, но друзьями, видимо, не сделались. Да и вообще ни с кем Чибис не подружился, хотя и не ссорился никогда. И ничем не выделялся. И оценками не блистал. Только в диктантах не делал ошибок да английские абзацы переводил с лету…
И говорил всегда негромко. Иногда – себе во вред.
– Чибисов, ты можешь декламировать повыразительнее? Это Лермонтов, а не инструкция для мобильного телефона!
– У меня не получается…
– Садись! «Четыре» с минусом…
Он слегка пожимал твердыми плечами форменного пиджака: мол, с минусом так с минусом…
Лишь в конце учебного года Чибис оказался опять в центре внимания.
Наша школа всегда считалась «самой-самой». Элитной и выдающейся. «Дети, вы же знаете, на каком счету в городе ваше учебное заведение! И не нарушайте традиций!»
Одной из традиций был «академический внешний вид»: темно-синие отглаженные костюмы, белые рубашки и серые в голубую крапинку галстуки. Ну, в галстуках (в крапинках то есть) еще допускалось некоторое разнообразие, а в пиджаках и брюках… Когда несколько старшеклассников появились в джинсах, учительскую захлестнула истерика. Правда, на уроках, если очень душно, разрешалось снять пиджак и повесить на спинку стула. Но ведь не будешь таскать его снятым, когда переходишь из кабинета в кабинет. Вот и жарились. Особенно тяжко было, если за окнами летняя погода.
Такая погода свалилась на город после праздника Победы. Сразу все зазеленело, по кюветам – россыпи одуванчиков, асфальт начал размякать от жары. А мы по-прежнему – в одежде банковских клерков…
Чибис же в середине мая, в понедельник, явился в школу в летнем костюмчике.
Дежурные у входа открыли рты, не сказали «стой!». Может, решили, что мальчик не из нашей школы и пришел не на уроки, а по другому делу – например, к маме-учительнице.
Если бы Чибис появился в каких-нибудь камуфляжных бермудах или обрезанных джинсах и рубахе с навороченным рисунком, тогда еще туда-сюда – просто «вопиющий нарушитель школьного распорядка». Но он выглядел как детсадовский ребенок-манекен с витрины «Детского мира». Коротенькие светло-серые штаны с вышитым на боку динозавриком были пристегнуты на двойные пуговки к такой же отглаженной рубашечке с накладными карманами и белым воротничком. Правда, рубашку украшал привычный форменный галстук. Словно доказательство, что мальчик – ученик этой школы.
Итак, дежурные девятиклассники хлопнули губами и молча вытаращили глаза. Так же все таращились на Чибиса в вестибюле и в коридоре. И в классе. Но в нашем шестом «Б» народ в общем-то деликатный, не стали разглядывать нарушителя в упор, только незаметно пожимали плечами да в сторонке кто-то бормотнул:
– Ну, Чибис дает…
И лишь Бабаклара задал прямой вопрос:
– Не боишься, что Мама Рита попрет тебя вон за нестандартную внешность?
– Не попрет. Они сговорились, – угрюмо отозвался Чибис, вешая на крючок парты рюкзак. Он держался сумрачно и спокойно, однако понятно было, что стесняется.
– Кто сговорился? – удивились разом несколько человек.
Чибис объяснил сквозь зубы:
– Маргарита и… тот, кто озабочен моим воспитанием.
Толстый Даня Панкратов, который всегда больше всех страдал от жары, выговорил:
– Мне бы таких озабоченных. А то скоро копыта откину в этом сукне…
Забренчал звонок, и возникла наша дорогая «классная мама». То есть Маргарита Дмитриевна. Она учила нас русскому и литературе.
– Рассаживаемся быстро! Почему вы всегда пыхтите и возитесь, как усталые буренки в стойле?
Мы пыхтели и возились, потому что стягивали пиджаки. За открытыми окнами нарастал зной и вливался в класс.
– Неужели нельзя снять свою амуницию заранее?.. Кто не сделал домашнее задание, признавайтесь сразу, тогда, так и быть, обойдемся без двоек. А кто ничего не написал, но будет сидеть с умным видом… А, Панкратов! У тебя в тетради, конечно, чисто, как в снежном поле?
– Нет, у меня вопрос, – пропыхтел Даня и поднялся, стягивая тесный рукав. – Почему одни имеют право ходить в летних шмотках, а другие должны жариться, как в инкубаторе?
– Это ты о чем, Панкратов?
– Это он о Чибисове, – ласково подсказала Наташка Белкина, ехидная такая личность.
– А! Здесь особый случай! Чибисов не «имеет право», а «обязан» ходить так. По настоянию его тети. Она решила, что он вообразил себя чересчур взрослым и позволяет выходки, несвойственные школьнику двенадцати лет. Вот пусть и ощутит себя снова ребенком в коротких штанишках.
Сразу, конечно, раздались вопросы: что за выходки?
– Это вы спросите у него! Пусть расскажет… если хватит храбрости.
– У него, наверно, хватит, – сказал Баба-клара. – Но мы не будем спрашивать, это неэтично…
– Неэтично заниматься болтовней на уроке и отвлекать учителя… Быстро открыли тетради!.. Панкратов, тебе особое приглашение?
– Наверно, сигареты смолил за сараем с соседскими пацанами. Вот и все грехи, – заметил Даня.
– Или лазил по сайтам с эротической тематикой, – догадливо сказал Юрик Демьянов, по кличке Анчик (сокращенно от «Анекдот»).
– Чо по ним лазить-то! – зашумели в классе. – Этого добра теперь в телике на любом канале, только включи… Аж тошно…
А Крупа высказал догадку, что у Чибисовой тетушки просто «поехала крыша».
– Да, – согласился Бабаклара. И академически разъяснил: – Она не сознаёт, что коэффициент взросления школьника зависит не от фасона штанишек, а от того, что у них внутри.
Все затихли и с любопытством ждали: как отнесется к такому суждению Мама Рита? Она помолчала и утомленно произнесла:
– Убирайся. Из класса и из школы. И чтобы без родителей сюда ни ногой…
Бабаклара неспешно уложил рюкзак и направился к дверям. На него смотрели с завистью. Знали, что до завтра Мама Рита забудет его реплику (да и что он такого сказал?), а сегодня у человека – подарок судьбы, выходной…
Больше про Чибиса не говорили и не обращали на него внимания (или делали вид, что не обращают). Лишь Наташка Белкина один раз не выдержала, показала свою натуру.
После третьего урока мы, забрав рюкзаки, отправились из кабинета математики в кабинет биологии, но оказалось, что он еще занят: семиклассники заканчивали какие-то опыты. Мы расселись на подоконниках. Я оказался у окна вместе с Чибисом, подпрыгнул, сел рядом. Сидеть молча было неловко, я спросил:
– Можешь перевести два абзаца по английскому? Я не успел…
– Давай учебник…
Он положил книгу на незагорелые коленки и в одну минуту пересказал мне русский текст. Внятно и толково.
– Запомнил?
– Конечно… Слушай, где ты так научился английскому? Прямо как… Гарри Поттер какой-то…
Он усмехнулся:
– Все та же тетушка! Она раньше работала переводчицей. А меня натаскивала с трех лет. В общем-то правильно делала…
Тетушка Чибиса представилась мне этакой сухопарой дамой вроде постаревшей Мэри Поппинс.
– Строгая особа, да?
– Угу… – охотно согласился Чибис. И вдруг объяснил: – По правде говоря, она даже не родственница. Просто соседка. Но мы живем вместе с давних пор. Она еще мать воспитывала в ее девчоночьи времена. Та ей до сих пор ни в чем не перечит. И меня отдала ей… в полное распоряжение. Тем более что самой некогда меня учить уму-разуму…
– Почему? – машинально спросил я.
– Она проводница на дальних поездах.
– А… отец? – дернуло меня за язык.
Чибис ответил коротко:
– Сапер был. Под Грозным…
Я выругал себя и заткнулся. А Чибис проговорил беззаботно (может, излишне беззаботно):
– Наверно, пора закусить… – и вытащил из рюкзачка пачку печенья. Видимо, он, как и я, не ел школьные обеды.
– В столовую не ходишь?
– Ну ее… эти сосиски тошнотворные…
– Я тоже не люблю…
– Хочешь? – Он протянул пачку.
Я взял две твердые галеты… Хорошо, что не сладкие. Но плохо, что сухие. У меня в рюкзаке была баночка спрайта, я вытащил, оторвал язычок. Брызнуло в нос.
– Глотнешь? – спросил я Чибиса.
– Сначала ты…
Я поглотал тепловатую шипучку, тогда и Чибис приложился к банке.
Мимо сновали ребята, но на Чибиса и меня не обращали внимания. И только Натка Белкина остановилась и наклонила кудрявую, как у куклы, головку. Пропела:
– Чи-ибис! Я сразу хотела сказать. Какой ты сегодня симпатичный… Особенно эти пуговки… – и нахально так подергала желтую пуговицу у него на животе.
– Убери лапы, – ровным голосом сказал Чибис.
– Ну чего ты! Я же по правде… А хочешь поиграть в лошадки?
– Как это? – опрометчиво спросил Чибис.
– Разве не знаешь, как жеребчики кусаются?
Она изобразила скрюченными пальцами «зубастую пасть», хихикнула и цапнула Чибиса повыше колена. Чибис взвизгнул и вскинул колени до ушей.
– Дура!
– Ой, да ты боишься щупалок! Вот смешно! Как девочка…
– Наталья, глянь сюда! – быстро сказал я.
Зажал пальцем отверстие в банке, взболтнул жидкость. Наташка удивленно глянула, а я убрал палец, и ей в лицо ударила пенная струя.
– А-а-а! Идиоты!..
Она закрыла щеки и побежала прочь, мелькая белыми гольфиками и бантами на кудряшках. Наверняка жаловаться Маме Рите.
– Сама виновата, корова, – сказал я вслед Белкиной, вовсе не похожей на корову.
Чибис дышал виновато. Признался:
– Я правда щекотки боюсь больше боли… Если попаду в плен к врагам, из меня запросто вытянут все тайны…
– Не вытянут, – утешил я. – В этих случаях организм ставит нервную блокировку. Я читал… Глотни еще.
Мы допили спрайт и увидели, что можно уже идти в кабинет. Но продолжали сидеть. Мне хотелось спросить: чего такого натворил Чибис, что тетка решила «укоротить его взрослость». Но, конечно, я не решался.
Чибис вертел в ладонях пустую банку.
– Можно я возьму ее?
– Возьми, пожалуйста… А зачем она тебе?
– Я собираю такие… И сдаю в одну кафешку. Хозяин платит пятьдесят копеек за штуку…
Я не знал, что сказать. Неужели у Чибиса такая обездоленная жизнь? Наконец выговорил:
– Это же гроши…
– Да… Но все же хоть какие-то карманные деньги. И кроме того, просто интересно. Вроде как рыбацкий азарт: какой будет улов… – Он повозился, быстро глянул сбоку и вдруг признался: – На этом я вчера и погорел…
– Как?
– Ходил по бульвару недалеко от цирка, там веранда со столиками. Те, кто пиво лакает, кидают банки в урны или оставляют на столах. А я незаметно подбираю… И вот с одного стола смёл сразу четыре посудины. Три пустые, а в одной остаток булькает. Пустые я – в сумку, а недопитую… думаю, надо вылить. А жарища такая же, как сегодня. Ну, меня будто под локоть толкнули: присосался и давай глотать. Гадость, конечно, зато холодная… Ну и… ничего же не случается безнаказанно. Глядь, мимо движется мадам Инесса Мефодьевна, знакомая моей тетушки. «Ах, Максим! Как ты можешь! Я все расскажу Агнессе Константиновне!»
– И рассказала?
– Как видишь… И началось: «Это ранняя склонность к алкоголизму!.. Чем это кончится!.. Ты прежде срока вообразил себя мужчиной, причем пьющим мужчиной!.. Это требует немедленного пресечения!..» И не поленилась ведь, и денег не пожалела: поехала в «Детский мир» за этим нарядом… «Отныне ходи вот так. Пробовать алкогольные напитки в таком виде тебе не захочется!»
– Ты не упирался?
– С ней бесполезно… Да и зачем? В общем-то так даже удобнее. Лишь бы не дразнились…
– Никто не дразнится. Некоторые даже завидуют.
– Ну да… Только Белкина эта…
– Она чокнутая… Ты знаешь что? Рубашку заправь поглубже, чтобы пуговиц не видно было, а сверху надень поясок. Тогда будет нормальный спортивный вид.
– Нету же пояска…
– Подожди… – Я полез в рюкзак. Там у меня лежал среди мелочей свернутый ремешок от старого футляра для мобильника. – Вот, продерни в петли.
– Спасибо… – Он чуть улыбнулся, взялся за пуговицу, и вдруг: – Ой, а из чего этот ремешок? Натуральная кожа?
– Да что ты! Клеенка… А не все ли равно?
– Ну… – скомканно сказал он. – Не люблю я, когда вещи из настоящей кожи. Противно…
Я сразу понял:
– Да! У меня так же бывает! Начинаешь думать: когда-то это была шкура живого существа, а потом ее содрали…
– Вот именно! – Чибис живо блеснул сине-зелеными глазами, и я вдруг увидел, что они слегка разные: один более синий, другой более зеленый. Он стал суетливо продергивать ремешок в петли от пуговиц. Застегнул, прыгнул с подоконника. Одернул «прикид». – Во… Нормально, да?
– В самый раз, – похвалил я. И осторожно сказал: – Слушай… Макс… Кожа кожей, а как насчет мяса? Ты его совсем не ешь, да? – Я вспомнил слова про «тошнотворные сосиски» и с уколом совести подумал о своей любви к пельменям.
Чибис поморщился:
– Приходится есть… То и дело слышишь: «Мясо необходимо детям для нормального роста. Посмотри на себя, ты и так худой, как пенджабский нищий…»
– Со мной так же… А тебе это тетушка твоя твердит?
– Ну да!
– С ней, видать, не поспоришь…
– Это невозможно. Во-первых, у тети Аги абсолютное чувство логики, она всегда оказывается права… А кроме того, у нее больное сердце, старая уже… Как разволнуется, уходит к себе в комнату, и оттуда сразу – вонь всяких капель. Вот и думаешь: вдруг случится что-нибудь – всю жизнь будешь совестью маяться…
Я кивнул: понятно, мол. А Чибис вдруг добавил:
– И вообще… Всякий лишний скандал увеличивает дисбаланс в этом мире…
– Чего увеличивает?
– Дис-ба-ланс… Он расшатывает равновесие Вселенной… Я бестолково говорю, да?
– Вполне толково… Но… – Я и сам был не прочь поразмышлять о проблемах мирового масштаба, однако сейчас не согласился с Чибисом. – Только… ну какой там дисбаланс от спора с тетушкой на фоне всеобщего финансового кризиса? Или по сравнению с проблемами черных дыр?
Чибис глянул на меня с уважением, но возразил:
– На кризис есть антикризисные меры. Дыры возникают по законам космического развития. А вот какая-нибудь непредвиденная мелочь может вызвать колоссальное обрушение. Вроде как легкий камешек вызывает лавину. Или… ну помнишь бабочку на штанге?
– Какую бабочку?
– Мультик есть такой, про волка и зайца. Волк там штангу выжимает, тренируется, а над ним бабочка. Сядет на левый край штанги – волка тянет влево, сядет на правый – беднягу туда же…
– Да! А когда она села посередке – он вместе со штангой бряк на землю! – развеселился я.
И Чибис засмеялся. Я хотел сказать, что бабочка – это все-таки шутка режиссера, но забренчал звонок…
В этом кабинете нам разрешали садиться кто с кем хочет. И мы с Чибисом сели рядом.
Программа шестого класса по биологии в нынешнем году уже закончилась, и старенькая Анна Сергеевна занимала нас рассказами об ученых. Нынче она принялась читать занудный очерк о Пржевальском и его лошадях. А я тихонько сказал Чибису:
– По-моему, никакого равновесия во Вселенной нету. Сплошной кавардак. Чем дальше, тем больше. Будто каша в котле. Галактики разлетаются, черные дыры там и тут, а недавно еще какое-то серое пространство открыли… У меня есть книжка японского ученого Мичио Накамуры «Новый взгляд на старый мир». Он там много пишет про все такое. И главное, что почти все понятно, без лишних мудростей… Максим, хочешь, дам почитать?
– Хочу, конечно… Клим, только знаешь что? Ты не говори мне «Максим». Говори, как раньше, «Чибис». Я привык, меня так с первого класса зовут. А свое имя я не люблю…
– Почему? Хорошее имя…
– Кому как… Мне вспоминается пулемет на Гражданской войне. В кино «Чапаев». Как из него по тысячам живых людей…
– Что поделаешь, если война… – осторожно проговорил я. – Там никуда не денешься: кто кого…
– Вот оттого и не люблю, – сказал Чибис в сторону.
Мне стало почему-то неловко, и я не придумал ничего другого, как сообщить о себе:
– Мое имя тоже связано с Гражданской войной. Немного…
– Как это? – шепнул Чибис.
– Был красный полководец, Клим Ворошилов. Не слышал про такого?
– Слышал, конечно…
– А у моего отца был дед, мой прадед то есть. Очень любил прежние времена. Держал дома древний патефон с ручкой для завода и старинные пластинки. И была у него любимая, называлась «Терская походная». Эта пластинка у нас до сих пор хранится, только патефон давно сломался. Но отец мне эту песню на электрическом проигрывателе крутил. Там есть такие слова:
Красный маршал Ворошилов, погляди
На казачьи богатырские полки.
Прадед все просил отца: «Родится у тебя сын, дай ему имя Клим, Климентий». Хотя вообще-то Ворошилов не Климентий, а Климент… Ефремович…
Чибис молчал с минуту и смотрел не на меня, а за окно. Потом сказал неохотно:
– Казачьи полки были всякие… В Отечественной войне многие из них воевали за немцев… Про это раньше молчали, а теперь уже не скрывают. Целые книжки написаны.
– Но не все же были изменники! Были и герои! Например, генерал Доватор. Про него тоже книжка есть…
– Я знаю… А те, кто против Красной армии, они ведь не считали себя изменниками. Потому что воевали не за Гитлера, а против советской власти. Эта власть им столько всего натворила…
Я знал и об этом. Смотрел однажды про казаков историческую передачу. Однако мне стало обидно за прадеда (которого я никогда не видел). И я хмуро сказал:
– Дед моего отца здесь ни при чем. И Ворошилов тоже…
Чибис глянул быстро и как-то съеженно:
– Клим, ты не обижайся. Это я… у меня дурацкая привычка – во всем копаться и делать уточнения.
Я сразу отмяк.
– Не обижаюсь я, а… тоже уточняю… А вообще-то, когда про свое имя думаю, вспоминаю вовсе не Ворошилова, а другого Клима… Есть такая толстенная книга у Максима Горького…
– «Жизнь Клима Самгина»?
– Да… Ты что, читал?
– Нет, конечно. Просто сериал вспомнил, показывали недавно. Я смотрел там не все, а только про детские годы. Дальше неинтересно стало.
– Я тоже только про детские… И смотрел, и в книжке прочитал. А про остальное решил, что прочитаю, когда дорасту. Меня и в детских-то его годах зацарапало… не по-хорошему.
– А что… зацарапало? – неуверенно шепнул Чибис.
– Ну, помнишь, как он не сумел мальчишку из ледяной воды спасти? Испугался, выпустил ремень, за который тот схватился… А потом у него все толклось в голове: «А был ли мальчик? Может, его и не было?»
Чибис кивнул. Но тут же возразил:
– Ты здесь ни при чем…
– Ну да… Только все равно иногда скребет… будто это не с ним случилось, а со мной…
Зачем я в этом признался? Вроде ничего такого не было в Чибисе, чтобы откровенничать с ним… Впрочем, дальше откровенничать и не пришлось. Анна Сергеевна добродушно сказала:
– Ермилкин, шел бы ты, погулял. Все равно не слушаешь и соседу не даешь…
– А чего я?..
– Иди-иди… Не бойся, жаловаться Маргарите Дмитриевне я не стану. Просто тебе полезно проветриться…
Чибис вскочил:
– Анна Сергеевна, тогда и я! Мы одинаково виноваты!
– А ты сиди…
– Ладно, пока… – шепнул я Чибису, забрал рюкзачок и без всякого огорчения покинул кабинет.
Впереди у меня было полтора часа. Половина урока биологии, потом большая перемена да еще факультатив по истории православия. На него я не ходил.
