Ардикт

Глава 10.

Город-тюрьма.

Рив, город, в котором нет дорог, ведущих из него, мрачный, тёмный, в нём обитали лишь солдаты со своими семьями и были построены специальные таверны для знати. В высших кругах Эпифиратов Рив больше известен как место развлечений. Тут на потеху большим людям, так обильно прибывающим изо дня в день, устраивались гладиаторские бои между заключёнными и, ещё чаще, казни. Фантазия в этом плане никогда не подводила, практически каждый день придумывали всё новые и новые способы как-то по-особенному лишить человека жизни. Нередкие для такого города бунты легко подавлялись преимущественно пятью магами города с достаточной военной силой. Однако, каждая такая выходка заставляла пересматривать архитектурные решения. Арену построили прямо в центре, она состояла из двадцати одной тюрьмы, соединенных между собой по окружности. Частенько на потеху публике из клеток выволакивали несколько Хилонсов, заставляя сражаться между собой. Помимо арены были и другие тюрьмы, различающиеся по заключенным – в восточной, например, держали главарей восстаний или мелких банд. Юго-западная славилась тем, что в неё набирали только специальных смертников, чья жизнь могла закончиться на следующий день для удовольствия тех, кто платит. В северной тюрьме обитали стальные демоны – люди, чьё лицо было заковано в железные маски, их личность тщательно скрывали, но, по слухам, там обитали самые серьёзные враги короны. Но слухи оставались слухами.

Больших площадей у города не было, практически все здания находились в двухшаговой близости, что превращало улицы в реки помоев. Плохая жизнь преследовала не только рабов, но и местных: частые болезни, перебои в доставке провианта. Солдаты Эпифиратов делали всё, чтобы не попасть в это гибельное место, а, попадая в него, навсегда утопали в крови.

Леонард почувствовал, как что-то сильно впилось в его ногу, и быстро подскочил от острой боли. Покусившееся на парня существо оказалось большой черной крысой, которая решилась поживиться.

– Пошла прочь, проклятая тварь! – рявкнул Леонард, но крыса и не намеревалась уходить, прорычав что-то на своем языке парню; она, сверкая жёлтыми глазами, уселась в тёмном углу комнаты. «Наглая, зараза, я ещё до берусь до тебя!», – пронеслось в его голове.

– Ха-ха, вы гляньте-ка, живой! – донёсся хриплый голос.

Тюрьма Годрика и Леонарда была расположена внутри на самом нижнем уровне, а если точнее, то это была вырытая огромная яма. Солнечного света в это место не попадало, и поэтому всё заросло ядовитыми бледными плесневыми грибами, чьи споры оседали в организме человека и через несколько месяцев прорастали, добираясь до мозга. К счастью для героев, такие события ждали тех, кто обитал в яме больше полугода, а таких было единицы: большинство погибало на арене.

Годрик очнулся чуть раньше Леонарда и уже спокойно разговаривал с сидевшими на каменных глыбах заключёнными.

– Значит, вы из самого Сероса? Как же вас угораздило попасть сюда? – продолжал заключенный.

– А вы не слышали? Там прошла волна негодований среди рабов, – ответил Годрик.

– Неожиданно, с чем же это связанно? – заинтриговался заключённый.

– Феникс… – влез Леонард. – То есть, появился человек, способный убивать магов.

Закончив предложение, Леонард почувствовал, как все взгляды устремились к нему, двое из заключённых, стоящих неподалеку от него, повалили парня на землю и быстро скрутили.

– Что вы творите!? – выкрикнул Леонард.

– Заткнись, идиот, – прорычал Годрик.

– Парень, слухи о вас уже давно расползлись по окраинам, даже самый последний раб в этой тюрьме знает, что про вашу кампанию, – спокойно пояснял сидевший на камне заключённый. – Разумеется, дабы не посеять смуту среди рабов, про твоего друга Феникса, правильно? Про Феникса умолчали, и тут ты практически выдаёшь нам вас на блюдце, думаю, за такую информацию меня не только помилуют, но и сделают почетным гражданином Эпифиратов.

– Только попробуй, я тебе и твоим головорезам перегрызу горло, а этого предателя выпотрошу, – огрызнулся Леонард.

– Хорошо, однако, отложим эту казнь. Твой друг, к счастью для тебя, немного умнее, и, прежде чем распространяться, выяснил, что сюда попадают самые отъявленные враги Эпифиратов.

– А если точнее, узнал великого всадника смерти Дариуса Тирона.

– Дариус Тирон! – поднявшись, удивился Леонард. – Я слышал о Вас, отец рассказывал, как Вы отбили целый город и продержались там больше трех месяцев, убив свыше десяти тысяч Эпифиратов!

– Дариус поможет нам в нашем деле, – перебил Годрик, – но распространять информацию он будет сам, нельзя вот так предлагать каждому встречному устроить бунт. Так что заткнись и постарайся посидеть спокойно пару дней, понял?

– Я сам прекрасно знаю, что мне делать, маг, – процедил сквозь зубы Леонард.

– Да неужели? Ты только что чуть не погубил весь план! Ты – импульсивный идиот, без чужого напутствия ты даже шага не сделаешь! Кажется, у вас с братом один ум на двоих!

Упавшая капля переполнила Леонарда, рассвирепев, он накинулся на Годрика, пару ударов пришлось прямиком по лицу мага, от третьего он, к счастью, сумел уклониться. Если бы Елена тогда знала, что не стоит посвящать новообретённого союзника во все детали их путешествия, то, возможно, этого и не было, однако, случилось, что случилось. Драка между Леонардом и Годриком в секунды переросла в массовую потасовку – летели зубы, трещали черепа, ломались руки, и только Дариус молча восседал на своем камне, на нём даже не было ни единого клочка грязи.

У ямы с другой стороны уже собралось приличное количество солдат, толпа, не прекращая смеяться, повышали ставки. Возможно, пленники перебили бы друг друга, но тут из парадного входа вышел человек, одетый в темно-синюю мантию с золотистыми узорами. Лицо в темноте было не разглядеть, но как только один из солдат заметил приближающуюся фигуру, тут же скомандовал «смирно». Ферорал Бат был магом тюремного города, один из пяти существующих, величественный, переполненный таинственностью, лицо его всегда скрывала чёрная маска, а с запястий свисали каменные кандалы. Ферорал медленно приблизился к яме, его сапоги, собирая всё больше грязи, замерли.

– Остановить, зачинщиков направить в одиночку, если не убьют друг друга сейчас, выпустить на арену завтра, – произнес он. – Что-то не понятно?

Слова мага словно хлыст подействовали на некогда расхлябанных солдат, подобно рою пчел, они вихрем доставили необходимую лестницу, и уже через несколько минут было убито трое наиболее ярых Хилонсов.

– Кто из вас, паршивых псов, это устроил?! Ты, – ткнул один из солдат в Дариуса, – ты точно знаешь, кто это был! Отвечай, живо!

– Леон, ты же знаешь, парни, как всегда, спорили, кто лучше ублажал твою жену этой ночью, вспыхнул небольшой конфликт…

– Заткнись! Шутки любишь? Ну что же, маг сказал найти зачинщика, похоже, они все тут зачинщики, – по толпе солдат прокатился гогот. – Тащите их всех, завтра у мантикор будет знатный пир!

– Жаль, конечно, особенно твою жену, – по рядам пронёсся смех, но он тут же утих, когда Леон проткнул мечом одного из смеющихся.

Достать пленников из ямы оказалось делом затруднительным, переломанные кости затрудняли передвижение, да и карабкаться из грязи по лестнице было не просто. Когда последний из Хилонсов выбрался, от Ферорала и след простыл.

– Всех разместить поблизости, завтра заковать в кандалы, оружие не выдавать, – скомандовал солдат.

Заключённые Рига впервые за много лет увидели столь массовый перевод заключённых. Восемнадцать человек шли по коридорам мрачной темницы, грязные, обросшие, бледные, хромающие, но живые, хоть и временно.

Леонард, Годрик и Дариус шагали друг за другом, посему были закованы в кандалы и брошены в рядом располагающиеся одиночки. Такие камеры были очень маленькие, едва ли полтора метра в высоту и три в ширину, людей там не кормили из-за довольно большого обилия крыс, которых заключенные так часто употребляли. Однако, вытащить заключенного из одиночки было не просто, прибегали к разным методам, например: разогревали железный пол или же использовали специальный крюк, у многих после него оставались небольшие отверстия размером с большой палец.

– День, один день, и ты не смог унять себя, – продолжил Годрик, когда ушли охранники.

– Я не смог, ты то…

– Довольно! – перебил Леонарда Дариус. – Видели бы вы себя со стороны, дети взрослеют быстрее вас, знаете, в чем ваша проблема? Вы не видите перед собой цели. Человек может всю жизнь прожить, ставя перед собой ложные задачи, искать ответы на вопросы, которые ему не нужны. У вас есть цель, просто нужно выполнить эту миссию, забудьте о ваших мелких разногласиях. Ваш враг не дремлет и с каждым восходом солнца становится всё сильнее, а ваши друзья рассчитывают на вас!

Леонард и Годрик в один миг опустили глаза – и вправду, они забыли, зачем прибыли в Рив, что где-то там их друзья прилагают все силы, дабы покончить с тиранией ледяных пустынь.

– Годрик? – позвал Леонард. – Я ненавижу тебя, то, что ты есть, твою сущность и всё, что с ней связано. Но Дариус прав – мы тут не ради себя – Феникс, Елена, Сивилла, они надеются. Я убью тебя, задушу голыми руками, но сначала дело.

– Тогда твоим рукам придется заняться, чем-нибудь другим, пока я не достану убийцу… В общем, да, я убью тебя чуть позже, не так пафосно, – улыбнулся Годрик, – возможно, порублю на корм собакам.

Утро в этой части ледяной пустыни всегда было крайне холодным. Ветер медленно покачивал проржавевшие и обледеневшие клетки, которые в обильном количестве висели по обе стороны дороги. Толпы крыс с важным видом восседали на тележке с горой трупов, пируя недавно убитыми на арене. В отличие от Сероса, жизнь в Риве начиналась, когда солнце достигало своего зенита.

Проснулся Леонард от того, что услышал, как Годрик общался с Дариусом. Разговор начался уже давно и вёлся на абсолютно обыденные темы. Подниматься Леонарду не хотелось, он редко мог позволить себе так долго поспать, и даже холодный железный пол мало смущал его. Свернувшись клубком, он прокручивал в голове моменты своей жизни, дурачество с младшим братом, помощь матери и отцу, в те дни ему казалось, что он свободен.

– Леонард? Леонард? Хватит спать, а то твой друг уже нацелился на твою похлебку, – засмеялся Дариус.

После слов Дариуса Леонард взлетел, как ошпаренный – он знал, о каком друге идёт речь. Чуть не проломив головой потолок, парень вслепую выкинул вперёд сжатый кулак, который прилетел прямиком по «другу».

– Пошла прочь, чумная тварь! Я думал, тебя в той яме закопали!

От полученного удара крыса, издавая практически предсмертный писк, отлетела обратно к входу и быстро удалилась через небольшое окошко.

Похлёбка оказалась вполне приемлемым завтраком, состоящим из хорошо приготовленной курицы и пары кусков свежего хлеба, таких щедрых подаяний Леонард не получал даже за целые месяца работы.

– Если бы меня всегда так кормили, давно бы начал бунтовать… – приговаривал он, дожёвывая кусок курицы.

– Ты о чём это, я чуть последних зубов не лишился! – прозвучал незнакомый голос одного из заключённых.

– Похоже, повезло только тебе… – заметил Дариус.

– Возможно, не только, – перебил его Годрик, – хлебу?

Леонард и Годрик получили одинаковую, отличную от других, трапезу. Как потом рассказал Дариус, к ним ночью приходил один из солдат и что-то подложил через окошко для еды. Первым удалось разбудить Годрика, Дариус решил, что в посылке может быть что-то опасное, но маг успокоил его, заметив чашу с едой. Пробовать, правда, Годрик не спешил, опасаясь отравления, но особого смысла в их отравлении не было, особенно столь хорошим завтраком.

Вскоре солнце уже вовсю сияло над городом, холодные тени города мрачно бродили по лабиринтам улиц, приветствуя новых влиятельных гостей. Граждане принялись постепенно скапливаться к арене, бои на смерть для приезжих были главным развлечением, а для местных – это способ заработка.

Арена была выполнена в виде идеального круга, окруженная концентрическими кольцами, местами для зрителей. Натянутый серый тент защищал зрителей от порой яркого, но всё такого же холодного солнца. Крепился он на специальные деревянные балки, расставленные по краям стены. В арену помещалось, по меньшей мере, восемьдесят тысяч зрителей, которые располагались на местах согласно своим сословиям.

Первой на арену выпустили конницу. Запряжённые попарно лошади быстро тащили за собой колесницу со знатными гостями города и лично правителем Рига. Уже давно заплывший от жира, отупевший до уровня дряхлого пня, с неизменно стеклянным взглядом, он лениво махал своей рукой, пытаясь изобразить эмоцию радости и поприветствовать народ. Людей в тот день собралось немало, практически, как в первые дни существования арены. Колесницы, сделав всего пару кругов, по приказанию правителя замерли прямиком у подножья его ложа, там же, дождавшись остальных наездников, запустили хитрый механизм, который привёл в действие систему противовесов. Сначала послышался сильный треск под ногами правителя – он даже заволновался, что система опять не выдержит его веса и придётся подниматься пешком. Однако, слегка потрескивая, квадратная деревянная платформа затряслась под ногами наездников, и они, хоть медленно, но всё же поползли вверх. Правитель с облегчением вздохнул и, достигнув нужного уровня, плюхнулся на своё законное место, отдав глашатаю приказ начинать.

Снег вперемешку с песком задрожал под аплодисменты толпы и топот забегающих со всех сторон гладиаторов. Гладиаторы были хорошо подготовленные воины со всех уголков ледяных пустынь, от обычных воинов их отличали военная подготовка и сноровка. В такие бойцы чаще всего шли из-за долгов, за которые не могли расплатиться, а Эпифиратия всегда славилась своей банковской системой с, казалось, не такими уж и большими процентами, но это только так казалось.

По дрожащему потолку, с которого сыпались клубы песка и пыли, Годрик определял, насколько яростно протекали стычки. Он часто путешествовал с учителем, но об арене никогда не слышал, либо не обращал внимания. Сейчас ему казалось, что там над ним бьются огромные великаны, посыпающие друг друга сокрушающими ударами дубины. Откуда же было Годрику знать, что представление подходило к своему четвёртому акту, который включал в себя парад животных? Содержали зоопарк неподалёку от арены в старой более обширной тюрьме, которую использовали для огров, когда их было достаточное количество.

Время для Леонарда потеряло своего должного значения, ему казалось, что он сидел тут добрую вечность. Однако, услышав звук шагающей охраны, он насторожился.

– Пошевеливайтесь! Скоро приступаем к жертвоприношению! – прорычал один из подходящих к одиночкам охранник, в котором узнали Леона.

Большинство заключённых повиновались и спокойно следовали приказам, но один телохранитель Дариуса, не успев показаться из камеры, тут же налетел на одного из солдат. Одним ударом он сшиб того с ног и, насколько возможно, постарался вырубить второго, до которого дотягивался, но получил от того удар меча под ребра.

– Твоя свинка, Дариус? – ухмыльнувшись, пнул труп Леон. – Жаль, я-то думал, лично займусь им. Ну да будет, Тобиас, подъём, хватит валяться!

– Сэр. Тобиас мёртв.

– Жаль. Сержант, прикажите убрать тело, – отдал команду Леон.

– Приказать готовить яму? – спросил охранник.

– Нет, в общую кучу и за город. Остальные – за мной. Что уставились, живо!

Заключённые, гремя цепями, зашагали в сторону выхода на арену.

Глава 11.

Первый удар.

Толпа ликовала, большинство приходило на арену только ради этого момента. Город был не только тюрьмой, но и одним из самых больших скоплений религиозных фанатиков. Их было не меньше одной четвертой от основной части жителей, и это число постоянно росло, так что религиозное жертвоприношение приводило многих в благоговейный восторг. Мантикоры: грозные стражи города-тюрьмы, священное животное, его символ, тело и голова красного льва, хвост скорпиона. Хищники имели три ряда зубов, зелёные глаза, густую чёрную гриву и золотые когти на огромных лапах. На арене мантикоры выступали в качестве самого страшного наказания для Хилонсов, их острый хвост парализовал жертву, и со временем, растекаясь по всему телу, заставлял испытывать адскую боль. Зараженных хищники не ели. Их отлично кормили, и поэтому они просто совершали обрядные жертвоприношения; умирали люди чаще всего от болевого шока, более живучим отрубали головы. Умерших же проносили вдоль улиц, окропляя встречающиеся на пути жилища, а после свешивали со стен города, призывая благословение создателей.

Годрика, Леонарда, Дариуса и остальных заключённых провели через главный вход на арену под радостный гул толпы. Зазвучал бой барабанов, эхом разносившийся по городу, дополняемый церковными колоколами, шум действовал на жителей мистическим образом. Церемония продолжалось, пока все заключённые не вышли на арену, и закончилась, когда управляющий городом боров с явным усилием не поднялся со своего места.

– Дорогие жители величественного города Рива, я, Лобиард Грин, ваш правитель, с огромной радостью объявляю об окончаниях великого празднества! – толпа одобрительно заликовала, пока боров не поднял руку. – Этот век показал, как важна наша работа, как важно каждому из здесь присутствующих выполнять требования великих создателей! Враги империи должны быть преданы великому суду! Да сияет величие империи и пусть дарует создатель вечную жизнь императору!

Толпа разразилась ещё более радостным воплем, настолько сильным, что по коже Леонарда пробежал лёгкий холодок. Мантикоры стояли смирно, как статуи: эти мистические животные относились к одним из самых яростных и неприручаемых хищников. Однако, магия – великая вещь, Годрик сразу узнал выжженные на шее мантикор старинные руны подчинения.

– А вот это интересно, – со спокойным лицом заметил Годрик. – Похоже, дело совсем плохо.

– Ты только сейчас это заметил? – приподняв бровь, поинтересовался Дариус. – Может, и ты выскажешься?

Леонард предпочел воздержаться, смерть ему казалась не лучшим поводом для шуток или острот.

По арене разлетелся удар самого большого барабана. Звук заставил мантикор податься на несколько шагов вперед. Ведомые лишь установленными ритуалами правилами, сдерживая животные порывы, они, словно заводные игрушки, зашагали к жертвам. Пленники постарались было отступить, но цепь, зазвенев, дала понять, что намертво приколочена двумя концами к выступающим каменным платформам арены. Лишь один человек безразлично глядел на приближающихся существ.

– Надеюсь, ты мной подавишься, – произнёс Дариус.

Было видно, что мантикоры не привыкли видеть на лицах людей что-либо, кроме ужаса. Страх – вот что они всегда вызывали у людей, а от этого представителя человеческого рода разило храбростью и непоколебимость. Правда, надолго это хищников не задержало, первым набросился самый крупный из них. Мистическое существо с диким рёвом в один прыжок сбило Дариуса с ног. За вожаком последовали и остальные, хвостами мантикоры старались не орудовать, жертвы редко могли оказать должного сопротивления, а яд делал мясо сухим и твердым. Начался всеми излюбленный кровавый ритуал: с завидным преимуществом хищники разрывали находящихся в оковах заключённых, но были и те, с которыми справиться оказалось не так-то просто. Леонард относился именно к таким, умудрившись просунуть в пасть мантикоре цепь, которую тот с легкостью перекусил. Воспользовавшись предоставленной свободой, Годрик быстро добрался до Дариуса и сильным ударом своего браслета отвлёк восседающего над ним хищника. Дариус лежал в полуобморочном состоянии, его правая рука была полностью раздроблена, а он сам тщетно пытался подняться из лужи крови.

– Бр…Лет… бра… – пытался что-то выговорить он в полголоса.

Годрик хотел было нанести ещё один удар по мантикоре, но та была уже готова, грозному хищнику такая дерзость оказалось не по душе. Хвост скорпиона со свистом полетел в сторону мага и насквозь пробил его. Кровавое пятно медленно выступило на его одежде. Увидевший это Леонард стремительно бросился к застывшему от неожиданности Годрику.

– Чертова тварь, я прикончу тебя! – прокричал он.

Однако, стоило Леонарду приблизится к мантикоре, как поднявшаяся рука остановила его. Парень чуть не упал от изумления – Годрик стоял по другую сторону от своего трупа.

Дальнейшие события повергли в шок всех находившихся тогда на трибунах арены. Оказавшийся в живых, маг одним ударом своего клинка разрубил стоявшую на Дариусе мантикору, рубить пришлось слева направо, дабы случайно не задеть её жертву. Удивлению публики не было пределу – откуда ни возьмись, в руках заключенных, как по волшебству, начало появляться разного рода оружие, которым они мастерски принялись отбиваться от хищников.

– Вытащи Дариуса, – приказал Годрик.

– Снова думаешь, что можешь мне приказывать? – спросил Леонард.

– Это скорее дружеская просьба, – ответил маг и, изготовив клинок, понеся на очередную мантикору.

После этих слов Леонард почувствовал, как его рука потяжелела и сжимает что-то похожее на рукоять меча. Опустив глаза, юноша увидел, что держит в руках сверкающий на солнце фламберг, оружие, каким пользовались его предки до рабства. Подарок пришёлся ему по душе, скинув со всё ещё живого, но еле дышащего, Дариуса труп мантикоры, Леонард осторожно помог ему встать и медленно последовал к выходу.

Творившееся внизу безумство заставило всех восседающих на балконе нервно ёрзать на своих местах.

– Так и должно быть, Лобиард? – не выдержала одна из гостей.

Лобиард Грин ничего не мог ответить – случившееся на арене обязывало его немедленно всё прекратить и отдать команду магам разобраться с проблемой, но так правитель Рива подписывал себе приговор очутиться в железной маске среди заключённых, ведь император не прощал ошибок.

– Всё в порядке, мадам, прошу, не беспокойтесь, – послышался женский голос со стороны входной двери.

– Кто вы такая?! Сержант Леон, выведите её отсюда!

– Боюсь, проблема в том, что Вы не совсем видите полной картины. В общем… – она развернула небольшой пергамент – Приказываю, Лобиарду Грину, назначенного тираном императором, – девушка сделала паузу, так было прописано, возникший эффект возмущения был достигнут, – сдать город, сложить оружие, всех мирных граждан запереть на неопределённое время в своих домах. В случае… Ладно, если проще, Вас убью. Лично Вас прямо сейчас, если дадите неверный ответ, так что? Только быстро – там кровавая бойня, и я бы хотела…

– Заткнитесь, – возмутился и вскочил один из гостей, – как Вы смеете приходить в этот город и отдавать приказы!? Вас казнят! А тебя, ведьма проклятая, повесят прямо на…

– Убить.

После этого приказа стоявший неподалеку от возмущенного гостя сержант Леон одним взмахом руки перерубил наглеца в районе грудной клетки, тот даже не успел понять, что произошло. Гости от такого зрелища затряслись, словно осенние листья во время сильного ветра. Верхняя часть трупа тем временем медленно сползала, а под конец завалилась вместе со всем телом.

– Благодарю тебя, Леон.

Сержант стоял с пустым взглядом, его руки в момент покрылись синими трупными пятнами, на голове проступили седые волосы, а на одежде образовалось красное пятно.

– Эх, убили тебя вроде так давно, а кровь все хлещет, ладно, – сметая пергамент, рассуждала девушка, – хотели по-хорошему, но раз так… Леон уби…

– Сивилла.

В задней двери показалась еще одна женщина, но эту Грин узнал. Мария Ланарта была знаменитым мастером кузнечного дела, её привезли из далекого Торбада, где она производила клинки наивысшего качества для королевской армии, а как потом выяснилось, и для бунтовщиков. Мастер оружейного дела, она часами могла работать без отдыха, её широкие руки были стёрты от постоянных мозолей, лицо красное, словно она только отошла от печи, а волосы грубо отрезаны до уровня плеч.

– Феникс сказал, что наша задача снизить убийства до минимума, а не устраивать бойню, – сказала Мария, перекладывая молот с руки в руку.

– Скучно, – протянула Сивилла, – и ты скучная, надо было брать Елену, она бы не возражала. Может, хотя-бы толстого выкинем с балкона? Думаю, он весело шмякнется о землю… – словно взмолилась Сивилла.

От этих слов Лобиарду Грину сделалось дурно, если бы он в это время стоял на ногах то, несомненно, упал в обморок.

– Замолчи, пожалуйста, от тебя голова раскалывается, и займись своей частью плана.

Сивилла улыбнулась и, скорчив рожицу, высунула язык, но, поймав на себе взгляд Марии, развела руками.

На арене становилось всё жарче – все мантикоры лежали, порубленные на куски, либо корчились в предсмертных агониях. Компания из семи выживших под руководством Леонарда быстро продвигалась по опустевшим тюремным коридорам. Сильно изнеможённого от магии Годрика и полуживого Дариуса в середине строя несли два не сильно раненых бугая, замыкала строй та самая крыса, что чуть не поживилась Леонардо.

Город погрузился в хаос, разрозненные группировки солдат тщетно пытались остановить нарастающие волнения. Узкие улицы быстро заполнялись всё новыми трупами, постоянные удары колоколов становились всё громче, а нескоординированный гарнизон города в панике удирал со своих постов. Выйдя на улицу, Леонард чуть не поймал стрелу, но та, к счастью, прошла, практически коснувшись носа.

– Туда, живо! – приказал он, указывая на соседнюю выбитую дверь.

Помещение, на которое указал Леонард, оказалось таверной напротив арены, в обычные дни там собирались оставшиеся в живых гладиаторы. Сейчас же в таверне было несколько трупов и полная разруха, перевёрнутые столы, разбитые бутылки.

– Положите их на стол, перевяжите раны Дариуса, найдите целую бутылку спиртного, и обработайте раны. Вы, двое, займитесь, остальные – за мной.

– А что делать с парнем? – один из бугаёв указал на Годрика.

– Ему тоже стоит обработать раны, только душевные, налейте и дайте выпить.

– Эй… Леонард… – полуживым голосом позвал Годрик. – Если ты думаешь… Умереть там… Я тебя в загробном мире достану…

– Там и встретимся, маг, – усмехнулся Леонард и кивком указал назначенным людям на дверь.

Улицы восприняли их всё так же неблагосклонно, солдаты города реорганизовались и предприняли несколько попыток отбить хотя бы немного земли. Леонард со своей группой присоединились к одному из отрядов бунтовщиков, которые теснили Эпифиратов к воротам.