Хроники Руны. Трилогия

* * *

Городская тюрьма находилась на окраине города. Свое название она оправдывала лишь наполовину. Унылость и мрачноватое убожество этого строения никак нельзя было сопоставить с пышностью и убранством, с которым ассоциируется слово «чертог». Здание оказалось построено из темного камня, между которым обильно росли лишайники – верный признак того, что в тюремных застенках властвует сырость.

Пятерых арестантов провели в караулку, где стражники забрали у них все более-менее ценное. Капрал передал дежурившему офицеру оружие, найденное при обыске еще в особняке: пару метательных звезд Драчуна, кастет Смоки, кинжал Питера и ножи бешеных. А вот кошелек, который капрал срезал с пояса Питера, он явно решил оставить себе.

– Офицер, – обратился гринч к главному по караулке. – Этот тип конфисковал у нас кое-какие сбережения. Надеюсь, мы сможем получить их обратно после освобождения.

Офицер поднял на капрала глаза полные ненависти. Тот громко сглотнул и заметно побледнел – младшие чины не имели права утаивать ценные вещи арестованных, не поделившись со старшим по званию. Смоки был доволен подстроенной пакостью. И капрал вряд ли теперь отделается одним выговором. В этом случае его запросто могли разжаловать до обычного стражника и заставить патрулировать улицы до самой пенсии, а то и вовсе выгнать взашей с солдатской службы.

– Давай сюда, – ледяным тоном потребовал дежурный.

Капрал без возражений достал из сумы кошель и бросил на стол. Офицер высыпал содержимое и разочарованно покачал головой.

– Всего-то с десяток динаров, а дукатов и того меньше. А я думал, дворяне носят в кошельке золотые пистоли.

Последняя фраза была обращена к Питеру.

– По какому праву людей короля задерживают и налагают арест на их имущество? – возмутился молодой лорд. – Я требую объяснений.

– Объяснять будете вы, по какому праву со своими головорезами похищаете влиятельных граждан Монервиля. Так что советую перед допросом хорошенько подумать и во всем сознаться, если не хотите сгнить в этой тюрьме. А прикрываться именем короля не советую – можно и голову на плаху положить. В камеру арестованных, – офицер отдал приказ стражникам.

Конвоиры повели друзей по тусклому коридору. Здесь, тщетно пытались разогнать тьму два факела, чадившие в начале и конце прохода. Стража остановилась возле двери, обитой бронзой, и завела арестантов в камеру. В тусклом свете факела, который держал один из солдат, Питер разглядел все «убранство» камеры: никакой мебели не было и в помине, даже грубо сколоченной лавки, чтобы посидеть. Только несколько лежанок из соломы, расстеленных прямо на холодном полу. Стены были покрыты какой-то плесенью. С потолка о каменный пол били капли воды. В стене, рядом с потолком, было пробито маленькое оконце, через которое пролезет разве что кошка.

– Руки-то развяжи, – подал голос Лис. – А то затекли совсем.

– А мне бы водички попить, – попросил Смоки.

Тюремщики, ни слова не говоря, вышли из камеры и заперли дверь на ключ.

– Вот сволочи, – сплюнул Батька. – За что они нас в кутузку упекли?

– Может, завтра выпустят, когда узнают, что мы выполняли поручение наместника, – предположил Лис.

– Вряд ли, – Питер сел на соломенный тюфяк. – Я пытаюсь понять, что пошло не так и почему мы в конечном итоге оказались здесь.

– Милорд, можете в точности пересказать разговор Бонниты? – спросил Батька.

Питер кивнул и рассказал друзьям о беседе в библиотеке.

– У меня кое-что проясняется, – Батька кашлянул и продолжил. – Боннита – самый влиятельный в городе человек. Какой ему смысл приглашать нас на прием? Ладно бы вы, милорд, все-таки из графьев, но на кой ему сдались остальные. Мы же, по сути дела, босяки.

– Ты же слышал, чтобы позлить гостей, – ответил Лис.

– Лично я не заметил, чтобы мы кого-то уж прям так сильно раздражали, – Смоки пытался стянуть с рук веревки, но те прочно сжимали запястья. – Были, конечно, ряженные павлины, которых бесило наше присутствие, но большинство выказывало к нам неподдельный интерес. Я даже с каким-то пьяненьким бароном на брудершафт выпил.

– Есть еще кое-что, что меня насторожило в просьбе Бонниты, – вспомнил Драчун.

Все уставились на вудса.

– Помните, наместник хотел, чтобы на прием пришел весь отряд, и как он потом огорчился, узнав, что некоторые решили отсидеться дома.

– К чему ты клонишь? – спросил Батька.

– Не знаю, у меня нет объяснений, зачем Боннита хотел нас всех подставить. Но он явно рассчитывал на то, что мы все окажемся в тюряге. Вот только у него ничего не вышло. Половина из наших все еще на свободе.

– Вот именно, все еще, – гринч сделал на словах Драчуна акцент.

– Вряд ли удастся арестовать остальных, – опроверг эту догадку Питер. – На месте похищения невесты попались мы, и остальные не при делах. Их будет трудно обвинить. А значит, нам и отвечать.

– Ни за что, – взорвался Батька. – Мы же не похищали эту девку.

– Конечно, ведь ее похитили до нас, а Бонните нужно было засадить нас в тюрьму, и я догадываюсь, зачем.

В камере на миг воцарилась полная тишина, затем десятник осторожно произнес:

– И о чем ваши догадки, милорд?

– Я точно не уверен, но думаю, что здесь замешан Дейтмар.

– Что? Бессмертный чародей, – воскликнул Смоки.

– Ты уверен? – с сомнением спросил Драчун.

– Сейчас картина начала немного проясняться. Я рассказал только о нашем разговоре с наместником, но упустил кое-какую интересную деталь, касающуюся его библиотеки.

– А причем здесь библиотека? – гринч наморщил лоб.

– Я очень люблю книги, и когда я вошел туда, то в первую очередь начал читать названия на корешках. По библиотеке всегда можно узнать, чем живет ее владелец.

– А колдун каким боком тут замешан, – не унимался Смоки.

– У Бонниты на стеллажах было немало трудов по магии и запретному чародейству. И у него имелся путеводитель по Последней Черте.

Лис присвистнул от такой новости.

– И еще, – продолжил Пит. – Когда наместник поведал мне о том, как он наводил в Монервиле порядок, очищая городские улицы от преступности, он невольно проболтался, что ему в этой чистке помогал какой-то «господин». Поняв, что сболтнул лишнее, Боннита сразу осекся и перевел разговор в другое русло.

– Дерьмо Шахира, – выругался Лис. – Неужели наместник действительно в сговоре с этим колдовским отродьем?

– Перед нашим отбытием магистр Патиас предупреждал меня, что Дейтмар пойдет на все, чтобы добраться до своей книги. А для этого ему нужен амулет Ордена. И у этого сукина сына везде шпионы, и причем очень влиятельные. Так что меня нисколько не удивляет, что Боннита может служить чародею.

– Стражники забрали у тебя Око Петры? – в ужасе воскликнул Смоки.

– Нет, – Питер понизил голос до шепота. – Я оставил его в особняке тетушки.

– А что мешает Бонните перевернуть особняк вверх дном, найти магическую штуковину и отдать ее чародею, – резонно заметил вудс.

– Он не посмеет. Графиня очень уважаемый в городе человек. К тому же, если Боннита наберется наглости и сунет свой нос в особняк, то вряд ли ему удастся отыскать амулет. Он спрятан очень надежно.

– Наместник может и не отыщет, а вот чародей почует амулет за сотни миль и с легкостью его заберет.

– Нет, Лис. Если даже Дейтмару удастся отыскать Око Петры, то он не сможет взять его сам. Кто-то должен выступить посредником между амулетом и колдуном. В противном случае чародея испепелит магия.

– Так вот почему наместник засадил нас в темницу, – догадался Батька.

– Именно, – ответил Питер. – Он рассчитывал, что амулет будет при мне. Стража налагает на него арест, причем не зная о его истинном назначении. Боннита забирает талисман и передает его Дейтмару. Чародей убивает сразу двух зайцев: без труда ликвидирует с помощью амулета магию груунов и возвращает себе книгу заклинаний, а мы тем самым временем гнием в тюрьме или того хуже – заканчиваем свои жизни на виселице.

– Вот только у этого засранца ничего не вышло, – злорадно ухмыльнулся Батька. – Мы ему еще попьем кровушки.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

– Ну куда они подевались, – Расмус не находил себе места, меряя шагами комнату. – Уже полдень, а этих любителей шляться по приемам еще нет.

– Да успокойся, борода, – попытался подбодрить гнома Дуболом. – Небось лишку перебрали, вот и заночевали у наместника.

– Это вряд ли, – не согласился Пакостник. – Батька сколько бы не выпил, всегда имеет ясную голову.

– Еще немного подождем, и нужно отправляться на поиски, – Весельчак сидел, облокотившись на спинку кровати, и доедал куриный суп.

– Куда это ты собрался? – поинтересовался Пакостник. – Отлеживайся, пока есть такая возможность.

– Сколько можно валяться, – бешеный поставил пустую тарелку на прикроватную тумбочку. – Я в норме. Температуры нет, башка не кружится, рана перестала гноиться, разве что только немного зудит.

– Сказано тебе лежи, значит, лежи, – Дуболом погрозил больному кулаком. – Расмус, ты пригляди за ним, а мы с Пакостником прогуляемся до городской ратуши, поговорим с наместником. – Только смотри…

Бешеный недоговорил – в дверь постучали. Не дожидаясь ответа, в комнату вошла тетушка Фелиция. Женщина выглядела встревоженной.

– Что случилось, мадам? – обратился к ней Пакостник. – На вас лица нет.

– Питер не объявлялся? – не ответив на вопрос, спросила пожилая леди.

– Сами ждем, – Дуболом пропустил графиню на середину комнаты. – Обещались прийти под утро. Вот собираемся пойти к наместнику, может, он знает, где наши гуляки.

– Вас к нему и близко не подпустят, – тетушка села на стул рядом с кроватью Весельчака. – Похоже, у Питера и ваших друзей возникли проблемы с законом.

– Что вы имеете в виду, мадам? – Расмус поддался вперед.

– Весь город гудит, что у племянника Бонниты похитили невесту. Девушку вытащили прямо из собственной постели, связали, и увезли в неизвестном направлении. Якобы похитители уже сидят в городской тюрьме.

– Так причем тут похитители и наши…

– Дайте мне закончить, – тетушка Фелиция смерила Дуболома гневным взглядом. – Я только что говорила с женой главного советника Бонниты. Она рассказала, что похитителей было четверо, и двое из них оказались не совсем обычными людьми.

– Гринч и вудс, – выпалил Пакостник. – Но какого Шахира они поперлись красть невесту.

– Этого я не знаю, – пожала плечами хозяйка дома. – Я сама отправлюсь поговорить с наместником и разузнаю, по какому праву моего любимого племянника посадили в тюрьму. Меня он не посмеет не принять. А вы сидите здесь и ждите новостей, я скоро буду.

* * *

– О нас что, совсем забыли? У меня кишки уже вовсю марш играют. Эй, как насчет пожрать? – заорал Батька во все горло.

– Кричать бесполезно, все равно никто не услышит, – Питер лежал на соломенном тюфяке и глядел на кусочек голубого неба, видневшегося через маленькое окошко камеры.

– Интересно, нас хоть ищут? – безнадежно спросил Лис.

– Думаю, что тетушка уже забила тревогу, да и парни не станут сидеть сложа руки, – уверил его десятник.

– Только чую, что нам отсюда просто так не выбраться, – Драчун подошел к двери и принялся стучать по ней носком сапога.

– Я сегодня даже глаз не сомкнул, – пожаловался Лис. – Паршивые крысы, так и шмыгали из угла в угол.

– А я спал как убитый, – гринч шумно зевнул. – И еще бы поспал, если бы не урчание в животе у Батьки.

– Лис, рядом с тобой огромная крыса, – Батька показал пальцем за спину приятеля и задрожал от страха.

Бешеный вскочил, отпрыгнул в сторону и, завизжав как девица, будто увидевшая в своей спальне паука, спрятался за Питера. Десятник заржал, схватившись за живот. Лис понял, что попался на шутку товарища и обиженно произнес:

– Батька, вот ты здоровый мужик, а шуточки у тебя, как у ребятенка.

– Тихо, кто-то идет, – вудс все еще стоял у двери и прислушивался к шагам в коридоре, которые становились все отчетливей. – Похоже, у нас гости.

В двери открылось небольшое окошко, и раздался гнусавый голос:

– А ну ты, лесная гнилушка, вали к остальным, чтобы я тебя видел.

Драчун, оскорбленный таким пренебрежительным отношением к себе, что-то пробурчал под нос и отошел к дальней стене. Тюремщик открыл дверь и поставил на пол поднос.

– Эй, приятель, – обратился Питер к стражу. – Когда городской обвинитель почтит нас своим присутствием? Мы не собираемся гнить в этой дыре за здорово живешь.

– Шахир тебе приятель, – огрызнулся тюремщик и вышел из камеры. В двери лязгнул замок и шаги начали удаляться. Десятник и Смоки одновременно кинулись к оставленной еде. Но гринч оказался более быстрым и уже нагнулся за подносом, как получил увесистый пинок.

– Куда вперед Батьки, – недовольно цыкнул десятник.

– Да что я, один собирался все умять, – обиделся Смоки и потер ушибленный зад.

– Знаю я твой аппетит, – Батька понес поднос к друзьям. – Дай тебе волю, ты в мгновение лося умнешь.

– Негусто, – заметил Лис, заглядывая в котелок. – Да и запашок еще тот. Интересно, это что, суп из лягушек?

– Не хочешь, не ешь, нам больше достанется, – Смоки взял с подноса ложку и зачерпнул варево. – А, по-моему, ничего. Отдает немного болотной жижей, но жрать можно.

– Да вы, речной народец, привыкли еду на болотной воде готовить, так что вам не привыкать, – Лис попробовал тюремную баланду и поморщился. – Дрянь редкостная, но брюхо набить чем-то надо. Когда еще удастся поесть.

– Пит, а ты чего? – Драчун махнул рукой, приглашая друга разделить трапезу. – Или брезгуешь?

– Да мне как-то не до еды. Неизвестность и полное бездействие меня просто угнетают.

– Милорд, – Батька подошел к Питеру и уселся рядом. – Нас всех гнетут те же самые чувства. Но это не повод, чтобы впадать в отчаяние. До того как попасть к бешеным, я был пиратом. Как-то во время очередного набега мы схлестнулись с купеческим судном, которое сопровождали «морские дьяволы». Эти королевские рубаки разбили нас в пух и прах. Меня и еще с десяток матросов взяли в плен. Когда мы стояли у виселицы на городской площади, королевский судья спросил каждого из нас о последнем желании. Мои кореша начали вымаливать себе свободу, чем вызвали немалое недовольство толпы. А я взял и попросил жареного поросенка и бабу. Народ, ожидавший над нами расправы, аж задохнулся от возмущения. А вот королю такая наглость явно пришлась по душе. Его Величество рассмеялся и подписал мне помилование. Понимаете, о чем я? Пока мы не в могиле, нужно брать от жизни все, будь то жратва, золото или женщины. Так что выкиньте из головы все ваши сомнения и поешьте, не то наш речной друг слопает все до последней ложки.

* * *

Наместник сидел в своем кабинете городской ратуши и был мрачнее тучи. Напротив него стояли начальник тюрьмы, дежурный офицер и капрал.

– Я еще раз повторяю, какие вещи вы изъяли у новых заключенных? – Боннита нервно покусывал нижнюю губу.

– Ножи, кастет, – промямлил офицер.

– Это я уже слышал, – наместник ударил кулаком по столу. – Меня интересует другое. Было ли при них что-то особенно ценное.

– При дворянине был кошелек с медью и серебром.

– Ты что издеваешься? – взревел Боннита. – Мне не нужны на службе идиоты. Хочешь всю оставшуюся жизнь мести улицы?

– Мой господин, я говорю правду, кроме монет ничего ценного мы не нашли, – голос офицера дрожал от страха.

– А ты чего мнешься, деревенщина? – Капрал вздрогнул, услышав гневный голос градоначальника. – Ты первым обыскивал высокородного сопляка. При нем был амулет? В твоих интересах сказать правду, иначе ты сгниешь на рудниках.

Капрал бросился к столу наместника и поцеловал его руку в знак преданности.

– Клянусь, при юнце не было никаких побрякушек, я…, – стражник не успел договорить и рухнул на пол с расквашенным носом.

– Слюнявый ублюдок, – Боннита вытер руку платком.

– Бордун, – обратился наместник к начальнику Мрачных Чертогов. – Ты уверен в своих людях? Эти шавки не могли погреть руки на том, что должно принадлежать мне?

– Они не лгут, ваше сиятельство, – ответил тот. – Я знаю их как облупленных.

– Шахир, – Боннита еще сильнее закусил губу, и из нее пошла кровь.

– Эта вещь настолько важна для вас, мой господин? – Бордун был в недоумении от всего происходящего.

– Тебя это не касается, – Боннита трясущимися руками налил себе бренди и сделал большой глоток. – Забирай своих шавок и вон отсюда.

Бордун, офицер и капрал вылетели стрелой из кабинета.

Через открытую дверь Боннита услышал женский голос – дама требовала, чтобы ее сию секунду пропустили к наместнику.

– Мадам, я вам в третий раз объясняю, что к нему сейчас нельзя, – секретарь Бонниты старался быть вежливым. – Господин наместник очень занят. И вообще, часы и дни приема прописаны для всех горожан, так что давайте я запишу вас, к примеру, на послезавтра.

– С каких это пор градоначальник принимает высшее дворянство строго по времени, или я что, похожа на плебейку? Пропустите меня, не то я за себя не отвечаю.

– Я сказал – нет, – секретарь повысил голос.

Леди Фелиция не растерялась и двинула наглеца ногой в коленную чашечку. Тот взвыл от боли и схватился за ногу. Графиня, не мешкая, вошла в кабинет Бонниты и без приветствия выпалила:

– По какому праву мой племянник томится в Мрачных Чертогах?

– Простите, господин наместник, – секретарь вошел в кабинет, потирая коленку. – Я пытался ее удержать, но…

– Закрой дверь с той стороны, – рявкнул Боннита, и помощника как ветром сдуло.

– Итак, я жду объяснений, – леди Фелиция взяла у стены стул и пододвинула его поближе к столу.

Боннита с опаской глядел на графиню. Вид у пожилой женщины не предвещал наместнику ничего хорошего. «Надо бы повежливее с ней, а то старая карга, чего доброго, глаза выцарапает», – подумал градоначальник.

– Леди Фелиция, ваш Питер со своими людьми обвиняется в похищении человека. Это гнусное преступление было совершено этой ночью в доме семьи Рамлес. Они пробрались в особняк как воры, взломали спальню миледи Марго и похитили невесту у моего дорого и единственного племянника.

Боннита артистично закатил глаза и с грустью покачал головой. От него так и веяло притворством, что взбесило леди Фелицию еще больше.

– Перестаньте ломать комедию, – графиня не скрывала своего отвращения к градоначальнику. – И вообще, с чего вы взяли, что они похитили девушку?

– Их задержали прямо в спальне бедной девочки. Когда стража с родственниками ворвались туда, ее не оказалось в постели.

– И что с того? Максимум, в чем их могут обвинить, так это в проникновении в частную собственность. Кстати, обвинения уже предъявлены?

– Пока нет. По закону мы должны провести проверку, опросить свидетелей, записать показания родственников, а уже потом…

– Тогда по какому праву вы держите их в тюрьме? – перебила графиня. – Вы забываете, что мой покойный муж был главою Совета Десяти, и я прекрасно знаю законы. До обвинения вы не имеете права держать подозреваемого за решеткой, если это лицо знатного рода. Немедленно отпустите Питера и его друзей. Я внесу за них выкуп.

Наместник понял, что его прижали к стенке и ничего другого не остается, как отпустить этого гаденыша Бернса.

– Конечно, мадам, – Боннита был мрачнее тучи. – Я собирался выпустить вашего мальчика уже сегодня. Просто были некоторые обстоятельства, которые требовали моего скорейшего вмешательства. Питер будет дома уже к вечеру. Но вот его сокамерникам придется остаться в тюрьме.

– Это еще почему? – возмущению графини не было конца.

– Вы же знаете закон, – ухмыльнулся градоначальник. – Высокое происхождение вашего племянника дает ему право покинуть Мрачные Чертоги до предъявления обвинения. Но вот его подельники, насколько мне известно, к дворянскому сословию не принадлежат. Мало того, двое из них вообще не являются людьми в полном смысле этого слова.

– Хорошо, – леди Фелиция встала и вышла из кабинета с гордо поднятой головой. Как только за ней закрылась дверь, из-за ширмы вышел человек в сером плаще с наброшенным на голову капюшоном.

– Ты огорчаешь меня, Боннита, – прошипел Дейтмар. – Я уже жалею, что помог тебе когда-то укрепить твой авторитет в этом городе. Что же, это дело поправимо.

– Господин, прошу вас, дайте мне последний шанс, и я все исправлю, – залебезил градоначальник, опустившись перед чародеем на колени. – Молодому Бернсу некуда деваться. Из города ему и его компашке не выбраться. Я сейчас же усилю охрану городских ворот. Обещаю, рано или поздно – я добуду для вас амулет.

– Лучше рано, иначе твое тело отправится на корм червякам, – колдун откинул капюшон.

Боннита впервые увидел глаза своего хозяина, а точнее, их полное отсутствие. На наместника Монервиля взирали черные провалы пустых глазниц.