Хроники Руны. Трилогия

– Аббат Рудл, можете не беспокоится, – заверил его Питер. – От нас никто ничего не узнает.

– А как по-вашему, откуда взялись мертвяки и почему напали на вас? – аббат сверкнул глазами в сторону Питера. – В этих местах никогда не водилось подобной нежити.

– Для меня это такая же загадка, как и для вас, почтенный аббат.

Рудл слегка наклонил голову и как-то странно улыбнулся.

– Что ж, у каждого есть свои секреты, – молвил он. – И я не стану больше лезть к вам в душу. Но если вы хотите дойти до пункта назначения, вам нужно быть предельно осторожными.

– Что вы имеете в виду, ваше преосвященство? – Батька вопросительно приподнял кустистую бровь.

– О, ничего особенного, – аббат казался невозмутимым. – Я просто имел в виду, что путь до Таинаки очень опасен и…

– Откуда вам известно, куда мы направляемся? – спросил Питер тоном более грубым, чем следовало.

Лис вскочил из-за стола и обнажил сабли. Пакостник и Весельчак также потянулись за оружием.

– Спрячьте мечи и сядьте, – приказал аббат. – Я вам не враг, а союзник. Вы оскорбляете меня и мое гостеприимство, бряцая в священном месте своими железяками. Если бы я знал, как вы поведете себя, то ни за что не согласился на уговоры Патиаса помочь вам.

– Вы знакомы с магистром? – изумился Питер. – Но откуда…

– Молодой человек, – аббат сделал страдальческое лицо и закатил глаза. – Я уже много лет дружу с Его Магичеством, как впрочем, и другие мои соратники по вере из высшего духовенства. Мы были предупреждены о цели вашей миссии и получили священный наказ содействовать вам во всем.

– Но как вы узнали, что мы пройдем именно этой дорогой? – задал резонный вопрос Расмус.

– А я и не знал, пока не увидел вас у себя в обители.

Аббат резко замолчал. В трапезную вошел монах. В руках он держал огромный поднос, на котором дымился барашек.

– Ну что, отдадим должное этой скромной трапезе, которую нам ниспослал всемогущий Тог. – Рудл соединил ладони в молитвенном жесте, склонил голову и произнес хвалу божеству, после чего изголодавшиеся путники накинулись на еду.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

После сытного ужина аббат пригласил своих гостей прогуляться по саду. Правда, никого из отряда эта идея не впечатлила, кроме Питера, который хотел узнать мнение священнослужителя относительно козней Дейтмара и всего путешествия в целом. Остальные воины решили провести вечер по собственному усмотрению. Лис и Пакостник сели играть в кости, втянув в азартную игру Арта и брата Орту, освободившегося с дежурства. Весельчак предложил Расмусу поупражняться в мастерстве владения оружием – меч против боевого топора. Монахи, многие годы лишенные всякого рода развлечений, взяли сражающихся в кольцо и подбадривали их задорными криками. Кто-то из затворников даже пытался делать замечания и давать советы. Из этого следовало, что не все монахи в «Колыбели Тога» были в прошлом мирными жителями.

Драчун и Дуболом ушли в небольшую оливковую рощицу, посаженную основателями монастыря пару столетий назад – бешеный попросил вудса научить его технике метания сюрикенов. Первые несколько звезд, которые бросил Дуболом, пролетели мимо толстого ствола старой оливы. Но после парочки ценных советов и часовой тренировки, бешеный метал сюрикены с колоссальной точностью.

Батька было хотел пойти спать, но Смоки отговорил его, соблазнив покататься на Руби. Десятник даже не ожидал такого предложения от гринча, считая того хитрым и жадноватым малым. Но когда оседлал грифона, враз поменял о нем свое представление.

Пушистый посчитал, что заниматься всякими глупостями, которыми так увлечены люди, ниже его достоинства, и решил осмотреть местность, а заодно и здания монастыря на случай чего-нибудь интересного.

Первым делом Пушистый решил пробраться в монастырскую библиотеку. Кот, как и все его сородичи, относился с изрядной долей презрения к жалким листам, исписанными непонятными каракулями и загогулинами. Но справедливо полагал, что подобные читальные заведения хранят в себе какие-то тайны. Здесь всегда полно чудаковатых людей со стеклянными глазами и шепчущими что-то себе под нос. Такие люди всегда вызывали у Пушистого подозрения. Мало ли кто может прятаться в этой библиотеке.

Кот одним прыжком преодолел несколько ступенек, ведущих в хранилище знаний, и оказался перед дверью. Пушистый попробовал открыть ее лапой, но преграда не поддалась. Пустив в ход когти и сделав немалое усилие, ему удалось немного приоткрыть дверь, при этом петли предательски заскрипели. Животное юркнуло в появившуюся брешь. Дверь с силой захлопнулась, едва не прищемив зверю хвост.

В коридоре было темно, но не для кошачьих глаз. Впереди виднелся арочный вход в огромное помещение. Несмотря на то, что лучи заходящего солнца еще били в окна и проникали через стеклянную крышу здания, здесь горело несколько десятков свечей. Над столом, заваленным манускриптами, сгорбился человек в рясе. Монах что-то писал в книге, с определенной периодичностью макая гусиное перо в чернильницу. За стеллажами мелькнула тень. Пушистый прижался к стене и крадучись пошел в том направлении, надеясь раскрыть тайну века или хотя бы обнаружить книжного воришку. Но, увидев добродушное лицо затворника, расставляющего по полкам фолианты, направился вглубь библиотеки. Дойдя до последних рядов, где на стеллажах стояли покрытые плесенью и пылью книги, на Пушистого напал чих. Если не считать скрип гусиного пера по бумаге и редких шорохов монаха, перебирающего манускрипты, то звук от чихания произвел эффект, подобный грому в тихую ясную погоду.

– Будь здоров, Эл, – сказал затворник, сидевший за столом.

– Жур, а я думал, что это ты никак не можешь прочихаться.

– Ты что, меня разыгрываешь? – нахмурился переписчик.

– Кто здесь? – угрожающе произнес Эл, поняв, что они с братом не одни. Монах не дождался ответа, взял самую тяжелую книгу и пошел вдоль стеллажей.

Жур отложил в сторону перо и смотрел за действиями своего брата по вере. Было забавно наблюдать, как сгорбившийся монах с приподнятой над головой книгой вертится в разные стороны в поисках невидимого чужака. Сам Жур полагал, что Эл решил подурачиться. Работать в библиотеке – всегда скукотища, и затворники иногда развлекали друг друга всякими розыгрышами.

– Смотри, сзади вор, – шутливо предупредил Жур монаха, как будто заметил предполагаемого похитителя бесценных фолиантов.

Эл обернулся как раз в тот момент, когда Пушистый решил, что пора уносить лапы от этой сумасшедшей парочки.

«Вот он, закон всемирного свинства», – подумал кот и понесся прочь от испуганного книжника к выходу.

– Крыыысааа… – Эл завизжал как уличная баба, размахнулся и кинул книгу в убегавшего кота.

Не рассчитав силы, монах угодил книгой прямо в голову Жура, который так и не понял, что в библиотеке был реальный посетитель. После чего фолиант упал на стол и опрокинул флакончик с чернилами на рукопись, над которой затворник трудился не один месяц, аккуратно выводя каждую букву. Жур взревел и понесся на «шутника». Только после пятого тумака, Эл все же сумел убедить брата, что и не думал его разыгрывать, а в действительности видел здоровенную крысу.

Пушистый тем временем с разбегу толкнул дверь передними лапами. Зверюга стрелой вылетел в открывшийся проем на свежий воздух. Желание исследовать монастырские помещения пропало напрочь. Хотя игривое настроение его не покинуло. Пушистый помчался на городской двор, где Лис и Пакостник играли с монахами в кости. Котяра подошел, лег рядом с чурбаном для колки дров, который временно приспособили под доску для костей, и стал выжидать благоприятного момента для какой-нибудь шутки. Зверю особенно хотелось как-то подгадить Пакостнику, считавшегося в отряде непревзойденным мастером злых розыгрышей. Вскоре такой момент настал, и Пушистый не преминул им воспользоваться. Пакостник только бросил кости, и в этот самый миг из конюшни с воплями выбежал монах. Все внимание людей было приковано к орущему человеку. Оказалось, что затворник, кормивший лошадей, бросил сена и грифону. Руби, посчитав себя оскорбленным такой «пищей», слегка клюнул его в ногу. Смоки пошел отчитывать своего любимца за недостойное поведение, а игроки вернулись к прерванному занятию.

– А, слабак, – ухмыльнулся брат Орту потянувшись за костями.

– Стоять! – стукнул по его руке Пакостник. – Ты что, мухлевать удумал?

– Вы это про что? – Лис непонимающе переводил взгляд с товарища на монаха и обратно.

– Да у него две шестерки выпало, – Арат показал пальцем на Пакостника.

– Верно, – кивнул бешеный. – А здесь я вижу почему-то только две единицы.

– А я-то тут при чем? – возмутился брат Орту.

– А что, не при чем? – не унимался Пакостник. – Ты проиграл больше всех, а сейчас на кону стоят почти сто динаров. Мы все отвлеклись на то, как твой безумный братец орал и чихвостил на чем свет стоит грифона. За это время ты мог быстренько поменять шестерки на единицы.

– Слабенький довод, – хмыкнул Арат, поддержав монаха. – Это мог сделать кто угодно из нас троих.

– Чего зубоскалишься? – обиженно спросил бешеный у усмехающегося Лиса. – Твоя работа?

Лис покачал головой, давая понять, что не имеет ко всему этому никакого отношения.

– Да ну вас всех, такую игру испоганили. – Пакостник встал и хотел было забрать свои деньги, поставленные на кон, но Лис накрыл медяки ладонью.

Сплюнув, бешеный со злости пнул чурбан и пошел спать в отведенную ему келью. Всю дорогу он поносил мухлевщиков и успокоился только тогда, когда лег на кровать и заснул. Пушистый, наблюдавший за всем этим спектаклем, был необычайно доволен собой. Он поднялся, распушил хвост и с довольным видом удалился, оставив троицу грызться за горстку медяков.

В саду, куда кот направился в поисках очередных приключений, весело щебетали птицы. Монастырские птахи словно решили перед сном похвалиться всему миру своими звонкими голосками. Но стоило коту забраться на дерево, как стая «певцов» вспорхнули с веток.

Этот старый дуб Пушистый выбрал неслучайно. Под ним стояла беседка, где друг против друга расположились аббат Рудл и Питер. Разговор был весьма интересен, и зверь, навострив уши, ловил каждое слово.

– Ваше преосвященство, дело принимает очень серьезный оборот, – сказал Пит.

– Милорд, несмотря на то, что вы еще не так далеко ушли от Монервиля, наместника вам не стоит опасаться. И вряд ли уже за вами пошлют погоню.

– Что вы имеете в виду?

– В городе у меня свои люди, – пояснил аббат. – Я ежедневно получаю самые последние новости от местного священника. Служитель Тога присылает информацию с голубем. Это крылатая почта работает лучше любого королевского глашатая. Сегодня утром я узнал, что наместника нашли мертвым. И умер он при весьма странных обстоятельствах. Предполагаю, что без помощи вашего «доброжелателя» здесь не обошлось.

– Одним врагом больше, одним меньше, – пожал плечами Питер. – У чародея везде свои люди. Впрочем, они мне не страшны, хотя и будут вставлять палки в колеса на всем пути. А вот их хозяин на меня порой наводит панический ужас. Эти гигантские черви в подземелье, а теперь еще и утопленники. Что будет дальше? Армии оживших мертвецов, вампиры, оборотни?

– Дейтмар, конечно, очень сильный маг, – ответил Рудл. – Он способен управлять стихиями, животным миром и даже возвращать к жизни мертвую материю. Но его силы небезграничны. Воскрешая утопленников, он израсходовал почти всю свою мощь. Так что несколько дней можно не опасаться его магических угроз. Ну, а поднять из земли целую толпу мертвецов ему не под силу, впрочем, как и подчинить вампиров и прочую нечисть. Для этого нужен с десяток чародеев, обладающих не меньшей силой, чем он сам.

– Но что ему стоит разделаться со всеми нами в два счета, не прибегая к посторонней помощи?

– Разве Патиас вам ничего не говорил? – искренне удивился Рудл. – Его сдерживает ваш амулет.

– Это я слышал неоднократно, но каким образом он действует? – задал волнующий вопрос Питер.

– Я не могу точно этого сказать, но знаю одно, что когда свет противостоит тьме, та всегда отступает. В этом амулете заложена не только сила великих магистров Ордена. Сам Тог благословил его, оставив в нем частичку своей души.

Питер раскрыл от удивления рот, уставившись на аббата глазами размером с блюдца.

– Именно так, – лицо Рудла стало благоговейным. – Когда амулет был готов, его принесли в главный храм Тога в Эстраде. Магистр положил Око Петры на алтарь, священник произнес старинную молитву, и произошло чудо – из раскрытой ладони Тога, которая возвышалась над жертвенником, вырвался луч света и ударил прямо в амулет. Это было одно из немногих проявлений Всевышнего на этой земле. Тог благословил Око Петры, наделив его толикой своего могущества.

Питер был поражен откровением аббата до глубины души. По коже бегали мурашки, а в глазах стояли слезы. В душе молодого лорда рождалось какое-то новое чувство. Он впервые в жизни ощутил в себе некое подобие религиозного трепета перед божеством Руны, и ростки веры потянулись к всесильному Создателю. Внутри него все пело и кричало. С каждой секундой росла уверенность в том, что этот поход не напрасен и отряд дойдет до пункта назначения, добудет книгу и спасет королевство от чародейского проклятия. Ведь с ними Тог, сила которого живет в амулете, спрятанного у него под рубашкой. И он как будто почувствовал, что Бог слышит радостный крик его души. Амулет слегка запульсировал, и его хозяин ощутил прилив неземных сил. Молодой Бернс словно воспарил над всей землей, пронесся ураганом по Руне, окунулся в Океан Безмолвия, распугав русалок.

Тут Пит почувствовал, что его кто-то бьет по щекам. Нереальная дымка рассеялась, и он увидел обеспокоенное лицо аббата.

– Хвала Всевышнему, – с облегчением выдохнул он. – Ну и напугали вы меня, милорд. Ваш взгляд вдруг стал таким отрешенным, а потом вы и вовсе перестали дышать. Что произошло?

– Я почувствовал на себе благословение Тога, если так можно выразиться. – Питер рассказал аббату о своих внетелесных переживаниях.

– С ума сойти, – теперь пришла очередь Рудлу удивляться. – В священных книгах написано, что подобное испытывают праведники. Их души словно возносит над землей невидимая длань, и в таком состоянии они способны видеть картины будущего, которые Тог открывает им. Вы ничего такого не узрели?

– Увы, – пожал плечами Питер. – Может быть, мне и открылось бы что-нибудь запредельное, но вы своими пощечинами привели меня в чувство.

– Вот старый осел, – аббат с размаху ударил о беседку кулаком. – Если бы я только знал…

– Не вините себя. Кто знает, чем все могло закончиться. Хотя конечно, узреть будущее не помешало. Может, Тог хотел показать мне что-то очень важное, например, смертельную опасность подстерегающую в дороге или…

– Мы исправим эту ошибку, – перебил Питера аббат и звонко щелкнул пальцами. – Ну конечно.

Пит в недоумении уставился на Рудла.

– Нет, я не сумасшедший, хотя в эту минуту, наверное, таким и кажусь, – улыбнулся он. – Вы слышали про «Обряд Сна»?

– Об этом что-то говорится в Кависти, – припомнил Питер.

– Именно, – воскликнул его преосвященство. – Обряд проводится в полночь, в Святилище храма, куда имеет право входить только священник или праведный человек. Там, принимающему участие в обряде, Тог открывает будущее посредством символов.

– Но я не священник и уж тем более не святой, – запротестовал Питер.

– На вас печать Всевышнего. Не вы решили отправиться в этот опасный путь, а Бог избрал вас для этой миссии. Вопрос в другом, хотите ли вы приоткрыть завесу тайны и заглянуть в неведомое?

Питер замер в нерешительности, раздумывая над предложением аббата. Легкий укол страха пронзил его сердце, но тут же исчез, разрываемый любопытством.

– Я готов совершить священный обряд, – согласился молодой лорд.

– Тогда сегодня в полночь готовьтесь к самому увлекательному приключению в вашей жизни. А сейчас я бы хотел расспросить вас вот о чем. Какие дела в столице и что за новый закон собирается издать Его Величество? Я слышал, что он касается игорных заведений королевства…

Пушистый потерял интерес к беседе, слез с дерева и помчался разыскивать келью, выделенную Драчуну, чтобы поведать другу о своих вечерних похождениях.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Войдя в храм Тога, Питер поразился великолепию внутреннего убранства. То, что рассказывал Арат, не шло ни в какое сравнение с увиденным. Рассматривая с восхищением фрески забытых художников, ему казалось, что еще немного, и настенные герои оживут и утащат его в загробный мир.

Вот старший сын Тога – Рамис, развалился на роскошном балдахине в окружении трех прекрасных дев, которые всячески ублажают своего господина. Средний сын – Аструа, восседает во главе стола, зажав в руке золотой кубок с вином. Вокруг божества расположились воины, погибшие за истинную веру с приспешниками Шахира. Младший и любимый сын Тога – Карим, изображен со священной книгой Кависти. Бог мудрости простирает со стены длань, как бы благословляя прихожан. На потолке изображен сам властитель жизней и судеб – Тог. Он сидит в повозке, запряженной львами, а рядом с ним его супруга и верная спутница – лучезарная Петра. Лицо Всевышнего сурово, но в его глазах пылает огонек доброты. Богиня держит своего повелителя за руку, а с ее губ нисходит обворожительная улыбка.

Взглянув на противоположную стену, Питер содрогнулся. Сцены из жизни подземного мира совершенно не радовали глаз. Повсюду на фресках были изображены маленькие, худые, морщинистые и безволосые существа с длинным оттопыренным хвостом с кисточкой на конце. Каждый из них был вооружен трезубцем. Из него вырывалось голубое пламя, поражающее грешников и причиняющее им невыносимые страдания. Одни люди корчились в агонии, у других из глаз текли кровавые слезы.

Питер отвернулся от мрачной картины. Вообще, подобные фрески были не характерны для храмов Тога. Обычно на стенах изображали только сцены из райской жизни. Он никак не мог понять, зачем в молельне понадобилась писать подобные ужасы.

«Может быть, потому, чтобы лишний раз напомнить людям о той невидимой грани, что отделяет их от света и тьмы?» – предположил Пит.

Повернувшись, он пошел в сторону алтаря. Жертвенник Тога был высечен из темного гранита, украшенного узорами, символами и непонятными письменами. Вверху над алтарем, на специальной нише, покоилась огромная ладонь Тога – символ веры большинства жителей Руны. Питер преклонил колени, подивившись внезапно возникшему религиозному порыву и попросил Всевышнего о благословении. Когда молодой лорд закончил молиться, голос сзади заставил его вздрогнуть от неожиданности:

– По вере твоей да будет тебе.

– Вы напугали меня, ваше преосвященство. – Питер чувствовал себя так, будто его застали за каким-то постыдным занятием.

– Вам нечего стыдиться, – заметил аббат. – Молитва сближает нас с Господом и дает силы быть твердыми в своих решениях.

– Просто не знаю…, – замялся Пит.

– Не стоит оправдываться, – Рудл положил руку на плечо собеседнику. – Поверьте, это прекрасный порыв и не нужно его душить в себе. Я рад, что вы ощутили благодать Всевышнего.

– Скоро полночь, – Пит напомнил аббату о цели встречи.

– Идемте, – Рудл повел молодого лорда вглубь храма.

Подойдя к ширме, его преосвященство отодвинул плотную ткань, за которой скрывалась дверь. На деревянной поверхности были изображены те же непонятные письмена и знаки, что и на жертвеннике.

В Святилище было просторно. Здесь горели свечи и пахло благовониями. У входа стоял умывальник в виде чаши. Аббат намочил ладони, омыл лицо водой и снял сандалии. Питер последовал его примеру – умылся и стянул новые сапоги, подаренные местным монахом. Посреди Святилища находилась маленькая купель, наполовину заполненная водой с зеленоватым отливом. На стене с левой стороны висели полки. На них громоздились десятки различных коробок, стеклянных баночек и прочих емкостей. По углам возвышались четыре бронзовых подсвечника по семь свечей в каждом.

– Вам необходимо раздеться и натереть себя вот этой мазью. – Аббат протянул стеклянную баночку с каким-то желеобразным веществом внутри. – Только после этого мы приступим к обряду.

Питер скинул на пол одежду, открыл банку и понюхал содержимое. Запах был отвратительным. Пахло дохлыми мышами, птичьим пометом и еще бог знает чем. Натирая тело, он старался дышать ртом – так вонь меньше ощущалась. Когда вся кожа блестела от странной мази, аббат велел ему спуститься в купель.

Вода была теплой. На ее поверхности плавали лепестки цветов. Погрузившись всем телом, Питер ощутил приятную истому. Как будто кто-то невидимый делал ему успокаивающий массаж. Волна блаженства прокатилась по телу, и тут он понял, что не может сконцентрировать свое внимание на предметах Святилища. Подсвечник раздвоился и стал одним сплошным сияющим огненным пятном. Где-то вдалеке доносился монотонный голос аббата. Видимо его преосвященство возносил молитву или читал отрывок из священной книги Кависти. Питер хотел привстать, но его тело было словно кисель. Рука с трудом поднялась и обратно плюхнулась в воду. Голова пошла кругом и перед глазами все поплыло.

«Так вот он каков, Обряд Сна», – подумал молодой лорд перед тем, как провалиться в небытие и уйти из этого мира.

Питер очнулся в сверкающей пещере. Он лежал на прохладном полу, а вокруг него носились разноцветные огоньки, как будто играя в пятнашки. На потолке вспыхивали огненные символы и затухали, чтобы потом набраться сил и разгореться еще ярче. Он пытался вглядеться в эти таинственные знаки, но его мозг отказывался понимать послание. Затем он все же различил буквы, которые постепенно сложились в слова. Питер потер глаза, но приказ четко «горел» на потолке и не желал исчезать.

– Следуй по коридору и перехитри Знающего Путь, – прочитал вслух молодой лорд. – Интересный сон, ничего не скажешь. Аббат мне ни о чем таком не говорил.

Пит огляделся и увидел выход. Вставать и куда-то идти, чтобы потом еще и кого-то перехитрить ужасно не хотелось. Однако нереальность сильно действовала на нервы. К тому же желание поскорее получить совет Тога, сбросить с себя оковы сна и оказаться в своем привычном мире, было куда сильнее.

Гость сновидений вышел из пещеры в тускло освещенный коридор. Источник света было трудно определить. Казалось, что луч бьет прямо с потолка. Но стоило поднять голову, и призрачный свет уже мерцает на стенах, чтобы через секунду переместиться на пол.

Идти пришлось недолго, так как внезапно перед путником встала глухая стена. Питер оглядел ее шершавую поверхность, но не обнаружил никаких скрытых рычажков.

«Неужели нужно было двигаться в другую сторону. Не хватало еще шататься всю жизнь по этому подземелью. И какого Шахира я послушал аббата и дал себя втянуть во всю эту авантюру», – с горечью подумал Бернс.

Питер от досады ударил о стену, и та отъехала в сторону на три-четыре сантиметра. Изучив то место, куда угодил его кулак, он заметил ничем не приметную выпуклость и надавил на нее большим пальцам. Стена продолжила свое движение в сторону, открывая взору небольшую комнату, в конце которой находилось странное существо. Питер узнал в нем получеловека-полульва.

Сфинкс сидел на каменном троне, закинув одну лапу на другую, и широко улыбался своему гостю. Передней лапой существо сжимало полуобгрызенную ногу какого-то животного. Человеческие губы сфинкса были окровавлены, и Питеру сделалось немного дурно. Хоть пища и попадала в звериный желудок, но жевал сырое мясо все-таки человеческий рот. Сфинкс заметил к своей персоне брезгливое отношение и отложил ногу в сторону.

– Будешь на меня так презрительно пялиться, я отгрызу твою ногу, – сказал человек-лев, хищно сверкнув глазами.

Питер отшатнулся, и сфинкс зашелся лающим смехом, перешедшим в кашель.

– Не бойся, я не ем человечину, – прослезилось существо. – Зачем пожаловал?

Бернса этот вопрос поставил в тупик. По крайней мере, он не собирался посвящать сфинкса в свои планы относительно цели пребывания в этой «Стране Снов».

– Не хочешь отвечать, не надо. Мне и так все известно. Но знай, чтобы пройти дальше и получить ответ на свой вопрос, ты должен будешь ответить на мои вопросы, – человек-лев с любопытством разглядывал чужака.

– И что же ты хочешь узнать? – поинтересовался Питер.

– Мне не нужно ничего узнавать. Я – Знающий Путь. Мне и так подвластны все тайны мироздания.

– Тогда к чему этот фарс?

– Таковы правила, – сфинкс слегка потянулся. – Я задаю вопрос, ты – отвечаешь.

– А если скажу неправильный ответ?

– Тогда вернешься назад, откуда пришел.

– Что ж, валяй, – Питер сел на пол напротив сфинкса и поджал под себя ноги.

– Ты слишком самоуверенный, – подметил сфинкс. – Обычно я ем таких на завтрак. Но ты мне нравишься и возможно…

– Кто-то тут говорил, что не ест человеческое мясо, – перебил Питер.

– Ладно, поймал на слове, – хмыкнуло существо.

– Может, уже начнем? – поторопил молодой лорд. – Если ты и настроен общаться со мной целую вечность, то я таким временем не располагаю.

– Какой же ты все-таки вредный, – сфинкс сделал обиженное лицо. – Раз ты так хочешь, вот мой первый вопрос…

– А позволь спросить, сколько их будет? – перебил его Пит.

– Хочешь поговорить об этом? – с издевкой спросил человек-лев.

– Нет, извини, можешь продолжать.

– Какое великодушие, о боги, он разрешил мне сделать мою же работу, – сфинкс театрально воздел лапы к небу. – Бог может познать самого себя?

– Что-что? – переспросил Питер.

– Ты оглох? – Я просил: Бог способен познать самого себя?

– Нет, – ответил Питер.

– Вот как? – сфинкс получал огромное удовольствие от такого разговора. – Так просвети же меня, с какой стати ты так решил?

– Бог не может познать самого себя по той причине, что он изначально знал о себе все, – Питер пустился в пространные размышления.

– Что значит изначально? Да будет тебе известно, ничего во вселенной изначального нет. Всевышний сотворил человека по образу и подобию своему, ведь так написано в вашей священной книге? Человек смертен и Бог тоже, увы, не вечен. Просто ваши и его измерения живут по разным временным ритмам.

– Не понимаю, – Питер смотрел на сфинкса, как на сумасшедшего.

– Все очень просто. Когда в вашем мире проходит один день, то в том измерении, где живет Бог, этот отрезок времени длится тысячу лет. Это и создает ощущение бессмертности Творца. Но в конечном итоге Всевышний также умирает, пусть и живет бесконечно долго.

– Стоп, – осек Питер сфинкса. – По-моему вопрос стоял так: «Может ли Бог познать самого себя?». А ты несешь всякую чепуху про время и какие-то изм… эээ…

– Измерения, – напомнил человек-лев.

– Да какая разница, – вспылил Питер. – Я ответил верно, а ты пытаешься запудрить мне мозги.

– Ты себе льстишь, юноша, – снисходительно улыбнулся сфинкс. – Я просто пытался тебе объяснить смертную природу Бога, а соответственно, твою неправоту. Ведь если Всевышний не может жить вечно, значит, его не существовало изначально, и следовательно, он познает себя на протяжении всей своей, казалось бы, бесконечно долгой жизни.

– Тогда кто после него правит миром? – спросил Питер.

– А ты что, плохо читал Кависти? – притворно изумился Знающий Путь. – Конечно, его сыновья. Если ты запамятовал, то я с удовольствием напомню – у Тога их три. Из всех их мне больше нравится Карим. Он единственный в семье отличается хоть каким-то целомудрием. Думаю, Тог на смертном одре вручит именно ему бразды правления миром. Те двое совсем ни на что не годятся. Первоначально выбор был сделан в пользу Аструа, но тот в последнее время совсем помешался на битвах. Мотается по измерениям, собирает воинства и сражается в свое удовольствие. Да заодно доставляет Рамису из разных миров прекрасных дев, которых и так в небесных чертогах собралось хоть пруд пруди. Тог, конечно, закрывает на сладостные утехи своего старшего сына глаза, но чует мое львиное сердце, что когда-нибудь его божественное терпение лопнет, и он кастрирует своего отпрыска. По мне, так идея просто великолепная. Может, он тогда, наконец, возьмется за ум.

– По-моему, мы отвлеклись от темы.

– Есть немного, – сфинкс заерзал на троне. – Но когда, а главное от кого, ты еще услышишь о жизни богов.

– Давай ты оставишь свою лекцию до следующего раза. Мне действительно пора идти.

– А куда это ты собрался, – удивился Знающий Путь. – Ты дал неверный ответ, а значит, я отправлю тебя назад, в твой мир.

– Считаю, что ответ был верным, – стоял на своем Питер. – Или если уж на то пошло, то мы оба правы. Если верить твоему утверждению о смертности богов, то на чем основываются твои знания?

– Это же очевидно, я приближен к богам, – ответил человек-лев. – К тому же я сам имею божественную природу. И раз уж на то пошло, то Тог мой близкий родственник. Он приходится мне…

– Мне все понятно, – перебил Питер божественного болтуна. – Ты прав потому, что являешься приближенным Всевышнего. Хотя твое утверждение я все еще ставлю под сомнение. Моя же правота в том, что в мире Руны человека учат жить по Кависти, а в ней говорится, что Бог изначален, а соответственно – бессмертен. Так что вопрос: «Может ли познать себя Бог?», имеет два разных варианта ответа, и оба правильные.

– Неплохо для человека, – хмыкнул человек-лев. – Ты можешь идти.

Сфинкс потерял всякий интерес к собеседнику и вернулся к прерванной трапезе.

– Ну и куда мне идти? – растерялся Питер. – Здесь нет выхода.

– А почему меня это должно волновать? – существо прекратило жевать и уставилось на своего гостя.

– Ну, если ты не Знающий Путь, а обыкновенное трепло, то попробую отыскать выход самостоятельно, – со злостью бросил Пит.

– Испытание мудростью пройдено. – Сфинкс улыбнулся, сделал лапами какие-то магические пассы и Питер провалился в небытие.