Олг. Путешествие через века, или Анатомия русской души

На левом берегу показался огромный город, таких Олег еще не видел. Лодка пристает к пристани. Хозяин сложил сделанные Олегом вещи в большой короб и ушел на берег. Возвращается ночью, когда все уже спят, пьяный и довольный – удачно сходил. Олег не спит, жгучая боль между ногами не дает ему уснуть.

Хозяин подходит к Олегу и показывает, что в коробе остался только один кинжал. С рукояткой из клыка чудовища, на которой Олег вырезал плывущую по волнам лодку. Покупателю кинжал понравился, но он хочет не один, а пару.

Хозяин дает Олегу такой же кинжал, только ручка у него без резьбы. Завтра к полудню Олег должен вырезать на этой ручке точно такую же лодку. Олег рассматривает кинжал. Хорошо, сделаю. И втыкает кинжал в сердце хозяина.

Тем же кинжалом Олег перерезает свою веревку. Что делать дальше? Бежать? Как – без Ланы? Почему-то эта мысль Олегу даже не приходит в голову. Хотя зачем ему теперь Лана? Но об этом он не думает. Мысль у Олега одна – как забрать Лану? Увести ее из палатки нельзя – там еще трое, поднимут крик. Может, ночью, когда все уснут? Нет, и это слишком опасно.

Прихватив кинжалы и инструменты, Олег бежит с лодки и прячется в горе сваленных на пристани мешков. Завтра оставшихся без хозяина Лану и двух других девушек обязательно поведут на базар. Продавать. Братьям убитого ни для чего другого они не нужны. Тогда Олег отобьет Лану по дороге. А если это будет невозможно, сам попробует купить ее на базаре. За его два кинжала можно получить немалые деньги. Инструменты стоят еще дороже, но на них трудней найти покупателя. А потом, Олег скорее расстанется с жизнью, чем с инструментами.

Слышен вопль старухи. Значит, хозяина уже нашли. Кто-то с факелом бежит с лодки на пристань. Но ночь темная – искать бесполезно.

Утро. Ярко светит солнце, играет на бегущей воде. Братья хозяина выносят из лодки товары и выводят рабов убитого брата. Вот ведут одну девушку хозяина. Вторую. Сейчас появится и Лана.

И действительно – вот она, выходит из палатки. Но почему она голая? И почему ей дают что-то пить?

Олег видит, как Лана пьет и будто цепенеет. И как ее привязывают к мачте, где раньше секли. Только сейчас не лицом к мачте, а спиной.

От палатки к Лане идет старуха. В руке у нее небольшой нож. Этот нож старуха втыкает в Лану. В правую грудь. Вытаскивает, и втыкает в левую. Ноги Ланы подкашиваются, и то, что только что было Ланой, но больше уже никогда не будет, виснет на веревках. Старуха вставляет нож в Ланину пусю и разрезает живот – от пуси до пупка. Тело Ланы бьется, но она не кричит – такое, значит, питье. Старуха выкалывает Лане правый карий глаз. Затем – левый. Когда ж это кончится? Наконец, старуха протыкает лебединую шею, и Ланино тело больше не шевелится. Старуха идет на пристань.

На лодке остаются только два трупа – хозяина и Ланы. Лодку буксируют от берега, обливают чем-то черным и зажигают. Она красиво горит, пламя отражается в воде.

Один из выведенных на пристань гребцов замечает в горе мешков Олега. Олег пытается бежать, но куда там – он слишком слаб.

Убьют? Нет, зачем же убивать, если можно продать. На Олега надевают цепи, вешают на шею короб с теми его изделиями, которые не успел вчера продать хозяин, и ведут на рынок. Такой мастер – недешевый товар.

Покупатель нашелся быстро. Человеку в чалме сразу приглянулись и изделия, и мастер. Он сам – резчик, и ему нужен помощник. Корабельщики получили ровно столько, сколько запрашивали. Об истории Олега они не распространялись, чтобы не снизить цену.

Новый хозяин отвел Олега в караван-сарай, накормил и уложил спать. Но цепи снимать не стал.

Через два дня вместе с другими рабами Олега погрузили на огромный, как четыре лодки, в которой его привезли, корабль. Корабль отплыл вниз по реке. Кроме одного раба, здесь уже никто не говорил по-русски.

Прошло пятнадать лет. Торговый караван шел из Хазарии в Киев. С караваном, верхом на сером коне, покрытом великолепным ковром, в белом шелковом тюрбане и розовой накидке, ехал знаменитый резчик по кости. Когда-то его звали Олегом.

Что вместили в себя эти годы? Только учебу и работу. Сначала – язык, потом – основы мастерства, а потом все время – совершенствование, чтобы новые вещи были лучше сделанных раньше. Так прошли первые четыре года.

По дереву Олег теперь резал мало. В основном – по слоновой кости. А еще – по мягким камням. Или по морским раковинам. Камеи его работы были нарасхват, тонкостью резьбы они не уступали тем, которые привозили из Константинополя.

А потом Олег, его уже звали иначе, попал в гарем к визирю. Здесь у него появилась и другая работа, которая временами становилась главной – воспитывать новых, совсем еще юных, лет двенадцать-четырнадцать, наложниц.

Что делать и как вести себя в постели, девочек обучали опытные наложницы, знавшие вкусы повелителя. И не дай бог им было учить новеньких плохо! У Олега же была другая задача.

В девочках, поступающих в гарем, не должно было оставаться ни капли строптивости. И ни капли застенчивости. Любое желание мужчины должно не просто беспрекословно исполняться, а угадываться. Этому Олег и учил вновь прибывших девочек.

Их было немало. И не каждая удостаивалась чести разделить постель с визирем. Но визирь был сказочно богат и желал всегда иметь, из кого выбрать возлюбленную на сегодняшнюю ночь.

Работа Олегу не слишком нравилась, приходилось вспоминать то, о чем он хотел забыть. Но за нее визирь щедро платил. И Олег учил девочек бояться только широкого кожаного ремня. И не стыдиться ни его рук, ни его тела.

Прежде всего ученица должна была научиться ходить перед Олегом голой. Затем – принимать ту позу, которую приказывал учитель: встать на колени, лечь ничком, лечь на живот в ожидании ремня, лечь на спину и задрать ноги вверх в ожидании дика, встать на четвереньки и выставить и попу, и пусю, что уж там господину захочется проткнуть, повиснуть на учителе, обняв ногами и прося дика…

Потом девочка училась подставлять учителю пусю и попу, чтобы он их ласкал или наказывал, как ему заблагорассудится: ремнем, руками, губами, зубами или языком…

Дырочка между половинками девочкиной попы должна была научиться расширяться, как только учитель прикладывает к ней палец. Но конечно, ни в коем случае нельзя было пукать. И вообще, внутри попа наложницы должна быть такой же чистой, как и снаружи. Перед тем, как идти к учителю, девочки ставили себе клизму с розовой водой. Тем, кто этому еще не научился, клизму ставил сам Олег. Только не с розовой водой, а с едким мылом.

Если учитель велел, девочка должна была при нем садиться на привезенную из далекой восточной страны ночную вазу, справлять большую и малую нужду, а затем мыть вазу при учителе или, если учитель велел, безропотно обливать или обмазывать себя вонючим содержимым вазы.

Главное же, чему нужно было научить девочку, – самой подавать широкий кожаный ремень, когда Олег считал, что девочку нужно наказать, и терпеливо, без слезинки и без звука, терпеть, пока наказание закончится.

А наказывал Олег наложниц за всё: не достаточно быстро послушалась, не достаточно быстро оголилась, не достаточно быстро оделась, косо посмотрела, прямо посмотрела, глаза не опустила, за то, что слезы на глазах, за то, что слишком хмурая – не улыбнулась вовремя, за то, что слишком веселая – рассмеялась не вовремя…

Порол своих учениц Олег очень больно. Но так, чтобы никаких шрамов и никакого огрубения – кожа девочек должна быть нежной, как лепестки розы. Поэтому после каждой порки Олег обтирал ученицам специальными благовониями те места, по которым гулял ремень – попу и верх ножек.

Для всей этой работы руки Олега должны были быть то грубыми, то нежными. Что очень помогала его главной и любимой работе – резьбе.

Обычно Олег занимался одновременно не более, чем с двумя ученицами, часа по три-четыре в день с каждой. Остальное время он мог делать, что хотел. А хотел он только одного. Только одно его радовало.

Когда педагогическая деятельность была закончена, Олег склонялся над очередным куском кости и то настойчиво резкими, то самыми нежными движениями резца превращал кость в изящный браслет, или в крышку шкатулки, или в ожерелье, или в рукоять сабли… В это время душа Олега пела, а нередко он и сам напевал что-то без слов.

Обучение наложниц продолжалось не дольше нескольких недель, и визирю очень нравились девочки, какими они выходили из рук Олега. И вещи, которые делал Олег, визирю тоже очень нравились, и он щедро платил за них. Так Олег начал богатеть.

Работы было много. Если у визиря не было новых наложниц, иногда Олега одалживали друзья визиря, перед которыми он успел похвастаться своим евнухом.