От любимчика…
– А кто в яме?
– Не знаю! Но сыр очень любит!
(из анекдота)
Невероятно мне свезло сегодня. Мои «кормильцы» на улице, а я, уличив минуточку, занял место у компьютера. Окошечко рядом, видно, как они там по снежку прыгают и ветки на деревцах спиливают в саду. Однако не расслабляться и быть начеку, в любой момент могут вернуться.
Итак, понаписали они про меня много, качественно и здорово. А я? Что хочу рассказать о себе? Наврали они всё с три мышиных хвостика. Буду правду изливать. Жаль, не тот я кот учёный, что ходит взад-вперёд и песнь заводит. Эх, нет гусиного пера, с чернилами, я бы вмиг, а тут «клава». Не в кайф двумя когтями, быстро не получается, отвлекаюсь постоянно.
Пригнали меня, значит, в общую отару. Тьфу! Не оттуда. Это про барашка Шона. Так! О! Мой дедушка кабан невероятный, его на свадьбу как-то пригласили… Опять в сторону. Про свинку Пеппу, кажется. Хорошо! Прекращаю. Вы прочувствуйте, что творится в голове домашнего любимца, когда он телевизор смотрит. Как нет? Я каждый день рядом с нею на диване с сериала на сериал, с одной картины на другую. То детектив, то ужастик, особенно она уважает мистику. Пока дойду мозгами своими до истины, весь вылижусь.
Значит, принёс меня гладкокожий с пролысиной у себя за пазухой и вручил…, подарил… в добрые руки сдал. Точно!
Мне бесхвостые приглянулись. Запахи от них вкусные исходили. Сами тёплые, мягкие. От неё ещё ароматы мясные. Он вообще многозапаховый. Их дитяткам я понравился. Ещё бы – симпокотипулечка. Но меня никто ни тискал, ни таскал, а воспитанием занимались хищник Барс и чернявый Чарльз. Не ведаю проблем собакевича, но мне от старого кота перепадало изрядно и часто. Однако научил он меня порядку.
Был у меня вражина рыжий, просто непробиваемый. Мой сэнсэй в то время ушёл в долину душ, и пришлось мне пару раз держать бой с кривозубым. Первый раз хозяин спас, разлил водой. Я в запале страсти не понял, за кем победа. Но во втором отвоевал почёт и уважение округи.
Сегодня можно отдыхать и не бояться за территорию. Вышел на полчасика, обежал периметр, «галочки» свои проверил, новых набросал и домой. Ка-а-а-йф-ф-ф!
Правда, шерсть лезет постоянно. Вар говорит, что я старею. Интересно, это как? Сон поправляет его, мол, мудрее становлюсь… Берёт щётку, меня и выходит на улицу, где с усердием вычёсывает мою шкуру. После процедуры «очищения» я сильно худею от переживаний и стресса, но моя шубка блестит на солнышке, привлекая подружек.
Выйду перед двором, сяду у лавочки, так запою…, а я это делаю славно. Глотку деру, стараюсь. Бывало, камень прилетит. Нет! Я не сдаюсь, громкость увеличиваю, пока смазливая кошечка не отзовётся. Попрятали всех красавиц в жилищах. Никакой радости, прямо жуть. Не откликаются свои милашки, не беда. Я к другим пробираюсь. Людям жизнь легче даётся, никакой борьбы. Самец с самкой в тепле, еды полный трясущийся ящик с холодом. Малышей завели и никаких забот. Кайф!
Барс рассказывал, его Ксю и Ван готовили в десантники. Об одном жалел, что парашют не всегда раскрывался, то ли высота малая, то ли система не срабатывала. Жаловался, плохело ему иногда от тренировок, но волю силы он в себе воспитал, не плакался. Всегда с гордостью о том мурлыкал.
Меня физические упражнения прошли стороной. Правда, разочек мне усатый «вертолёт» устроил от крыльца до огорода. Наверно, в лётчики готовил. Да куда там, рождённый ползать тому не обучен, и желания нет. Летел я славно, но кусок курочки, что стащил со стола, из зубов не выпустил. Наука пошла впрок, больше не самовольничаю: попросил – дали, нет так…
Уж не знаю, какая тяга меня подтолкнула, а полюбил я летом, лежа в тенёчке на грядках, похрустывать огурчиками. Вкуснятина не намурлычешь какая. Во-о-от!
– Варлаам, не понимаю, что с огурцами, – хозяйка показывала на висящие огрызки.
– Может, полёвки нагрызли?
– Столько? Маленькими зубками? – её возмущению не было предела.
Они бы в жизнь не разгадали ту загадку, если бы я сам себя не выдал с потрохами. Ну, хрумкал себе в одном месте, а тут соседке собрали бесхвостые «зелёненьких». Да пусть бы стояли, где их оставили. Нет! Решил я попробовать, чем отличаются ведёрные от…
– Иди сюда! – кричит она.
– Что? – он вылетает, словно ошмаленный.
– Васька огурчики жрёт. Вот кто на кустах их объедает.
И так мне стало стыдно, что страшно. Вжался я в землю и жду. Наказание всегда приходит неожиданно.
– Молодец! – голос хозяина.
Приоткрываю глаз, он улыбается. Что такое? Неужели свезло?
– Теперь будем знать, кому выбрасывать излишки…
Вот оно! Будут закармливать до смерти. Сам напросился. Однако миновала меня эта участь. Кайф!
Но зеленью питаться я люблю. Мышку птичку съел, огурчиком хрустнул – рацион.
С недавних пор стал меня пленить по утрам некий волшебный запах, что от хозяйского стола исходит. Долго терся, выпрашивал, голос подавал, старался. Кусочек перепал ужасно вкусный. Сон сказала: «Сыр».
Я так на него подсел, что за малюсепулечку этого великолепия готов плясать и делать всё. Что с ним в сравнении морожёное? Ничто… хотя и от него я никогда не отказываюсь. Сидим с усатым всегда вдвоём, съедаем целый белый кирпич, но «Сы-ы-ы-ы-ыррррр».
– Варлаам, ты что сегодня купил? – она рассматривает чудесный жёлтый треугольник.
– Решил вот попробовать. Коллеги нахваливали.
– Я же всегда беру полутвёрдый, со вкусом топлёного молока, а это что?
Не понимаю их совершенно, запах меня сводит с ума. Потерся об ноги одного, потом другой. Присел и молча жду. Не выдержал: «Мяу-у-у-уа!». Сон отрезала кусочек:
– На, моё золотце.
В эту секунду я убедился, что приятно пахнущее не всегда вкусно. Отошёл от дурного сыра, смотрю на хозяйку.
– Даже Вася не стал, есть, а ты: «Коллеги…». Я его на выпечку, сделаем пиццу. Кис-кис-кис, пойдём нашего пожуём.
Люблю я их, своих двуногих. Они – как котята. Думают, что я у них живу. Это они в моём доме на всём готовом. Эх!
– Вася, ты дома? – пришли, сейчас надо замереть и не дышать. – Кисюлечка! Ой! Кот за компьютером сидит.
Спрыгиваю со стула: «Мяау-у-у-у!», – люблю бока чесать об её ноги: «Му-у-уррр!».
– Варлаам! – смеётся она, значит, надо убегать, хорошо он дверь приоткрыл, успеваю. – Наш любимчик рассказ написал. И про нас есть…
Карандаш
Учась в третьем классе, я обращал внимание, что мама, заблаговременно, приобретала в «Союзпечати» или на почтамте открытки и конверты. Недели за две до того или иного праздника, она доставала свою записную книжечку, брала ручку и писала поздравления нашим многочисленным родственникам, разбросанным по всему Советскому Союзу.
Будучи постарше мне было интересно помогать ей. Я искал в подшивках журналов школьной библиотеки поздравления, аккуратно выписывал их в отдельную тетрадку. Дома мы с мамочкой заполняли открытки, подписывали конверты. Отбирали наши семейные фотографии и вместе с открытками вкладывали их в нужный конверт, которому принадлежала своя марка в зависимости от места нахождения адресата.
Выпорхнув из родительского дома, это занятие стойко перекочевало и в мою семью. Адреса с годами утратили свою необходимость, хотя я их до сих пор храню на всякий случай. А вот список: с датами рождений, годовщинами, юбилеями моих близких и дальних родственников, одноклассников, сокурсников, сослуживцев, коллег, соседей и знакомых – висит, распечатанный на четырёх листах А4 на стенном крючочке в столовой нашего дома. Удобно и просто. Можно не снимая, уперев бумагу о стену, внести корректировку или дописать новое. А при желании, переместить список на рядом стоящий стол.
Утром, шлёпая через кухню на веранду кормить кота, я всматриваюсь в список: «Кто у нас сегодня счастливчик? Ага!». Пока занята ванная комната, посредством SMS или WhatsApp набираю и отправляю поздравления. Всегда стараюсь придумать коротенький, но с тёплыми пожеланиями текст. Родителям звоним или заезжаем по пути на работу.
Со временем таблицы корректируются. А на мои плечи легла почётная обязанность напоминать домашним об их друзьях и знакомых.
– Варлаам! А где список? – жена осматривает столы и полочки в столовой.
– Соня! Нет его!
– Как нет? А где? Я точно помню, что сегодня у кого-то из коллег днюха, а у кого…? Надо по пути торт взять…
– Его нет, и больше не будет! – заключил я из ванной комнаты.
– Ва-а-арла-а-ам, не шути. Я серьёзно. Куда положил?
Я прохожу в нашу спальню.
– Сонь! Я его выбросил. Поздравляю всех, поздравляю, а нас постоянно забывают…
– Ты, что обиделся?
– Да! – закрыл дверь в спальню.
Завтракаем. Семья молчит. Кот из-под стола на меня смотрит. Чувствуют, что я не с той ноги встал. Вот всегда на правую ступал с кровати, а сегодня явно на левую… или сразу на две. Не помню.
– Папочка, я тоже хотела посмотреть, у кого день варенья…, – печально так Ксюша, и смотрит большими глазищами так нежно.
– Вот! – я встаю и извлекаю из шкафа под умывальником, стоящий между мусорной корзинкой и стенкой, список. – Посмотришь и выбросишь!
– Варлаам, да что случилось?
– Сонь! Я каждый год всех поздравляю, а нас в этом году много кто забыл. Я их … А они…
– А я тебе говорила, не пиши. Зачем ты навязываешься. Близких поздравил, а остальные обойдутся. Зачем себе нервы рвать?
– Точно! Навязываюсь! Они, наверное, думают, что в гости набиваемся… А нас не поздравляют, чтоб в гости не пригласили, а то подарки придётся покупать… Жмоты! – рву листы и выбрасываю в мусорное ведро.
– Давай после работы вместе пробежимся и оставим в нём только близких… У всех свои заботы, проблемы…
Новый список содержал два листа А4. Но через полгода в него добавился ещё один. Качели с листочками продолжались в течение года.
– Соня, посмеяться хочешь? – с телефоном в руках я вхожу в комнату.
– Что там?
– Смотри! Поздравил сегодня сына двоюродного брата Олега Лёшку с днём рождения… А он в очередной раз просит напомнить дни рождения наших детей… и твой.
– Вот видишь! Олег запишет и будет тоже нам писать или звонить!
– Жди! Он и в прошлом году спрашивал, я ему отправлял… и года два назад…
– Напиши!
Не знаю, что на меня нашло в тот раз? Вообще-то мне доставляет удовольствие поздравлять. И я это делаю с регулярным постоянством. Могу заказать безделушку в Интернет магазине, оплатить и указать адрес доставки именинника. На годовщину свадьбы покупаю цветы и курьером отправляю «молодожёнам». Это такая радость.
Поэтому список постоянно висит на своём прежнем месте, а рядом с ним на ниточке красный карандаш. Зачем портить бумагу, когда можно вычеркнуть того или иного недобросовестного «счастливчика».
«Тётя Наташа, вы поздравили папу? Нет? Пишите сообщение…».
«Дядя Юра, а вы маме с папой поздравлялку отправили? Как с каким? У них сегодня двадцать лет совместной жизни. Пишите…».
«Вы, что?! Он уже карандаш приготовил. Вычеркнет!».
Сейчас аналогичные таблицы почти в каждом доме близких и дальних родственников, и поздравления, не ради подарков или благодарностей, а просто для хорошего настроения, сыплются со всех сторон в нужные даты. Это такое счастье!
Кеша
1
Сорока не оставила нас в покое. Почти каждый день рано утром она стрекотала и стучала клювом по металлочерепице. Но это ничто в сравнении с её катаниями сверху вниз, скребя коготками по металлическому полотну. Звук настолько раздражительный, что приходилось бежать на улицу и бросать в неё камешками, которые, в свою очередь, грохотали внутри дома так, как будто булыжник прыгает мячиком.
– Варлаам, хватит уже. Пять утра, дай поспать, – Соня выходит на веранду.
– Кеша, вали в лес… достал! – я зло смотрю на вышагивающую белобокую по коньку крыши.
– Ты почему называешь птицу Кешей, а вдруг она девочка? – уже за завтраком интересуется жена.
– Мне было лет десять или одиннадцать, не помню… мальчишки взрослые, сорочонка, закидали камнями и ушли. Он был живой. Я его подобрал и домой. С мамой выходили. Назвали «Кешей».
– А что с ним потом было?
– Недели две пожил и улетел. Правда, в тот год часто нас навещал. Прилетит, сядет на оконный отлив и стучит клювом. Мама откроет створку, даст ему кусочек сыра, и он улетал. А то сидит на крыше и курлычет.
– Ваня, сынок, мы на работу, – Соня крикнула с порога и закрыла входную дверь.
Я выгнал машину, закрываю ворота. Супруга разговаривает с соседкой. Зоя на эмоциях, руками жестикулирует. Подхожу ближе.
– Сонь, опоздаем. Мы ещё к твоим старикам хотели заехать. Зоя, привет!
– От старых штиблет…, – парирует жена Паши.
– Ты чего с утра такая возбуждённая? Муж чем обидел или…
– Да сорока ваша задолбала! – Зойка аж покраснела от злости.
– У нас нет никаких птиц. Васька единственный представитель домашних любимцев в доме. А чужого добра нам не надо приписывать…, – я что-то тоже на волне соседки чуть вприсядку не пошёл.
– Как не ваша?!
– Стоп! – Соня оборвала прения сторон. – С работы приедем, разберёмся. Чего в пустую словами стреляться…
Ну, всё удовольствие разломала поговорить с дорогой сельчанкой.
Что на работу, что с работы ехали, не проронив ни слова. Самое интересное, в течение дня ни один мускул на голове не пострадал от перенапряжения. Ну, будет разговор и будет.
Переоделись, привели себя в порядок и пошли на переговоры.
– Со-о-о-осе-е-е-еди!
– Заходите, гости дорогие! – приветствует Павел. – С чем пожаловали…? Ой, а в руках ничего нет?!
– В дом пойдём или на улице поговорим, – Соня сразу перешла к делу.
– А чего в доме вам делать нашем, – на пороге Зоя показалась в позе руки в боки. – Сразу на место преступления и пойдём!
– О, как! – Пашка тыкнул пальцем в небо, – завели, значит, птицу, а нам страдай…
– Ребят, вы говорите конкретно, а этими наговорами грешно заниматься. Виноваты, поможем. Нет, так на нет и суда не будет.
Пошли за дом. Подходим к сараю.
– Здесь у нас куры! – Зоя руками развела. – А там сбоку яйцо скатывается и в солому…
– Экскурсовод хренов… Ты людям по существу. Варлаам сейчас взорвётся от твоего «эрмитажу», – сосед перехватил инициативу. – Куры несутся, яйцо выкатывается, сорока берёт его и… на крышу, – Пашка показал наверх сарая. – Моя приходит, а из расчётного количества половина на месте. Знать, кто-то таскает. Куры не достают. Чарлик этим не питается. Васька замечен не был…
Сосед переводит дух, вытирает пот, а жена его продолжает:
– Я на дежурства встала. Моему то с утра на работу, а я на пенсионе. Караулю с самого, самого рассвета. Летит, значит. То орёт как оглашенная, а то молчком и сразу в солому нырк. На крышу сарая взлетела, в клюве яйцо. Стукнула, выпила и опять в солому… Вот я спрашиваю вас, мои дорогие соседи, чем я перед вами так провинилась, что ваша сорока у меня яйца таскает, а?
– А с чего ты взяла, Зоя, что она наша? – Соня подбоченилась.
– Так она у вас целый день во дворе живёт. То с котом играет, то с нашей собакой… Вы сами посмотрите. Варлаам, вот залезь на лестницу, взгляни на крышу.
Ущерб, конечно, был на лицо. По всей крыше скорлупа яичная красовалась.
– Теперь понятно, – я расплываюсь в улыбке. – Ну вы и придумали, кого крайними сделать.
– Ну дык, – Павел виновато опустил голову.
– Давай, сосед, думать, как её, проказницу, поймать. А то делим шкуру неубитого мамонта.
Претензии сошли на полное понимание соседей. Зоя с Соней накрывали на стол, пока мы с Павлом мастерили облегчённую крышку с сетью на их яйцо-приёмник. Потом за ужином под домашнее вино соседского разлива вырабатывали план захвата проказницы.
– Зой, ты главное, вовремя дёрни за верёвки, – показываю руками по воздуху. – И не обнаружь себя раньше времени. Да не кричи, как словишь пернатую. Напугаешь, она вам клювом все руки побьёт.
– Нет, Варлаам, я завтра утром не пойду на работу. Мастеру позвоню, не обломятся без меня… да и аварий на водопроводе вроде не намечалось.
– Тогда сами разберётесь. Всё! Спасибо вашему дому, а мы до своего пошли.
Рано утром нас разбудил дуплет радостного крика.
– Поймали Кешу. Жалко птицу, – я перевернулся на другой бок и накрылся с головой.
– Не переживай, Варлаам! Кеша за себя постоять сможет, – успокоила жена.
Через пять минут скрежет коготков по крыше и нечто похожее на «Кха-кха-кха» возвестили о весёлом катании белобокой по крыше. Я даже представил улыбку и хитрый взгляд умной птицы.
2
На неделе встретил Павла:
– Здорово, сосед! – приветствую его.
– Здоровей, видали, – в свойственной ему манере ответил угрюмо товарищ.
– Чего не весел?
– А ты, какой-то не в меру весёлый.
Обменявшись любезностями, провожаем друг друга к дому.
– На работе неприятности? Или дома что случилось, – наступаю собеседнику на «мозоль».
– А-а-а! – отмахивается. – Наберут пацанов на флот, а дядя Паша потом отдувайся. Сварщика молодого в бригаду приняли. Я ему говорю: «Возьми троечку. Дай соточку… и накладывай шов», – а он металл прожёг. Пришлось личным опытом отличаться, учить несмышлёныша.
– Так тебя, получается, повысили. Шефом назначили над «зелёным», – улыбаюсь.
– Назначить назначили, а прибавку к окладу простили. Вот где справедливость, Варлаам?
Я пожал плечами.
– Белобокая яйцо больше не таскает? – решил свернуть с больной темы.
– Нет! Зойка мне всё темя «выклевала». Пришлось нашу ловушку в крышку преобразовать. Теперь жена довольна, – сосед расплылся в улыбке.
Кеша как в воду канул. Давно его не видели. Даже скучать стали.
Время бежит, вот и осень. На улице ещё тепло. Но то дождь, то пасмурно, земля сырая, по участку много не походишь, чернозём налипает, что чугуняки на ногах.
Соня вечером телевизор смотрит, Ваня у себя в комнате изображает, что уроки делает. Я читаю книгу.
Тук-тук-тук!
Я посмотрел на жену. Она на меня.
– Ванька, это ты стучишь?
– Нет!
Тук-тук-тук!
– Как будто по стеклу?! – сказала супруга.
Подойдя к окну, я отдернул штору, никого не видно.
Тук-тук-тук!
Прозвучало в другой стороне. Иду на кухню, открываю жалюзи.
– Кеша! – на отливе сидит сорока и аккуратно стучит в оконную створку.
Заметив меня, птица расправила крылья и открыла клюв, смешно мотая головой из стороны в сторону. Потом белобокий подпрыгнул, взмахнул крыльями и полетел к веранде.
– Варлаам, что там?
– Кеша прилетел. Мне показалось, зовёт. Надо выйти.
– Так, пошли, посмотрим.
Выходим на веранду. На столе сидит Вася и смотрит сквозь стекло. Перед крыльцом стоит наш герой, а рядом вторая сорока. Выходим к ним, пернатый расправляет крылья и клокочет, но тихо и бежит к нам, потом возвращается к собрату.
– Что-то друг Кеши выглядит неважно, – сказала Соня и присела перед второй птицей, – Ой! У неё лапка сломана, косточку видно, – поднимая птицу, сказала жена.
– Вася, освобождай стол, – кот недовольно произнёс: «Бра-ар-мя-я», – но послушно спрыгнул на стул.
– Поехали, Варлаам, в ветлечебницу.
Ветврач у нас в селе своя. Кабинет прямо у неё в доме. Соня с «потерпевшим» пошла лечиться. Я сижу в машине, а белобокая на капоте. Когда через сорок минут жена вышла, держа в руках птицу, Кеша расправил крылья и закурлыкал.
– Придётся вам у нас погостить. Твоей подружке шину наложили.
– Почему подружке? Как ты определила? – мне даже стало интересно, птицы практически не отличаются друг от друга.
– Светлана посмотрела, сказала, что это девочка. Давай её пока звать Клава. Кеша, пойдём к врачу пол определять…, – Соня улыбнулась.
Сорока на капоте вопросительно проговорила: «Кла-ак?», – и, склонив набок голову, опустила крылья.
«Больную» мы определили в картонную коробку на веранде. Васю временно перевели в летнюю кухню, а Кеша определил себе место под козырьком сарая.
Вечерами мы позволяли коту и белобокому проведывать Клаву, которая смешно ходила, переводя лапку с шиной в сторону, напоминая пирата Сильвера. Кеша старался встать к подружке как можно ближе, бочком подпирая и помогая ей вышагивать ровно. При этом они смешно переговаривались «курлыкая», «гурлыкая», с постукиваниями клювами.
Вася, словно филин, смотрел на эту идиллию, сидя на столе. Птицы действовали на него как гипноз. Веки его тяжелели, и глаза закрывались.
Прошло чуть больше двух недель. Утром, с первыми лучами солнца, Клава и Кеша поприветствовали друг друга громким стрекотанием. И только потом где-то в стороне раздавалось «Ку-ка-ре-ку» соседского петуха. Жить стало веселее.
– Ну вот… наша «квартирантка» полностью выздоровела, – потягиваясь, проговорил я.
– Вечером поедем к Светлане снимать «гипс»!
Зимой влюблённая парочка порадовала нас своим визитом, катаясь с крыши по снегу.
Носки
– Варлаам, лето на дворе! Жара несусветная… Ты что надел? – Соня с крыльца мне вдогонку.
Я остановился на полпути к машине, осмотрел себя:
– Где? – я даже развернулся в одну сторону, в другую и попытался заглянуть себе на спину… эх, не рак я, не улитка. Ничего подозрительного не заметил.
– Я же тебе приготовила нормальные носки! Ты где эти откопал?
– В ящичке… Увидел носоки и…
– В каком ящичке? «Носо-о-о-оки», – передразнила меня.
– У кровати, в тумбочке. Выдвинул ящичек, взял, надел и…
– Ты бы еще шерстяные взял. В нижнем ящичке опять копался?
– Какой открылся…, – тяжело вздохнул.
Я понял, надо идти в дом. Сонечка так просто не отпустит: «И что опять не так?». Жена в руке протянула мне пару черных носков с укороченным верхом.
– Нарядился, как Гулливер, – она рассмеялась.
Я подошел к зеркалу от пола до потолка на веранде. Посмотрел на себя со стороны: «И чего ей не нравится? Нормальные мужские носоки… И до колен не достают».
– Хорошо выгляжу. Футболка, бриджи и носоки…
– Снимай! Не позорь меня! Ты бы их еще до ушей натянул.
Присев на стул, я поменял носки и надел кроссовки.
– Варлаам! Ну, ты, никак сдурел совсем… жара…, – она постучала мне по голове, – сандалии для чего?
Тяжело вздохнув, надел сандалии и подошел к зеркалу. Покрутился. Подбоченился.
– Со-о-онь!
– Чего?
– Принеси галстук… тот светло-зеленый в полоску.
– Зачем?! – супруга присела на край лавки.
– Ну, как я в магазин без галстука. Непорядок! – я приложил воображаемый галстук к горлу, поправил «ежик» на голове, – И шляпу отцову тоже неси…
–Ва-а-арла-а-ам…?! Ты, серьезно?!
– Конечно, серьезно… голову то напечет…
Соня встала, прошла к вешалке, взяла кепку и запустила в меня:
– Проваливай за хлебом! Ишь, что удумал… галстук на футболку и шляпу отцову… да, ей сто лет в обед, моль всю покусала.
Я со смехом выскочил на улицу и, обойдя машину, побежал за хлебушком.
Вы не подумайте, Сонечка у меня жена заботливая, добрая. Бывало подруги ее сидят за столом у нас в гостях и мужиков песочат своих: тот носками по спальне разбрасывается, тот пастой зубной всю раковину уделал да щетку мимо стакана положил… А моя роднулечка посмотрит на них с улыбкой и так нежно:
– Варлаамушка, ты посуду после первых блюд помыл? Второе можешь подавать девочкам!
Бабы рты поразевают и молчат…