Космос
Работаю во дворе и не пойму, чем сегодняшний день отличается от прежних. Почему мне так легко и всё вокруг прекрасно? Но где-то под лопаткой муллит и колет нечто необъяснимое.
– Варлаам Иосифович! – стучат в калитку с улицы.
«Неужели можно быть вот такими бестолковыми? Зачем барабанить по металлу, когда перед носом звонок?», – шлёпаю утеплёнными калошами по свежему снегу.
– Иду!
– Здравствуйте! Я представитель Роскосмоса. Моя фамилия…
«Мать перемать, перед двором три чёрных Aurus Senat Limouzine. Откуда я название их знаю? Рядом с лимузинами люди в строгих кожаных плащах и шляпах. Глаза сквозь очки, по сторонам бегают», – углубился я в свои наблюдения.
– Товарищ! Ау! Вы меня слушаете?
– А можно сначала?
– Нет. Время не терпит. Собирайтесь.
– А жену можно с собой?
– Это с начальством.
Соседи высыпались с дворов, любуются представлением. Кто «охает!», кто «ахает!», да никто ничего не ведает.
Вот что значит качественный отечественный автопром. Машины мчатся с огромной скоростью, а вода в стоящем на столике графине даже не шелохнётся.
На военном аэродроме пересаживаемся в Cirrus Vision Jet, небольшой реактивный самолёт на шесть мест…
«Да откуда я это всё знаю? Что за катавасия такая сегодня?», – мысли роятся в черепной коробке, а мне голос из ниоткуда: «Скоро всё прояснится! Терпи!».
Полётом не успеваю насладиться в полную силу, как идём на посадку. Кругом степи, справа, догадываюсь, Байконур.
«Куда меня принесло? И чего мне дома не сиделось?», – только и успел…
– Варлаам Иосифович, операция государственной важности засекречена семью Вселенскими печатями. Поэтому по её окончании мы вашу память очистим. Не переживайте.
– Я не понимаю вообще ничего, а вы как бы меня успокаиваете.
– Вам ничего не объяснили? Тем лучше. В нашей профессии – меньше знаешь, крепче спишь.
– А по существу? – мы перемещаемся в огромном, купольного вида здании. Кругом люди, техника, приборы… Суета, одним словом.
– Знакомьтесь – Юлия. Наш космический доктор.
– Варлаам!
– Очень приятно! – женщина улыбается, а я её точно видел, не могу вспомнить где.
В огромном зале-павильоне за круглым столом серьёзные люди в чинах заседают. Среди них в штатском платье и в военной форме люди и…: «Матушка родная. А это кто такие, с мордами, переливающимися цветами сине-зелёно-красными?».
– Это внеземная цивилизация, – моё ухо улавливает шёпот новой знакомой.
– Куда я попал? – также интересуюсь, искривив губы.
– Господа, а вот наш герой! Поприветствуем! – как понимаю, самый главный в этом помещении привстаёт из-за стола и показывает на меня.
Поднимается шум, присутствующие поворачиваются, пожирают меня глазами, особенно те непонятные, у которых лупалки аж ко мне подлетели и кружат.
– Мне кто-нибудь объяснит, где я и что тут делаю? – моё терпение заканчивается.
– Вы Бузыкин?
– Есть такое!
– Значит, ошибки быть не может. В конце семидесятых вы разработали плазмоперестёбамомертрический улавливатель-подавитель для лечения всех болезней.
– Ой, да мне тогда…
– И прислали чертежи в редакцию журнала «Юный техник».
– Было такое… но…
– Ваша работа совершила прорыв в современной медицине, опередив время, и наши коллеги, прибывшие с Марса, просят вас помочь больному на Межгалактической космической станции.
– Вы хотели сказать – на Международной?! – удивляюсь.
– Нет-нет, именно так, как я сказал. Это для населения земли так переводится МКС. Юлия вам всё пояснит. Мы её отправляли туда под видом киноактрисы. Она свою миссию выполнила, теперь нужны ваши знания и опыт.
«Так вот откуда я её знаю… это актриса. Надо было с собой Сонечку взять. Вот бы она порадовалась», – пролетело в голове.
– Но я уже и не помню, как пользоваться прибором, –пытаюсь дать отступного. В моём возрасте и с моей гипертонией только по вселенным разгуливать.
– Всё в норме! – подплывает марсианский представитель. Щёлкает за моим ухом и…
В голове колокольчики, впереди разноцветные переливы, тело лёгкое, словно пёрышко. Потом «Бум!» как переключилось что-то. В пространстве цифры, схемы и все корявые, неровны: «А-а-а-а, это мои каракули. Точно! Это вот ламповый преобразователь. Резисторы, транзисторы, лучевая лампа… Ага!», – бешеными скачками память возвращается.
– Вспомнил! – я даже как-то выше стал и увереннее в себе, почувствовав важность среди этих людишек.
– А вот разработка в натуральную величину. Правда, мы лампы убрали, материнками заменили и многое на микросхемы китайского производства.
– Отлично! А пользоваться этим надо вот так…
– Варлаам, хватит вертеться и храпеть, – Соня бьёт меня по рукам и ногам. – И с кем ты там всё разговариваешь? Полночи какую-то Юлю зовёшь… Предрыхиватель всё ей какой-то предлагаешь вставить. Интересно, куда?
– Блин! Там прибор остался. Зачем разбудила? Да ещё на таком месте. Я уже знаменитостью стал, великим учёным, можно сказать. И схему не запомнил. Только цифры.
– Узнаю, что за баба, ей космы выдергаю и тебе… Спи!
«Вот… Блин! Разбудила, а сама уже без задних ног в своих снах», – кручусь, прямо весь извёлся.
Сходил на кухню, выпил кружку холодной водички, погладил Ваську, который поприветствовал своим урчанием. Сразу веки потяжелели, так с закрытыми глазами и занял своё место под одеялом.
– Вот и славно, что вы всё вспомнили. Оставляем вас с новыми коллегами и нашей кинокосмодивой. Учтите, старт назначен на шесть часов утра. Вам ещё надо пройти подготовку.
– Это, – смотрю на часы, – за шестнадцать часов? Я думал, хотя бы пару недель…
– У нас технологии от Маска. Он специально для вас ими поделился, – подбадривает самый главный.
– Хеллоу, Вар! – на меня идёт высокий парень в костюме теннисиста: майка, шорты и повязка на голове. – Я пожертвовал всем своим состоянием, чтобы вместе с вами пуститься в полёт… Как говорится у вас, у русских, остался в одних труселях, – он улыбается и показывает на свою одёжку.
– Ничего, помощник! Справимся! – чего я его так назвал, сам не знаю.
– Я на стартовую площадку. До покедова…
– И тебе не хворать.
Изучаем с внеземной цивилизацией мой ранее разработанный прибор. Со знанием дела что-то подтягиваем, регулируем. Голова ничего не соображает, а руки сами, ловко перебирая проводки, справляются с задачей.
– Вот они – марсиане, – обращаюсь к трёхпалому, сильно высокому и худому, – а вы с какой планеты? Как она называется?
– Никак.
– Прямо вот так? – удивляюсь.
– Да!
– Тогда живущие на ней «никаки», что ли?
– Мы, – существо вытягивается во весь рост и важно так, – никакдианцы.
– Прости, брат, – пожимаю его скользкую ладошку с тремя присосками.
Ловко справившись с диагностикой и наладкой аппарата по лечению всех болезней, коллеги приглашают меня пройти медицинское обследование и предполётную подготовку.
– Варлаам! – до боли знакомый голос в зал, просто впорхнула моя милая Сонечка. – Я так по тебе соскучилась!
Мы обнимаемся, целуемся. Рядом стоящие скромно отворачиваются с улыбками и их подобиями.
– Познакомься, дорогая! Это марсианин – профессор, здесь никакдианец – естествоиспытатель, а это Юлечка…
– Ой! Я так мечтала с вами встретиться, поболтать по-нашему, по-женски, – и не давая опомниться знаменитости. – Вам звезду героя вручили за полёт?
– У нас это так быстро не делается. Гендиректор канала сказал, как исполнится пятидесятая весна, так он сразу напишет ходатайство.
– Долго ждать. А я за вас хотела…
Супруга увлекает за собой подружку.
В медцентре сдаю анализы, прохожу тесты, разговариваю с группой психологов, тут же проверяется вестибулярный аппарат. И председатель комиссии недовольно морщится от результатов.
– Поздновато вам думать о космосе, – заключает он, а у меня вырывается выдох и наступает облегчение. – Но у нас есть ваш прибор, и вы, как великий учёный, должны испытать своё детище на себе.
Что-то мне как-то в этот момент поплохело. Живот закрутило, сердце забилось с перебоями. Звон прощальных колоколов в ушах прошёлся набатом.
– Не расстраивайтесь так. Вы можете научить Юлю, и она справится с поставленной задачей. Тем более у неё опыт в этих делах.
– Ну что вы, коллега, – хлопаю мужчину в белом халате по плечу. – Вначале испытаю прибор, а там будет видно.
За огромным стеклом восседает Правительственная комиссия, врачебный консилиум, в первом ряду Юля с Соней, а я сижу в металлической капсуле с глицерином. К моему телу подключены датчики и множество проводов. Марсианин с никакдианцем подносят носик плазмоперестёбамомертрического улавливателя-подавителя к моему левому виску.
– Братцы, только аккуратно, – растягиваю рот в улыбке и закрываю глаза.
«Все болезни от наших мыслей, переживаний, страхов, – проносится голос неизвестного. – Надо взять себя в руки, познать свою сущность и обратиться внутрь себя», – пытаюсь расслабиться. Словно на экране прыгают звёздочки, пролетают планеты, вселенские трамвайчики…
Слышу шум за стеклом и некое «О-о-у-у-у-х…» рядом. Разлепляю ресницы. Все, кого вижу, застыли в изумлении. У некоторых ужас покрыл лица. Сонечка зажала ладошками рот. Юля достала фотоаппарат. Вспышка придаёт мне смелости. Я улавливаю своё отражение: «Мать, перемать… Это я?». На меня смотрит нечто между моими новыми коллегами, только с лягушачьей мордой с четырьмя зрачками и жабрами.
– А-а-а-а-а…
– Варлаам! Ты уже достал. Короче, вставай. Дай поспать.
– Соня! Любимая! Я дома. Надо же такому присниться. Я тебе сейчас расскажу.
– Не надо…
– Да ты чего? Там такое происходило. Не поверишь, в кого я превратился.
– Я всё знаю. Не мешай. Нас сейчас с Юлей готовят к полёту, а тебя списали…
Балет
По телевизору что-то говорит ведущий. О чём даже не слышу, просто смотрю картинку и мечтаю, планы строю: «У меня как раз выходные выпадают на субботу и воскресение. Может, на рыбалку? Или напроситься к сватам в гости? А может, к кумовьям?», – мысли текут спокойно…
– Варлаам! Хочу тебя обрадовать, – Сонечка заходит домой после работы. – Мы с тобой всю жизнь в деревне живём, и никак моя мечта не сбудется.
«Пропали дни. Нет, судя по мечте, рванём в областной центр», – чутьё подсказывает, не ошибаюсь.
– Мы же в цирке были несколько раз, – наблюдаю за супругой.
– Бесспорно, но я мечтаю о настоящем высоком искусстве. До Большого театра далеко, а вот в районный Дом культуры на балет мы поедем в субботу! – как будто пригвоздила своей новостью.
Рабочая неделя пролетела быстро, и вот мы спешим на личном авто к началу премьеры классического «Лебединого озера». Оставили машину на стоянке перед зданием администрации. Перед ДК народ неспешно проходит к парадному входу. Великосветское событие. Женщины в вечерних платьях, мужчины в костюмах, а нашего брата из пригорода сразу можно вычислить по джинсам, свитерам и кроссовкам.
В фойе снимаем верхнюю одежду, выстаиваем очередь в гардероб и проходим сквозь широкие двери. Расположившись на местах, жена рассматривает программку, я осматриваю присутствующих. Ни одного знакомого лица. Сразу стало скучно.
Прозвенел третий звонок, свет постепенно начал тускнеть и загорелась подсветка по периметру сцены. Грохнули первые аккорды, всё пространство погрузилось в музыкальное сопровождение. Жаль, что фонограмма, но и мы не в столице.
Пять минут зрители наслаждались мелодией П.И. Чайковского. Занавес обнажил декорации, и началось действие. Зигфрид веселится, то разговаривая с весельчаком, то, увлекаемый девицами, танцует. Появляется королева, журит малого, мол, уже не мальчик, пора и о свадьбе подумать.
Молодость срывается в прыжки, крутится на месте, мамке показывает – не готов он ещё и подходящей партии не нашлось. И в какой-то момент, делая изящный прыжок, герой влетает в колонну. Зал ахнул. Скорее так было задумано постановщиком. Лихо показал своё нежелание исполнить волю королевы. Выскочивший к краю сцены шут завораживает своим весёлым танцем и пришедшего в себя принца увлекает на озеро.
Белая лебедь скользит, грациозно передвигаясь на одних пальчиках. Я не знаю, кому как, а я сразу расстроился, увидев лицо балерины. Она принцу явно по возрасту годилась в сильно старшие сёстры. Когда вокруг закружилась остальная стая резко бросилась разница девушек, как по росту, так и по комплекции.
– Варлаам! – шепчет Сонечка. – Ты чего ворочаешься. Сиди спокойно.
– А здесь буфет есть?
– Не знаю. Не отвлекайся. Лучше сфотографируй, детям пошлём…
Телефон и камера меня действительно отвлекли, но свет от экрана раздражал рядом сидящих эстетов, и мне сделали замечание.
В это мгновение начинается партия колдуна – чёрного коршуна Ротбарта. Мужик очень старался, даже строил злую и коварную гримасу, но излишки веса явно мешали прыгать и совершать обороты на одной ноге, а в какой-то момент он просто перешёл на быстрый шаг, изящно вытягивая носок и мощно ступая на пятку, вызывая грохот. Это, наверно, тоже была находка режиссера – некое подобие грома.
И вот рассвет. Конец первого акта. Занавес закрылся. Загорелись лампочки на люстре, и народ ринулся на выход. Я прислушался к разговорам любителей большого искусства. Мужчины скромно поддакивали женщинам, выражающим восторг. Они восхищались и представителями балетной труппы, и их талантливыми танцами.
В фойе расположились молодые люди, только что находившиеся на сцене в костюмах придворной знати. Раскрыв огромные чемоданы, они приступили к продаже различных безделушек в виде фигурок и программок.
– Не отвлекайся от действия. Позже поговорим, обсудим. Красота-то какая. – Соня произносит последние слова с восторгом.
«Мне ещё потом не хватало про это вспоминать», – у меня внутри всё вскипело, но диалога не получилось, в зале раздался смех.
Из-под занавеса на половину корпуса показался шут, приветствующий зрителей веселыми взмахиваниями, зазываниями и смехом. С первыми нотами погасло освещение и перед нами возникли декорации дворца. Действие продолжилось танцами девушек, претендующими на место невесты.
Мне понравились две балерины, как две капли воды похожие друг на дружку. Я ещё подумал: «Сестрёнки близняшки!». Это была, пожалуй, лучшая пара, прекрасно отрабатывающая свои партии.
Стоящий справа вельможа постоянно что-то пережёвывал. Его напарник слева нетерпеливо переминался с ноги на ногу.
Фанфары возвестили о прибытии новых гостей. Принц танцует с дочерью дворянина Одиллией. Бедный юноша. танцовщик еле делал поддержку, старался поднять балерину на руки. Его непомерные потуги выдавало раскрасневшееся лицо и пот, блестящий на лбу и шее.
У меня зудело всё тело. Я морально, в своих мыслях поддерживал героя. Сострадал раскрытому обману и его горю.
И вот танец маленьких лебедей на озере. Здесь хотелось аплодировать стоя, так как надо было отдать должное хореографу, который поставил по краям сестричек, а внутри их коллег, угадав с ростом и более-менее попав с комплекцией. Девчонки действительно старались и получили свои заслуженные овации, которые не стихали долго, остановив продолжение второго акта на десять минут.
– Чудесно исполнили. Да? – у Сонечки выступили слёзы.
– Я бы выделил их лучшими из всего, что мы увидели.
Остальное досматривалось спокойно, пока не появился шут со своим танцем радости и счастья за молодого господина. Он делал такие прыжки, так кружился, что присутствующие хлопали стоя. Отдельные выкрики «Браво!» сильно подзадорили артиста. Вдруг его стопа то ли зацепилась, то ли подвернулась, и «красота» растянулась на полу. Зрители застыли в секундной паузе тишины. Однако молодой человек ярко улыбнулся и, весело перебирая руками и ногами, «выплыл» со сцены.
Вот она, сила искусства! Вот люди, спасающие провальные постановки!
– Варлаам, тебе понравилось? – жена толкнула меня в бок, когда поклонники вручали цветы артистам.
– Даже не знаю, что тебе сказать, любимая, – я пожал плечами. – Обрати внимание, кому вручаются цветы.
Исполнители ведущих ролей стояли со скромными букетиками, а масса ароматных подарков в различных упаковках находились в руках шута и коршуна. Рядом выставили несколько корзин с чудесной благодарностью поклонников.
Пакет
Суетимся на кухне. Как остались вдвоём, много не готовим. Кастрюли первого хватает на три дня, а перед обедом, когда дома, нарезаем овощного салата, режем хлеб и всё на стол.
– Ксения сегодня звонила, – говорит Сонечка.
– Как у них дела? – стучу ножиком по разделочной доске.
– Всё хорошо! Сегодня с утра ходила в поликлинику.
– Саша заболел или…?
– Нет, плановый осмотр дочери – скрининговое обследование.
– А-а-а-а! А это что?
– Комплексное обследование беременных женщин.
– И как? – даже присел от волнения.
– Плод развивается для своих тринадцати недель нормально, никаких патологий.
– Отлично! – выдыхаю и продолжаю помогать жене. – А кого ждём?
– Сказали, на таком сроке не определяют пол. В следующий раз точно узнаем.
На душе полегчало и стало как-то весело.
– Это дело надо отметить!
– И?!
– Поставлю чайник и схожу в погреб за вареньем. Какое принести?
– Вишнёвое. Кстати, сразу захвати свеклы и баночку приправы для борща.
Набрасываю кофту, задергиваю молнию. С верхней полки беру шапочку, на веранде цепляю старый пакет. А на улице благодать. Солнце в зените. Снег скрипит под калошами. Мороз небольшой, наверно градусов десять, а по ощущениям все пятнадцать.
Василий крутится у ног, провожает меня до сарая.
– Как дела, бродяга? – наклоняюсь, глажу своего любимца.
– Мяу-у-у!
– Рад, что всё в норме, – улыбаюсь мурлыкающему питомцу.
– Пойдёшь со мной?
– Мия-я-я, – произносит, запрыгивая на лестницу. У него наверху наблюдательный пункт.
Поднимаю крышку люка, спускаюсь. Набираю свеклу, хватаю баночку с приправой и всё в обратном порядке.
Счастливый, захожу на веранду. Сбрасываю одежду и переступаю порог…
– Тьфу ты… мать перемать…
– Варлаам, опять эти присказки?
– Забери поклажу. Я варенье забыл, – бегу обратно.
За обедом молчим, слушаем новости.
– Ты сейчас посуду вымоешь или после ужина? – Соня как бы в никуда задаёт вопрос.
Я молчу и всматриваюсь в её глаза. Искорки нет. Странно. Оглядываюсь по сторонам. Кроме наших тарелок и кружек мыть нечего.
– Чего молчишь? – жена улыбается, наблюдая за мной.
– А в чём подвох, хочу разобраться…
– Вы с Ксюшей как два сапога пара, – смеётся любимая.
– Так я…вот… и хочу понять…
– Просто на ужин я буду жарить рыбу. Сейчас отварю на салат свеклу. Посуды будет больше.
– Ну да знаю я тебя…
Ксении тогда было шестнадцать, когда они с мамой вдвоём поехали по путёвке на отдых в Евпаторию. Санаторий закончился, и они решили снять комнату, продолжить пляжную жизнь на недельку. Это мне дочь потом рассказывал.
Утром позавтракали. Соня приготовила два пакета: один с мусором, второй с одеялом и полотенцами. Спрашивает:
– Ксю, какой понесёшь?
– С одеждой! – ей показалось, не «айс» тащиться с объедками и бумажками.
– Держи! – мама передала поклажу.
Вышли на улицу, не спеша перемещаются к морю. И как-то так получилось, Сонечка выдвинулась вперёд, а наша девочка понимает, что чего-то не хватает.
– Мам, а где…
– В мусорном баке, – поправляя шляпку, улыбается наша семейная находчивость.
– Так не честно.
– Как это? Я же спросила. Выбор был твой.
Поэтому, как ни крути, а ухо надо всегда держать востро. Я так и сказал:
– Конечно, милая, помою сразу.
Довольный, натираю тарелки, кружки, ложки… появляется одна доска, потом вторая, нож, две баночки.
– Откуда? – пытаюсь возмутиться.
– Я к ужину всё подготовила, чтобы потом только пожарить подлещиков.
– А свеклу варить?
– Я передумала. Вот тебе ещё тёрка. Свежая она полезнее… И ведёрко с очистками сходи, в компостную яму вывали.
Недоразумение
Послеобеденное время на смене всегда тянется жвачкой, живот выпирает, веки тяжелеют. То и дело ловлю себя на похрапывании. «Надо прогуляться!», – даю себе команду.
– Начальник, я на улицу выйду, – согласный кивок.
Спустился на первый этаж, распахнул дверь. Тучи в небе плотные, снежинки мелкие, и мороз чувствуется. Но, пересилив себя, пешком перехожу вокруг основного корпуса.
– Что там? – вопрошает Егорка, когда я вернулся в зал.
– Снег, будь он неладен. Вот зима в этом году. Одни осадки сменяют другие, однако всё больше дожди. Дома на участке земля открытая. Представляешь? – руководитель поворачивается ко мне, я занимаю своё рабочее место. – Мы уже в феврале обрезку плодовым деревьям сделали. Никогда раньше так не поступали.
– Мои родители в марте её проводят.
– Мы тоже, но сидишь на выходных, ищешь, чем бы заняться. Решили попробовать. О! Чего я тебе расскажу. Мы в субботу в райцентр ездили. Знаешь, лучше заранее присмотреть для ребёнка кроватку, стол…
– А чего, в Воронеже их нет?
– Полно. Мы подумали пробежаться по мебельным мастерским, может, чем удивят оригинальным по сносной цене.
– У нас в городе всё по одному клише делают, – важно сообщает руководитель.
– Это мы осознали чуть позже. И вот на обратном пути заскочили в «Пятёрочку». Не спеша наполнили тележку и к кассам. Впереди женщине в приталенном пальто ниже колена, джинсы, ботинки. Волосы из-под вязаной шапочки ниже плеч рассыпаны. Сейчас!
Включаю чайник. Что-то в горле пересохло. Кошусь на напарника. На его лице заинтересованность, интрига заложена.
– И что дальше?
– Мы с Соней разговариваем, очередью не интересуемся, а тут я повернулся перед дамой никого. Она голову опустила, руки в локтях согнуты, явно телефоном занята. Кашлянул я для приличия, привлекая к себе внимание. Ноль эмоций. «Уважаемая!», – говорю спокойно. Кассир на нас смотрит, улыбается. А эта, понимаешь, стоит, не шелохнётся. Я опять и уже громче: «Девушка! Вы будете проходить, за вами народ собирается!». Она обернулась, я чуть не упал, рост сразу стал раза в два меньше…
– Страшная? – Егор аж подпрыгнул. – Или красавица?
– Не угадал. Мужик лет тридцати пяти плюс минус… «Вам чего?», – глазищами зыркае, а я ему: «Ой, простите, обознался! Со знакомой перепутал! Вы проходите?». Он мне: «Спешите?». Тут Сонечка как гаркнет: «Да!». «Пожалуйста, я товарища жду, он кофе наливает», – пропустил, значит, нас.
Мой инженер смеётся.
– Чего «ха-ха-ха»? Сзади, ну, вылитая женщина. Узкие плечи, широкие бёдра…
– Варлаам Иосифович, а пальто такое ближе к бордовому цвету?
– Да! – теперь я удивляюсь: «Если скажет, что это был его друг, никогда руки не подам!».
– А волосы такие пепельно-жёлтые, вроде блондинка, но светлее?
– Точно! – я откатился на кресле подальше, типа интересуюсь чайником.
– Помните, метель в январе была? Циклон какой-то из Москвы пришёл, то ли «Ваня», то ли «Оля»?
– И?!
– Я побоялся на своей машине выезжать на работу, вызвал такси. Всё в рамках приличия, минута в минуту подъехало «Рено». Присаживаюсь. Водитель не начинает движение. Я на него посмотрел, а он вперёд показывает. Молодая особа прямо в колее правого колеса припарковалась. Таксист нажал на клаксон, никакой реакции. Даже не вздрогнула. Пришлось выйти из салона…
– Привет труженикам-передовикам! – на пульт входит один из наших сменщиков. – Что за страсти рассказываете?
– Фильм ужасов из нашего городка, – отвечаю, мужчина замер.
– Пурга, ветер. Я к ней и ладонь на плечо. Она как рванёт в бок и захватила мою кисть, я закричал от боли. «Чего тянешься, маньячила?», – я и не сразу сообразил, что передо мной мужик…
– Вы про «Аллу Пугачёву», что ли? – Николай идёт к шкафам.
– Про кого? – в один голос с Егором.
– Он… нет, она… Тю, и как про это чудо, не знаю. Оно в центре появилось месяца три назад. Не знаю, чьё и откуда, но явно с головой не дружит или… полная аномалия, в тумане человек, может болеет. Одежда вроде мужская, а пальто женское, подражает певице.
– Я думал, прима к нам жить приехала, – вытираю пот со лба. – Мало ли, может, надоело по заграницам.
– Друзья, хотите смейтесь или нет, но эта «Алла» поёт не хуже настоящей. Сам не слышал, врать не буду, а кто в автобусах ездит, говорят.
– Коля, и откуда ты всё это знаешь?
– Так у нас населённый пункт маленький, новинки быстро разлетаются.
– А вот скажи, мил человек, может, и «Максим» у нас в гостях?
Смех эхом расходится по залу.