Морской волк
TekstОтпуск
Отпуск! Его лучше проводить летом и на берегу теплого моря. Тысячи отпускников Камчатки с июня по август устремляются за пределы полуострова. Значительная часть прибывает восьмичасовым авиарейсом в Москву, откуда разъезжается по всему Земному шару. Модными стали туры в Азиатско-Тихоокеанские страны, куда можно добраться через авиагавань города Владивосток.
И вот один «морской волк» рассказал такую историю.
Отбарабанив из рейса в рейс чуть больше года, я подал рапорт через капитана в отдел кадров базы на отпуск. Прибыв в порт, у ревизора я получил небольшую сумму «после рейсовых» и убыл в общагу для нашего брата матроса.
Отпускные и расчет за последний промысел были хорошими. Как всегда, сделал перевод родителям, пополнил вклад на приобретение собственного жилья, некую часть внес на карту и оставил наличность на путешествие. Решил лететь на Черное море.
Период летних отпусков, в авиакассах не пробиться… очереди на несколько суток вперед. Народ злой… пришлось заходить с другой стороны, толкая впереди себя цветы и подарки для очаровательных «билетных жриц». Слегка захмелев от шампанского, но счастливым обладателем авиабилетов в две стороны, я вышел на свежий воздух. Впереди открывалась перспектива чудес и волшебства.
Несильно мудрствуя, приобрел на рынке летние одеяния, икорки, рыбки… «млеко-яйки», как говорит мой друг Жорж, когда волнуется. Что-то у меня было из собственных припасов, заготовленных на судне. На обратном пути надо заехать, проведать родителей, гостинцев оставить.
Проходя регистрацию в аэропорту, на одной из стоек… «Ба! Да это же старый приятель, друг родной – Жорж!». Обнялись, крабами зацепились, пожали крепко. Оказывается Георгий тем же самолетом в Москву, а оттуда мы с ним одним номером в Крым…
В салоне самолета летели вместе, любезно попросив «улыбчивого дяденьку» поменяться со мной местом. Пока, суд да дело, мы летим на отдых дикарями. Конкретного пункта швартовки нет, значит, будем первое время вместе, а там как фишка ляжет.
И вот он – Крым. Возле здания аэропорта таксистов, что грязи и все предлагают довести куда надо и доставить в апартаменты того или иного города…
В сторонке мужчина полного телосложения с приятной улыбкой. На нем фуражка капитанская с крабом. Но, не подает признаков, что тоже частный извозчик. Две пары фраз, баночка икры и балычок действуют на него волшебным образом, и он мчит нас на своей легковушке в Алушту. Размещает у своей знакомой в эллинге, одном из многочисленных прибрежных мест отдыха.
Вечером местный ресторан. Утром пляж. Голова покалывает. Ноги чуть ватные. Лежим с Жорой, загораем. Подкрепившись сушеным кальмаром с пивом, решили прогуляться по береговой линии, провести разведку.
Народу, что сельди в бочке. Прошли пляжную зону. Берег стал каменистым, напротив воды скалистым, высоким. А чего нам делать? Мы же отдыхаем. Солнышко припекает. Бриз освежает. Я поднимаю взгляд, а впереди меня – Русалочка. Вся переливается в солнечных лучах. Ветер раздувает ее русые волосы. Хвостом о камень шлепнула, мне улыбнулась. Я тоже, отправил ответную улыбку, помахал рукой и…
– Братан, ты чего? Млеко-яйки… Эй?! – Жорж поливает меня минералкой из бутылки. Я на камнях, в глазах пелена темная. За спиной у товарища кто-то стоит… только силуэт. Вроде девушка. В ушах звон…
– Ну, ты напугал и меня… млеко-яйки… и девчонок отдыхающих. Шел, шел. Руку поднял и, словно доска, упал… О! И шишка на лбу, хорошо небольшая.
Присел я, лоб протер. Шум в ушах сменился перешептыванием волн и смехом девичьим, как сотня колокольчиков. Передо мной на корточки присаживается красавица с хвостом. Такая нежная, милая, приятненькое личико, ушки чуточку торчком… носик курносенький… волосы свободно гуляют на ветру… «Наверное, влюбился и упал, сраженный ее чарами…», – подумалось.
Посидели, поговорили, познакомились. Девчонки студентки, тоже на отдыхе. Посмеялись надо мной. Оказывается, меня солнечный удар пришлепнул. Панамку не нацепил на голову, вот и получил сполна…
Решили вместе перекусить и покататься на катамаранах. Так и сделали.
И вот два богатыря крутят педали, а новые знакомые загорают на баке. Настроение приподнятое, про солнечный удар совсем забыл. Кручу ногами, а сам любуюсь Русалочкой.
Отплыли от берега прилично. Георгий, подавая пример, прыгнул в пучину, за ним девушки, а я остался на борту прогулочной посудины. Спустил на корме трап, чтобы они могли подняться. Поправил брезентовую крышу водного велосипеда.
– Дельфины! Дельфины!
Я осмотрелся. Тройка быстро проплывала мимо, грациозно выпрыгивая и ныряя. Девчонки визжали от радости.
– К нам! Плывите к нам! Эй, рыбки! – Жора махал руками и очень ярко улыбался зубным металлом.
Видно один из отраженных о зуб лучиков, привлек млекопитающих и они сменили курс… тройка исчезла под водой.
– Жоржик, ты напугал морских обитателей своей улыбкой, – посмеялся я.
И тут… из глубины, словно столбики один за другим выскочили дельфины. Они, как будто бы встали на кончики хвостов и упали всей массой на водную гладь, обдав ребят и меня брызгами. Зрелище непередаваемое и прямо передо мной. Но я на борту лодки, а… паника. Это самое плохое, что может быть на воде…
Жора первым оказался у трапа, но подружки не дали ему сделать шаг по лесенке, накинувшись на него и вцепившись в спину…
– А-а-а-а-а… млеко-яйки… мать переметь вашу и нашу, да что вы творите? – орал он, но уступил место у трапа.
Моя Русалочка попыталась вскарабкаться на борт, но мешал хвост и она, после каждой попытки, оказывалась в море. Я протянул ей руку, и… она утянула меня за собой…
Дельфины все это время мирно кружили вокруг, то и дело, выпрыгивая и обдавая нас новой порцией волн и брызг.
– Ты зачем их позвал, прид… нехороший человек… они же могут нас потопить…, – так выражалась подруга Русалки на Жору.
– Так, они же ручные… млеко-яйки… из цирка, – оправдывался друг.
– Сам ты, млеко-яйки…
Пока они спорили, я помог своей красавице подняться на лодку. Взобрался сам, достал фотоаппарат и начал снимать происходящее шоу.
Дельфины, словно сговорившись, предстали во всей красе артистов морского балета. Они прыгали, кружили, ныряли, переворачивались, выпрыгивая из пучины морской, крутились винтиками…
Наигравшись, подплыли к Георгию с девушкой, потыкались в них носами, дали себя погладить. Потом покачали головами, издали резкие писклявые звуки и мирно продолжили свой путь.
– Чего? Как отдохнули потом, спрашиваешь?
Нормально отдохнули. Фишка на нужную сторону легла. Это был сказочный отпуск. Я нашел свою Русалочку. В этом году она оканчивает университет и приезжает на Камчатку.
– Спрашиваешь, на корабле жить будем или в общаге? Зачем?
Я купил квартиру, обстановку оформил. Родители в ней ждут меня из рейса, а Русалочку с учебы. Через месяц свадьба.
Вот такая история, брат.
Диспансеризация
Знаю, что у летчиков очень строгая военно-врачебная комиссия, которую они проходят ежегодно, а еще ежедневные предполетные осмотры и периодическая диспансеризация.
На флоте комиссия не менее строгая и внимательная. Поэтому люди морских специальностей могут похвастать отменным здоровьем и чувством юмора.
И вот один «морской волк» рассказал такую историю.
По прибытию в порт после очередного рейса, мне и нескольким членам экипажа были выданы направления на диспансеризацию в нашу поликлинику. К ним прилагался список необходимых документов и анализов, которые необходимо иметь при себе на первом посещении.
В восемь утра небольшой компанией мы приехали рейсовым автобусом, а на площадке перед медицинским учреждением муравейник курящих моряков и рыбаков всех мастей и специальностей. Используя старую, проверенную схему, сбросив в гардеробе верхнюю одежду, рассыпаемся по этажам и занимаем очередь на всех направлениях.
Кроме проходящих комиссии, в поликлинике больные моряки и члены их семей. Поэтому, стараясь не привлекать к себе особого внимания, мы перемещались быстро, но тихо…
После сдачи анализов, началась планомерная атака кабинетов. Успели даже пройти флюорографию.
К врачам входили на эмоциональном подъеме, но стараясь не пускать в ход рыбацкие шуточки, чтобы не направили к дополнительным узкопрофильным специалистам.
И вот я вхожу в кабинет хирурга.
– Стойте там! Проходить не надо, у меня здесь пациент. Поднимите футболку. Все ясно – грыжа…
– Доктор, какая грыжа? Где? Как… как вы определили? Да… вот… мля-мля-мля…
– Не выражайтесь! Держите документы! У терапевта получите направление в хирургию краевой больницы… Свободы! Следующий на комиссию!
Сказать, что я расстроился, ничего не сказать. Приехал на траулер, сижу в столовой, пью чай с сухариками.
– Сынку, держи краба! Как дела? Чего голову повесил?
– А-а-а… на диспансеризации был. Наверное, спишут.
– Да, ну! И что причиной встало?
– Грыжа, док, брюшная. Слушай, как он увидел, он же даже не щупал, не давил, не растирал…
– Подними футболку…
– Грыжа брюшная. Самая настоящая…
– Док… может таблеточки?
– Не поможет!
– А может… укольчики?
– Нет, тоже не поможет!
– Может компресики, ванночки грязевые… или на радон съездить…
– А это можно попробовать, но… навряд ли поможет…
– И что?
– Опе-е-ера-а-а-аци-и-и-я-я-я!
Так слово за слово и договорились, что док переговорит с терапевтом. Я получу заключение с вожделенным «Здоров», а наш светила медицины прооперирует меня на борту судна на свой страх и риск. Он в экспедиции раза два удалял аппендициты… зубы дергал… наверное, и с грыжей справится.
Прошло пару дней и медик, пригласил меня в лазарет.
– Так, сынку, будем готовить тебя к плановой операции…
И как начал мне перечислять, что от меня требуется. Я за голову схватился, но деваться некуда. Через шесть дней выход в море. Шесть суток переход в Беринговоморскую экспедицию. Как раз по времени все срастается, чтобы и швы снять и к легким работам приступить.
Запретил он мне до завтрашних 09:00 часов, что-либо есть. Сказал воду можно, но простую и небольшими порциями, чтобы не загружать желудок. Дал выпить какую-то гадость для очищения желудочно-кишечного тракта и настрого наказал сбрить весь волосяной покров от шеи до колен спереди и пройти процедуру клизмой. Ох, и намаялся я с последними заданиями. Во-первых, все надо было делать качественно, а во-вторых, ночью, чтобы никто не шарахался и гальюн был моим на минут тридцать.
Утром в назначенное время предстал я перед ясны очи светила.
– Сынку, вот здесь снимай все с себя полностью и надевай вот эту распашонку.
– А как я ее сзади завяжу?
– Ее спереди завязывают…
Когда я предстал перед ним полностью голым:
– Повернись!
Я повернулся к нему спиной.
– Повернись!
Я повернулся к нему грудью. Док засмеялся и сказал, что спереди я красивее и похож на младенца, а сзади страшен, так как он никогда еще не видел Йети. Это он не видел, как я сам себя брил станком…
Специалист сделал мне укольчик. Попросил перейти в операционную и лечь на стол. Зафиксировал меня, привязав ноги и руки и…
– Док, а наркоз?
– Сынку, какой наркоз?
– Ептить твою канатом о брашпиль… Док!
– Местная анестезия будет. Не волнуйся. Мы же не канатом деланные. Плавали, знаем.
Короче, обколол он мне в районе пупка и приступил. Свет от лампы глаза слепит. Я отвернулся, а в стеклянной дверце шкафа отражается весь процесс… и тут док запел Ламбаду. Мне показалось, он даже пританцовывал. Когда я начинал мычать, он делал укол.
Операция со слов хирурга прошла успешно. Док долго любовался своей работой. Потом наложил швы и зафиксировал повязку. Я смотрел на его спокойные действия и улыбался… то ли от счастья, то ли от боли…
– Теперь, сынку, чуток полежи. Минуточек через двадцать я тебе помогу встать, и сутки проспишь в моем царстве. Ты молодец! Другие орут!
Так наш медик помог мне остаться на судне, выйти в рейс и заниматься любимым делом. Правда, иногда приходилось ему составлять компанию по части отдохнуть за одной, второй мензуркой спирта, но это…
Вот такая история, брат.
Пассажир
Чтобы окунуться в следующую байку необходимо некое понимание быта и расселения членов экипажа на борту БАТМа (большого автономного морозильного траулера). Не буду утомлять схемами, остановлюсь на том, что расселением на судне занимается старший помощник капитана. Матросы живут по два и четыре человека в каютах, расположенных на палубе завода. На ней также живут мастера обработки и мотористы. Оснащена она общим санузлом, душевой и прачечной.
Редко, когда матросы живут по одному.
И вот один «морской волк» рассказал такую историю.
Очередной перегруз готовой продукции проходил у нас в открытом море. Работали посменно восемь через восемь двое суток. К завершению работ поднялся ветер, а с ним и волна. Лебедчики на грузовых стрелах ювелирно переносили груз на парапетах через борта судов, но с каждым разом это делалось с невероятным усилием и напряжением. Наконец-то последние ящики ушли на транспорт, крышки закрыты и матросы приступили к зачистке трюмов.
Вернулись ребята с транспорта. По их лицам прокатилась тень недовольства. Оказывается, когда корзина с ними переехала на нашу палубу, лебедчики рано стравили трос, и она повалилась набок. Пришлось покидать ее по-пластунски. Главное всё обошлось.
Спустя два часа, мы, вместе со свободными от вахты мотористами и рулевыми, сидели в общей столовой, смотря фильм, полученный с транспортника. По коридору то и дело разносился громкий смех или возмущения от неправильных действий персонажей ленты.
Траулер взял курс в зону промысла и шел средним ходом. Мы попали в шторм.
За ужином прошла информация, что с борта транспорта пропал любимец экипажа – попугай, подаренный китайскими докерами, во время сдачи груза и пополнения припасами для экспедиции. Он прожил у них всего неделю и… Наверное, во время шторма вылетел на свежий воздух и утоп в пучине морской. Коллеги с транспортного судна просили, если что, ну мало ли, дать знать… вдруг птица к нам перелетела.
Посмеялись, пошутили по этому поводу, да и забыли. Мало ли чего в море не бывает, а повод потрепать языками любой подходит…
Через две недели, мы стали замечать за нашим бугром (бригадиром) некие странности в его поведении. Не, он мужик нормальный. Солидного возраста под пятьдесят. Статный, интеллигентный. Не ворчун, да и нелюдимый. Все себе на уме и в свое хозяйство тащит, что не так и не на месте находится. Как все! Без задиров и шершавости.
Но вот, что-то не то, есть отклонения от нормы и все тут… и на перерывах во время смены в каюту спешит, и улыбка с лица не сходит. Может умом слегка тронулся? Такое в море бывает в его возрасте. После работы старается от разговоров уйти, в столовой не остается на карты или кино. Все его по прописке тянет.
Кто-то неладное предположил на почве отсутствия секса, а может на его присутствие в иной форме… тут народ за словом в карман не ходит, все и всё на виду, вот и мысли разные. Один из ушлых даже выдвинул версию, что наш Слава приобрел на транспорте куклу себе каучуковую… Но сор из бригады не выносим, храним в тайне… мало ли чего, могут и рублем наказать.
Тут необходимо пояснить, бугор живет один. Повезло мужику, а может фишка так легла… но никто из бригады с ним жить не хотел. Очень он порядок любил: шторки, скатерки, пыль не уважал, и чтобы иллюминатор был всегда задраен. Проветривание по часам. Изводил своих соседей до самого нервного срыва.
А в последнее время, проходящие мимо его жилой площади, слышали, что он с кем-то разговаривает и часто говорит слово «таможня». Спрашивали:
– Славка, ты чего так часто про таможню вспоминаешь? Скучаешь, пожалуй?
– Да вот, – говорит, – курсовую учу. Я же пошел заочно на юриста учиться. Скоро на берег сходить, хватит морями жить…
И ничего тут не скажешь. Заливает, конечно, но не возразишь.
Прошло еще немного времени. Готовимся к заходу в иностранный порт на сдачу продукции. Зашли в Далянь. На якорной стоянке к нам подошел катер с местными органами и портовой властью. Проходим досмотр. Сидим по каютам, двери открыты. Идут с проверкой важные китайские сотрудники и тут… слышим: «Таможня!». Странного ничего. Кто-то кого-то предупредил или просто сказал, мол, проверка идет. Провели досмотр власти, и ушли наверх. Слышим опять: «Таможня!». Нет! Ослышаться не могли, да и зачем кого-то предупреждать или информировать об уходе сотрудником?!
Прошли досмотр, встали в порт под выгрузку. Все делаем четко, работаем быстро в круглосуточном режиме. Простой судна – неустойка в валюте, поэтому кипим в аврале. Мечтали сойти на берег, но… по окончанию работ, отошли от пирса, на якорной стоянке прошли контроль местных органов и… ушли на промысел.
Сидим в крайней четырехместной каюте, чаи гоняем. Вдруг наш Славик по коридору пробегает и по трапу на верхнюю палубу, потом вниз и все спешит, причитает…
– Слава, что случилось? Может помочь чем?
– Все хорошо! Ничего не надо…
И тут слово за слово, выясняется. Живет у нашего бригадира…
– Какая женщина? Ты о чем? Не перебивай!
… попугай. Прикинь! И он всю дорогу его учил прятаться от любопытных глаз. Скажет: «Таможня!», попугай через подготовленное им отверстие в потолке с заглушкой на шарнире, занимает углубление в межпотолочном пространстве и закрывает себя, сделанной из дерева крашеной крышкой. Если сотрудник разбирает потолочную панель и светит фонариком, осматривая пространство, то ничего подозрительного не видит. Попугай сидит так тихо, что не дышит, пока бугор не подаст второй раз команду «Таможня!».
В порту Далянь, когда мы закрывали границу на выход, Слава забыл подать команду своему питомцу на отбой. А когда спохватился, пришлось снимать крайнюю потолочную панель. Птица выглядела, словно чучело. И даже, когда бригадир взял ее в руки, она была, как деревянная. Вот наш «дрессировщик» и перепугался, засуетился и выдал себя.
Понятное дело, попугай был с того транспортного судна, где давно почили его душу. Слава тогда, по окончанию работ, вышел на палубу и нашел птицу, вцепившуюся клювом и лапами за бортовой леер. Как он сам говорил: «Еле оторвал этого стервеца! Так он начал меня клювом бить…».
Эта тайна осталась в нашей бригаде. Теперь ребята спешили на перерывах проведать «Кешу» (так мы его прозвали в честь одного из матросов) и после вахты, согласно графику, посещали каюту бригадира.
Через месяц мы прибыли в порт приписки, где Кеша исполнил четко команды своего нового хозяина и покинул борт судна, прописавшись в квартире семейства Славы.
– Чего спрашиваешь? Почему Слава не продал его? Так друзья не продаются…
Вот такая история, брат.