Малороссияне стали штурмовать столицу Российской империи Петербург в конце XVII – начале XVIII веков. Разными путями они оказывались там, некоторые нанимались певчими, другие попадали в фавор. Одним из последних был бедный малороссийский казак Алёшка Розум, ставший благодаря своей красоте и голосу фаворитом императрицы Елизаветы Петровны Алексеем Григорьевичем Разумовским, графом и фельдмаршалом Российской империи. Другие богатые малороссийские роды осваивали столицу в течение двух веков. В Малороссии же оставались Тарновские, Скоропадские, Завадские, Коцюбинские, Лещинские и прочие.
Худородный титулярный советник Григорий Степанович Тарновский не предполагал, откуда придёт к нему удача. Его мать[4] вышла вторично замуж за Григория Яковлевича Почеку, который ещё в 1808 году купил у сына фельдмаршала Румянцева-Задунайского роскошное имение Качановка в Черниговской области. Естественно, после смерти Почеки и матери по завещанию в 1824 году имение перешло к Григорию Тарновскому, сыну Прасковьи Андреевны от первого брака. В усадьбе Тарновский собрал большую библиотеку и коллекцию картин, среди которых были произведения известнейших русских и европейских мастеров, завёл домашний оркестр, перекупив его у соседа Григория Галагана, известного крепостного скрипача. А заодно купил и скрипку Страдивари.
Григорий Степанович имел слабинку: о его «непрерывных романах» долго ходили семейные рассказы. Знала о них и жена, однако смотрела на это сквозь пальцы. Жили они отдельно, занимали разные апартаменты в противоположных концах огромного качановского дворца. Из апартаментов Григория вела потайная лестница, двери к которой были спрятаны в шкафу с одеждой, она выходила прямо в сад. Хозяин держал тайный гарем из крепостных девушек. О «гаремах» Тарновского упоминается и в повести Тараса Шевченко «Музыкант» – владелец Качановки господин Арновский появляется в ней как «сластолюбец» и «развратник».
Григорий Степанович был неравнодушен к искусству и, собрав с огромного имения богатый урожай, непременно отправлял в столицу для земляков мед, горилку, соленья, варенья, сало и колбасы. А знаменитости – писатели, художники, композиторы – приезжали летом в прекрасное имение, жили во дворце, любовались гротами и искусственными островами на пруду, бродили по окрестностям, наблюдали работу девяти тысяч крепостных.
В имении знаменитый композитор Михаил Глинка любил работать в румянцевском гроте под беседкой на холме рядом с прудом. С тех пор она получила название: «Беседка Глинки». Здесь он продолжил работу над оперой «Руслан и Людмила», были написаны «Баллада Финна» и «Марш Черномора», которые впервые исполнили музыканты Тарновского в парадной столовой под управлением самого Глинки. Кроме того, композитор несколько раз в Георгиевской церкви дирижировал хором, в составе которого пел и приехавший с композитором баритон Семён Гулак-Артёмовский, он исполнял «Запорожца за Дунаем». Николай Гоголь впервые гостил в Качановке в 1835–36 годах. Он делился с хозяином только что написанным «Тарасом Бульбой».
Художник Василий Штернберг, будучи в имении, влюбился в племянницу хозяина Эмилию Васильевну. В Качановке Штернберг написал свои лучшие работы: «Ярмарка в местечке Ичня», «Освещение пасок в Малороссии», «Усадьба Г. С. Тарновского в Качановке», «Игра в прятки в поместье Г. С. Тарновского», «Водяная мельница в Качановке», «В Качановке, имении Тарновского», «Малороссийский шинок».
Художник Павел Федотов сошёл с ума на почве неразделённой любви к другой племяннице хозяина, Юлии Васильевне.
Тарас Шевченко бывал здесь не раз, влюбился в третью племянницу Григория, Надежду Васильевну, и посвятил ей стихотворение «Великомученице, кумо».
Григорий Тарновский умер в один день со своей женой в 1853 году, и так как у них не было детей, усадьба перешла к племяннику Василию Васильевичу Тарновскому-старшему.
После смерти Василия Тарновского-старшего в 1866 году усадьба по наследству перешла к его сыну Василию Тарновскому-младшему. У него в жизни были три главные страсти: парк, коллекция и женщины. Василий перестроил дворец, насадил множество растений и деревьев и даже сибирский кедр. В части парка с холмистым рельефом была создана своя «Швейцария», появились «Горка Любви», «Холм Верности», «Хвойная Горка». Аллеи были украшены малыми архитектурными формами, коваными скамьями, мраморными скульптурами, был создан каскад из 12 прудов.
В Качановке в 1877 году родился Вася Тарновский, который получил домашнее имя Васюк.
Пара молодожёнов поселилась в имении Качановка. Летом наслаждались природой и свежим воздухом, ширью полей, прохладой лесов, наезжая иногда в полтавское имение О'Рурков «Отрада», доставшееся родителям Марии как приданое матери.
А лишь только зима запуржит за окном, мчатся в санях по первому снегу на жительство в Киев или катят в Европу. И понеслась жизнь беззаботная и весёлая, разгульная и пьяная. Балы, театры, самые фешенебельные рестораны, рауты, дорогие курорты, наряды за бешеные деньги. Мария обожала роскошную жизнь, и Вася не скупился, чтобы обеспечить её.
Киевский бомонд быстро оценил пару. Мария всё больше понимала, что есть в ней нечто, заряжающее мужчин, ни один не мог пройти мимо, не оглянувшись, а то и, не застыв на месте, глядя на неё с открытым ртом. И она развивала, использовала на практике, неосознанно культивируя в себе эту магнетическую силу, притягивающую любого мужчину. Василий Тарновский, имеющий огромное состояние, старался украсить этот попавший в его руки бриллиант, отделать его золотыми покровами, исполнить любой каприз своей необыкновенной супруги.
Животик Марии уже значительно выделялся, показывая, что в семье скоро должен появиться малыш, но супруги, несмотря на это, продолжали свои вылазки в театры и рестораны.
– Я плохо себя чувствую, милый, – заявила однажды Мария, – рожать совсем скоро. Так хочу поехать в «Париж», но боюсь.
– Ну тогда оставайся дома, я поеду один, – ничуть не смутился Василий, – сегодня там будет кардебалет из Франции.
– Нет, нет, – сразу встрепенулась Мария, забыв о тянущей боли внизу живота, – я поеду с тобой.
Великолепная пара, уже известная в городе, сразу привлекла к себе внимание посетителей. Оба высокие, яркие, Мария даже в поздней беременности сохраняла врождённое изящество. Метрдотель в глубоком поклоне склонился перед пришедшими:
– Какой столик изволите, Василий Васильевич?
– Откуда всё видно.
– Будет сделано-с.
Метрдотель проводил богатых клиентов до столика и предложил меню.
– Посоветуй, любезный, что сегодня можно заказать.
– С удовольствием, Василий Васильевич. Сегодня у нас день птицы: рекомендую филейчики из дроздов. Имеются особо оригинальные перепела по-генуэзски, а также тушёные в соусе рябчики. Только что подвезли куропаток и тетеревов. На холодное могу предложить блюдо вам известное, пользующееся неизменным спросом, – стерлядь кусками, переложенная раковыми шейками и свежей икрой.
– Хочу стерлядь и рябчиков, – вмешалась в разговор Мария.
– Непременно, мадам, – поклонился метрдотель.
– Из напитков что-то французское или итальянское имеется? – спросил Василий.
– Есть Тосканское – чарующий напиток, только что получили из Италии.
– Давай, – махнул рукой посетитель.
– И рюмку абсента[5] с клубникой, – добавила Мария.
– Милая, в твоём положении абсент противопоказан, – попробовал возразить Василий.
– С одной рюмки не свалюсь, – отпарировала супруга.
Вскоре принесли в серебряной кастрюльке стерлядь, рюмку абсента, вино, хрустальные бокалы и серебряные приборы.
Едва Мария сделал несколько глотков зелёного цвета напитка, как лицо её побледнело, она откинулась на спинку кресла и прошептала:
– Умираю.
– Что такое, что с тобой? – засуетился Вася.
– Схватки начались, – едва вымолвила роженица.
И тут Василий проявил себя как настоящий мужчина. Он подозвал метрдотеля:
– Жена рожает, есть здесь комната?
– Есть, конечно, есть, надо немедленно проводить её туда.
– Найдите врача или повитуху, – настойчиво приказал Василий, – да поскорее, а то роды придётся принимать вам.
Через час Мария родила сына. Шёл 1897 год.
Недолго просидела молодая мать дома с ребёнком, едва прекратила кормить грудью, вновь закружилась карусель ресторанов, театров, кафешантанов. Через два года Мария родила дочку и вновь задумала вести весёлую разгульную жизнь, но это ей уже наскучило. Теперь она готовилась к новой сильной и неожиданной роли, основанной на том, что было дано ей от рождения как женщине. Холодная, равнодушная по сути своей, но необычайно притягательная для мужчин, она решила разыграть эту карту и попробовать, насколько велики её чары.
– Петруша! – Мария постучала в комнату младшего брата Василия Петра. – Можно к тебе?
– Да-да, заходите, Мария Николаевна.
Она осторожно приоткрыла дверь и скользнула внутрь, тонкая, стройная, гибкая.
– Ой, как у тебя интересно! – завертелась на месте, разглядывая простую обстановку, книги, тетради…
– Да, вот учу, – запинаясь и краснея от внимания к себе красавицы жены старшего брата, лепетал Пётр.
– А что, не получается у тебя? Давай помогу.
– Ну что вы, Мария Николаевна, вам, наверное, недосуг.
– С удовольствием помогла бы, а может, я тебе неприятна, не нравлюсь чем-то?
Пётр сложил на груди руки и, запинаясь, произнёс:
– Вы… мне… нравитесь. – И добавил: – Очень.
– Ну и прекрасно, садись, позанимаемся.
Юноша придвинул стул для гостьи, и она села рядом с ним, обдав тончайшим запахом французских духов. В свои 17 лет он никогда ещё не общался с женщинами, девчонки, дворовые подружки детских лет, его уже не привлекали.
Они стали заниматься, Мария положила руку на плечо юноши, и он, поворачивая иногда к ней своё прыщеватое лицо, терялся, забывал обо всём, встречаясь с глубоким пронзительным взглядом её тёмных глаз.
– Ну что же ты, Петруша, смелее, – подбадривала женщина, – какой ты, право, неловкий.
Парень совсем замолчал и сидел красный и вспотевший.
– Ну ладно, я завтра ещё зайду, а ты пока повтори то, что мы с тобой прошли.
В эту ночь Пётр почти не спал, утром попробовал заниматься, но ничего в голову не шло, думал только о Марии. Она пришла под вечер:
– Ты не очень хорошо выглядишь, Петруша, я тебя попробую полечить. Будем делать массаж.
Она расстегнула и сняла с него рубашку, приказала:
– Ложись сюда!
Пётр послушно лёг на живот и только слегка вздрогнул, когда женские пальчики пробежали у него по спине между лопатками. Мария спокойно и целенаправленно занималась тем, что хорошо умела, – возбуждала мужчину. Вернее, даже мальчишку-подростка с гиперсексуальностью.
– Ну, как тебе? – спросила через некоторое время. – Хорошо?
– Да, хорошо, – едва прохрипел Пётр.
– Тогда переворачивайся на спину.
Он послушно перевернулся, и женские пальчики, лёгкие, но смелые, заскользили по груди, животу, опускаясь всё ниже. Ага, вот оно, Мария почувствовала возбуждение юноши.
– На сегодня хватит, завтра продолжим.
Она вышла, а Пётр вскочил и схватился двумя руками за низ живота.
Женщина и сама не понимала, почему ей доставляет удовольствие мучить этого юношу. Мария испытывала наслаждение, когда кружила голову мужчине, чувствовала свою власть над ним. И это идущее из глубины её существа чувство всё более крепло и развивалось. Она знала, что он уже пойман ею, что он раб, который будет исполнять все её желания. И от этого знания душа её преисполнялась восторга.
На следующий день, лишь взглянув на юношу, поняла, что он ждал её и думал лишь о ней.
– Как ты себя чувствуешь, Петруша?
– Хорошо, от ваших чудодейственных рук исходит излечение.
– Хочешь ещё сеанс массажа?
– Да, если вас это не затрудняет.
– Тогда раздевайся, брюки тоже сними, я сделаю тебе общий массаж.
Пётр несколько замялся, но послушно разделся, оставшись в одних панталонах.
Мария привычно и свободно начала массировать тело юноши, вибрирующее под её руками. Она прошлась по спине, ногам, коснулась ягодиц и попросила:
– Теперь перевернись.
Женские пальцы опять заскользили по груди, животу, бёдрам…
– А скажи, Петруша, у тебя были женщины?
– У меня? Нет, не знаю… – неуверенно ответил юноша.
– Ну, ты спал с какой-либо женщиной?
– Нет.
– У тебя такое красивое молодое тело. – Она неожиданно спустила его панталоны. Пётр попробовал подняться, но Мария толкнула его рукой. – Лежи, лежи…
Теперь массаж был совсем иным, и Пётр весь дрожал от возбуждения, а женщина всё увеличивала темп. Наконец он не выдержал, изогнулся и захрипел: – А-а-а!
– Ну вот, всё хорошо, – она гладила и ласкала его тело, – теперь отдыхай, а я приду через день.
– Мариша, сегодня едем в «Шато», – Василий крутился перед зеркалом, – ты помнишь, там очень весело.
– Я помню, Васюк, но сегодня не могу, голова болит.
– Ха-ха-ха, – рассмеялся Василий, – знаю я твою голову.
– Нет, правда болит, иди один.
– Хорошо, – молодой супруг как будто даже обрадовался, – погуляю без тебя. Друзья, подруги…
– Не напивайся только, и с проститутками осторожнее.
– Конечно, если какая привяжется, сразу о тебе вспоминать буду, – то ли в шутку, то ли всерьёз ответил Василий… – Au revoir[6], дорогая.
Конечно, Мария была уверена, что муж вернётся поздно и в изрядном подпитии. Но это ей и нужно было, знала, что Пётр ждёт её. В этот раз она захватила с собой бутылку вина и два бокала из буфета.
– Давай, Петруша, выпьем за то, чтобы у тебя прекрасно шла учёба и были одни лишь успешные оценки.
Когда выпили третий бокал, Мария спросила, уже зная ответ:
– А скажи, Петруша, ты умеешь целоваться?
– Нет, Мария Николаевна, я не пробовал.
– Когда мы вдвоём, зови меня просто Маришой. Хорошо?
Пётр кивнул.
– Давай я тебя научу. Хочешь?
Пётр снова кивнул.
Тогда Мария приблизила своё лицо к лицу юноши и коснулась его губ. Он целовался неумело, но она настойчиво учила его, проталкивая свой язык меж его зубов и захватывая язык. Она взяла его руку и положила себе на грудь, потом расстегнула себе платье и засунула под него руку Петра. Он весь дрожал. Она шепнула:
– Смотри, я буду раздеваться.
Медленно снимала одежду, чувствуя его пристальный взгляд.
– Ну, иди сюда, теперь я тебя раздену.
Она сняла с него рубашку, брюки, сдёрнула панталоны. Потом прижалась к нему:
– Ты хочешь меня?
Он ничего не ответил, но этого и не требовалось. Она мягко подтолкнула юношу к неширокой, ещё мальчишеской кровати.
В этот раз всё было быстро, как она и предполагала, но зато Мария ощутила, что Пётр теперь не сможет без неё. И это было главным её достижением.
Она постепенно, день за днём вводила юношу в мир физического удовлетворения, и он всё более подпадал под её влияние. О занятиях было забыто. Пётр старательно подтирал в дневнике оценки, переправляя их на хорошие, и отец что-то заподозрил. Он собирался ехать в реальное училище, где сын учился, чтобы поговорить с преподавателями и нанять, если необходимо, репетитора.
– Мариша, я люблю вас и не могу без вас жить, – признался однажды Пётр.
– Петруша, у меня есть муж – твой брат, и наши дети. Что ты предлагаешь, разойтись с ним и остаться жить с тобой? Нет, нам надо прекратить отношения. Окончишь своё реальное училище, у тебя появится девушка, ты на ней женишься.
– Не нужна мне никакая девушка, я люблю только вас. – Пётр упал перед ней на колени и закричал: – Что же мне делать, что же мне делать?!
– Не знаю, мне надо идти, меня ждёт муж.
И Мария покинула комнату юноши.
На следующее утро Петра в этой самой комнате нашли повешенным.
Официальная версия семьи была такова, что юноша, подделавший оценки, испугался отца, тот был известен своим крутым нравом. Но все в городе говорили, что это невестка влюбила в себя парня и бросила.
Мария же приобрела опыт. Теперь она испытывала наслаждение, нравственно истязая мужчин.
Ах, этот Киев! Прекрасный южный раскованный город. Белая кипень садов насыщает его весной, романтичный Андреевский спуск и Десятинная церковь создают силуэты древней таинственности. Высоки кручи над Днепром, и гладь его широка, и «редкая птица долетит до его середины».
Город без перерыва… Днём торгуют лавки, работают различные конторы, а ночью открываются двери игорных домов, кафешантанов и увеселительных заведений. Отовсюду слетаются на его призывные улицы богачи, желающие покутить от души, множество ресторанов и публичных домов на любой вкус и кошелёк ждут их. Секретные заведения с «полушёлковыми» проститутками стали очень модными. Хочешь молоденькую гимназистку – пожалуйста, курсистку – нет проблем. Девушки из приличных домов будут, конечно, подороже, но и с ними проблем нет. Смело заходи в дверь под вывеской дантиста или модной мастерской в самом центре города, там всегда найдёшь то, что тебе по душе.
Из Парижа, Вены, Берлина заезжают в Киев на гастроли дорогие европейские кокотки[7]. Город наполнен богатыми повесами, и здесь можно хорошо подзаработать. Эти щедрые русские, в отличие от прижимистых европейцев, свободною рукою тратят деньги на приглянувшуюся даму, исполняют любой каприз. А уж если ты приглянулась посетителю, если сумела проявить всё своё искусство и доставить мужчине неземное удовольствие, тогда он твой. Тогда все его деньги перетекают к тебе в знак благодарности, тогда ты сможешь овладеть им. И неважно, опустошишь ли его кошелёк или есть постоянный источник пополнения доходов, главное, чтобы денежный поток не кончался.
Сотни притонов пополнялись барышнями постоянно, на них охотились «людоловы». Среди них были и селянки, и горожанки, попавшие в незнакомую обстановку, часто безвыходное положение заставляло их искать источник заработка, торгуя своим телом.
Мария и Василий были весьма заметной парой в городе, многочисленные друзья и знакомые, с которыми они проводили время в ресторанах и притонах, выделяли их из остальных. Они не стесняли себя в тратах, на ходу приобретали новинки моды. Когда надоедали киевские заведения, уезжали за границу, в Италию или Францию, где искали новых впечатлений и знакомств. Даже рождение дочери через два года после первого ребёнка не смогло надолго остановить этот поток веселья и свободы.
Первый звоночек прозвучал во Флоренции, где Мария заразилась тифом.
Этот город, как и вся Италия, неизменно привлекал молодых супругов в их заграничных вояжах. Здесь на берегу реки Арно среди плодородных равнин зародилось европейское «Возрождение», здесь творили величайшие живописцы, скульпторы и литераторы мира: Микеланджело, Боттичелли, Донателло, Медичи, Леонардо да Винчи, Савонарола, Макиавелли, Бокаччо, Данте Алигьери. Здесь благоговейно сохранялись сотни тысяч бесценных творений искусства.
Оставив детей под опекой нянюшек в Качановке, они срывались на две-три недели в это священное место европейской цивилизации. Сняв номер в престижном отеле в самом историческом центре города, они бродили по узким улочкам, любовались мостом Вьякке через Арно, фонтаном Нептуна на площади Сеньории, посещали галереи и соборы.
А вечером отдыхали и расслаблялись под чудесную итальянскую музыку в роскошном ресторане, потребляя необыкновенно зажигательное вино из местных виноградников.
– Васюк, что-то я себя сегодня плохо чувствую, – призналась Мария мужу после возвращения с прогулки по городу.
– А что случилось, может быть, поела чего-то?
– Да нет же, вместе кушали.
– Ну, ты сможешь пойти сегодня в ресторан?
– Нет, я не смогу, мне очень плохо.
– Там сегодня нам обещали настоящее кьянти, на горлышке бутылки чёрный петух.
Мария молчала, ей уже было трудно говорить.
Василий молча вышел, он не захотел пропускать вечер и не попробовать прекрасного вина. Воротился в отель только под утро, пьяный. Мария лежала без сознания. У супруга хватило духа спуститься к портье и попросить вызвать карету скорой помощи.
В больницу Василий явился только во второй половине дня, едва проспавшись после бессонной ночи. К супруге его не пустил врач:
– Она без сознания, высокая температура, горячка…
– Я только на одну минуту, посмотрю на неё.
– Смотреть на неё не надо, – отвечал врач, – она в тяжелейшем состоянии, мы боремся за её жизнь.
– Когда я смогу навестить жену?
– Через пару дней будет ясно, сможет ли она преодолеть кризис…
Оставив позади больничный корпус, Вася совсем не чувствовал себя подавленным от горя, скорее наоборот. Внутри поднималась какая-то восторженная радостная волна. Вот теперь он сможет гулять свободно и пить сколько хочет, он отомстит ей за смерть брата, будет изменять с любой понравившейся дамой.
Через два дня Василий приехал в больницу. Доктор разрешил взглянуть на супругу издали, от двери. Мария лежала бледная, с запавшими щеками и закрытыми глазами, казалось, она не дышала.
– Кризис ещё не миновал, но мы делаем всё, что возможно, – пытался успокоить его врач. – Она иногда приходит ненадолго в сознание, но это ничем не может помочь.
– Доктор, скажите честно, она умрёт?
– Мы пытаемся спасти её жизнь, но силы медицины не беспредельны, как и человеческие.
Василий пустился в разгул, приводил в свой номер разных женщин, иногда навещал супругу. Получалось так, что с доктором беседовал в той большой комнате, служившей больничной палатой, где кровати больных были отделены плотной занавесью. Однако Мария, приходя в сознание, иногда слышала, как муж пытался узнать у доктора:
– Скажите же мне наконец правду, когда же она умрёт?
Вначале врач удивлённо смотрел на посетителя, успокаивая его:
– Пока она находится в тяжёлом, но стабильном состоянии, если что-то случится, мы вам немедленно сообщим.
Потом привык и не удивлялся неприкрытому желанию посетителя услышать о том, что супруга умирает.
Мария сквозь бред и забытье слышала и понимала разговор. И в редкие минуты сознания она внушала себе, что не умрёт, а будет мстить Ваське, и это придавало силы её организму.
Наступала следующая стадия отношений.
Через три недели она поднялась: исхудалая, страшная, чёрная, глаза ввалились, осталась лишь тень от былой красавицы. Но это была уже другая женщина – решительная, смелая, неукротимая, повелевающая мужчинами, как рабами. Она поставила перед собой цель – стать ещё прекрасней, чем прежде.
Амбициозный хозяин имения Качановка, славящийся широкими жестами и не считающий денег, вдруг понял, что находится на грани разорения. Он продал имение, а вырученную сумму разделил на три равных части: себе, дочери и сыну Василию. Переехал в Москву и жил на съёмной квартире. А через пару лет, не выдержав переживаний и внезапного разорения, умер.
У Василия после раздела оставалось 500 тысяч рублей. На эти деньги супруги снимали квартиру в Киеве и прикупили ещё небольшое именьице.
Теперь не было надзора строгого тестя, и супруги пустились в разгул. Причём если поначалу Василий таскался по увеселительным садам и борделям Ямской улицы в одиночку или в компании холостяков и девиц, то позже брал с собою жену. Он с удовольствием делился с Марией сексуальными позами и трюками, которым научился у проституток и любовниц.
Однажды Мария не выдержала:
– Что это только тебе удовольствие получать? Я тоже хочу туда сходить.
– Конечно, конечно, – с готовностью подтвердил Вася, – вот увидишь, тебе понравится.
– Только я буду инкогнито, никто не должен меня видеть.
– Ты можешь быть в маске, мы будем заниматься любовью втроём, выберешь сама ту, которую захочешь. Это будет разврат высшего класса.
В ту ночь супруги возвратились домой под утро, усталые и пьяные, с многочисленными следами любви на телах.
Такое веселье продолжалось с неизменной комбинацией состава участников. То их было четверо: две пары менялись партнёрами, то двое мужчин и одна Мария. Ах, эта Яма! Насыщенная борделями Ямская улица. Здесь разрешалось всё, великосветской даме доставляло несравненное удовольствие опускаться на самое дно и испытывать жгучие сладострастные ласки партнёров. Здесь не было никаких преград, и дворянское общество, столетиями вырабатывавшее кодекс поведения своих представителей, пришло бы в ужас, если бы узнало все подробности. Но и того малого, что проникало сквозь конспирацию Марии Николаевны, хватило для того, чтобы её прекратили приглашать во многие приличные дома Киева.
В начале ХХ века образ роковой женщины вошёл в моду. Его воспевали и поддерживали самые известные писатели и художники России. Героиня их произведений должна была манипулировать мужчинами, разбивать их сердца, подчинять своей воле, заставлять мучиться и страдать, доводить до самоубийства. Мария Тарновская выбрала удачный момент, она появилась в нужное время, когда все желали видеть такую женщину не только в произведениях искусства, но и наяву, во плоти. И судьба предоставила публике такую возможность.
Вскоре беспорядочное времяпрепровождение начало наскучивать Марии, физическое удовлетворение похоти с разными партнёрами не представляло возможности манипулировать мужчинами в полной мере. Кроме того, она понимала: денег надолго не хватит, от первоначальной суммы уже осталось только 180 тысяч. Её натура требовала от мужчин роскоши и повиновения. Она прекрасно выглядит, привлекательна и порочна, мужчины не сводят с неё глаз. Самое время избавиться от супруга, найти другую партию или жить с разными любовниками, не жалеющими для неё денег.
Вначале Мария решила раскачать ситуацию, проявив недюжинное актёрское дарование. Как-то рано утром, когда Василий ещё нежился в постели, она встала и начала одеваться.
– Ты куда это собралась, Манюня? – сонным голосом спросил муж.
– Я сейчас приду, выйду ненадолго.
Василий задремал, а когда проснулся окончательно, Марии рядом не было. Не найдя её дома и во дворе, решил дожидаться. До позднего вечера в раздражении бродил он из комнаты в комнату, но Мария так и не появилась. Тогда собрался и уехал в клуб. Возвратился глубокой ночью, застав жену в спальне.
– Где ты была? – спросил грубовато.
– Где была, там меня уже нет, – в тон ему ответила супруга.
– Ты замужем, не забывай этого, и шляться по ночам неизвестно где – значит порочить и моё имя.
– Я свободная женщина и могу заниматься, чем хочу. Кто ты такой, чтобы ограничивать мою свободу?
– Я пока ещё твой муж.
– Вот именно, пока…
Мария повернулась и покинула спальню.
Василий ушёл в свой кабинет и смог заснуть неглубоким сном лишь под утро, усталый, раздосадованный, издёрганный. Но вдруг почувствовал, что кто-то украдкой входит в кабинет. Вскочил и увидел привидение – женщину в белой одежде с распущенными волосами. Оно грозно надвигалось на него.
– Брысь, – Васёк схватил подсвечник, – убью…
– Это я.
– Что случилось? – Он едва узнал жену в казавшемся страшным бледнолицем привидении.
– Я… я отравилась и должна умереть. Пришла с тобой проститься. Зови скорее детей.
– Сейчас, сейчас!
Вася выскочил из комнаты и вскоре вернулся, таща полусонных детей.
Мария как ни в чём не бывало сидела за столом, закинув ногу за ногу.
– Мне немного лучше, пойду полежу, может, пройдёт.
Супруг, ещё не отошедший от потрясения, увёл детей в детскую.
В другой раз горничная, услышав дикие крики из гостиной, поспешила туда. Мария Николаевна лупила железной шкатулкой по колену супруга и кричала истошным голосом:
– Караул! Убивают!
Горничная постояла в недоумении и покинула помещение.
Чуть позже она спросила:
– Барыня, а зачем вы кричали в то время, когда били мужа?
– Ха-ха! – усмехнулась Мария. – Надо уметь жить, дитя моё. Надо бить, а самой кричать.
И в этом было всё её кредо.
Теперь она уже разрабатывала далеко идущие планы: надо искать поклонников, в основном среди бретёров[8], наглых, самоуверенных мужчин, жаждущих драки и скандала. В таком случае она предусматривала два варианта, и оба её устраивали. Первый – если муж будет драться на дуэли и его убьют, то всё наследство достанется ей, к тому же она станет свободной. Второй вариант – если муж убьёт соперника, то его ждёт каторга, в этом случае она с ним разведётся и наследство всё равно достанется ей.