Из Чинк-Тана вышли рано утром, когда солнце только багрянило облака над хребтами далеких перевалов. Муш выглядел непривычно без своего желтого одеяния. Кожаная куртка, широкие полотняные штаны и высокая войлочная шляпа с узкими полями делали его похожим на простолюдина. Только ухоженные руки с длинными пальцами да тяжелый посох с костяной загнутой рукоятью выдавали в нем служителя храма или чиновника.

Томас тоже по настоянию Бахрея поменял одежду. Под кожаную безрукавку он надел шелковую броню, а сверху пончо. Безрукавку он выбрал из-за обилия в ней карманов – удобно было прятать футляры с ключами, а пончо потому, что оно удачно скрывало серебряный пенал на поясе от чужих глаз.

Бахрей остался в той же одежде с железной шляпой и коротким мечом на поясе. Свое пончо и все, что посчитал необходимым взять в дорогу – от зажигалки до лепешек, – он сложил в сумку и теперь шагал вслед за Мушем, негромко напевая мотив какой-то давно забытой песни.

Выйдя из ущелья, путники оказались на развилке дорог. Одна, выложенная плитами, шла прямо, другая, грунтовая, поднималась вверх и пропадала в расщелине.

– Нам туда! – Муш указал рукой на расщелину. – Необходимо сменить маршрут, чтобы запутать врага. Пусть думает, что мы двинули в Исапу.

– А что мы там забыли? – поинтересовался Томас.

– Там порт и можно сесть на судно. У вас ведь есть судно?

– Оно в Шкабо, – буркнул Бахрей, вся эта затея с изменением маршрута ему не нравилась.

– Никто не говорил, что мы пойдем в Исапу. Туда ходу недели две. Мы покружим немного по горам и окажемся на широкой дороге, что ведет в столицу. К этому времени приспешников врага распознают и нейтрализуют. Во всяком случае это не моя воля, а распоряжение Матри-Сити.

– Ну, если только Матри-Сити, – без особого энтузиазма пожал плечами Бахрей.

Он был не в восторге от предложения «покружить немного по горам». «Но раз назвался… тут уж ничего не поделаешь. Настоятельница знает, что говорит», – подумал Бахрей.

Он тяжело вздохнул, поправил лямку сумки на плече и пошел вверх по грунтовой дороге. Томас последовал за ним. Замыкал шествие Муш. Прежде чем войти в расщелину, он несколько раз оглянулся.

К вечеру вышли к горному селению. Дома, или шалы по местному наименованию, дружно льнули друг к дружке и к скальному откосу позади них. Они напоминали Томасу семейство опят, теснившееся на пне.

Шалы располагались в несколько рядов. Плоские крыши одних служили двориками для других. Трудно было разобраться, где начинается одна и заканчивается другая.

Шалы были выложены из прямоугольных известняковых блоков или речной гальки, с глухой стеной, обращенной на улицу или то, что можно было так назвать – тесный проход, зажатый между высокими стенами. Эти проходы прорезали селение, пересекались между собой. Подъемы сменялись спусками. В этих кривых улочках можно было затеряться не хуже, чем в лабиринте.

Вокруг селения на горных склонах располагались террасы. Узкая каменистая дорога, петляя в скалах, жалась к ним и подходила так близко, что можно было рассмотреть в междурядье высокого маиса крупные оранжевые цветки тыквы, весело глядевшие на мир из листьев-лопухов. Стебли маиса густо обвивала фасоль со свисающими зелеными стручками.

Около крайней двухэтажной шалы Муш остановился.

– Здесь мы будем ночевать, – сказал он, – хозяева предупреждены. Это что-то вроде корчмы, но местного значения.

Муш постучал посохом по наглухо закрытым воротам. На его стук в воротах открылось оконце и показалось чье-то лицо. Затем оконце закрылось, и загремел засов. Вслед за этим скрипнули петли и отворилась в воротах калитка. Из проема вышел хмурый человек в войлочной шляпе и холщовой безрукавке. Взгляд его черных глаз был тревожным.

– Ну что, Мухья, ночлег готов?

Человек в войлочной шляпе исподлобья зыркнул на Томаса с Бахреем, но ничего не ответил, а только угрюмо кивнул.

– Мухья! Ты что, язык проглотил? Как ты гостей встречаешь?!

Мухья пошевелил губами и проговорил, тяжело роняя каждое слово:

– Проходите, гости… дорогие.

Томас глянул сквозь проем калитки, и у него почему-то заныло под ложечкой.

– Ну что стоите? – говорил Муш. – Проходите во двор! И не обращайте на Мухью внимания, он с детства такой… нелюдимый.

Томас шагнул в проем, Бахрей за ним. Двор окружала высокая каменная стена. Посреди двора располагался небольшой бассейн. Вокруг него был маленький сад с фруктовыми деревьями и ягодными кустарниками. Сюда же от шалы отходила веранда с глинобитными стенами. Все свободное от растений пространство было выложено плитняком.

На пороге веранды стояла высокая стройная женщина с черными как смоль прямыми волосами. Одета она была в темно-фиолетовую юбку и красную кофту, шею ее украшали бусы. У женщины было скуластое лицо с немного раскосыми черными глазами и тонкими губами. Губы ее улыбались, но глаза смотрели холодно. Женщина была загорелой, как и большинство южных жителей.

Первое, на что обратил внимание Бахрей, рассматривая женщину, было жемчужное ожерелье. Он сразу опытным взглядом определил, что жемчуг настоящий. «Откуда в глухомани такие драгоценности?» – мелькнула у него мысль.

Женщина перехватила взгляд торговца, ее рука невольно дернулась, пытаясь прикрыть ожерелье, но она быстро пресекла этот порыв и пригласила всех в дом.

– Мы вас ждем, – певуче произнесла она.

– Дорогая Томо, и ты уже здесь – во всей своей красе! – сказал подошедший Муш, на последнем слове он сделал ударение.

На это Томо дернула плечом, как бы отгоняя назойливую муху.

– Вот вышла на ваш стук, – сухо произнесла она, опуская ресницы и бросая сквозь них заинтересованный взгляд на Томаса. – Какой интересный юноша! Вас как зовут, любезный друг?

– Томас.

– А вашего спутника?

– Бахрей, сударыня.

– Муш говорил, что вы торговец, не так ли? Моря, странствия… Это так заманчиво!

– Совершенно верно!

– Вы откуда сами будете?

– Из Аравии.

– Аравия?! Это где?

– Почти на краю света, сударыня.

– На краю света? Интересно… Когда я училась в школе, нам говорили, что земля круглая. Следовательно, у нее нет края, а вы утверждаете обратное. Знаете, а я вам верю! – решительно произнесла Томо.

– Хватит языком трепать! – одернул женщину Муш. – Отведи лучше гостей наверх и накормить не забудь!

– Конечно, – игриво улыбнулась Томо.

Муш помрачнел.

– Вы с нами? – спросил служителя Томас.

– Я позже присоединюсь. Нужно кое-какие указания прислуге дать, – улыбнулся тот, а юноше подумалось: «Оскалился».

«К чему бы это?» – отогнал навязчивую мысль Томас и, когда проходил мимо Томо, украдкой взглянул на нее.

Женщина сразу отреагировала на внимание юноши и обворожительно улыбнулась. В ее улыбке Томасу почудилось что-то плотоядное, он невольно передернул плечами. Томо усмехнулась. «Однако реакция у нее. Словно мысли читает», – подумал он.

Когда Томас перешагнул порог шалы и оглянулся, то увидел, что веранда была пуста. Томо нигде не было, а к ним, перескакивая сразу несколько ступеней, спешил долговязый парень с нечесаными рыжими волосами, которые он старательно приглаживал левой рукой.

– Проходите по коридору! – приглашал он издалека. – Там лестница. Жилые помещения наверху.

Поднявшись по каменной лестнице, друзья попали в узкий коридор. Справа и слева находились дверные проемы, завешанные грубой тканью темного цвета. Рыжеволосый откинул полог левого проема и пригласил всех войти.

Это было довольно просторное помещение с низкими лежаками, застеленными домоткаными полосатыми пледами. В центре комнаты стоял низкий стол, около него были разложены войлочные подушки. В стенах комнаты были ниши со сложенными там постельными принадлежностями, а также посудой. Особняком стояла горка тарелок из керамики. Два маленьких окна, выходящие во внутренний двор, были зашторены белыми занавесками с невыразительным рисунком.

Рядом с входным проемом находился рукомойник. Томас и Бахрей сложили амуницию на лежанку и с удовольствием умылись. Рыжий в качестве полотенца предложил им серую тряпку.

– Да вы не думайте, она чистая, – сказал он и, когда друзья вытерлись по очереди, добавил: – Теперь садитесь за стол, сейчас вам ужин подадут.

Ужин минут через пятнадцать принесла глуховатая старуха в черном платке. Маисовые лепешки, вареная фасоль и тушеная тыква – это был вечерний рацион на сегодня, если не считать неизменного мате в глиняном чайнике.

– Где Томо? – спросил удивленный Бахрей.

– Какая Томо? – не поняла старуха. – Нет у нас никакой Томы, я одна здесь, не считая моего сына-балбеса. Да вы его уже знаете, он вам ворота открывал.

– Но женщина в красной кофте, – произнес Томас, – она встречала нас на пороге.

– Ах, эта! Да она не женщина вовсе, – проскрипела старуха, разгибая спину.

– Кто же тогда?! – в один голос воскликнули друзья.

– Духовная жена моего сына.

– Как это? – не понял Бахрей и посмотрел на друга: – Ты что-нибудь в этом понимаешь?

– Что тут понимать, – пожала плечами старуха, – она не человек из плоти и крови, как мы с вами, а дух – нимфа или сильфида.

Бахрей перестал жевать и выпучил глаза на хозяйку. Томас кашлянул – кусок лепешки пытался попасть не в предназначенный для него проход в горле. Он слышал как-то от друзей-магов, что колдунам и чародеям не разрешается по кодексу иметь дела с женщинами. Поэтому они нашли выход – берут в жены духов. К тому же хвастают, что оказывают этим малым созданиям благодеяние -наделяют их души бессмертием подобно тому, как божество сделало это с душой человека.

– Кто ваш сын? – медленно спросил Томас.

– Нагал.

– Это кто? – насторожился юноша.

– Гм, – старуха поджала тонкие губы, – вы откуда будете?

– Из Этрувии, – подал голос Бахрей.

– Тогда по-вашему это… колдун.

У Бахрея еще больше округлились глаза.

Он положил на стол лепешку, которую все еще держал в руках, и повторил:

– Колдун?

– Да вы ешьте, ешьте! Что вас так напугало? У нас в глуши колдун – это не последний человек. Он и вылечить при нужде может, и скотину от сглаза убережет. Ваш проводник тоже не святой, хотя и служитель Чинк-Тана. Не брезгует вниманием Томо, когда та ему его оказывает, – недобро усмехнулась старуха.

Когда хозяйка ушла, Бахрей покосился на стол и спросил Томаса:

– Как думаешь, это есть можно?

– Надеюсь, да, – пожал плечами тот.

Он прислушался к своим чувствам, как учил его Вандер, но ничего не ощутил.

– Давай есть поочередно, – предложил Бахрей.

– Это как?

– Сначала я съем лепешку. Подождем полчаса. Если все будет хорошо – съешь ты.

– Да ладно тебе! Какой резон им нас травить? Мы пришли с Мушем. Он все-таки служитель храма, хоть и ведет себя, как выяснилось, не всегда сообразно занимаемому рангу. Но это его проблемы! Давай есть!

Бахрей согласился с доводами товарища и приступил к трапезе. Когда друзья закончили ужинать, за окном опустился сумрак. Пришел Рыжий и зажег масляный фонарь на стене. Сумрак за окнами быстро сменился непроглядной тьмой. В фонаре потрескивал фитиль, и дрожали пугливые тени на стенах. После долгой дороги хотелось растянуться на лежаке и подремать.

Томас лег, а Бахрей, поворочавшись немного с боку на бок, решил проветриться да заодно полюбоваться звездным небом. Оно в горах особенно яркое. Он вышел в коридор. В конце его находилась лестница, ведущая на крышу.

Крыша была плоская. Здесь сушились стручки фасоли, разложенные на ткани. Лежали рядком спелые тыквы. На углу крыши находилось отверстие дымохода, оттуда тянуло дымком. Рядом, саженях в двух, темнела крыша соседней шалы. Внизу пролегала темная улочка. Где-то лаяла собака, кудахтали куры и блеяла коза. Слышалась человеческая речь. Близко и далеко светились маленькие окна, а над всем этим висели яркие безмолвные звезды.

Бахрей поискал знакомые созвездия и подошел к краю крыши.

От веранды на плитняк падала желтая полоса света, она доходила до ворот. Тут в ворота три раза громко стукнули. Послышались шаги, и в полосе света показался Муш. Он подошел к воротам, отодвинул засов и открыл калитку. Во двор вошли два низкорослых человека в темных накидках с опущенными на глаза капюшонами, из-за этого нельзя было разобрать лиц.

– Ну как? – спросил первый вошедший.

– Порядок! – ответил служитель.

– Привел? – задал вопрос второй.

– Привел.

– Где они? – поинтересовался первый.

– В жилой половине, ужинают.

– Ужинают? – второй потер ладони. – Надеюсь, и нам что-нибудь перепадет? С утра во рту крошки не было.

– Перепадет, – усмехнулся Муш и, повернувшись, крикнул в темноту: – Мухья!

– Слушаю, – раздался грубый голос хозяина.

– Забей для дорогих гостей Боба!

– Это можно. Это мы завсегда…

Неожиданно раздался пронзительный собачий визг, переходящий в вой. Потом последовал глухой удар и все стихло.

– Мать! – раздался сиплый голос Мухьи, неси кружку, кровь цедить некуда! Отпить охота!

От этих слов у Бахрея к горлу подступил комок, накатила тошнота, но торговец совладал с собой. Он лег на крышу и продолжал наблюдать за происходящим, надеясь, что незваные гости снимут капюшоны и покажут свои лица. Те вполголоса переговаривались с Мушем. О чем они говорили, разобрать было нельзя. До Бахрея долетали только бессвязные обрывки разговора.

– Хорошо-хорошо, – проговорил Муш. – Проходите в дом. Сейчас хозяин освежует Боба. Из него матушка жаркое сделает. Она мастерица в этом деле, сами убедитесь.

– В самом деле, чего мы стоим здесь? – произнес первый незнакомец. – Лучше поговорим в доме, подальше от чужих ушей.

– Все правильно, брат, – произнес второй и неожиданно, войдя в полосу света, снял капюшон.

Бахрей обомлел. У веранды стоял знакомый шаман.

Торговец протер глаза: нет, все осталось по-прежнему. Шаман никуда не исчез. Те же черные волосы… только вместо желто-коричневой туники на нем была холщовая рубаха навыпуск.

Бахрей осторожно спустился с крыши в коридор, постоял немного, прислушиваясь к звукам, доносившимся с первого этажа, и быстренько юркнул за полог двери.

– Томас! – громко зашептал он, тряся впавшего в дрему друга. – Томас! Открой глаза!

– Что случилось? – потянулся тот.

– Дома будешь нежиться! Нас предали!

Юноша быстро сел и, не моргая, уставился на торговца.

– Как предали?! Кто? – его лицо бледнело.

– Муш!

Томас часто заморгал и, порывисто встав с лежанки, начал торопливо собираться.

– Уходить, уходить надо, – бормотал он.

Бахрей взял его за рукав.

– Остынь! Сначала подумать надо, куда идти. Кругом темень.

– Это хорошо, что темень. Легче скрыться, – сказал Томас и, неожиданно сел, глянув другу в глаза. – Объясни толком, что произошло?

– Вот с этого и нужно было начинать, – ласково ответил тот.

– Понимаешь, – говорил Бахрей, – вышел я на крышу – звезды кругом, красота! Тут стучат в ворота – два человека в капюшонах. Один его снял – я обомлел! Гляжу, старые знакомые шаманы собственной персоной пожаловали.

– При чем тут Муш?

– Он им ворота открывал и любезно разговаривал. О чем – не знаю, но по обрывкам понял – о нас.

– Дела, – тихо проговорил Томас. – Кто бы мог подумать?!

– Да уж! – торговец скрестил пальцы на животе и вздохнул.

– Что делать будем?

– Бежать, – невозмутимо ответил Бахрей.

– Как?

– Через крышу, дорогой! Я когда там был, рядом другой дом видел. Прыгнуть можно. А там другой…

– Думаешь, по крышам можно уйти?

– По крышам – не знаю, но потом в улочку спустимся.

– Хорошо, собирайся. Только быстро!

Бахрей осторожно выглянул в коридор – там никого не было, но стоял плотный запах жареного мяса. Это старуха, по всей видимости, готовила жаркое. Снизу доносились приглушенные голоса. О чем говорили, разобрать было нельзя.

Неожиданно послышался голос Муша:

– Пойду проведаю наших гостей!

– Посиди, никуда они не денутся, – вторил ему голос с хрипотцой.

– Не скажи! Однажды ты так уже говорил…

– И что?

– Да так, ничего. Помнишь, что хозяин сказал насчет мальца?

– Отстань! У них тогда судно было, а здесь что?! Горы кругом да и темень на дворе. Посиди, Муш, успеется…

Друзья, стараясь не шуметь, проскользнули к лестнице и поднялись на крышу. Подошли к ее краю. Внизу стояла глухая тьма, впереди недалеко в свете звезд и горящих окон серел край соседней крыши. Неожиданно раздался резкий кошачий крик, а следом возмущенное фырканье.

Томас вздрогнул.

– Кошачье отродье! – шепотом выругался Бахрей. – Прыгать будешь?

Томас кивнул, но медлил. Торговец нетерпеливо топтался на месте.

– Быстрей! Вай-вай-вай, – поторапливал он товарища, – времени нет, совсем нет!

Но юноша, всматриваясь в темноту, медлил.

– А! – махнул рукой Бахрей. – Давай я первый! Ты за мной!

Он отошел на три шага назад и, разбежавшись, прыгнул. Томас увидел, как тот мелькнул над бездной проулка и с глухим звуком приземлился на другой стороне.

Повернулся лицом к другу, поманил рукой:

– Давай!

Томас наконец справился с вдруг охватившей его робостью, отошел назад и бросился в рывке в неизвестное. Толчок. Краткий полет – и неудачное приземление. Он наверняка бы упал, если б его не подхватили сильные руки Бахрея.

– Туда не надо, – шептал он, оттаскивая потерявшего равновесие Томаса от предательского края крыши. – Нам дальше. Пошли!

Прыжок на другую крышу был у Томаса более удачным. С третьей они спустились в кривую улочку.

– Куда пойдем? – спросил Бахрей.

– Думаю, наверх. Там меньше вероятность, что искать будут.

– Тогда давай поторапливаться! Слышишь, спохватились!

Со стороны покинутой шалы раздались тревожные крики и задвигались огненные тени: по всей видимости, зажгли факелы.

– Тут их нет! – слышались голоса.

– Я говорю, они по крышам ушли!

– Нужно было запереть люк!

– Теперь ищи-свищи!

– Куда они могли направиться?

– В храм, куда же еще!

– Быстрей на дорогу!

– Не кричи! Услышат ведь…

Томас и Бахрей, спотыкаясь в темноте о неровности ступенек, быстро шли по рукотворной теснине. Они поднимались все выше и выше. Стены соседних шал не позволяли видеть, что происходит внизу. Они глушили также и звуки. Это было одновременно и хорошо, и плохо. Плохо, потому что они не слышали погони. Хорошо, потому что не слышали их.

Неожиданно улочка оборвалась. Стены расступились, а вместо них глянули звезды. Впереди было свободное пространство. Друзья увидели небольшую площадь, в центре которой темнел бассейн. Бахрей определил это по журчанию воды. Он, прячась в тени стен, внимательно осмотрел площадь. Ни души.

– Теперь куда? – обернулся торговец к другу.

– Давай свернем в правый проход, – предложил Томас.

– Почему не в левый?

В ответ юноша пожал плечами:

– Не все ли равно куда?!

Бахрей еще некоторое время рассматривал пустынную площадь, а потом решил:

– Хорошо. Я пройдусь до бассейна. Если спокойно, махну рукой.

Вода, журча, лилась из керамического водотока на одной стороне водоема и тихо утекала с другой. Бахрей прошелся вокруг бассейна прислушиваясь и хотел было подать знак другу, как краем глаза уловил движение тени.

– Ага, – шепотом произнес Бахрей, показывая Томасу жестами не высовываться.

Укрываясь в тени, торговец пробрался к другу.

– Ты видел? – спросил он его.

– Да.

– Сколько?

– Двое.

– Где?

– Слева.

Ладонь Томаса окуталась голубоватым свечением.

– Не надо! – положил ему на плечо руку Бахрей. – Оставь на крайний случай. Держи их в неведении относительно своих возможностей. Будем сражаться мечами.

Торговец задумался.

– Значит, так, – сказал он, надевая железную шляпу. – Я пойду отвлеку их, а ты давай в правый проулок. Я тоже буду отходить туда. Замри в тени и неожиданно нанеси удар, как подойдут.

Бахрей приблизился к проходу, где укрылись преследователи. Те, посчитав ненужным больше прятаться, вышли из тени. Их было двое, как и говорил Томас. Один был вооружен топором, у другого в правой руке блестел нож, а в левой дубинка.

– Левша, однако, – прошептал Бахрей. – Учтем.

Недолго думая, враги стали медленно обходить торговца, намереваясь при удобном случае напасть одновременно. Чтобы расстроить их планы, Бахрей сделал выпад в направлении противника слева, затем резко и широко ударил по кругу. Результат не замедлил себя ждать. Один противник отскочил, другой замер в нерешительности.

Вид коротышки в нелепой шляпе сначала позабавил их. Они посчитали, что справятся с ним без особого труда. Однако его умение владеть мечом охладило их пыл.

Поколебавшись, они снова возобновили свой маневр. На этот раз Бахрей решил ждать и, когда противники бросились на него, упал на землю и колобком перекатился за одного из них. Резво вскочил и, не раздумывая, ударил острием меча в открывшийся бок. Раздался вскрик, и враг осел.

Бахрей скосил глаза – Томас бежал по площади к правому проулку.

Очутившись в темном проходе, Томас замер от неожиданности: улочка была тупиковой. Из сине-черной глубины на него надвигались три тени. Томас резко повернулся. Он хотел уже броситься обратно, когда плечи обвила веревка.

– Ловушка! – успел крикнуть Томас. – Бахрей, беги!

В следующее мгновение надетый на голову мешок погрузил Томаса во тьму.

Бахрей, услышав крик друга, бросился было на помощь, но из прохода, где скрылся Томас, вышли четверо бандитов. Бахрею ничего не оставалось, как отступить. Повернувшись, он побежал в противоположную сторону. У него было настолько перекошено от ярости лицо, а выпученные глаза так бешено вращались, что стоявший на его пути противник предпочел уступить дорогу.

Когда до заветной тени оставалась пара шагов, неожиданно сзади взвизгнула арбалетная струна. Бахрей успел только пригнуть голову, как почувствовал удар в спину. Удар был настолько сильным, что сбил его с ног. Падая, Бахрей подумал, что нужно было пододеть под шелковую броню еще кожаную безрукавку – теперь же синяк будет.

Едва коснувшись земли руками, торговец сразу вскочил и, пересиливая боль, устремился в спасительную темноту. Он бежал, не видя дороги. Бежал на блеск звезд. Сзади слышался топот погони. Вдруг теснина стен оборвалась, а вместе с ней и дорога – Бахрей кубарем полетел под откос. Его несколько раз перевернуло с головы на ноги, и в конце падения он ударился головой о камень.

Теряя сознание, слышал, как где-то наверху кто-то сказал:

– Собака, ушел! Ничего, рассветет – найдем.

– Далеко не уползет, – вторил другой голос.