Большие приключения маленького города

– Все, нагостился. Мы тебя отправляем домой. Сейчас едем на вокзал, купим тебе билет до Питера и …жди нас в гости с ответным визитом.

Кавказцы под руки вывели журналиста на улицу, усадили в знакомый белый джип и отвезли на вокзал. На перроне оставили питерского «гостя» одного, а сами отошли в сторону для разговора.

– Карабек, я думаю, тебе надо сопроводить журналиста до Питера, а лучше прямо до его квартиры, – начал Абдулла. Чтобы он не ломанулся в полицию и не настучал на нас.

– Я с ним не поеду, он злой на меня. Я ведь его бил, когда он орать начал. Дорогой журналюга может позвать на помощь ментов и мне кранты.

– Ну, а Назима я не отпущу одного в Питер, – произнес старший кавказец, – заблудится еще…. Тогда вот тебе деньги на билет до Санкт-Петербурга, паспорт и телефон нашего «гостя». Отправишь пассажира и возвращайся к нам, а я с сыном уезжаю.

При этих словах отец со своим потомком уселись в белый «Лексус» и укатили, а Карабек нехотя направился к кассам. Петр Николаевич остался один, нервное напряжение постепенно спадало, зато поднималось давление, и резко нарушился сердечный ритм. Длительная замена лекарства на алкоголь, давали о себе знать. Голова закружилась и питерский заложник, потеряв сознание, упал на землю. Когда дагестанец вернулся на перрон с билетом в руках, то увидел как в машину «Скорой помощи» на носилках загружают неподвижного журналиста. Он напугался и в панике рванул к остановке такси. И проездной билет, и паспорт, и телефон Петра Николаевича остались в его кармане….

Очнулся писатель в больничной палате под капельницей. Зашел доктор и участливо задал несколько вопросов:

– Что с вами произошло? Почему при вас не оказалось ни телефона, ни паспорта? Почему вы потеряли сознание на перроне? Какими хроническими заболеваниями страдаете?

Визит оперативных сотрудников в палату к журналисту стал логичным завершением откровенных ответов нового пациента. К вечеру этого же дня Абдулла, Назим и Карабек обживали камеры в изоляторе временного содержания при центральном отделе полиции. Кстати сказать, от улик своей виновности Карабек так и не избавился, они находились в кармане его джинсов. Не ожидали гости с Кавказа такой оперативности от правоохранителей, совсем не ожидали.

Петр Николаевич через десять дней пребывания в лечебном заведении оправился. Ему приобрели билет на средства полицейского управления, вернули паспорт и телефон, в общих чертах пояснили о том, как идет расследование. В покачивающемся купейном вагоне, глядя в окно, он любовался пейзажем, украшенным яркими солнечными лучами, и предавался невеселым размышлениям: «Еще несколько кавказцев сядут в тюрьму из-за моей недвижимости. Рано или поздно они освободятся и не факт, что простят мне правдивые показания против них. Народ горячий, мстительный. Надо бы подстраховаться, завещание написать…. А на чье имя? У меня же никого нет. Какая жестокая судьба – сын Николай погиб в Чечне, следом Андрей попадает в ДТП и умирает в больнице. Женушка Елена Викторовна не выдержала таких ударов, случился инфаркт и ее не стало. Случись что со мной, даже похоронить по-человечески некому. Любимая женщина, которой бы я все отдал без сожаления, предала меня. Правда, это со слов следователя…. Но зачем ему врать и оговаривать Эльвиру? Может зайти к ней, спросить самому? Нет, не пойду…. Неизвестно, как она среагирует на мой визит, да и у меня сердечко такого разговора может не выдержать. Что же делать? Единственный, кто за меня переживал и по ситуации с чеченцами, и сейчас Юлия Владимировна, управляющая нашим ЖКХ. Абсолютно чужой человек, а дважды сохранила мне жизнь…. Обязательно зайду к ней, скажу спасибо…».

Между тем поезд подошел к перрону и Петр Николаевич, совершив несколько пересадок на городских автобусах, добрался до злополучной квартиры. Воспользоваться метро он не захотел. «Под землю я еще успею», – с иронией подумал журналист. Принял душ, забрал из старого шкафа остатки пенсии и положил их в новые брюки от костюма, приобретенного для праздничных случаев еще при живой супруге. Попалась на глаза белая нейлоновая рубашка, подаренная на какой-то юбилей сыном Николаем. Она была с длинным рукавом и не по погоде, но журналист положил сверху брюк. Долго искал по шкафам зеленый галстук в полоску, память об Андрее, а когда нашел, положил на рубашку. Теперь можно спокойно поспать, но сон не шел. Мысли о смерти, воспоминания о покойных родственниках заставляли его ворочаться с боку на бок. «Давно не посещал их на кладбище,– размышлял журналист. – Супруга Елена и Андрей лежат рядом на Лазаревском…там местечко забронировано и для меня. Николай остался в Чечне в братской могиле. Он подорвался на мине вместе с товарищами и…от него почти ничего не осталось». Вдруг родной образ Николая возник перед глазами. Сын был в военной форме и молодой, как в год призыва в армию.

– Пап, ну как ты? Вырвался из плена?

– Коля, родной, ты же погиб … и ты далеко отсюда….

– Отец, не пугайся. Я пришел во сне. И мама, и Андрей, и я соскучились по тебе. Но ты не переживай, скоро, очень скоро мы все увидимся и будем вместе….

Проснувшись, Петр Николаевич, не сразу вернулся в реальность. Улыбающийся Николай казалось, не ушел, а стоял где-то рядом…. Чашечка кофе без сахара, который закончился две недели назад, и журналист так и не успел его купить, несколько улучшила его тонус, и он стал готовиться к важному походу…. Юлия Владимировна находилась в своем кабинете и всецело посвятила себя оформлению надоевших документов. В дверь постучали….

– Войдите, – крикнула она.

На пороге стоял Петр Николаевич в черных брюках, белой нейлоновой рубашке и зеленом галстуке. В руках он держал коробку конфет и три красных розы. «Уж не свататься ли пришел этот несчастный старик», – подумала замужняя и еще не увядшая женщина. Она молча взирала на визитера, стараясь скрыть еще не до конца определившиеся эмоции.

– Здравствуйте, Юлия Владимировна, – начал журналист, – примите конфеты и цветы в знак благодарности. Похоже, вы в очередной раз спасли меня от смерти…. И у меня к вам серьезный разговор.

– Слушаю вас, – начала управляющая ЖКХ, – только учтите, я замужем.

Эти слова вызвали у Петра Николаевича непроизвольную улыбку. Только сейчас он понял, что выглядит в глазах окружающих несколько странно.

– Да я не свататься. Просто у меня к вам деловое предложение. Я живу один, жена и двое сыновей у меня умерли, и я беспокоюсь о том, что меня некому будет похоронить по-людски…. При этом я владелец еще одной квартиры на Невском. Она трехкомнатная и в приличном состоянии. Есть еще дачный участок в пригороде с хорошим земельным участком. Правда, он запущенный, я давно там не был. Я бы хотел всю свою недвижимость записать в завещании на вас, при условии, что заботу о моих похоронах вы возьмете на себя….

Если бы в кабинете сейчас взорвалась бомба, Юлия Владимировна удивилась бы меньше.

Она сидела буквально с округлившимися глазами и приоткрытым ртом. Все еще приятное лицо стало пунцовым. Когда вернулся дар речи, то управляющая произнесла:

– Мы же с вами чужие люди, а это…это большие миллионы. Даже не знаю, что вам ответить. Похороны, хоть вы и преждевременно о них заговорили, я могу взять на себя. Если вы оставите на них деньги…. А квартиры – это уж слишком.

– Милая, Юлия Владимировна. У меня на этом свете никого нет, вообще никого. Был один человек, но он меня предал…. Я вас очень прошу, не отказывайтесь. Оформим все нотариально, и завещание на недвижимость, и обременение, в смысле, вашу обязанность меня похоронить там, где я скажу. Рядом с женушкой и сыном.

– Петр Николаевич, дайте мне пару дней подумать. Посоветоваться с мужем. Все-таки он в семье хозяин.

На этом они и расстались. А через три дня соответствующее завещание было оформлено в полном соответствии с законом. Журналист жил своей жизнью, раз в неделю посещая свою супругу и сына. Он подолгу сидел на могиле, мысленно разговаривая с обоими и обещая скоро к ним прийти навсегда. Про Эльвиру Петр Николаевич старался вообще не думать. Стихов журналист больше не писал, но свои приключения в городе на Волге Костроме запечатлел в общей тетради, заполнив еще одну страницу в будущей автобиографической повести. Правда, напечатать ее Громову так и не суждено….

В морозный пасмурный день двадцать девятого декабря этого же года, несмотря на плохое самочувствие, Петр Николаевич направился привычным маршрутом на кладбище. При входе купил четыре гвоздики и, с трудом передвигая ноги, опираясь на трость, двинулся к родной могиле. Наклонившись положил цветы прямо на снег, а разогнуться так и не смог. Закружилась голова, в области груди нестерпимо кольнуло, и журналист упал…. Прямо на могилу, рядом с замерзающими гвоздиками, уткнувшись лицом в снег. Измученное больное сердце остановилось….

…Народа на похоронах оказалось немного. Кроме Юлии Владимировны пришло несколько человек с редакции «Аргументов и фактов» и соседка Галина, добровольный волонтер брошенных животных. Кружил пушистый, легкий снег, на улице небольшой морозец. Казалось весь Мир замер в ожидании Нового года, и все присутствующие торопились за праздничные столы к своим родным и знакомым. О каких-то поминках по русскому обычаю, никто не заводил и речи, мол, помянем рюмкой водки дома…. «Надо же, как бывает, – размышляла про себя управляющая жилищной конторой, бросив горсть земли на гроб усопшего. – Столько людей охотилось за квартирами Петра Николаевича, выслеживали, держали в заложниках, запугивали…. Приложили немалые усилия, чтобы завладеть его недвижимостью. При этом рисковали своей свободой. Желали невиновному журналисту смерти…. А он сам, без принуждения, взял и подарил все, по-сути, незнакомому человеку. Мне, управляющей ЖКХ, которая просто выполняла свою работу…. Ради чего? Та же соседка Галина похоронила бы его из жалости, оставь он ей на это денег. А уж за одну квартирку, испоганенную собачками, она бы, наверное, и памятник поставила дорогущий и посещала бы его каждую неделю…. Странный все-таки этот Петр Николаевич, какой-то не от мира сего…. И умер опять же сам, своей смертью, к тому же на могиле жены и сына, и перед самым Новым годом. Надо им всем троим поминальный молебен заказать в храме…. И что мне делать с таким нежданным подарком? Продать? Рука не поднимется. Ну, дачу мы с мужем обиходим, приведем в порядок, и летом будем там жить сами…. Квартиру на Невском отдам дочери с ее мужем. А в однушку… разрешу Галине опять собачек поселить. Продавать пока не буду, а там…видно будет…».

«Как бы ни жестока к человеку судьба, как бы он ни был покинут и одинок, всегда найдется сердце, пусть неведомое ему, но открытое, чтобы отозваться на зов его сердца», Генри Лонгфелло….