Большие приключения маленького города

– Это мой друг детства и если он в чем-то виноват, давайте встретимся завтра на трезвую голову!

Но дагестанцы, никак не ожидавшие, что Салман отобьет у них намеченную жертву, потеряли контроль над своими эмоциями. Они, как хищники, «почуяли кровь». Удары посыпались со всех сторон, …попадало и Лебедеву, и его другу азербайджанцу. Салман вытолкнул Андрея из этого агрессивного круга ближе к двери, а потом на улицу. Сам он прикрывал отход, отбиваясь, как мог, от толпы разъяренных дагестанцев. Его, чуть не на руках, вынесли к стоянке машин и продолжали избивать. Особенно старались Мурад и Махмуд, видимо желая, еще больше укрепить свой авторитет перед земляками. К счастью, из кафе выскочили и два хорошо знакомых Салману азербайджанца – Абдул и Вахид. Они, услышав шум драки на улице, решили посмотреть, кто и кого бьет. Земляки буквально вырвали Салмана из рук озверевших кавказцев и поместили его в машину «Лексус», на которой тот приехал. Расулова усадили за руль, а сами запрыгнули на заднее сиденье с криком: «Уезжай!».

Японский джип рванул «по газам», уходя от конфликта, который ничем хорошим закончиться, не мог. Следом на двух машинах организовалась погоня дагестанцев. Мурад сел за руль одной из них, а Махмуд в этой же машине разместился пассажиром на переднем сиденье. Всего в погоне участвовало восемь человек. Однако Махмуд на ходу позвонил знакомым дагестанцам, прося помощи в поимке Салмана. Те на просьбу откликнулись и, по сути, перекрыли все пути возможного отхода. Началась открытая охота. Причем в полицию никто ничего не сообщил. Город мирно засыпал….

Азербайджанец на большой скорости проехал по Проселочной улице, затем свернул на Дачную и вскоре на Ермакова. Погоня не отставала, к тому же какие-то машины пытались преградить путь, но Салман их умело объехал. Однако и они устремлялись в погоню. Вскоре по Магистральной улице через Волжский мост «Лексус» вылетел на Советскую. На большой скорости почти проскочил Сусанинскую площадь. Однако возле пожарной каланчи две незнакомых машины перекрыли дорогу. Расулов остановился…. А сзади быстро приближалась машина Мурада. Она встала прямо сзади джипа беглеца. Дагестанцы выскочили из своего автомобиля и подбежали к водительской двери «Лексуса». Салман отчаянно искал в салоне машины хоть что-то, чем можно защититься от явно превосходящих сил противника. Два земляка на заднем сиденье морально оказались подавлены и на их помощь, рассчитывать не приходилось. И…, как иногда в подобных ситуациях случается, Всевышний оказывает нуждающимся помощь. В кармане водительской двери оказался пистолет «Макарова». «Наверное, травматический»,– подумал Салман и передернул затвор. Мурад с силой открыл дверь и протянул руки к Расулову, пытаясь вытащить его из салона. Его не остановил даже пистолет. Видимо, он тоже принял его за травматический. Поэтому и пытался вырвать несерьезное оружие из руки азербайджанца. Вдруг… раздался выстрел. В этой борьбе и суматохе оказалось непонятным, кто нажал на спусковой крючок, и сделано ли это умышленно….

Но, как бы то ни было, физически очень крепкий дагестанец от боли закричал и рухнул на землю. Все очевидцы происшествия растерялись, произошло всеобщее замешательство. Белый «Лексус» рванул вперед, но преследовать его уже никто не торопился. Вскоре азербайджанцы, сидевшие в салоне с Салманом, попросили остановить машину. Они вышли, не попрощавшись. Очевидно, земляки испытали шок и хотели устраниться от чрезвычайного происшествия, случайными свидетелями которого оказались. Расулов остался один…. Мысли бешено крутились в голове: «Откуда в салоне боевой пистолет? Что теперь делать? Выживет ли раненный? Какой за это дадут срок?». Часы в салоне японской машины показывали два часа ночи. Выехал за город, в заброшенном здании спрятал оружие. Машину поставил на стоянку. Позвонил ее хозяину и сообщил, где она стоит и что у него самого крупные неприятности…. А впереди сплошная ночь. И образно, и по факту.

Переночевать решил у своего знакомого, чтобы не нашли ни полиция, ни горячие дагестанские мстители. Надо все спокойно взвесить, продумать не спеша, что делать дальше. Поутру решил действовать на опережение. Сам нашел руководителей дагестанской диаспоры, объяснился с ними. Никто не хотел разжигать межнациональную рознь, никто не хотел крови, но и оправдать выстрел в их земляка также никто не мог. Потерпевшему сделали операцию, вынули пулю, зашили, однако гарантировать полное восстановление здоровья врачи не стали. Салману дагестанцы предложили дождаться выздоровления потерпевшего, и только после этого собраться, и решить, кто прав и как жить дальше. Между тем Мурад какое-то время никаких показаний полиции не давал, и… Расулов почти перестал прятаться. Однако после беседы представителей дагестанской диаспоры с потерпевшим, тот понял, что поддержки от земляков он не получит. Как ни крути, а должна восторжествовать справедливость. Дагестанец понимал, что по ситуации не прав со всех сторон. …И вдруг полиции становится известно, кто произвел роковой выстрел. Кто их информировал, азербайджанец так и не узнал.

Вскоре правоохранительные органы Костромы Салмана задержали, и решением районного суда его арестовали и поместили в следственный изолятор. Предстояла длительная процедура допросов, очных ставок, прочих следственных действий. Обвиняемому, казалось бы, скрывать нечего, тем более, что его показания подтверждались и показаниями многочисленных свидетелей, и видеокамерами, установленными в кафе «Кавказ». Неясным оставался один вопрос, откуда в машине взялся боевой пистолет со снаряженной обоймой. Ломейко категорически отрицал факт его хранения в личной автомашине. Никто сразу почему-то не вспомнил, что в связи с попыткой продажи джипа его хозяином, он двое суток находился в руках посредника данной сделки, ранее судимого за разбой Дмитрия Корягина. Даже когда полиции стал известен и этот факт, реального владельца огнестрельного оружия так и не установили. Корягин еще до вызова в полицию умер от онкологического заболевания. Такая вышла незадача….

Конечно, Салман сомневался в объективности судебных органов. Он настраивал себя на длительный срок пребывания в местах лишения свободы, привыкая к тюремным порядкам и многочисленным ограничениям. Однако адвокат Наташа Иванова, выслушав рассказ самого подзащитного, азербайджанцев Абдула и Вахида, которые находились в машине в момент выстрела, прониклась сочувствием к подзащитному. Она по крупинкам настойчиво собрала материал, подтверждающий показания Расулова и, по-сути, его невиновность. Именно она пришла к выводу, что выстрел мог произойти непроизвольно, в результате борьбы. Кроме этого и тот факт, что Салман действовал в рамках необходимой обороны, практически очевиден. Но одно дело убеждение адвоката, другое – решение суда…

Судебный процесс начался в июне 2016года в Свердловском районном суде Костромы и длился почти все лето. Сорокалетний судья, по фамилии Берг, внешне казался принципиальным и объективным. Он внимательно выслушивал свидетелей, постоянно что-то записывая в своих рабочих блокнотах. Казалось, что дело идет к оправдательному приговору и скорой свободе. Однако специфика всех российских судов такова, что оправдаться в них практически невозможно. Особенно, когда подсудимого на заседания возят со следственного изолятора…. Такое редкое событие равносильно получению главного приза в лотерею, вероятность меньше одного процента. Чтобы показать полную искренность и раскаяние Салмана, адвокат посоветовала рассказать в суде, где и почему он спрятал пистолет. Добровольная выдача оружия освобождает от уголовной ответственности, это, как говорится, факт общеизвестный. Расулов назвал место, где он схоронил оружие, полиция его изъяла и доставила в суд. В августе того же года огласили приговор – три года поселения (в советские времена это называлось «химией») за… незаконное хранение огнестрельного оружия с момента, когда он его положил в тайник до момента, когда добровольно выдал! При этом факт применения пистолета «Макарова» признан судом необходимой обороной! Если собрать все судебные казусы в отдельную книгу, получится много-много томов с единым названием «Закон, что дышло» ….

Адвоката данное решение не удовлетворило, и она его обжаловала. Удивительно, но решением Верховного Суда России приговор районного суда оказался отменен и Салман полностью оправдан. Сейчас он живет с женой Наташей, с которой познакомился после развода, в своей собственной двухкомнатной квартире. Правда, детей совместных пока не завели. Азербайджанец занимается бизнесом и старается со всеми окружающими его людьми поддерживать дружеские отношения. Мурад после ранения оправился, стал примерным мусульманином, регулярно посещающим мечети. Салмана он искренне простил и при встрече они обнимаются, как старые друзья…

Мораль рассказа очевидна, – неважно какой ты национальности, будь, прежде всего, человеком и цени дружбу. Далеко не каждый, конечно, вот так в одночасье, не раздумывая, решится закрыть своим телом друга от разъяренной толпы. Поставить, как говорится, все на кон, ради него. Жизнь, …свободу…. Да и виделись-то последний раз друзья много лет назад, жизнь раскидала по разным городам. Но судьба благосклонна к благородству, смелости, самоотдачи, верности дружбе. И тех, кто обладает и дорожит всеми этими качествами, хранит сам Бог….

Мать

Сколько в России проживает простых русских женщин? О них не пишут книг, не снимают фильмы – их судьбы традиционно считаются «неинтересными» для постороннего зрителя или читателя. А ведь именно они рожают детей – граждан России, воспитывают будущих защитников Родины, создают уют в наших семьях. Если бы не эти женщины, государство бы попросту не могло существовать. Они работают на предприятиях, зачастую наравне с мужчинами. Именно они, а не гламурные девы из телевизора, воплощают собой то, что ассоциируется у большинства людей с Родиной, Россией. Да, некоторые из них не так красивы внешне, порой не очень образованы, но это не мешает их детям становиться учеными, инженерами или просто достойными людьми. Вот об одной из таких женщин и будет данный рассказ. А поскольку у каждого мужчины самой близкой женщиной является мать, то и рассказ будет именно о ней – матери, маме, мамочке…. Таких женщин и подобных судеб в России достаточно много и каждая достойна отдельной книги….

Героиню повести зовут Александра Яковлевна. Родилась она морозным днем, 15 января 1934 года в селе Санково, Гав–Посадского района, Ивановской области. Так записано в метриках. А на самом деле в родильном доме рабочего поселка Нерль, за тринадцать километров от деревни. Забирать Евпраксию Павловну, мать Шурочки, приехал родной брат Михаил. Он выпросил в родном колхозе лошадь Зорьку, запряженную в сани и по скрипучему снегу, подгоняя стареющую тягловую силу, подкатил к роддому. И сестру, не совсем отошедшую от родов, и ее новорожденную дочку тщательно окутал огромным тулупом, дернул вожжи и с криком: «Но, родная» направился в обратный путь. Пурга перемела дорогу, и старенькая лошаденка еле-еле двигалась к родному селу. Храм в советские времена сломали, но, тем не менее, деревню Санково звали именно селом. Оно состояло собственно из одной единственной улицы, идущей от берега небольшой речушки Нерль, строго перпендикулярно по отношению к ней. Домов по обоим порядкам стояло не более шестидесяти. Все одноэтажные, рубленные. Обычная деревня в российской глубинке. Хата, в которой родилась Александра располагалась посередине правого порядка. Когда под вечер подъехали к речке. То переправились на родной берег не по деревянным лавам, так звали временный мост, а прямо по толстому льду. Михаил высадил сестру с племянницей у своей хаты, а сам направился в колхозную конюшню, распрягать уставшую лошадь. Нужно еще дождаться, когда Зорька остынет после тяжелой дороги, напоить ее водой и положить перед ее мордой охапку душистого сена….

Имя, выбранное матерью Евпрасией Павловной, дочери никогда не нравилось. Можно сказать, с самого малолетства, оно казалось ей мужским, но поделать с этим она ничего не могла. Пришлось смириться. Дом, который девочка считала родным, принадлежал брату Евпраксии – Михаилу Павловичу Антонову. Тому самому, что ездил за ней в роддом. А у него в этой же хате проживала и своя семья – мать Екатерина, жена Анна, дети Алефтина и Николай. Не случайно появилась пословица – «В тесноте, да не в обиде». Однако в те далекие времена во многих домах сосуществовали по две-три семьи. И как-то уживались, не скандалили, не делили имущество «на мое и твое». Дети, естественно, дружили между собой, как дружат родные братья и сестры. Да и взрослые относились к ним одинаково хорошо. Шурочка помнила себя лет с трех, помнила и то, что летом с Алефтиной и Николаем целые дни проводили на улице. Обуви никакой не было, бегали босиком. Больше всего детям нравилось проводить время на речке, купаться в ее теплой воде и смотреть за рыбаками, сидящими вдоль берега с длинными удочками. Конечно, взрослые не разрешали им одним купаться, но непослушных недорослей всегда собиралось больше десятка. Можно сказать, со всего села. Нерль хоть и не глубокая в этих местах, но как говорится, мало ли чего. Впрочем, даже старожилы не могли припомнить случая, чтобы кто-то из детей утонул в ее водах….

За рекой примерно в полутора километрах находится деревня Бушариха, в которой располагалась ткацкая фабрика – основное место работы для всех жителей окружающих селений. Бушариха состояла из нескольких улиц, правда, не имеющих названий. Иногда на домах виднелись номера, облегчающие работу почтальона…и все, никаких дополнительных обозначений. Впрочем, в деревне каждый житель знал, где и кто живет. Дворов насчитывалось порядка полутора сотен. В центре деревни находился магазин, тоже, кстати, рубленный. В нем продавались и продовольственные, и промышленные товары. Все, как говорится, первой необходимости. Напротив магазина расположилось единственное здание из кирпича, если не считать бани, – клуб, в который иногда привозили фильмы из районного центра. Этот факт всегда становился праздником для деревенских жителей и служил хорошим поводом к общему сбору. В клубе же, по выходным, проводились и танцы. Они собирали молодежь со всей округи. Ведь далеко не в каждой деревне имелись такие развлечения. Со всех сторон селение окружали смешанные леса, в которых в определенное время года всегда полно грибов и разных ягод. Однако при въезде, с правой стороны и на выезде росли сосновые рощи, которые местные жители называли зименками. Березку в них встретишь редко, но кусты орешника иногда радуют глаз. Да и орехи-фундук для жителей служили приятным лакомством. Правда, созревали они только к осени. Однако почему появилось такое название – зименки, даже для местных жителей всегда оставалось загадкой. Старые вечно зеленые красавицы без сомнения служили украшением окружающего пейзажа. Такие же сосны росли и возле клуба с магазином, то есть в самом центре деревни.

Мать Александры Евпраксия Павловна вышла замуж ровно за год до ее рождения за своего ровесника Якова Михайловича. Но не по любви – он являлся инвалидом, хромал на правую ногу, и одна рука была неестественно кривая. Между тем лицо, по женским меркам, вполне симпатичное. Кроме этого Яков считался в деревне очень умным. После окончания средней школы работал здесь же учителем, возможно, даже без высшего образования. В описываемые годы в небольших поселениях и такое зачастую случалось. С чем оказался связан выбор мужа Евпраксией Павловной доподлинно никому неизвестно. Возможно, что и до войны в деревнях парней проживало немного и выбирать, как говорится, не из кого. Однако просуществовала семья недолго. По инициативе нелюбящей супруги брак распался, что в те времена было крайней редкостью.

Яков вернулся к своим родителям, матери Марфе и отцу Михаилу. Они имели свой дом в Иван – деревне, в двух- трех километрах от Санково. Кстати, местные жители именно так и говорили, да и говорят до сих пор – не деревня Иван, а Иван – деревня. Они содержали корову и маленькая Шурочка, когда немного подросла, частенько их навещала. В том числе и ради молока. По воспоминаниям детства Александры Яковлевны все в основном жили бедно, питались впроголодь, и кружка молока для ребенка казалась большой радостью. Отец Якова, Михаил свою внучку Шурочку любил, при встрече всегда обнимал, гладил по голове. Такой ласки в своей семье девочка никогда не видела. А вот Марфа, хоть и привечала ее, кормила, поила, но и высказывала какое-то непонятное ребенку неудовольствие. Александра догадывалась своим детским умом, что такое отношение к ней связано с разводом матери. Яков, видимо, Евпраксию любил и сильно переживал расставание. Ну а мать, естественно, поддерживала своего сына, переживала за него.

Когда Шуре исполнилось пять лет, ее мама Евпраксия устроилась на работу. Конечно же, на фабрику в деревне Бушариха. Однако подсобной рабочей, основные профессии ткачихи или прядильщицы ей почему-то оказались не по силам. Зато Евпраксие Павловне предоставили комнату от предприятия в двухэтажном рубленом общежитии в этой же деревне, совсем недалеко от магазина и клуба. Она сразу вместе с дочерью переехала на новое место жительства. Дом по меркам деревни был большой, рубленый на два подъезда и в два этажа. Перед ним находилась площадка, на которой стояли два деревянных стола с такими же лавками по обе стороны. Летом мужики любили за столами играть в шахматы или азартно рубиться в домино. От пыльной центральной дороги дом и площадка прикрывались зарослями сирени, черемухи и молодых березок. Евпраксии досталась угловая каморка, на первом этаже первого подъезда слева. Зато прямо под окнами был выделен небольшой участок под посадку картошки. Всего в коммуналке три комнаты примерно по пятнадцать квадратных метров и в каждой проживала отдельная семья. Однако и такие условия существования в деревне казались роскошью. Правда кухня предназначалась на всех жильцов коммунальной квартиры всего одна. На ее территории стояло три стола и на каждом по примусу – это такое приспособление для приготовления пищи. Работало оно на керосине, и являлось, естественно, пожароопасным. Этот дом почему-то облюбовали голуби. Под их воркование жильцы засыпали и просыпались. Птиц никто не беспокоил, ни кошки, коих в доме проживало немало, ни люди. Поэтому они и сидели, где хотели и всюду виднелись их белые экскременты, и на столах, и на лавочках, и даже на окнах….

На фабрике бабушка познакомилась с рабочим Иваном Григорьевичем Глебовым. Они понравились друг другу и вскоре поженились. Иван падчерицу не обижал, относился к ней хорошо и вскоре ее опасения, что ее отчим будет наказывать физически за мелкие провинности, пропали. В 1940 году Евпраксия Павловна родила ему дочь Екатерину. И все бы хорошо, но вскоре началась война…. На ее начало Александре исполнилось семь лет, и в этот год надо было идти в школу в первый класс. Шурочка помнила, как рыдали все женщины в Бушарихе, узнав, что на нас вероломно напали фашисты. Такое же общее горе она пережила еще раз, но чуть позже в 1953году…. Ивана забрали в армию и в самом начале боевых действий он погиб…. Конечно, мать Александры переживала смерть любимого человека очень тяжело, ночами зачастую плакала. При этом, как показалось Шурочке, она еще сильнее стала любить младшую сестру Екатерину. Кукол или каких-то других игрушек, ни у Александры, ни у подруг никогда не водилось. Да их даже в магазин ни разу не завозили. В деревнях в те времена дети с малолетства приучались к труду и «баловством заниматься» им как бы некогда.

Шурочка любила навещать дом, в котором родилась, и своих родных, по-прежнему проживающих в нем. А идти приходилось больше двух километров через болотистую местность, так называемую пойму, а затем по лавам через реку Нерль. Правда, местные плотники до самой воды всегда делали деревянные мостки, и добраться можно было, не замочив ноги. Но не стоит забывать, что ребенку одному в шесть-семь лет дорога казалась несколько опасной. Ведь если запнуться и упасть в эту вязкую пучину, то недалеко и до беды. Приходя в Санково, Александра любила спать со своей бабушкой Екатериной – матерью Евпраксии, на печке. Кстати сказать, кроме дочери у нее родились и три сына – Михаил, Егор и Василий. Когда началась война, то всех братьев Евпраксии Павловны призвали в армию. Егор и Михаил прошли всю войну, однако выжили и вернулись в родную деревню, Василий же погиб. Из-за отсутствия мужиков в деревнях и повсеместного голода время от времени появлялись какие-то банды, ворующие у жителей последние средства к существованию. Никаких представителей правоохранительных органов в деревнях не существовало. В 1941 или 1942 году на зимний праздник Николая Угодника старенькая Екатерина ночью пошла в туалет на улицу. Нехитрые приспособления из досок с дыркой посередине раньше у селян стояли в огородах, отдельно от хаты. Да, честно сказать, и они-то не у всех имелись. Отсутствие элементарных бытовых удобств, представить, конечно, не просто. Бабушка попыталась открыть дверь, а она оказалась приперта снаружи. На улице метель, стужа, темень…. Конечно страшно, когда где-то рядом бродят посторонние люди с явно недобрыми намерениями. А в семье Антоновых тоже имелась корова и она почему-то не издавала никаких звуков. С ужасом подумала Екатерина, что кормилицу зарезали разбойники. Она разбудила Анну, свою сноху и велела идти доить Буренку, хоть время для этого еще слишком раннее. Таким образом, она неуклюже схитрила, чтобы не напугать свою сноху ворами. Мол, та подергает дверь и сама догадается о случившемся. Бандиты могли пойти и на убийство, чтобы избавиться от свидетелей своего преступления. Война и злоба захлестнули Мир….

Сама же Екатерина сидела у окна, высматривала людей, которые должны в это время идти на ферму, на утреннюю дойку коров. Когда увидела доярок, идущих по тропинке между огромных сугробов, то через печную трубу закричала: «Караул». Удивительно, но люди услышали и не побоялись придти на помощь. А кроме баб шел трудиться в тот же коровник и мужичок – инвалид. Работники фермы подошли к дому и отперли его. Корова к счастью осталась жива. Украли только картошку и некоторые другие продукты питания. Голодный у голодного…. На квартире у Екатерины и Анны жила тогда еще счетовод колхоза, худенькая невысокая женщина средних лет. Имени ее Александра Яковлевна вспомнить не смогла. Зарплату счетоводу давали пшеном, да мукой. Она хранила ценные продукты в коридоре, да в не отапливаемом чулане. Вот они-то и стали добычей воров. В деревне их в лицо никто не видел, когда те занимались неблаговидными делами. В такой ситуации можно думать на кого угодно. То один дом ограбят, то другой…. Чтобы хозяева не могли выйти и их обнаружить, дверь прижимали колами. Поскольку участковых инспекторов в войну никаких не существовало, люди должны защищаться сами, своими силами.

Река Нерль каждую весну разливалась очень широко, до самой кирпичной бани в Бушарихе. Помывочная казалась настолько старой, что никто из жителей и не помнил, когда ее построили. По реке медленно плыли ледяные глыбы, сметая все на своем пути. Мост через реку, или как здесь говорили «лавы», каждую весну уносило ледоходом вниз по течению. Переправа осуществлялась только с помощью лодок. Многие из тех, кто работал на фабрике, на время разлива жили на квартирах в Бушарихе. Ежедневно добираться на лодке на работу, а потом домой – слишком обременительно. Так это для взрослых…. А дети-то должны учиться. Школа для учеников окружающих деревень находилась в Зернилове. Это довольно большое село километрах в двух-трех от Бушарихи. Разделяла их сосновая роща, те самые – «зименки». Вот этой рощей и зимой, и летом маленькая Александра с подругами Марией Петровой и Валентиной Федоровой ходила в школу и обратно. Когда на улице темно, конечно, идти страшно, даже втроем. А зимой к тому же тропинки переметало и приходилось пробиваться сквозь сугробы. Несмотря на войну, занятия продолжались, ведь она гремела где-то там далеко за много-много километров. По признаниям самой Александры Яковлевны учеба у нее как-то не ладилась, по-сути, с первых дней. Но на это никто особого внимания не обращал, ни учителя, ни мать. Взрослые говорили: «Нет толку учиться, будешь много работать». Вот и весь выбор. Вообще, чтобы кто-то из деревенской молодежи поступил в институт или даже техникум, такого не бывало. Это казалось большой редкостью. Да и сама тогдашняя система образования в глубинке России не давала достаточно знаний для поступления в вузы страны.

Исходя из того, что учение не главное в сельской жизни, Шурочка закончила всего пять классов. Причем, с ее слов, на «тройки-четверки». Александра плохо понимала основные предметы – физику, геометрию, алгебру. В шестой класс не пошла, а устроилась на работу в колхоз деревни Санково. В колхозах трудились и дети, это, как говорится, обычная практика. При этом жила чаще у брата матери Михаила и его жены Анны в этой же деревне, в доме, где и родилась. А их, ее «успехи» в учебе совсем не интересовали. Да и чем могли помочь практически неграмотные люди. Однако ее всегда привечали и никогда не укоряли питанием или чем-то другим. Тем более, работая в колхозе, Александра Яковлевна снабжала сельскохозяйственной продукцией и мать, и семью, ее приютившую. Тяжелый труд ее никогда не пугал. Хотя, конечно, сильно уставала, неокрепший организм работал на износ. Порой колхозница засыпала прямо за столом во время ужина. Кто-то из взрослых руками нес ее на лежанку при печке, стараясь не разбудить. А на следующий день с раннего утра Александра вновь трудилась на колхозном поле. В Санкове же проживал и другой брат Евпраксии Павловны – Егор. Его дом находился у самой реки, первый в левом ряду. Он хорошо относился к своей племяннице, всегда приглашал ее в гости. При этом у него на огороде росли яблони и груши, и он зачастую угощал фруктами свою близкую родственницу.

Ровно в 16 лет Александра Яковлевна устроилась трудиться на местную фабрику проборщицей. Предприятие огорожено деревянным забором, при въезде круглосуточно стоит охрана. Несколько одноэтажных кирпичных корпусов с разным текстильным оборудованием обеспечивали гарантированной работой более двух сотен тружеников. Был ли экономически целесообразен этот труд, никто тогда не задумывался. Однако трудились в две смены, ткацкие станки не простаивали. В колхозе денег практически не было, за трудодни люди получали, как правило, продукты питания, произрастающие на полях. На фабрике же платили советскими рублями, а на них можно купить все, что угодно. Ну, из того, что привозили в местный магазин, на шопинги в соседние селения или районный центр средств, безусловно, недостаточно. В приготовительном отделе молодая рабочая перебирала основы. Однако ее сестра Екатерина, когда ей тоже исполнилось шестнадцать лет, со своими подругами сбежала в Иваново, областной центр. Впрочем, устроилась на работу такую же нелегкую, на ткацкую фабрику БИМ (Большая ивановская мануфактура – прим. автора) ткачихой. Почему-то традиционно считалось, что в деревне жить и работать сложнее, чем в городе. Да и молодых людей мало, замуж выйти сложно, развлечений почти нет. Ни кафе, ни ресторанов, ни кинотеатров. И все, кто мог, уезжали за более легкой и интересной жизнью….

Шурочка хорошо запомнила печальный день, в который умер вождь СССР И. В. Сталин 5 марта 1953 года. Возможно, не сам этот день, а когда известие о трагическом событии дошло и до далеких деревень. На дворе зима упрямо не передавала эстафету весне – холодно, вьюжно и никакой капели. Довольно рано утром всех жителей разбудил истеричный женский плач в коридоре их деревянного барака. Александра выскочила из комнаты и стала расспрашивать, что произошло? Когда узнала, что ушел из жизни Иосиф Виссарионович, тоже впала в истерику и ревела так, как не всегда плачут по умершей матери. Смерть такого деятеля многие воспринимали наравне с концом света или, как минимум, развалом Советского Союза. Со слов Александры Яковлевны, плакали все – и дети, и взрослые, и старики. Ни один человек не злорадствовал «о гибели тирана», что бы ни писали в сегодняшних СМИ. Ведь снижение цен на основные продукты, к тому же в послевоенное время, ощущалось на всей территории огромного государства…. Сейчас многие воспринимают подобные рассказы, как красивую сказку.

Между тем, Александра Яковлевна подросла и превратилась в привлекательную девушку. Красавицей она не была, но стройная, скромная и работящая молодая женщина, как говорится, обращала на себя внимание деревенских женихов. В 20 лет она познакомилась с Юрием Логиновичем, который только что пришел из армии, и довольно быстро вышла за него замуж. О какой-то любви речи не заводилось ни с той, ни с этой стороны. Просто априори взрослые люди должны иметь семью, рожать и растить детей. Обычная психология характерная для рабочего люда. Будущий отец троих детей жил в поселке Нерль, в десяти километрах от Бушарихи, работал на фабрике помощником мастера. Должность звучала как начальствующая, а по сути, слесарем по ремонту ткацких станков. Перед призывом в армию Юрий Логинович женился на красавице Тамаре, подруге своей сестры Екатерины. Однако неверная супруга любила мужиков менять, как перчатки. Как говорили о ней в поселке – «гулена». Отца с армии не дождалась, родила сына от другого мужчины.

После армии места по специальности в Нерли для отца не нашлось, и он вынужден устроиться на ткацкую фабрику в Бушарихе, где и встретил свою вторую жену. Странно то, что Юрий Логинович считался хорошим работником, его знали на нерльских фабриках, а на работу не взяли…. Видно сама судьба таким нехитрым способом свела двух молодых людей. После женитьбы жили с Евпраксией Павловной в одной единственной комнате, причем целых три или даже четыре года. А молодым хотелось любовных игр, хотелось пошептаться о сугубо своем…. И если до замужества Александра заработанные деньги отдавала своей матери, то после – оставляла себе. Кстати, и зарплату мужа тоже забирала. Это характерно для того времени, когда женщина заведомо распоряжалась всем домашним хозяйством. Однако хозяйке комнаты такая самостоятельность старшей дочери не нравилась. При этом Евпраксия Павловна любила только младшую Екатерину, а старшую и ее мужа – нет. По крайней мере, так им казалось. Со слов Александры Яковлевны, муж всегда ходил в военной гимнастерке, которая подчеркивала военную выправку. Однако на других девчат даже не глядел, хоть многие казались пригожее подросшей Шурочки. Юрий Логинович на пять лет старше своей избранницы. Может быть, именно это обстоятельство и сыграло роль в его выборе, да и красивую жену он больше не хотел. Несмотря на протесты матери невесты, непонятно почему она была против женитьбы, молодые расписались в зерниловском сельсовете.