Время летучих паутин. Двадцать саженей к югу

И в самом деле: молодой историк заочно учился в аспирантуре, что тоже требовало времени и определённых усилий. Сегодня он решил ещё раз посмотреть старые книги по истории, оставшиеся от деда. Среди них имелась и ничем не выдающаяся, в сером коленкоровом переплёте, с очерками об известных благотворителях. Помещалось на страницах книги и групповое фото этих самых благотворителей, числом семь. Видимо, они не чурались кроме славы богатеев и славы меценатов. Ничего особо примечательного во всём этом не виделось, если не считать упоминания о том, что один из них, будучи уличён в казнокрадстве в пору работы городским головой, спешно бежал за границу. И успел прихватить лишь небольшой багаж. Нажитое торгом и воровством он якобы схоронил на месте, что не вызывало сомнений – не уничтожил же он богатства? Понятно, предполагалось забрать их позже, но наблюдение за сестрой и двумя братьями его ничего не дало, а сам он, по достоверным сведениям, на родину не возвращался. Может быть, воспользоваться сокровищем мыслилось в более отдалённой перспективе, но в скором времени все трое, уже весьма престарелые люди, скончались, последним отошёл в мир иной сам казнокрад-благотворитель. Однако всё нажитое должно пойти на благотворительные цели. Такое было заграничное видение Козлову, и таков его завет. Да и коли эти люди слыли благотворители – ну, пусть и останутся благотворителями. Несмотря на казнокрадство. Козлов отправил своему другу Вешкину вещь, в которой имелись указания о месте пребывания клада. Вещью этой оказалась книга, которая уж при любом досмотре на границе никак не могла вызвать подозрений, особенно среди пачки других. Дед Сергея книгу, оставшуюся от своего отца, хранил, присовокупив её к тем, что впоследствии приобрёл для расширения круга исторических знаний. Не очень активные попытки старого учителя раскрыть секрет книги не увенчались успехом. Да и времени недоставало: работа, семья, охота и рыбалка… Не для баловства – для пропитания.

– Ну, Сергунька, – сказал он однажды внуку, – сохраняй эту книгу. 50 на 50, что в ней действительно скрывается такой секрет. Из этих оптимистических 50-ти – 50 за то, что богатство ещё никто не прибрал. В общем, некоторые шансы есть. Но тут уж как повезёт. Бросать всё ради поисков его не стоит. Книга и сама по себе не безделица – библиогрфическая редкость. Вышла малым тиражом, после революции переиздавать её никто не собирался: кому нужны россказни о толстосумах – якобы заботниках народных? Тут есть ещё одна, похожая – «Честь и достоинство. Славные имена России». Тоже неплохая вещь, но без секрета. И не такая редкая.

– Но если Козлов поручил это дело другу, то уж, наверное, передал и натурально, где таятся сокровища. Почему же их не отыскали и не пустили на благо? – спросил внук.

– Я и сам об этом думал. И сдаётся мне, что для блага время тогда ещё не пришло. Власть менялась. Белые и красные. Отдать золото одним – они накупят пулемётов и маузеров, отдать другим – они накупят маузеров и пулемётов. Какое уж благо! Скорее всего, батя решил дождаться лучших времён. Козлов, наверное, то же самое имел в виду, когда встроил в книгу своё завещание. Если оно там есть. Но отец не сомневался в этом, наказывая хранить её. «Чуть подрасти, – говорил он, – я тебе объясню, что за секрет». Но объяснить не успел: умер от тифа, когда был призван на строительство дороги.

Сергей достал книгу «Достойные люди Средней полосы», повертел в руках, снова, в который уже раз, перелистал страницы, числом более трёхсот, силясь проникнуть в мысли мецената. Единственное, что привлекало в ней внимание – фотография семи человек, четверо из которых в переднем ряду сидели, а ещё трое стояли за ними. Лица у всех напряженные – видно, им очень долго приходилось выдерживать статичную позу, не кашлять и не моргать. Солидные люди, сразу видно. Все поименованы. Вот и главный герой, сидит крайний справа – Козлов. Остальные шестеро, как и он, ничем не выделялись, если не считать высокого человека с трубкой. Сто лет… Но ребус, безусловно, занимательный. Хотя до пенсии Сергею ещё далеко.

Никаких пометок в книге не имелось, как не нашлось и загнутого уголка страницы, ни одна не была надорвана или продырявлена. Лишь на форзаце пристроилась краткая запись: «Сиживал!» Словечко-то какое!». Словечко и вправду попалось давнему читателю роскошное, былинное. Но что из того? Больше никаких знаков. Головоломка что надо! Выход оставался один – прочитать произведение – вдруг отыщется нечто вроде особо выделенного географического пункта или ещё что-то в этом роде?

Чтение, на которое он потратил три вечера, не дало никакого результата.

– Или я тупой, или меценат слишком уж умный! – с досадой воскликнул молодой Вешкин и отложил книгу, раскрыв её на странице с фотографией. Ему показалось, что застывшее лицо Козлова на миг вдруг издевательски скривилось в ухмылке. Но остальные хранили прежнее выражение. Выдержка у них, надо признать, замечательная. Недаром каждый сколотил состояние.

Исследователь утомлённо откинулся на спинку кресла, и некоторое время сидел так, бездумного глядя в потолок. Родители уже спали. Он мягким шагом прошёл на кухню и выпил полбутылки пива. Отправляясь спать, Сергей не переставал думать о коварной книге, которая намерилась лишить его покоя. Конечно, он не мисс Марпл, но всё-таки историк! Кому же, как не ему, докопаться до истины? Нужно будет завтра влезть в Интернет. А пока он положил «Достойных людей…» под подушку. Может быть, во сне явится ему разгадка? Как, например, Менделееву? Хотя студенческий опыт подсказывал ему, что это всё-таки зряшная затея. И, уже засыпая, он вдруг подскочил, как ужаленный: «сиживал!». Козлов «сиживал»! Вот оно! Сейчас же Сергей схватил книгу и принялся искать место, где фигурировало это «замечательное словечко». И нашёл – не прошло и получаса. Несколько строк обрамляли его: «Козлов с возрастом всё чаще наезжал в Долгое, где прошли его детские годы. Здесь, возле старой родительской избы устроил он каменную беседку вроде часовни. В ней сиживал подолгу, отдавшись своим мыслям. Его никто не беспокоил – он запретил близ своей беседки всякие работы и суету. Посажен был лишь куст сирени. Дальние родственники, пользовавшиеся избой, присматривали за беседкой». Стало быть, решил Сергей Вешкин, городской голова, несмотря на всю свою занятость, в конце службы навещал Долгое. И устроил каменную беседку. И запретил подле всяческую хоздеятельность. И сиживал. Наконец-то стало всё понятно. Оставалось определить, где находится это Долгое. Сергей слышал о нём, знал, что оно где-то в границах области. Дальнейшее выяснение местопребывания села не представляло особого труда. По карте выходило, что до него от Трёхречного примерно 120 километров, то есть от Нагорного – за 200. Не слишком великое расстояние. Если всё удачно сложится, можно обернуться за день. Он решил отправиться в Долгое послезавтра, поскольку требовалось сделать некоторые приготовления.

На следующий день, вопреки ожиданиям фермеров, дождя не случилось – за ночь многообещающие тучи рассосались и утро встретило Сергея Вешкина теплом и безмятежным покоем. Наскоро перекусив, он накопал червей, собрал снасти и поспешил на рыбалку, которая обещала быть в такое утро просто замечательной. И верно, клёв начался, едва лишь он сделал первые забросы. Правда, клевали мелкие ёршики, иногда ельцы, но движуха выдалась настоящая. Особенно часто шли поклёвки на две удочки с самодельными поплавками – неизвестно, почему. По мере того, как поднималось солнце, клёв ослабевал, а скоро и почти совсем прекратился. Только тогда рыболов снял, наконец, промокшую от поту рубашку и разложил её на траве для просушки.

– Ну, вот, – удовлетворённо сказал он самому себе, – не всё же невезенье, должно в отдельные дни везти и учителям!

В рыбацкой сумке его, а больше – вокруг неё навалено было полведра рыбьей мелочи, при том, что самую мелкую Вешкин великодушно отпускал тут же по поимке.

Обогрело, и стало возможным лезть в воду, то есть в грязь, что он и сделал, вновь сняв сапоги. Корчажка принесла полдесятка ельцов. Вполне достаточно, ведь предстояло ещё чистить всю эту мелкоту. Сергей даже пожалел, что не отпустил на волю основную часть своего улова. Он пополнил запас провизии в корчажке куском хлеба и вернул её на место, в холодную прозрачную воду, отстоявшуюся за долгое время без дождей.

Настало время для дела: предстояло приготовить обед для себя и родителей, которые отобедают его блюдами, возможно, только вечером. Затем, с некоторым перерывом, последует лёгкий ужин. Пока младший Вешкин бывал занят в школе, обед до начала работы готовила мать – потом его оставалось только разогреть. Сама она приезжала подкрепиться, когда в кафе случалось затишье, то есть в основном пила чай. Отец обедал дома чаще, когда не уезжал на объект.

Открыв цифровой замок, он вошёл в прихожую и остановился в изумлении, выпустив из рук мешок с рыбой, затем вбежал в гостиную. Возле книжных шкафов в беспорядке валялись книги, иные оставались на полках, рассыпанные в беспорядке, имелись отдельные экземпляры, поставленные на место, но вверх ногами. По всему было видно, что здесь успели похозяйничать непрошенные гости. Колыхалась чуть заметно штора на окне и хозяин тут же заметил, что одного стекла не хватает. Скорым шагом Вешкин подошёл к окну и отдёрнул портьеру.

– Х-ха! – раздалось из-за неё, и тотчас же сокрушительный удар в скулу опрокинул его на стоявшее рядом кресло, отчего и он сам, и предмет мебели свалились на ворох разбросанных книг. Краем глаза пострадавший заметил тень, скользнувшую через дыру в окне наружу. Туман в голове рассеялся, и Сергей потрогал горящую скулу.

Замечено, что если утро начинается с положительных событий, до вечера обязательно случится пакость, или наоборот. Баланс тут нарушается редко. Другое дело, когда надвигается целая полоса – чёрная, или белая. Они могут тянуться неопределённо долго и выбраться из них непросто, хотя из светлых мало кто желает удалиться. Сергея Вешкина настигла заурядная дежурная неприятность, хорошо бы – и последняя в этот день. Он поднялся и посмотрел в окно: никого. Принялся изучать оставленные грабителем следы: их не обнаружилось, поскольку неистовое солнце высушило всю грязь в округе, и лишь пыль могла бы что-то объяснить, но и пыли-то тать не оставил. Отпечатки пальцев? Может быть, но это после. Хлопнула дверь, и на пороге появилась мать.

– Батюшки светы! – всплеснула она руками при виде погрома. – Это что?

Сергей, начавший было собирать печатную продукцию, пожал плечами:

– Попытка ограбления. Или состоявшееся ограбление. Надо посмотреть.

– Ой, а что это у тебя с лицом? Ты подрался?

– Не успел.

И он рассказал, как было дело.

– Что же пропало? Что они искали? Ну конечно, деньги. Ведь многие прячут их в книгах.

– Пожалуй, – согласился сын.– Что ещё можно искать в книгах? Сами-то они слишком большой ценности не представляют. Хотя… – он запнулся и потрогал опухшую щеку. – Надо посмотреть.

И он приготовился собирать многочисленные тома художественной литературы, некогда купленные родителями в обмен на сданную макулатуру, книги отца по строительству и свои – по истории. Всем этим достоянием пользовались ныне крайне редко – в случае нужды призывали на помощь интернет. Особенно печальной оказалась участь романов, повестей и рассказов – нужда в них как-то незаметно отпала, и в последний раз к художественной прозе прикасался, наверное, только Сергей, когда читал сказки, да писал школьные сочинения по Гоголю и Толстому. Тому уж много лет. Библиотеки прозябали. Может, по привычке продолжали читать, и ещё много читали бы граждане старшего поколения, да зрение не то. Молодёжи вообще до увесистых томов нет дела.

Сергей вспомнил директора, который сокрушался по этому поводу:

– Суетливый мужик пошёл, лихорадочный. Всё рвётся куда-то, всё копытит, норовит чего-то ухватить. Я уж молчу про женскую половину. Детишки туда же, ещё шибче. Особенно гаджеты эти достают несчастные, со стрелялками. Ну, ты поиграл полчаса-час, наворотил гору трупов – поди, футбол погоняй, возьми в руки книгу, запишись в кружок! Нет! Если уж в кружок, то только где учат, как с нуля за месяц стать миллионером. А плата за обучение – как раз под силу только миллионерам. Где Пушкины, Чернышевские? Где Кулибин? Нет их!

Сергей поспешил вдруг в свою комнату, сунул руку под подушку, за неимением времени утром прикрытую наспех покрывалом – и извлёк «Достойных людей…». Уже хорошо – с ними ничего не случилось.

– Голова не болит? Не стряхнулась? – встревожено спросила мать, собираясь тоже приступить к наведению порядка.

– Нет, мало каши ели.

– Надо звонить в полицию! По горячим следам…

– Так сначала посмотрим, чего не хватает.

– И верно. Совсем меня заморочили! – и она проворно начала обследовать все места, где хранилось хоть что-то ценное. Но всё было как будто на месте

– Странно. Даже деньги сохранились. Может, до них не успели добраться?

– Может быть. Но книги-то старательно перетрясли.

– Да. Ни одной, кажется, на месте не осталось. Может, помешанный какой, маньяк книжный? Бывают же там книжные жучки, всякие моли…

– Это вряд ли. Библиофоб отмороженный их бы спалил, изорвал в крайнем случае.

– Что ты говоришь! Это нам совсем ни к чему!

За расстановкой книг прошёл обеденный перерыв, и администратору кафе приспело время возвращаться на работу. Присев перед дорогой, она обвела взглядом вновь приведённые в порядок книжные полки:

– Ведь, кажется, всё на месте?

– Не совсем. Не хватает родственницы вот этой книги, – отозвался Сергей. – Которая о меценатах. «Достойные люди средней полосы», а та – «Честь и достоинство. Славные имена России». Вот она пропала.

– Что ты говоришь? Кому же понадобилось её красть? Со взломом? Могли бы попросить.

Сергей пожал плечами.

Проводив на работу мать, он занялся рыбой, про которую в суматохе совсем забыл и над которой уже реяли мухи. Почистив несколько самых крупных рыбёшек для ухи, всю остальную мелочь он освободил только от потрохов, сложил в эмалированную утятницу и посолил. Сравнительно быстро и надёжно. Через пару дней рыбёшкам предстояло вялиться – отличная получится закуска к пиву. Хоть расправлялся он с рыбой по упрощённой схеме, времени на всю работу ушло порядочно, и подоспела пора перекусить. С этим Сергей управился тоже довольно быстро. Поджарив на солёном сале пару яиц и подогрев чай, он осуществил трапезу, почти не заметив вкуса того, что ел. Мысли то и дело возвращались к налёту на семейный книжный фонд. Кому понадобилось красть труд столетней давности о делах, ещё более старых? Если это связано с легендой о кладе мецената Козлова, то почему упёрли совсем другую книгу? И занялся этим подлым делом некто всерьёз: ведь надо выбрать момент, когда никого из хозяев нет дома, а для этого требуется наблюдение. Не полез же этот лихоимец наобум? Или полез? Ведь о каком-то предупреждении относительно их возвращения он не позаботился? Совсем отмороженный или уж так припёрло? Дела!

Между этими размышлениями молодой Вешкин варил уху, засыпав поначалу в кастрюлю крупу, а когда она малость поварилась – картошку. Рыбу следовало загружать в последнюю очередь: ельцы могли совсем развариться, это тебе не окунь. Наконец, уха, сдобренная приправами, поспела и он решил снять пробу, не откладывая. Блюдо удалось на славу, хотя приходилось есть, дуя на ложку и обжигаясь. Покончив со вторым обедом, Сергей занялся мытьём посуды, оставшейся с утра и дополненной его недавними стараниями. Этот несложный труд потребовал-таки времени. Взглянув на часы, он машинально отметил про себя, что у домохозяек остаётся не так-то много досуга для ничегонеделания.

Скоро прибыли родители. Приход отца ничего не прояснил в странном случае с кражей книги. Он ума не мог приложить, кому понадобилось учинять такое свинство. Пришлось остановиться на версии Сергея: похищение устроено с целью раскрытия секрета меценатов. Но кто же задался ею спустя век после того, как это следовало делать? Дичь!

– Ну, я уж голову ломать над этим не стану, – заявил отец, – есть другие заботы! А ты, пока на досуге, поразмышляй. Вопрос по профилю.

– Уже размышляю, – заверил сын.

На следующее утро, чуть свет, Сергей отправился на автостанцию, теперь уже совершенно убеждённый, что с поисками меценатовских ценностей надо торопиться. Первая маршрутка отправлялась в город в шесть часов и к началу рабочего дня, когда здесь началась самая толчея, он успел купить билет на рейсовый автобус, который шёл через Долгое. Успешный старт этого дня обнадёживал. В отличие от озабоченного аспиранта-историка пассажиры автобуса в большинстве своём выглядели беззаботными гуляками, да и ничего удивительного: они ехали на отдых. Последние деньки лета, согласно прогнозу, обещали быть погожими. Надо успеть искупаться, позагорать, порыбачить, собрать, сколько получится, грибов и поздних ягод, да просто подышать лесным воздухом. Блаженство! В предвкушении замечательного времени многие счастливо задремали. Сергею Вешкину, несмотря на то, что встал он, наверное, раньше всех, не спалось. Он прокручивал в уме различные варианты действий по обнаружению клада. Главное, конечно, чтобы таковой сохранился, уж добраться до него Сергей как-нибудь сумеет. На миг он пожалел, что не захватил с собой лопату, но тут же сообразил, что перемещаться по селу с шанцевым инструментом заезжему человеку несколько неуместно. В случае чего, лопату можно и купить – не проблема. Сначала следует отыскать беседку, потом уже можно составить конкретный план действий. Плохо, что он не продумал, как же провести отчуждение клада от села Долгого, буде тот окажется слишком велик и тяжёл. Непрост и чреват путь кладоискателя!

В предусмотренный населённый пункт Сергей Вешкин прибыл к обеду, но обед не занимал в его планах первостепенного значения. Ещё по выходе из автобуса он справился у одного из выходящих здесь же пассажиров, где можно найти местный музей, школу, а также дом культуры. Ближе всего оказалась школа, куда и направился раньше всего прибывший в Долгое гость. Удачно начавшийся день продолжал радовать: в школе шли последние приготовления к учебному году и историк оказался тут. Но пришлось подождать полчаса, прежде, чем он освободился. Прибывший выразил восторг по поводу такой дружной вахты шкрабов накануне Дня знаний. Коллега, в свою очередь, восхитился рвением Вешкина в краеведческой работе и рассказал о меценате Козлове всё, что знал. К сожалению его самого, а пуще, конечно, гостя – знал он немного. Но сопроводил Сергея в школьный музей, где среди прялок, старинных самогонных аппаратов, ухватов, колыбелек, веялок, рогов буйволов и засушенного хвоста щуки размахом едва не в полметра обнаружилась и старинная фотография каменной беседки мецената Козлова. Но где она находится или находилась, сказать не мог, поскольку ещё не все местные достопримечательности успел изучить – он проработал в местной школе всего лишь год.

– Но я могу свести вас с нашим старым учителем истории, – предложил новый знакомый. – Годится?

– Это придётся очень кстати.

– Тогда я звоню!

И звонок тут же состоялся. Поблагодарив коллегу и пригласив в Нагорненскую школу в гости, Сергей Вешкин без промедления отправился к патриарху. Ветеран педагогики встретил его по-деловому: узнав о цели визита аспиранта, принёс тяжёлый том с рукописными записями в крепких картонных корках и принялся листать его с конца. После четверти часа скрупулёзных трудов он обнаружил искомое.

– Вот что, – сказал старый учитель, просматривая нужную запись, – дом, при котором стояла часовня Козлова, сгорел в начале 50-х. Долгое время там никто не строился и со временем на его месте соорудили гараж на три трактора. Когда пошло строительство машинных дворов и мехмастерских, этот гараж забросили.

Он почесал бровь и закончил:

– А лет восемь назад на месте гаража построили сельский КСК – культурно-спортивный комплекс то есть. Снесли и беседку. Сейчас на том участке большое здание из бетона и стекла. При нём стадион. Вот всё, что я могу сказать. Да вы можете побывать там, посмотреть всё своими глазами. Для полного представления о предмете.

– Я так и сделаю. Интересно, а этот КСК строили, может быть, при помощи каких-то спонсорских денег? Благотворительных?

– Ну что вы, друг мой! У нас нынче Козловых нет. Выбивали госфинансирование, и получили, хоть и не сразу. Не сразу. Но получили.

Вешкин, пребывая теперь уже в подавленном настроении и пеняя неудачному дню, всё-таки отправился на освидетельствование культурно-спортивного комплекса. Да, всё так и есть: мощное железобетонное здание непоколебимо устроилось на месте родового уголка мецената Козлова, и не виделось никакой возможности его подвинуть. В горестном размышлении постояв несколько минут возле, и обойдя строение кругом, Сергей взял курс на автостанцию.

***

Николай Иванович Ферапонтов поутру предпринял вполне адекватные и активные действия. Дождавшись пробуждения своего несовершеннолетнего гостя и осведомившись о качестве ночёвки, он первым делом напоил его чаем, для основательности угостив варёной сосиской, а затем повёз к покинутому дому. Там ничего не изменилось: записка, оставленная вечером, так и лежала под стаканом; холодно и пусто.

– Я зайду к соседям, – сказал Ферапонтов, – ты со мной или подождёшь в машине?

– Я к ним не пойду, – понуро опустил голову карапуз.

– Стало быть, жди здесь. Думаю, я недолго.

И верно, долго ему обретаться в соседском доме не пришлось. Встретившая его хозяйка, дородная, но проворная женщина, узнав о цели визита, всплеснула руками:

– Даже и слышать о них не хочу!

– Что так?

– Да как же: день и ночь там шалман, когда Жанна дома. Пьют, курят, того гляди, сожгут! И, себя, и нас заодно. Когда мужик был, ещё туда-сюда, а не стало, совсем с катушек слетела! И пацанёнок без присмотра.

– Вот как раз о нём-то речь. Вечером, уже поздно, я подобрал его на улице. Дома – никого. И теперь…

– Нет-нет-нет! Я этим делом не хочу заниматься! Есть спецслужбы – пусть занимаются!

Попытки Ферапонтова навести более полные справки потерпели фиаско. Хозяйка надвигалась на него, как баржа, сорвавшаяся с якоря, и путь к спасению оставался один – безусловное отступление.

– Вот нашли справочное бюро! – неслось ему вслед. – Есть спецслужбы, они деньги за это получают! Почему страдать должны нормальные люди?

Слышавший окончание тирады малолетний сосед испуганно посмотрел на подошедшего Ферапонтова, но ничего не сказал.

– Ну что же, друг мой тёзка, – обратился к нему Ферапонтов, – первый блин, как ему и положено… К прочим соседям обращаться уж не станем. Ведь не станем? Ситуация в целом ясна. И поедем-ка мы прямиком в администрацию нашего славного поселения. Там вряд ли есть кто-нибудь из спецагентов, но облечённые должны сыскаться. Ты как?

Его пассажир хранил молчание, и это молчание ясно говорило, что ничего хорошего он уже не ждёт. Хорошее закончилось вместе с кратким гостеванием его у этого большого Николая.

Главы на месте не оказалось, но заместитель нашёлся.

– О-о! – поднял брови молодой муниципальный служащий, – это у нас кто? Николай Иванович, у вас внук появился?

– Внуком пока не обзавёлся. А вот этот юный гражданин остался без присмотра. Подобрал вечером на улице. Дома – никого. Вот она и проблема.

– Ты чей же будешь? – протянулся над столом хозяин кабинета. – Как тебя зовут?

– Коля, – нарушив обет молчания, безнадёжно бросил гость, отстраняясь.

– А фамилия? Как твоя фамилия?

Ответа на этот раз не последовало, и молодой столоначальник вопросительно посмотрел на Ферапонтова.

– Улица-то Косая, дом 16. А фамилию не знаю, не сказали – соседка там оголтелая.

– Клавдия Сергеевна, – высунувшись в коридор, позвал громко муниципал, – зайдите на секунду!

Клавдия Сергеевна, дама в годах, но по всему видно, деятельная и стопроцентно осведомлённая, тут же определила фамильную принадлежность дитяти.

– Так это же Жанки Киселёвой сын! Ведь собирались забрать в опеку, да так и не собрались. Где не надо – быстро! У них бабушка есть, да бабушка старая, за ней самой пригляд нужен. У нас-то Петрова за этот сегмент ответственная, так на больничном же, вторую неделю. Вы, Игорь Петрович, знаете. Тебя маленький, как? А, Коля? Коля, есть хочешь? Попьёшь чаю?

Ферапонтов облегчённо вздохнул:

– Ну, я пойду. Пока, Николай! Ещё увидимся!

Поименованный Николай едва сдерживался, чтобы не расплакаться. У Ферапонтова на душе скребли кошки, но имелось спешное дело, и он тихо вышел из начального кабинета.

***

Дело заключалось в телефонном звонке, последовавшем утром из Москвы. Звонил старый знакомый и, можно сказать, довольно близкий родственник – шурин, с которым в силу географической разобщённости встречаться приходилось крайне редко. С учётом того, что звонок последовал в девять утра, в Москве, стало быть, часы только пробили семь. Видно, уж действительно дело неотложное – звонивший так и сказал. Но Ферапонтов, связанный по рукам и ногам сыном Жанки Киселёвой, заявил, что сейчас страшно занят, и перезвонит попозже, лишь только освободится. Сергей Бугаев в Москву уехал на жительство давно и, по всему выходило, устроился там неплохо: как-то он прислал Ферапонтову на день рождения засушенную голову карликовой обезьянки, которая стоила большущих денег. Это знающие люди сказали имениннику потом. В ответ он в урочный день отправил приятелю любовно исполненный макет двигателя внутреннего сгорания с одним цилиндром, который исправно работал и бешено ревел, поскольку не имел глушителя. После связи между Лаптевкой и Москвой ослабли, практически даже прервались – домашние, служебные заботы, то да сё. Да и всё-таки с Анастасией Ферапонтов уже состоял в разводе. Её брат перетащил со временем в столицу, вместе с детьми. В Трёхречном, где прежде жили Ферапонтовы, осталась только пустая квартира. Поскольку сам Николай Иванович ещё раньше отбыл в родную Лаптевку, чтобы освободить от себя семью. Квартиру он впоследствии продал, а деньги переслал Анастасии. Уж лет восемь прошло. С её братом Ферапонтов не общался, наверное, три года. И вот Бугаев позвонил. Надо же!

– Серёга, ещё раз привет тебе, подпольщик! – воскликнул Ферапонтов, едва только в телефоне послышался столичный голос. – Рад тебя слышать! Как дела, родня? Что семья?

– Я тоже рад. Не поверишь, каждое утро планирую позвонить, ан только за порог, тут же ворох забот. И так, бывает, закрутишься, что к вечеру забываешь имя своё и год рождения жены. Ну и вот… У меня всё в основном нормально, молодёжь подрастает себе, хотя иногда задают задачки… О твоих ребятишках узнаю регулярно от Насти. А как у тебя? Ты снова не обженился, часом? Настя – так и одна.

– Пока я на тех же позициях. Я вообще человек скорый, но тут притормозил, нужды не вижу.

– Во-во, я же помню – ты скорый на подъём. Не теряй темпа! Я как раз и звоню, рассчитывая на твою разворотливость. И твои инженерно-технические таланты. Есть заманчивое дело. Но надо тебе приехать сюда – средствами связи нам не обойтись. Вопрос требует детального обсуждения. Издержки твои будут оплачены. На недельку оторваться сможешь? Заодно приобщишься к современным веяниям в культуре, а хочешь – тряхнём классикой. Ну как?

– Потеха! У вас что, механиков не хватает?

– Механика – это не всё. Нужно ещё слегка знать немецкий. Ты, помнится, его как раз и учил. И голова нужна, коммуникабельность. В общем – приезжай, не пожалеешь! Ты же, Кроме своей Каталонии, нигде не был?

– Патагонии. Юг Америк. Но неважно. Просто огорошил ты меня. Это, часом, не розыгрыш? Спиртным вроде не отдаёт…

– Ни спиртным, и не розыгрышем. Тут всё чисто и надёжно, как в шестерёнчатой передаче, хе-хе… Все дорожные и прочие расходы возместим, фирма у нас серьёзная. А взять тебе с собой нужно вот что… – и Бугаев перечислил документы, необходимые для этой поездки.

В течение довольно продолжительного времени Лаптевка сосредоточенно молчала. Наконец, пауза прервалась:

– Ин ладно, – сказал Ферапонтов, – я еду.

***

Странно выглядят ранние летние перемещения граждан на дальние и даже короткие расстояния. В самом деле – зачем, например, человеку стремиться в большой, шумный, знойный город из благословенной сельской или близкой к тому прохлады? Другое дело, если заготовлен билет на авиарейс до Абу-Даби. Тогда уж волей-неволей приходится забираться в мегаполис, поскольку в деревне подходящих аэродромов для старта нет. Как нет и пристаней для судов дальнего плавания. Не переставая спрашивать себя – а не сон ли вся эта авантюра, Николай Ферапонтов отправился в областной центр, чтобы там погрузиться на самолёт до Москвы. Но первую пересадку – с автобуса на автобус – следовало совершить в Нагорном. Ожидать предстояло около часа. Есть не хотелось, изучать достопримечательности райцентра – также, и он отправился в парк, где можно было, не наблюдая времени, посидеть в тени деревьев. Однако же до этого замечательного места дойти ему не удалось: из-за угла пятиэтажки выбежала возбуждённая молодая особа и, не найдя никого, бросилась к Ферапонтову.

– Помогите, помогите, пожалуйста, – схватив его за рукав, закричала она, – там человека бьют!

– Так, может, за дело? – рассудительно предположил Ферапонтов

– Там двое отняли у меня сумочку! – негодующе воскликнула она. – А молодой человек стал её отбирать. А они напали на него. Скорее!

«Вот ещё забота!», с досадой подумал гость Нагорного, поспешая, тем не менее, за просительницей. Он представил, как прибывает в первопрестольную на переговоры, украшенный фингалом под глазом, и вдруг обозлился. Потасовка и в самом деле имела место, и не шуточная. Не оставляло сомнений положение обороняющегося: запас его сил явно иссякал, хотя парень налётчикам попался не хлипкий. Он прислонился спиной к стене и яростно отбивался кулаками и пинками.

– Ваш жених? – спросил Николай Иванович.

– Прохожий!

– Позвольте, – сказал он, хватая ближайшего из нападавших за руку, – в сторонку!

В ответ тот размашисто двинул кулаком, но не попал по намеченному уху и тут же получил удар под дых, отчего согнулся и стал хватать ртом воздух.

– Ах ты..! – взвился второй разбойник, однако оценив мастерский удар нового противника, стал осторожничать, делать финты, чтобы улучить момент. И, улучив, ударил, наткнувшись на локоть. Но не оставил своих приседаний.

– Будь проще! – сказал Ферапонтов, и ударил в свой черёд.

Дежурное приседание дало свой результат: удар, нацеленный в подбородок, пришёлся на зубы. Их владелец попятился, но удержался на ногах.