Магия Мира. Фантастический роман и рассказы

Тут под ногой Андрея треснула сухая ветка, и он шлепнулся на землю. Когда он поднялся, то увидел, что на ближайшем пне сидел лешак. Лешак был не стар, но какой-то облезлый и замшелый. На корявых руках-сучьях неряшливо топорщились завитки коры. На удлиненном, цвета темного дерева, лице над щелью рта зеленел большой клочок не то усов, не то мха. Голова была покрыта буйной черной порослью, действительно напоминавшей волосы. В руках лешак держал длинную курительную трубку, из которой вился табачный дымок. Андрей удивился – насколько он знал, лешие не любили и боялись огня во всех его проявлениях. А этот на тебе! Табак курит!

– Э-э, здорово, мил человек, – заговорил лешак неожиданно чистым голосом. – Не ушибся?

– Здравствуйте!.. Нет, спасибо.

– Ты штаны-то отряхни от лесной шелухи. Хорошие у тебя штаны, да и весь костюмчик хорош. Вон сбоку веточка со смоляной каплей налипла. Ты ее осторожненько снимай, чтоб смолой штаны не запачкать.

– Спасибо тебе за заботу, но не беспокойся, этот костюм не испачкаешь. Он сделан из такого материала, к которому ничего не прилипает. А если порвешь его или повредишь каким-либо образом, то поврежденное место быстро зарастает. Так что через несколько минут дырки как не бывало, – на прогулку в лес Андрей надел специальный костюм. Так, на всякий случай.

– Ишь ты! Однако полезная магия в твоих штанах.

– Это не магия, это наука. Материал синтезирован на основе субмолекулярной технологии с применением пространственного квантования.

– Ох и лихо ты загнул, мил друг! Никогда таких заклинаний не слышал. Это где ж такая волшба творится?

– На Земле, – Андрей понял, что лешаку бесполезно говорить о науке и технологии. Что же, волшебство, так волшебство.

– В наше время не было на Земле таких волшебников. То есть, волшебники, конечно, были, да сами-то ходили черте в чем – в длинных дырявых халатах, в рубахах до пола, в овчинных телогрейках. В лучшем случае надевали балахон со звездами и высокий колпак. Много, видать, на Земле изменилось. А ты, наверное, витязь Андрей?

Андрей в сердцах плюнул: какая уж тут секретность, когда не то что каждая собака, а каждый дремучий лешак про него слышал!

– Помочь нам хочешь? – продолжал леший. – От серых халдеев избавить. Ну-ну, хорошее дело. Да получится ли?.. И то правда, много кровушки они у нас попили… Слышь, мил друг Андрей, а земного табачку у тебя не найдется?

У Андрея были сигареты, хотя он сам почти не курил. Небольшой запас сигарет он хранил именно для подобных встреч, для того, чтобы разговор шел непринужденнее. Он протянул сигарету лешему. Тот осторожно взял тонкий цилиндрик, повертел его в корявых пальцах и неожиданно ловко сунул в рот нужным концом – фильтром. Андрей щелкнул зажигалкой и дал прикурить. Леший не удивился зажигалке.

«А ведь он не такой простак. Просто придуривается», – подумал Андрей. Лешак смачно затянулся и зажмурил глаза от удовольствия.

– Хорош табачок, ароматный, только слабоват. А ты чего не куришь?

– Да накурился уже, – соврал Андрей.

– Гуляешь, значит. Любуешься здешним лесом. Али дело какое есть?

– Да нет, просто гуляю.

– Ну, ну, – леший замолчал, сосредоточенно куря.

– Я всегда думал, что лешие не любят огня. А ты куришь. Удивительно.

– А чего ж тут удивительного. Ничто человеческое нам не чуждо. Да и нервы успокаивает.

Андрей удивленно посмотрел на лешака.

– Чего удивляешься. И у нас нервы есть. Тоже бывает, душою маемся, – хмуро сказал леший.

– А сейчас что с тобой?

– Да поцапался со своей бабой – лешачихой. Да какая она лешачиха. Тьфу ты, – в сердцах сплюнул леший. – Прямо ведьма лесная. Все пилит и пилит. То ей не так, это ей не эдак. Всем я плох выходит. Что не делаю, все ругает. Намедни приволок ей пень со спинкой. Ну прямо кресло. Сиди – не хочу. А она говорит: «Что ты сосновый пень притащил? Вон у соседки старой кикиморы дубовое кресло с подлокотниками. И вообще, – говорит, – чего это я за тебя пошла? Ко мне сватался гном из подгорного племени. Сейчас бы в золоте и самоцветах ходила в палатах каменных, а не с тобой в дремучем лесу жила».

Леший тяжело вздохнул, крепко затянулся и продолжал:

– Про гнома она врет, конечно. Бегал тут за ней какой-то паршивенький водяной. Да не водяной даже, а так водянчик. А она туда же – в палаты каменные! И вообще бабы эти! Подавай им только принцев. Ах, этот не рыцарь, ах тот не принц! Ах, он не герой моего романа! А сами бы на себя посмотрели. Для принца нужна или принцесса или хотя бы золушка. А они все больше просто кикиморы. Мы, простые мужики, тоже хотим принцесс, но место свое знаем. Замуж то берем баб обычных и принимаем их такими, какие они есть. Не пытаемся переделать их под себя. Понятное дело, что это бесполезно. А бабы из «своих лучших побуждений» все время нам твердят: – ты, вахлак, не то делаешь, не так. Ах, моя мама была права, все вы мужики тупые скоты и неумехи и все такое прочее. И все время эти бабы стараются нас переделать на свой лад. И что интересно – если ты подчинишься бабе, то она начинает тебя презирать. Хочет выскочить замуж – прикидывается паинькой, а как только охомутала, то ты для нее на последнем месте после ее мамаши и всех родственников. Так, рабочая скотинка для добывания пропитания и денег. И вообще не рыцарь. А ведь она могла выбрать себе хорошего человека. Ведь, по ее словам, к ней столько хороших мужиков липло, а она наивная, доверчивая душа, подобрала самого никчемного.

– Между прочим, о рыцарях, – продолжал леший. – Это в легендах и рыцарских романах они «по рыцарски» относились к прекрасным дамам. А что на самом деле? В те времена (мне дед рассказывал, да я и сам кое что помню) рыцарь на турнире больше для пижонства посвящал чужой прекрасной даме свою победу. А так ему самому подраться хотелось – вот мол, какой я храбрец-удалец. А как нажрется вина и пива, так к своей законной подвалит без затей. Да и не только к законной. Задерет подол и без разговоров трахнет где попало. Я уж не говорю про походы и войны, на которых он просто считал себя обязанным изнасиловать все, что движется.

Андрей уже начал привыкать, что здешние жители только на вид простоваты, но если захотят, то могут порассуждать на многие темы. Он слушал причитания лешего, машинально кивая головой, и думал о своем. О том, что он холост и свободен. Много он наслушался от своих женатых приятелей. Это ведь сами женщины создали легенду о мужьях, которые валяются на диване и читают газетки или смотрят телевизор, в то время как они бедные надрываются по хозяйству. Сам Андрей знавал только те семьи, в которых жены были вечно недовольны мужьями и их заработками (сколько бы те не зарабатывали). Женщинам всегда на что-нибудь не хватает. Одним на новые колготки, а ежели муж богат – то на дачу в Ницце или новый самолет.

Но тут Андрей вспомнил Василису и в сердце проник сладкий холодок. Уж она, конечно, не такая, как остальные женщины. И умна, и красива, и добра, и благородна, и ругаться не будет, и пилить не будет, и ласково встретит, и ласково уложит усталого, и ласково проводит, и даст на дорогу вина, и… вообще коня на скаку остановит (правда, зачем?).

(Ох уж эти мужики! Всегда думают, что его девушка будет если не образцовой, то очень хорошей женой. Но леший наглядно представлял собой старую мудрость: женимся мы на милой девушке, а живем с ведьмами).

– Да, – поддержал лешака Андрей. – Ну их баб. Свобода – это главное. Нет ничего выше свободы.

Но леший вдруг окрысился не него.

– Ага, как же свобода ото всего! От всех привязанностей и обязанностей!

– Я не это имел в виду…

– Не мути мне мозги. Именно это вы все холостые кобели имеете в виду. Что имеете, то и вводите. Превыше всего любовь. И не только к женщине, но и к родному деревцу, и к родной земле, и вообще ЛЮБОВЬ, – лешему явно не хватало слов. – Если ты ото всего свободен, то ты свободен и от любви. Даже если ты бродяга до мозга костей, ты все равно любишь: любишь дорогу, любишь рассвет, любишь новые места, и любишь свободу. А любовь – это уже не свобода. Да и как можно быть свободным от всего и ото всех? Это значит, что и все свободны от тебя. Но даже приблудный пес, доевший остатки твоей еды и полюбивший, пусть на мгновение тебя, делает тебя несвободным. И если ты свободен ото всего, значит, что ты все и всех по меньшей мере презираешь. Это уже близко к Дьяволу. Но говорят (а правда ли это?), что даже Дьявол давал что-то полезное людям. Из умения ковать мечи выходит и умение делать орало… Но это мне трудно понять, – прервал себя лешак. – Я никогда и стану на сторону Дьявола. Между прочим, говорят, что Кощей Бессмертный очень привязан к Змею Горынычу и братьям Лихо. Да и сам Горыныч по своему любит своих змеенышей. Вот так-то, а ты – свобода, да свобода. Свобода, она конечно необходима, но без любви это хреновая штука.

– Андрей слушал лешака и просто обалдевал от его рассуждений. Ишь, философ лесной, прямо таки помесь Кроноса и Коржака.

Тут издалека послышался сварливый голос:

– Лешка! Где тебя черти носят? Сватья со сватом пришли, тебя зовут. Эй, Лешак!

Леший аккуратно затушил догоревшую до фильтра сигарету прямо о корявую ладонь и встал.

– Ну, прощевай, добрый молодец. Пора мне. Слышь, баба моя зовет? Всего тебе доброго и Бог в помощь.

– И тебе всего хорошего. Будь здоров.

– Постараюсь, – насмешливо ответил леший и как-то внезапно растворился в ближайших кустах. Был тут и нет его. Андрей даже не заметил, как это произошло.

***

Андрей услышал грубые ругательства и тонкий писк или, скорее, мяуканье. Он обогнул кусты и вышел на берег лесного ручья. У берега, по колено в воде стояла скрюченная лесная ведьма и держала за шкирку крупного черного котенка. Котенок жалобно пищал, а ведьма приговаривала:

– У-у, выродок, последний остался. С-щас и ты водички вволю похлебаешь!

На берегу стояла большая пустая корзина. Понятно, что ведьма уже утопила почти всех котят, а этот последний. Андрей закричал:

– Стой, старая карга. Отдай котенка. Я заплачу.

– Ишь ты, жалостливый. А че даш-то?

– Золотой.

– Ух ты! Богатенький. Гони кругляш!

У Андрея было немного золотых монет. Волшебные жители не признавали ни рубли, ни доллары, ни вообще какие-либо «бумажки». Только золото, как и прежде, имело для них ценность. Особенно для гномов.

Андрей взял на руки дрожащий пушистый комочек. У котенка была длинная черная шерсть, белая грудка и белые, как в перчатках, кончики лап.

– Что же ты, хрычовка, котят топишь? Чем они тебе помешали? Не в малогабаритной хибаре живешь. Лес кругом. Бегали бы себе на воле сами себе пропитание добывали. Вон в полях, жалуются жители городища, не только полевок полно, но и земляных крыс. Урожай портят.

– А когда подрастут будут у меня кур, цыплят да гусят таскать? Знаю я этих прохиндеев. И папашу их знаю. Ты еще нахлебаешься с этим отродьем… Однако прощевай добрый молодец. Пора мне.

Ведьма подхватила пустую корзину и быстрой рысцой потрусила в лес. Через несколько секунд ее и след простыл.

Андрей медленно пошел к городищу. На его груди, пригревшись, жмурился и мурлыкал котенок.

***

– А назови-ка его Босяком. Смотри, какой он диковатый и ободранный, – предложила Баба Яга.

– Были бы кости, а мясо и шерсть нарастет.

– И все же назови его Босяком. Увидишь, какой это шалопай, – в голосе Яги неожиданно прорезались ласковые нотки. – Пусть он все время сопровождает тебя. Обузой он не будет, а глядишь – где-то и выручит. Правда, иной раз и хлопот с ним выше крыши, как и с его папашей.

– Да что же это за кот необыкновенный? – недоумевал Андрей.

– Все узнаешь в свое время, – сказала Яга и почесала у котенка за ухом. Тот вытянулся и замурлыкал. Тогда Яга взъерошила ему шерсть на загривке. Новонареченному Босяку это явно не понравилось, он мгновенно вскочил на слегка согнутые лапы, готовый к атаке, и цапнул Ягу за кончик пальца.

– Видел, какой смелый боец? Ты только вином его не пои.

– Вы что, шутите?! Какое вино? Это же котенок. Ему молока надо.

– Ну-ну! – загадочно усмехнулась Баба Яга.

В горницу вошла Элли. В руках она несла блюдце с молоком. Блюдце поставили перед Босяком. Тот мгновенно вылакал молоко и жалобными голодными глазами посмотрел на присутствующих.

Элли принесла еще молока и широкую плошку со сметаной. Босяк съел и это.

– Ты ему мясца принеси, – посоветовала Яга.

– Но он же еще молочный котенок, – возмутился Андрей.

– Неужели? Ты посмотри на него. Какого заморыша ты приволок из леса? Помнишь? Сейчас про него не скажешь, что он только что открыл глазки.

Андрей с удивлением понял, что Яга права – котенку на вид было не меньше месяца (и когда только успел подрасти?).

Тем временем Элли принесла тарелочку щей и несколько котлет. Босяк слопал их в один присест. Это было невероятно, но дрожащий пушистый комочек, принесенный Андреем, у всех на глазах превращался в молодого крепкого кота.

Наконец Босяк оторвался от еды и, посмотрев на Элли, явственно промяукал:

– Мя-у, спа – мя-у – сибо, хозяюшка, – тут он подмигнул Андрею и сказал без всякого мяуканья. – и тебе спасибо, хозяин. Буду тебе верным другом, – и добавил, – но не домашней игрушкой и слугой на побегушках.

Андрей ошарашено оглядел присутствующих. Элли умильно улыбалась, глядя на кота, Баба Яга ехидно похохатывала, а Василиса смотрела на Андрея с ноткой сочувствия и (может Андрею это показалось?) лаской. Андрей даже покраснел, но постарался скрыть смущение.

– По-пожалуйста, Босяк, – только и смог выдавить из себя Андрей.

Босяк довольно мотнул головой и сказал:

– И вот еще что, хозяин, зови меня лучше – Босс. Это и короче и мне приятнее.

Андрей молча кивнул. Но тут вмешалась Баба Яга:

– Ишь, чего захотел, Босс паршивый. Босяк ты и есть. И никаких Боссов. Ишь ты – новый русский кот. Тебе что еще? Красные сапоги и малиновый пиджак на хвост натянуть? Пожрал? Ну и помалкивай, а не то отправлю в подпол мышей ловить.

Босяк гордо фыркнул, но перепираться не стал. Чувствовалось, что он побаивается Ягу. Он запрыгнул на диван, улегся на подушки и принялся вылизывать себя.

– А ну, кыш под лавку! Василиса, кинь ему коврик у двери, а то он тебе блох в мебель напустит.

– Успокойся, бабушка. Нет у него блох. Пусть себе спит где хочет.

Босяк благодарно мяукнул, сладко зевнул и, свернувшись калачиком, тихо засопел, слегка мурлыкая.

Глава 5. Кощей

В Петрограде, в Петербурге, в Ленинграде, на Неве,

В Колокольном переулке жили-были А, И, Б.

А служило, Б служило, И играло на трубе.

А. Галич

Василиса открыла крышку погреба, и Андрей с подросшим и изрядно потяжелевшим Босяком на плече спустился вслед за ней вниз. Погреб был хорошо освещен и весь уставлен полками и ящиками. На полках маняще посверкивали банки с вареньем, солеными огурцами, грибами и тому подобными всякими разными вкусностями. В ящиках, как и положено, хранилась картошка, лук, морковь. Из крутых бочек вкусно пахло квашеной капустой. Погреб был аккуратный, в меру холодный, но самый обычный и непонятно где здесь мог находиться путь, ведущий в замок Кощея Бессмертного.

Василиса подошла к стеллажу с солеными огурцами и повернула крышку одной из банок. Полка тихо отъехала в сторону. За ней открылась неглубокая ниша с малахитовой дверью. Василиса провела ладонью по краю створки и дверь, мерцая зелеными вспышками, отворилась. За ней открылся переливающийся мягкими перламутровыми цветами провал. От провала веяло бесконечностью. Не бесконечной протяженностью. Нет. В этой бесконечности все начиналось и кончалось, и было все и не было ничего, даже не было времени. Перламутровая бесконечность манила ласковой теплотой.

– Прошу, – Василиса указала в сторону бесконечности. Андрей слегка замешкался. Тогда Босяк презрительно фыркнул и с поднятым гордо розовым носом канул в провал. Андрей метнулся за ним.

– До встречи, – сказала Василиса им в след и перекрестила перламутровое сияние. В глубине ее глаз светилась нежность и страх.

В этом магическом тоннеле не было волосатых рук. В боковых отворотах никто никого не душил, не бил по морде кулаком и начальственным матом. Не было слышно злобно-завистливого шипения.

Стенки тоннеля проносились мимо Андрея весело, настроение поднялось. Впереди уже мерцало пятно выхода и Андрей, пролетев его, оказался в полутемном подвале. В плечо Андрея мертвой хваткой вцепился Босяк.

Оглядевшись, Андрей определил, что это подвал средневекового замка. На тяжелых каменных стенах, сочащихся влагой и покрытых клочьями плесени, чадили багровым светом смоляные факелы.

Перед Андреем стоял закованный в светящуюся черную броню огромный человек ростом более двух метров. Он как на простой посох опирался на гигантский двуручный меч с волнистым лезвием. У ног великана стояло лохматое Лихо. Рядом с ним подпрыгивало и паясничало еще одно с всклокоченной рыжей шевелюрой, но с бритым лицом и повязкой на правом глазу.

– Здравствуйте! – сказал Андрей.

– Здравствуй, дружок Андрюшка! – Лихо приветливо оскалило свой желтый клык.

– Приветик! – одноглазое выпучило глаз, высунуло длинный язык, растянуло уши и сделало подобие реверанса.

– Приветствую тебя, богатырь! – от рыка гиганта притих мятущийся свет факелов и даже, кажется, замерли струйки влаги на стенах. Гигант снял рогатый шлем, под которым обнаружилась огромная голова с босым слегка вытянутым костистым лицом и таким же босым черепом. В больших глазах великана ярилась багровыми искрами черная бездна.

Нельзя сказать, что лицо гиганта было лицом древнего старика, но в багровом свете факелов от него шло дыхание веков. Да, это был Кощей, но не тот сказочный сухой старик, дребезжащий костями, с ребрами, выпирающими как доски на рассохшейся бочке. Великан был худ, но это была худоба жилистого очень опасного ящера. Было в нем что-то неуловимое от хищной большой твари – тиранозавра.

– Прошу, – снова громыхнул Кощей и указал на небольшую площадку посреди подземелья, покрытую толстым ковром. Андрей, Кощей и оба Лиха встали на эту площадку, и она взмыла вверх. В потолке протаяло отверстие, площадка прошла сквозь него и вся компания оказалась в огромном зале.

Зал издевательски напоминал залы из мультфильмов о Кощее Бессмертном. Но только напоминал и только издевательски. Черные стены без всяких украшений смыкались в неведомой высоте. Стены разрезали высокие стрельчатые окна, за которыми клубилась ночь. В глубине зала на высоком постаменте стоял массивный черный трон, инкрустированный темным золотом. Вдоль стен на высоких ножках чадили золотые масляные светильники. Но запах, шедший от них, не был запахом пережженного масла. Пахло тяжелой дремой кошмарных и в то же время жгуче притягательных снов.

Пол зала казался отлитым из черного зеркального льда, без единого узора и трещины.

Несмотря на огромный простор, в зале не было гулкой пустоты. Он был черен, но в нем было светло и, хотя факелов и светильников было много, его воздух дышал свежестью альпийских лугов. Андрей бывал в горах и помнил их восхитительный воздух, который хотелось пить. То же было и здесь. Воздухом не дышали, его пили как родниковую воду.

Никого не было видно, но Андрей ощущал тесноту как в большой толпе. У стен зала мелькали серебристо-черные тени не то людей, не то чудовищ.

Босяк, сидевший на плече Андрея внезапно злобно зашипел и рявкнул в сторону:

– Брысь! – и цапнул лапой мелькнувшую рядом тень. Из тени на долю секунды показалась мордочка пушистой кошки с фигурой молодой девушки, и Андрею почудилось обиженной мяуканье.

Кощей уселся на троне, подозвал Андрея и, указав на пустое место рядом с собой, сказал:

– Прошу садиться, доблестный рыцарь.

«Куда?» – мелькнуло у Андрея. Но в этот момент у трона Кощея из мятущихся черно-серебристых пятен сгустилось отделанное серебром и черным бархатом кресло с высокой спинкой.

Андрей сел. Перед ним и Кощеем возник широкий, длинный стол темного дуба и несколько тяжелых резных стульев. Оба Лиха тут же пристроились на них. Кощей щелкнул пальцами, и на столе стали возникать царские яства и вина. Блюда возникали, казалось, из воздуха, но их ставили на стол руки, лапы, клешни за которыми мелькали красивые и уродливые лица, морды, фасеточные глаза.

Босяк спрыгнул с плеча Андрея прямо на стол. Около него немедленно образовалось немного свободного от блюд места, а перед его мордочкой (ну не мордой же, в самом деле!) возникло изящное хрустальное блюдце с восхитительно пахнущей рыбой. По-моему это был обыкновенный минтай, но… О вкусах не спорят. Босяк, утробно урча, принялся за еду, не обращая ни на кого внимания.

Кощей поднял золотой кубок с вином.

– Пью за здравие дорогого гостя – витязя Андрея. Многие лета ему!

Осушили кубки и принялись за трапезу (только так можно назвать обед у Кощея). О деле пока не говорили. Тосты следовали один за другим, но Кощей и Андрей пили мало, только пригубливали кубки. Оба Лиха вели себя пока вполне прилично.

Вдруг за окнами заревело, воздушный вихрь распахнул створки окон с разноцветными стеклами, и в трех из них появились три драконьи головы.

– Чую, русским духом пахнет, – прорычала средняя голова и без всякого перехода сказала с упреком, обращаясь к Кощею: – Почто без меня пируете? Подождать не могли? Давай, отворяй ворота!

Кощей поморщился, но махнул рукой, и в том месте, где торчали из окон драконьи головы, стена замка как будто растворилась в воздухе. За стеной обнаружилось массивное тело Змея Горыныча (конечно же, это был он), покрытое чешуйчатыми пластинами, отливавшими стальным цветом, с длинным хвостом и острыми шипами костяного гребня на спине.

Горыныч неуклюже протопал к столу на задних лапах. Стена замка снова стала непроницаемой.

– Привет честной компании! Здорово, витязь Андрей! Как жизнь?.. А ну, подвинься, шмакодявка одноглазая! рявкнул он на Лихо и сел перед столом прямо на хвост. – Давай-ка за знакомство, парень.

В одной передней лапе Горыныча оказался огромный, с таз размером, кубок с вином, а в другой жареная баранья лопатка. Горыныч, не мешкая, вылил вино в среднюю голову, а правая принялась закусывать бараниной. Левая голова похлопала глазами, но не растерялась и вцепилась крокодильими челюстями в жареного поросенка, лежавшего на столе. Послышался громкий хруст костей и смачное чавканье. Кощей опять поморщился, но промолчал.

– За ваше здоровье, друзья! – Сказала средняя голова и Горыныч вылил в ее глотку еще один таз с вином. Две другие головы молча кивнули, продолжая активно чавкать.

Средняя голова явно была главной. Кощею не понравилось обращение – «друзья», но морщится ему тоже надоело.

– За нашу победу! – очередная порция вина отправилась в утробу Горыныча.

В глазах Кощея появилась озабоченность, и он сказал:

– Хватит пить, опять нажрешься раньше времени. Не забыл, по какому делу мы собрались?

– Не боись, костлявый, я крепкий малый.

– Крепкий он видите ли! А кто в прошлый раз напился и погнался за самолетом халдеев? – брюзгливо сказал Кощей и пояснил Андрею: – Он тогда с пьяну принял самолет за подружку. Гнался за ним с воплями: «Не улетай, дорогая! Приласкай меня горемычного!» Попал в форсажную струю. Чуть не сжег глаза. Свалился во двор замка на коровник и сломал его. Коровы разбежались, но одну он ухватил и продолжал признаваться ей в любви. Та со страху обделалась ему на морду. А этот раздолбай признался, что так ему и надо, и правильно его отвергают, после чего блеванул и благополучно уснул.

Босяк оторвался от своей рыбы и ехидно прокомментировал:

– Видно птицу по помету, – после этого он, как ни в чем не бывало, продолжил есть рыбу.

Андрей с удивлением почувствовал, что Горыныч смутился, но возмущенно заревел во все три глотки:

– Врешь ты все, скелет бессмертный! Не было этого!

– Хватит. Достаточно об этом. Где Соловей-разбойник?

– Приболел малость. Свистун-зуб болит. Щека распухла. Этот, как его, хлюс вырос.

– Не хлюс, а флюс, – машинально поправил Кощей. – Врешь, конечно. Наверное, опять вчера пили в три… нет в четыре глотки. А сегодня с похмелья Соловей встать не может. У тебя три головы дубовые, им никакое похмелье не страшно, а Соловей умнее будет, вот и болеет. Многовато пьете.

– Так от тоски все, – оправдывался Горыныч. – Сам видишь – что за жизнь под халдеями.

– Ладно, без него совет держать будем.

Кощей кивнул неопределенно в сторону зала, и из нескольких мятущихся пятен образовались рыцари в черных доспехах и шлемах с глухими забралами. Рыцари подошли и сели за стол.

– Вам уже известно, что витязь Андрей прибыл с Земли помочь нам в борьбе с серыми халдеями.

Кощей не считал Андрея витязем, но говорил так специально, чтобы придать союзнику больший вес. Показать подданным, что и Светлые Витязи за них.

Андрей же думал, что слишком много надежд возлагают на него, простого разведчика, волшебные жители. Но, как и с Василисой, спорить, пока, не стал.

– Объединившись с земными союзниками, мы одолеем серых. Что скажете, господа?

Горыныч почесал хвостом затылок левой головы.

– Да, братцы, я согласен, что надо объединяться. А кто главным будет? Опять что ли человек? Этот «добрый» молодец? – средняя голова ехидно улыбалась. – Изводить нас изводили, а прижало так за помощью прибежали.

Крайние головы во время этого разговора о чем-то тихо спорили. Вдруг правая голова заорала: «Сам дурак!», и цапнула левую за нос. Левая в долгу не осталась и вцепилась правой в ухо. «Заткнитесь, болваны!» – рявкнула средняя голова. Хвост Горыныча дернулся и наградил подзатыльниками крайние головы, мимоходом задев и среднюю.

– Вечно они грызутся, – поморщился Кощей – и не мудрено, что тупые, одни мозги на три башки Господь поделил.

– Ваше Бессмертие, – рядом с креслом Кощея возникла здоровенная фигура со свиным рылом, затянутая в темно-фиолетовый бархат. – Над замком замечен шпион.

Кощей сделал движение руками, как бы охватывая невидимый шар и посылая его вверх. Или это был не шар, а чья-то голова? Тут же он протянул правую руку в сторону Андрея и поманил его пальцем. В глазах Андрея что-то мелькнуло, исчез зал, и Андрею показалось, что он висит в воздухе, не видя своего тела.

Под ним был замок. Над ним – серое небо с серым солнцем. Высоко в небе над замком Кощея виднелась черная точка.

– Это гарпия. Гарпии одни из немногих волшебных жителей, что служат Халдея, – услышал Андрей голос Кощея. – Серым нужны шпионы среди нас.

Оставаясь телесно в замковом зале, Андрей сознанием стремительно приближался к гарпии. Через мгновение перед его мысленным взором предстала черная птица с уродливой старушечьей головой. Ее лапы заканчивались длинными когтями-кинжалами. Ее перья были жесткими и их концы также напоминали кинжальные лезвия. Гарпия парила в восходящих потоках воздуха, оставаясь на одном месте. Она явно что-то высматривала в окрестностях замка.

«Смотри, что мы делаем с предателями», – снова прозвучал в сознании Андрея голос Кощея.

Андрей увидел, как из одной из башен замка вылетела зеленая лента и стремительно помчалась к гарпии. Это был небольшой зеленый дракончик, один из отпрысков Змея Горыныча. Гарпия заметила опасность и, повернувшись, полетела прочь, стремясь уйти от преследования. Но зеленый дракончик летел много быстрее и через несколько секунд оказался рядом с гарпией. Из его пасти вылетела струя огня, но гарпия была опытным бойцом и увернулась от пламени, совершив (как сказали бы летчики) противоракетный маневр.

Дракончик был раза в три крупнее гарпии, но та все равно была опасным противником, к тому же она спасала свою жизнь. Она нырнула к земле. Дракончик метнулся за ней. И тут гарпия, перевернувшись, через голову, сделав сложный пируэт, оказалась рядом с брюхом дракончика. Это было его единственное уязвимое место (не считая глаз). На брюхе слой роговых пластин был значительно тоньше. Гарпия рванула когтями брюхо, но промахнулась – в последний момент дракончик резко повернулся и подставил под удар спинной гребень. Но при этом широко распахнутые крылья гарпии все же полоснули кинжальными перьями по его животу. В воздух брызнули капли крови. Однако рана была неглубокая и не снизила боеспособность дракончика. При ударе гарпию перевернуло, и на миг она потеряла ориентацию. Дракончик воспользовался этим и снова пустил струю пламени. На сей раз гарпия не сумела увернуться от огня. Раздался дикий визг боли и ужаса. Гарпия беспорядочно закувыркалась в воздухе, а подлетевший дракончик перекусил своими крокодильими зубами ее жилистую шею, опаленную огнем. Тело и голова гарпиии рядом с телом полетели к земле, а дракончик сделал победный круг и не торопясь направился к замку.

На какой-то миг Андрей снова сознанием очутился в замке, но тут же снова вернулся в небо. «Смотри внимательно. Ощути нашу мощь», – услышал он.

Андрей словно скользил по невидимому куполу. Центром этого купола служил шпиль замка Кощея. Андрей видел змеящиеся вереницы кошмарных тварей, двигающихся по подземным дорогам замка. Он был в каждой точке этого видимого им мира, он растекся тончайшей пленкой, обнимающей весь замок. Из бездонных глубин поднимались твари, определения которым человеческий язык не мог дать. Шевелились руки, лапы, клешни, щупальца, жвала. Это было не просто страшное, это было кошмарное войско.

Тут его внутренний взор натолкнулся на что-то неопределимо ужасное. Из одной глубинной каверны поднималось НЕЧТО невообразимо кошмарное и одновременно совершенное в своем почти абсолютном зле, от которой шло дыхание БЕЗДНЫ. И от ЭТОГО веяло таким прекрасным ужасом! ЭТО вошло в Андрея. Но вместо ужаса Андрей ощутил

бешенное веселье, очищающее от всей скверны. И он почувствовал себя былинным Святогором, молодым Святогором-скоморохом…

Андрей сидел в замке Кощея. Напротив него замерли в том самом УЖАСЕ оба Лиха. Горыныч сидел с бессмысленно остекленевшими глазами, из всех пастей капала слюна. Андрей повернулся в сторону Кощея. Кощей смеялся, Кощей хохотал, но в уголках его глаз, обращенных к Андрею, плескался тот же УЖАС и… почтение. Все они тоже видели ЭТО. Что же ОНО значит? Абсолютное зло? Андрей не знал. Он понял, что, показав ему ЭТО, Кощей его испытывал. Судя по реакции Кощея, Андрей выдержал испытание более чем хорошо.

– Музыка! – приказал Кощей. Откуда-то возникли музыканты в темной средневековой одежде, но с современными инструментами. Они заиграли что-то очень современное, напоминающее рок в бешенном стиле. Горыныч и оба Лиха пришли, наконец, в себя.

– Что это было? – спросил Андрей Кощея.

– Что это было? – переспросил Кощей. – Я не могу дать ЭТОМУ простого определения. Ты можешь определить, что такое абсолютное зло или абсолютное добро? Нет? И я не могу. Что это было? – снова повторил Кощей. – Часто и я не знаю ответа…