Czytaj książkę: «Любовь на русском языке», strona 8

Решение принято: еду в Москву

Поздней осенью 1993 года старшая дочь Лилии Людаша, как она ее любя называла, училась уже два месяца в Московском государственном университете на географическом факультете. В редких телефонных разговорах с матерью она с гордостью рассказывала, как ей нравится учеба в университете, какое это замечательное учреждение. Предметом особой гордости Людаши являлся тот факт, что один из курсов читал известный всему Советскому Союзу ведущий телепрограммы «В мире животных» профессор ученый-зоолог Николай Николаевич Дроздов, любовно называемый студентами Ник-ник. В отличие от некоторых других предметов, к нему на лекцию нужно было приходить заранее, чтобы занять место, потому что желающих послушать было так много, что самая большая аудитория университета едва могла вместить в том числе и сидящих на ступеньках, а также стоящих в проходах студентов. Николай Николаевич никому не отказывал и не запрещал присутствовать на лекциях. Невероятный, потрясающий успех среди студентов можно отнести не только на счет его глубочайших знаний, личного опыта, наблюдений, но и просто солнечного, светлого характера и манеры общения с окружающими. В качестве примера можно назвать его жизненный принцип, которым он охотно делился со всеми: «Смейтесь, пойте и танцуйте!»

Собрав по возможности кое-какие продукты, зимнюю одежду, Лилия решила отвезти это все любимой дочери в Москву. Думала ли она в это время о Вадиме? Конечно, думала и очень хотела с ним встретиться. Хотела сама рассказать ему, что с мужем они теперь просто живут в одной квартире, но они совсем чужие люди. В телефонном разговоре с Вадимом она сообщила дату и время прибытия поезда на Казанский вокзал города Москвы, попросила ее встретить.

Вокзал был заполнен шумом объявлений и суетой пассажиров. Вадим стоял у платформы, не ожидая ничего особенного, когда вдруг почувствовал чье-то пристальное внимание. Он повернулся и замер – перед ним стояла Лилия.

Вадим (шепотом, ошеломленно): «Лилия? Это… это ты?»

Лилия (улыбаясь сквозь волнение): «Да, я. Я не смогла больше ждать, не смогла больше быть без тебя». Он не верил своим глазам. Казалось, что сердце замерло на мгновение, а потом забилось с удвоенной силой. В следующую секунду он крепко обнял ее, забыв о прохожих. Вадим: «Ты здесь… Я не верю…» Но как? Почему?

Лилия (шепотом): «Я просто поняла, что не могу без тебя. Мы пытались забыть друг друга, но это невозможно». Вадим (гладя ее по волосам): «Господи, Лилия… Я так мечтал снова тебя увидеть. Но это безумие… ты понимаешь?»

Лилия (взглянув ему в глаза): «Да. Но разве наша любовь – не самое важное?»

Он взял ее чемодан и, не выпуская ее руки, повел к выходу. Они почти не говорили по дороге к нему домой, лишь изредка переглядывались, словно боялись разрушить этот момент. Когда они вошли в его квартиру, Лилия огляделась – здесь все напоминало о нем. Она провела пальцами по деревянному столу, словно проверяя, реально ли все это.

Лилия (тихо): «Здесь так уютно… Я много раз представляла, где ты живешь».

Дверь тихо захлопнулась за их спинами, и вместе с ней остался снаружи весь шум большого города. Внутри квартиры – полумрак и теплый свет от торшера, будто сам вечер решил стать свидетелем их встречи. Она сняла пальто, аккуратно повесила его и медленно прошла по комнате, оглядываясь, будто касаясь взглядом каждого предмета, как старого знакомого.

– Здесь так спокойно… словно другой мир.

– Здесь – да. Но у меня внутри… настоящий ураган. Я будто живу на пороховой бочке с тех пор, как мы снова заговорили.

Он подошел ближе, взял ее за руки, и на мгновение между ними стало так тихо, что слышно было, как трепещет дыхание.

– Мы не можем жить в этом «между». В этом «вроде вместе, но не совсем». Так дальше нельзя.

– Я знаю… Просто… все так сложно. Все сплелось в клубок. Больно дернуть за любую ниточку.

Они сели рядом, плечом к плечу, и в этой близости было что-то родное, как будто они никогда и не расставались.

– Скажи мне одно… Ты хочешь быть со мной?

– Хочу. Всем сердцем. Это единственное, в чем я абсолютно уверена.

– Тогда будь со мной. По-настоящему. Не наполовину. Не украдкой. Готова ли ты оставить все позади? Семью. Привычную жизнь. Все, что держит тебя там?

Она отвернулась к окну. В стекле отразились их лица – две тени, сливающиеся в одну.

– Я уже сделала этот выбор. Внутри себя. Давно. Но мне страшно. Страшно за детей. За то, что я могу им навредить. И за то, что… может, у нас не получится.

Он молча обнял ее, крепко, всем телом, будто хотел укрыть от всех бурь. Она дрожала слегка, как осенний лист под ветром.

– Мне тоже страшно. Но жить без тебя – страшнее. Я не хочу больше просыпаться и думать, как ты там, далеко. С другим. Без меня.

– Что ты предлагаешь?

– Начать все сначала. Где угодно. Здесь. В любом месте, где мы сможем быть вместе.

Она отстранилась на секунду, заглянула в его глаза.

– Я начала оформление документов. Собиралась уехать в Германию. Сначала – просто ради новой жизни. Ради детей. Но теперь… я хочу, чтобы ты был рядом. Не как мысль, не как мечта. А по-настоящему.

Он провел рукой по ее волосам, как будто снова учился ее касаться. Затем поцеловал в лоб – бережно, как хранитель своей самой хрупкой тайны.

– Я мечтаю о доме, где не нужно будет прощаться каждый раз. Где по утрам будет запах кофе и ты рядом. Где нет «потом». Только «сейчас».

– Это не мечта. Это будет. Мы сделаем это реальностью. Шаг за шагом. Вместе.

Они сидели, прижавшись друг к другу, и город за окнами шептал свое, но они больше не слушали. В этот вечер было только двое. И любовь, выбравшая свободу.

Любовь спасла еще одну жизнь

В пять часов утра следующего дня Вадим был уже на ногах. Стараясь не разбудить свою любимую, которая спала на правом боку в своей красивой ярко-желтой льняной ночной рубашке, подложив руку под щеку, он поправил одеяло. Очень хотелось поцеловать ее, но тогда она проснется. Ему же хотелось, чтобы она выспалась, чтобы эта счастливая улыбка не сходила с ее лица. Полюбовавшись еще несколько секунд, Вадим тихонько вышел, прикрыв за собой дверь. Сегодня ему предстояла командировка в город Волоколамск на закрепленном за ним легковом автомобиле марки ИЖ-2715, как их любовно называли, «каблучок» или «пирожок». Примерно 120 километров он рассчитывал преодолеть за 2 часа, учитывая погодные условия. После оттепели снова ударил мороз, покрыв асфальт тонкой корочкой льда. Запланированные 2 часа быстро превратились в четыре с половиной. По обе стороны дороги были видны грузовые и легковые автомобили, водители которых не справились с управлением, им оказывалась помощь. Получив груз в Волоколамске, Вадим отправился в обратный путь. Погода ухудшилась, пошел снег. Печка в салоне работала исправно.

Вадим вел машину уже несколько часов, снегопад превращал дорогу в бесконечный белый тоннель. Ветер швырял снежные хлопья в лобовое стекло, и дворники едва справлялись с их натиском. Печка работала на полную мощность, издавая монотонное гудение, которое постепенно стало убаюкивать его, словно колыбельная.

Он не помнил, как его веки стали тяжелеть, как разум помутнел от усталости.

На секунду – может, две – он потерял контроль.

Мгновение между жизнью и смертью.

Резкий толчок.

Глаза распахнулись, сердце забилось так, будто готово вырваться из груди. Фары выхватили из тьмы передний капот, а дальше… пустота.

Обрыв.

Машина медленно сползала вниз.

Вадим (в панике, резко поворачивая руль): «Черт!»

Колеса крутанулись, но под снегом сцепление было слабым. Машина еще немного сдвинулась, и передние колеса уже зависли над пропастью.

Внутри все сжалось.

Он рефлекторно схватился за руль, прижал педаль тормоза до упора, но авто продолжало предательски крениться вперед.

Тело парализовало от осознания того, что еще секунда – и он полетит вниз, в ледяную бездну.

Мысль пронеслась молнией: «Это конец?»

Вадим не чувствовал рук, ноги казались ватными, в голове застучало от адреналина. Он заставил себя дышать, медленно и глубоко, как учил себя в критических ситуациях.

Нельзя паниковать.

Секунды тянулись мучительно долго. Включив заднюю передачу, он рискнул слегка нажать на газ, чувствуя, как задние колеса все еще цепляются за дорогу.

Рывок.

Машина дернулась назад – на долю секунды он почувствовал надежду. Он уже не замечал, что говорит вслух, громко и четко.

– Не паниковать! Ручной тормоз! Сцепление! Малый газ!

Мотор набирал обороты, он почувствовал, что задняя передача включена, задние колеса напряглись:

– Отпускай ручник!

Стараясь не давить на педаль газа слишком сильно, Вадим ловил момент, когда задние колеса начнут вращение, пытаясь не допустить их проворачивания в снегу. В какой-то момент он все-таки дал слишком много оборотов двигателю, колеса проворачивались, скользя по снегу, корпус машины понемногу разворачивался в сторону.

– Нет! Сбрось газ! Ручник!

Машина замерла на месте.

– Попробуй выйти!

Он отстегнул ремень безопасности, попытался открыть дверь, перенеся на секунду вес тела к середине кабины. Но передние колеса соскользнули еще дальше, и корпус начал медленно заваливаться вперед-вправо. Быстро переместившись обратно к левой двери, он восстановил равновесие.

– Спокойно, Николаич, выход один: заводи мотор и пробуй еще раз!

Зажигание. Мотор. Ручник на себя. Малый газ. Мотор, обороты. Ручник от себя. Руль прямо.

– Пошла, пошла, пошла, еще немного… Есть! Молодец!

Корпус машины медленно выполз на обочину дороги и остановился. Вадим вышел на свежий воздух, повернулся спиной к дверце и медленно сполз вниз, усевшись прямо на снег. Он дышал. Он был жив. В висках стучало. Руки дрожали. Он осторожно попробовал пошевелиться. Тело отзывалось. Он выжил.

Если бы он заснул на секунду дольше…

Вадим (хрипло, потрясенно): «Черт возьми… Малышня… если бы я не вырулил… мы бы никогда больше не увиделись».

Мысль об этом пронзила его до глубины души. Он закрыл глаза, тяжело выдохнул и сжал кулаки.

Нет. Он выберется. Он не сдастся. «Я должен добраться до нее».

Внешний осмотр транспортного средства не показал каких-либо видимых существенных повреждений. Через тридцать минут, взяв себя в руки, Вадим продолжил путь по Волоколамскому шоссе в сторону Москвы. О случившемся он решил Малышне не рассказывать, незачем ей лишний раз волноваться.

Вадим сдержал свое слово. Он добрался до нее, своей любимой Малышни, которая ждет его сегодня вечером в его квартире в Москве. Одна мысль об этом была ему настолько приятна, что он почти забыл о происшествии, которое могло стоить ему здоровья, если не жизни. Открыв дверь в квартиру своим ключом, Вадим вошел в прихожую, хотел сообщить, что он дома, но этого делать было не нужно. Лилия ждала его. Она вышла в прихожую, улыбаясь, одетая в спортивный костюм цвета морской волны:

– Здравствуй, мой любимый, мой хороший!

Вадим раскинул руки в стороны, обнял и прижал к себе свою Малышню, закрыл глаза, чтобы подавить то чувство, которое посетило его там, на дороге: «Лилия… если бы я не вырулил…»

– Здравствуй, родная моя! Я пришел к тебе. Я добрался до тебя. – Весь смысл именно этих слов был понятен только ему одному. И чтобы совсем сменить тему и отвлечься от грустных мыслей, добавил: – Чем же это так вкусно пахнет?

– Сегодня у нас на ужин котлетки по-степаногорски с картофельным пюре и салат из огурцов и помидоров со сметаной. Ты любишь салат?

– Конечно, люблю, я все люблю. Салат, котлетки, но больше всего люблю тебя, золотая моя.

Лилия улыбнулась:

– Мой руки, и ужинать.

Вадим сидел напротив Лилии за небольшим кухонным столом. Котлетки, картошечка и салат были вкусны, ароматны, аппетитны и умяты им в мгновение ока. Теплый свет лампы мягко освещал ее лицо, в глазах читались нежность и легкое беспокойство. Она наливала чай, и аромат мяты заполнил пространство.

Лилия (улыбаясь): «Я до сих пор не верю, что ты здесь. Так неожиданно… но так правильно».

Вадим с трудом сдержал дрожь в пальцах. Его тело все еще помнило холод металла, свист ветра. Он осторожно сжал чашку, чтобы сосредоточиться на тепле, а не на воспоминаниях.

Вадим (улыбаясь, стараясь говорить спокойно): «Я не мог иначе. Мне нужно было увидеть тебя».

Она внимательно посмотрела на него.

Лилия: «Ты выглядишь уставшим. Дорога далась тяжело?»

Вадим почувствовал, как в груди сжалось. Как рассказать ей? Как признаться, что он едва не погиб? Что он всего на несколько сантиметров был от края обрыва?

Нет.

Она не должна знать.

Вадим (спокойно, пожав плечами): «Немного. Дорога была снежная, пришлось быть осторожным».

Лилия нахмурилась, подперев подбородок ладонью: «Ты что-то скрываешь».

Он сжал губы, продолжая мешать ложечкой чай, лишь бы не встречаться с ней взглядом.

Лилия (внимательно): «Вадим… Что-то случилось?»

Вадим (выдохнув, улыбаясь): «Да нет, просто немного устал. Все хорошо. Главное – я с тобой».

Она не сводила с него глаз, словно пыталась заглянуть в самую душу.

Лилия (мягко): «Ты всегда был упрямым. Но если что-то случилось – скажи мне».

Вадим снова улыбнулся, на этот раз искренне. Он тянулся к ее руке, чувствуя, как тепло ее пальцев растворяет оставшийся страх.

Вадим (тихо): «Просто дорога была долгой. Но я здесь, и сейчас все хорошо».

Лилия посмотрела на него с легкой тревогой, но не стала настаивать.

Лилия (улыбаясь): «Ладно, упрямец. Главное, что ты рядом».

Она взяла его ладонь в свою, и он почувствовал, как его сердце, наконец, успокоилось. Все, что имело значение сейчас, – этот момент, их теплый дом, ее глаза, наполненные любовью.

Он выжил ради этого. Ради нее.

Чай с ароматной мятой, вкусный домашний ужин, любимая женщина рядом, перенесенный стресс на дороге подействовали на Вадима расслабляюще. Лилия заметила, что глаза его становились все у́же и у́же, ему хотелось спать.

Вадим зевнул, провел рукой по лицу и встал из-за стола.

Вадим (устало): «Лилия, я, наверное, лягу. Дорога вымотала…»

Лилия (ласково, улыбаясь): «Конечно, ложись. Я тут посуду уберу и тоже скоро приду».

Он кивнул, потянулся, ощущая приятную тяжесть усталости, и направился в спальню. Комната была небольшой, но уютной. Вадим быстро переоделся в футболку и спортивные штаны, опустился на кровать и мгновенно почувствовал, как тепло одеяла окутывает его. Глаза начали слипаться, и он уже почти провалился в сон, когда услышал легкий звук – дверь осторожно приоткрылась.

На пороге стояла Лилия.

Она выключила свет в коридоре и, бесшумно ступая босыми ногами по полу, подошла ближе. На ней была простая ночная рубашка, ее силуэт мягко вырисовывался в полумраке.

Лилия (тихо): «Ты уже спишь?»

Вадим приоткрыл глаза и улыбнулся.

Вадим (сонно): «Почти… Но если это сон, то пусть он длится вечно».

Лилия мягко засмеялась и скользнула под одеяло. Ее кожа была чуть прохладной после кухни, но уже через секунду она прижалась к нему, согреваясь.

Лилия (шепотом): «Так лучше?»

Вадим обнял ее, притянул ближе, вдохнул родной аромат ее волос.

Вадим (тихо): «Так – идеально».

Они лежали в тишине, слушая дыхание друг друга. Лилия провела рукой по его плечу, словно пытаясь запомнить каждую линию, каждую черту.

Лилия (шепотом): «Мне страшно».

Вадим (поглаживая ее волосы): «Почему?»

Лилия: «Потому что я не знаю, что будет дальше. Я не хочу снова терять тебя».

Он притянул ее крепче, почувствовав, как в груди что-то болезненно сжалось.

Вадим: «Мы найдем выход. Я не отпущу тебя, Малышня. Никогда».

Она ничего не ответила, только сильнее прижалась к нему, зарылась носом в его шею.

Лилия (едва слышно): «Я люблю тебя…»

Вадим провел пальцами по ее спине, наслаждаясь теплотой этого момента.

Вадим (шепотом): «Я тоже».

Ночь окутала их своим темным покрывалом, убаюкивая тишиной. Завтра снова будет день, снова будут сомнения, вопросы, решения… Но сейчас существовали только они. Только их дыхание, их прикосновения, их любовь.

Поездка к дочери

Вадим открыл глаза, когда почувствовал теплое прикосновение. Лилия склонилась над ним, ее волосы мягко касались его лица.

Лилия (тихо, с улыбкой): «Доброе утро, соня. Просыпайся, уже девять часов!»

Вадим протянул руку, погладил ее по щеке и, зевнув, с трудом выдавил из себя:

Вадим (сонно): «Доброе… Уже утро?»

Лилия кивнула и, взяв его ладонь в свои теплые руки, слегка сжала.

Лилия: «Сегодня суббота. Выходной».

Вадим (закрыв глаза, потянувшись): «Это хороший повод оставаться в постели подольше…»

Лилия засмеялась и, игриво толкнув его в бок, встала с кровати.

Лилия: «А еще – хороший повод помочь мне».

Вадим приоткрыл один глаз.

Вадим: «Так, мне это уже нравится».

Она подошла к шкафу, достала аккуратно сложенный пакет и положила его на стул.

Лилия: «Мне нужно отвезти кое-что Людаше в университет. Я привезла ей продукты, вещи, теплые носки… Всякое. Отвезешь меня?»

Вадим резко сел и хмыкнул.

Вадим: «А я думал, ты предложишь завтрак в постель».

Лилия (со смехом): «Завтрак будет, но сначала – дело».

Он вздохнул, но в его глазах мелькнула нежность.

Вадим: «Ладно, сдаюсь. Но после этого ты обязана провести со мной весь день».

Лилия (лукаво): «Посмотрим, как себя поведешь».

Она подошла к нему, легонько чмокнула в нос и направилась на кухню. Вадим усмехнулся, поднялся с постели и, потягиваясь, почувствовал, как наполняется тихим счастьем.

Эта суббота только начиналась, но он уже знал, что будет самой теплой за долгое время.

Через два часа они были уже возле общежития географического факультета на улице Шверника, дом 19, корпус 1. Современное шестнадцатиэтажное здание выглядело впечатляюще. «Теперь я знаю, где живет моя доча, – сказала Лилия. – Снаружи выглядит красиво, чистенько и аккуратно». Вадим помог Лилии донести чемодан и пакеты до лифта в общежитии. Договорившись, что он заберет ее в шестнадцать часов, занес вещи в лифт и, чмокнув в щеку, попрощался.

Лилия стояла перед дверью комнаты общежития, где жила ее дочь. Она несколько раз глубоко вдохнула, прежде чем постучать. Дверь открылась почти сразу – перед ней стояла Людаша, одетая в уютный свитер, с чашкой чая в руках.

Людаша (удивленно): «Мама? Ты в Москве? Почему ты мне не сказала, что приедешь?»

Она обняла Лилию, впуская ее в комнату. Внутри было тепло, на столе горела настольная лампа, разбросаны учебники, а в углу стоял плюшевый медведь – подарок из детства.

Лилия (неуверенно улыбаясь): «Я приехала неожиданно. Дочка, нам нужно поговорить».

Людаша нахмурилась, поставила чашку на стол.

Людаша: «Ты меня пугаешь, мама. Все в порядке?»

Лилия села на кровать, сложив руки на коленях. Ее сердце стучало быстрее обычного.

Лилия: «Людаша, я хочу тебе кое-что сказать. Это важно».

Дочь молча присела напротив, ее карие глаза внимательно изучали мать.

Лилия (взволнованно): «Ты знаешь, что последние месяцы мне было нелегко…»

Людаша (кивая): «Да, ты часто казалась грустной. Я думала, что это из-за работы или планов с переездом…»

Лилия опустила взгляд, потом снова посмотрела на дочь.

Лилия: «Это связано не только с этим. Дело в том, что я люблю другого человека».

Повисла тишина. Людаша не сразу поняла смысл сказанного.

Людаша (моргая): «Что?..»

Лилия: «Я люблю Вадима. Мы пытались забыть друг друга, но не смогли».

Людаша резко встала, сцепив руки в замок.

Людаша (встревоженно): «Ты хочешь сказать, что… у тебя роман?»

Лилия (тихо): «Да».

Дочь нервно провела рукой по волосам, затем сделала несколько шагов по комнате.

Людаша: «Мам, ты понимаешь, что говоришь? Ты же замужем. У нас семья. А папа?..»

Лилия (с грустью): «Я знаю, как это звучит. Я долго боролась с собой, пыталась уйти от этих чувств. Но я не могу».

Людаша остановилась и посмотрела прямо в глаза матери. В ее взгляде было все – растерянность, злость, боль.

Людаша: «И что теперь? Ты собираешься разрушить семью?»

Лилия закрыла глаза, тяжело вздохнула.

Лилия: «Людаша, пойми… иногда в жизни встречаешь человека, без которого просто не можешь дышать. Вадим – именно такой для меня».

Людаша сжала губы, пытаясь сдержать слезы.

Людаша (с вызовом): «А как же я? Как же брат? Разве это справедливо?»

Лилия (тихо): «Я люблю вас больше всего на свете. И я хочу, чтобы ты меня поняла».

Людаша отвернулась, глядя в окно. Несколько минут в комнате было слышно только тиканье настенных часов.

Людаша (глухо): «Я не знаю, мама. Это слишком… Я просто не ожидала».

Лилия встала, подошла к дочери и мягко обняла ее.

Лилия: «Я не прошу тебя сразу принять это. Мне важно, чтобы ты знала правду».

Людаша не ответила, но после долгой паузы слабо кивнула.

Людаша (тихо): «Мне нужно время».

Лилия: «Я понимаю, милая».

Они стояли у окна, две женщины – мать и дочь, каждая со своими чувствами, страхами и надеждами. Людаша долго молчала, глядя в окно. Вечерняя Москва мерцала огнями, но мысли девушки были далеко. Лилия сидела рядом, не торопила.

Наконец Людаша глубоко вздохнула и повернулась к матери.

Людаша (тихо): «Мама… Я все обдумала. И знаешь… я не имею права осуждать тебя за то, что ты любишь».

Лилия с удивлением посмотрела на дочь.

Лилия (нерешительно): «Правда?..»

Людаша кивнула и, сев рядом, взяла мать за руку.

Людаша: «Ты всегда учила меня быть честной с самой собой. Ты ведь не просто так это придумала, да? Ты боролась с этим чувством, пыталась сделать, как правильно… но в итоге все равно выбрала любовь».

Лилия крепко сжала ее руку.

Лилия (со слезами на глазах): «Да, моя хорошая. Я так боялась, что ты меня осудишь».

Людаша: «Я не буду врать, мне тяжело. Я люблю папу. Я не хочу, чтобы ему было больно. Но я вижу, как ты светишься, когда говоришь о Вадиме… И если он делает тебя счастливой, я не могу этому мешать».

Лилия провела ладонью по лицу, смахивая слезы, и рассмеялась сквозь них.

Лилия (дрожащим голосом): «Ты у меня такая взрослая… мудрая».

Людаша (грустно улыбаясь): «Просто я хочу, чтобы ты была счастлива. Но обещай мне одно – ты поступишь честно со всеми».

Лилия: «Я обещаю».

Они обнялись, и в этом объятии было все: любовь, понимание, принятие. Лилия почувствовала, как камень падает с ее души. Она не была одна. Ее дочь не отвернулась от нее – и это было важнее всего.