Если прислушаться, можно услышать многомиллионный топот муравьиных лапок, у них подготовка к зимовке. Но многим из них не суждено дойти до муравейника, едва слышно крик муравьиной толпы – осторожно! Но крик запоздалый и твердая подошва наступает на землю, накрыв несколько десятков муравьиных родителей или детей. Повезло, подошва ребристая и многие угодили в углубления, но не все, часть погибла, кто-то остался на земле, корчась в предсмертных конвульсиях, а кого-то зацепила подошва и унесла в неизвестном направлении. Ну ничего, к весне вылупится новое потомство, и они будут ходить той же опасной тропой, каждый миг рискуя жизнью.
В небе воркуют стаи птиц, в первых рядах слышны призывы – держаться вместе, не отставать, долететь нужно без потерь. В небе проще, там нет подошв. Но там нет и еды, и есть могучий ветер. Потери неизбежны. И чьи-то крылья, так трудолюбиво бороздящие бескрайние небеса обессилят и сложатся, отправив тело в последнее пике на съедение диким хищникам.
Весь мир вокруг дышит сейчас как-то иначе, не так, как вчера, вчера он, быть может, даже не дышал, он просто был, незаметным и обыденным. Но что случилось сегодня? Что изменилось? Мир стал легче. Он стал непривычно громким и шумным, и одновременно тихим, и умиротворенным.
Где-то вдалеке, а может в глубине сознания слышен голос, мужской голос. Он говорит что-то неразборчивое, иногда громко всхлипывает и снова говорит, что-то шепчет, а затем снова в голос твердит невнятные слова. Он не произносит имени, но что-то внутри подсказывает – это слова для тебя и тебе нужно идти к этому голосу, нужно найти мужчину, который так старательно что-то твердит, и что-то просит.
Спускаешься по ступенькам подъездной лестницы. Спускаешься без гулкого топота, словно паришь над бетонными ступенями, легонько приглаживая свежевыкрашенные перила.
На улице много людей, как всегда. Одни куда-то спешат: на работу или по работе, по поручению руководства, в аэропорт, на вокзал, где вот-вот прибудет нужный поезд. Другие неспешно прогуливаются со стаканчиком кофе, гамбургером или чем-то вроде того. Третьи степенно отдыхают на лавочках. Но и первые, и вторые, и третьи одинаково беззвучно открывают рты, когда говорят друг с другом, смеются или что‑то твердят в мобильний. Не слышно никого, кроме одного голоса, который не дает покоя. Ты закрываешь уши ладонями, но он не смолкает и, даже, не стихает.