Ноосферные явления

– Ничего не забыли?

Феликс напряг память.

– Действительно, упустил. 304-я страница в синей книге.

Узнав о цитате из «Фауста», профессор остановился, положил обе руки на его левое плечо.

– И вы не поняли, что над вами потешаются, играют как с резиновой мышкой? О-хо-хо. Впрочем, вам простительно, вы журналист. Ваша профессия расширяет кругозор, но не делает ум острее. Жаль, что мне не удалось пообщаться с эти представителями Службы безопасности.

– Кстати, – подхватил мысль Феликс, – а почему они к вам не пришли?

– Ха, знают, что я на их доводах не оставлю камня на камне. Словом, пошлю куда подальше.

– Вы не боитесь киборгов?

– Если Иной разум узнает о проделках своих спецназовцев, Он их разберет на запчасти, аннигилирует.

– Как же сделать так, чтобы Он узнал?

– Нужно еще раз записать со мной интервью и выдать в эфир. В сюжете я приведу неопровержимые факты вмешательств киборгов в Историю. Без Его ведома. Эти факты не будут связаны с данной ситуацией. Но Он поймет.

– Вы хотите бросить пришельцам перчатку?

– Нужно поставить зарвавшихся слуг на место. Мы часть Единого информационного пространства. Значит, пришельцы, в какой-то степени и наши слуги. А они возомнили себя вершителями Истории. Ретрограды.

«Ну и попал я! – подумал Феликс. – Жил себе спокойно, никого не трогал. А тут на тебе – холодная война с пришельцами. И что мне делать? Уфологу хорошо, он никаких обязательств на себя не брал. А я, можно сказать, контракт кровью подписал».

– Давайте я наберу номер их телефона, – в отчаянии предложил Бабочкин, – и вы с ними поговорите.

– О чем? Да и не наберется этот номер, можете не пробовать.

Феликс все же попробовал, но телефон, разумеется, не соединился.

– А если они опять ко мне придут?

– Исключено. Второй раз не посмеют.

– Но кто-то же говорил сегодня со мной по телефону?!

– Какой-нибудь их резидент. Из похищенных и отпущенных ими граждан.

– Моим голосом?

– А, технические штучки, – отмахнулся уфолог. – Так вы на моей стороне или нет? – спросил в лоб Аджуба.

«Выбор! Между молотом и наковальней. Киборги мне обещают помочь. Это я не выполнил их условия. А что предлагает Аджуба? Заложить пришельцев их шефу. Возможно, те лишатся даже голов. Хоть и лягушачьих. Они ко мне по-человечески, а я им свинью подложу. Как-то все неправильно. Нужно подумать».

– Подумайте, – кивнул Аджуба. – Я понимаю. Карьера, квартира. Но ведь пришельцы предупреждали – еще неизвестно, чем для вас это обернется. Так оно и есть. Вариантов развития событий – бесконечное множество. Если бы можно было просчитать все заранее, ни в чем не было бы смысла. В том числе и в Его существовании. Не говоря уж о нас. Итак, жду вашего звонка.

Бабочкин шел по набережной Яузы. В голове сталкивались и разбивались вдребезги противоречивые мысли. Они были мутны, как воды сточной канавы. На Большой Ордынке свернул на Москворецкий мост, остановился посредине. Стены Кремля, башни, соборы дышали чистотой и свежестью. «Видимо, никогда еще не приходили сюда люди с такими необычными мыслями. А, может, и приходили. Если пространство и время бесконечны, все рано или поздно повторяется».

«Чью позицию занять, главного уфолога или пришельцев? Тот кто всю жизнь пытался доказать окружающим и себе существование киборгов, теперь собирается воевать с ними. Театр абсурда. Аджуба утверждает, что спецназовцы-киборги проявили противозаконную инициативу. Возможно, так. Но по существу пришельцы правы. Что будет, если люди вдруг узнают, что все мы, независимо от национальностей и вероисповедования, лишь растения, с которых собирают нектар. Или, как говорит Аджуба, „дойные коровы“. Неизвестность и надежда наполняют смыслом наше существование. Мы ищем, пытаемся что-то понять. Тем самым развиваемся, приносим пользу всей Единой информационной системе. И вдруг – хлоп! Все как на ладони и никакого интереса ни к чему. Мир остановится, рухнет. Другой вопрос – кто поверит в открытие Аджубы? Мало ли сногсшибательных гипотез, которые никто не рассматривает всерьез. Но теория Аджубы логична и многое объясняет. И они пришли ко мне, а значит, многое правда. Но не хочется, чтобы это было правдой, не хочется. Почему все же киборги не сделали внушение самому виновнику торжества, Аджубе? Видимо, в самом деле, понимают, что профессор пошлет их на Альфу Центавру, а то и дальше».

Феликс курил одну сигарету за другой, не замечая, когда начинал гореть фильтр.

«Итак, что предпримем? Интервью нужно переписать в любом случае, это не противоречит интересам обеих сторон. Послушаем, что на этот раз скажет Аджуба. Дальше будет видно».

Поздней ночью Бабочкин сидел в уличном кафе возле своего дома, потягивал темное пиво. Напротив сосредоточенно закусывал сухой рыбой лысый, взмокший от духоты мужчина в полосатой майке. Его размытые жарой и пивом синие глаза были полностью поглощены рыбьими ребрами и хвостами.

«Интересно, этот тип тоже дойная корова? – задался вопросом Феликс. И что с него надоешь кроме едкого пота? Впрочем, каждый человек на что-то способен, но на что, часто остается не выясненным до самого ухода в Большой астрал. А что если все это чудовищный розыгрыш? Только чей, Аджубы? Ему, думаю, ни к чему подобный театр, а других кандидатов на роль Карабаса Барабаса я не вижу. И потом – киборги, я сам щупал их толстую кожу».

Бабочкин так пристально глядел на полосатого мужчину, что тот, наконец, перехватил его взгляд, несколько смутился, потом приветливо кивнул. Журналист решительно встал, подсел к посетителю. Сразу спросил:

– Вы верите в Высший разум?

Мужчина ничуть не удивился вопросу, продолжая обклевывать рыбу, ответил:

– Я же здесь, и пью пиво.

– А причем тут пиво?

– Если бы не было Великого разума, не было бы ни пива, ни меня. Да и вас тоже. Неужели верите, как его… Стивену Хокингу, который утверждает, что все появилось из какой-то точки? А что было до нее, пустое пространство без времени или время без пространства? Глупости.

– Как же вы Его себе представляете?

– В виде Всеобщего информационного пространства.

– Приятно встретить умного человека.

– Вы журналист? – в свою очередь поинтересовался мужчина и сам ответил на свой вопрос. – Только журналисты могут задавать такие дурацкие вопросы.

– Почему же «дурацкие»?

– Потому что нормальные люди об этом не думают. Живут себе спокойно и жуют рыбу. Кстати, хотите? – незнакомец пододвинул Феликсу тарелку с чищеной воблой.

– Вы же, надеюсь, нормальный человек, а думаете о мироздании.

– Мне положено, я кинорежиссер. Пока не охватишь мир, так сказать, широким ракурсом, не задумаешься о великом, ничего не получится. У вас, молодой человек, очень выразительное лицо, мог бы предложить вам роль в моей картине.

– О пришельцах?

– И о них тоже.

– Значит, и вы сумасшедший, – вздохнул Феликс.

– И я, – охотно согласился режиссер. – Сойдемся. Говорите.

– О чем?

Киношник пожал плечами:

– Вы, вероятно, во что-то влезли, и вам есть чем поделиться со мной этой душной июльской ночью. Обожаю общаться с журналистами, только они доносят свежий ветерок. Ну, давайте, давайте выкладывайте фабулу. Меня зовут Яков Моисеевич Завадский.

«В конце концов от своих мыслей я сойду с ума», – подумал Феликс и все рассказал начистоту первому встречному.

– Занятно, – хлопнул рыбиной по столу Яков Моисеевич. – Но нет развития событий и финала.

– Думаете, они последуют?

– Непременно.

– Что посоветуете?

– Ничего. Останетесь в живых, позвоните, – режиссер протянул жирными руками визитку. – Буду с нетерпением ждать. Вмешиваться в Историю не могу. Процесс должен происходить в стерильной обстановке, тогда естественным образом напишется хороший сценарий. Мне пора. Рад знакомству.

Завадский встал, вытер салфетками ладони, потом ими же потную голову.

– Я почему-то вам верю, хотя ночью кого только здесь ни встретишь. Не нужно показывать удостоверения, у вас на лице все написано. Останкино, как МВД накладывает на человека отпечаток. Поверьте опытному глазу художника. Итак, советовать ничего не буду, хочу лишь напомнить одну мысль Сервантеса, которую он почерпнул у древних греков – «Платон мне не друг, но истина дороже».

Той ночью Бабочкин так и не прилег. Не успел в телевизоре отгреметь гимн, позвонил Чернову.

– Съемка Аджубы сегодня во второй половине дня, точное время сообщу позже. Будь на чемоданах.

– Всегда готов, маэстро, – ответил сонным голосом Юрка. – Мне сегодня, кстати, пришельцы приснились. Четверо. Сказали, передай Бабочкину, чтобы он не верил Аджубе.

– Сам разберусь, – прислонился лбом к холодному стеклу зеркала, за которым брился Феликс. – Что еще говорили?

– Перебрал я накануне, плохо помню. А зачем тебе? Еще, кажется, что-то про связь. Ну да. Связь по воскресеньям ровно в полдень по кремлевским курантам. И предлагали хороший отдых на Проксиме Центавра. Словом, чушь какая-то. Водка несвежая попалась.

Аджуба перезвонил сам, буквально через час после разговора с оператором.

– Сегодня в наш институт министерские чиновники приезжают, будет суета. Можно снять интервью у меня дома.

Записали президента Академии уфологии быстрее, чем в прошлый раз. Он почти полностью повторил то, что говорил ранее. Правда, как и обещал, добавил: «Киборги-пришельцы, которые управляют ноосферными летающими объектами, иногда превышают свои полномочия. Есть факты, свидетельствующие о том, что они вступают в различные контакты и даже сделки с людьми для получения нужной им информации. При этом меняют ход Истории. Думаю, делается это без ведома Иного разума, так как вмешательство в Эволюцию, а под ней я понимаю творческое и социальное развитие личности, категорически запрещено. Только свобода выбора двигает Земную цивилизацию вперед, является сутью прогресса».

Профессор не стал допытываться у Феликса, когда выйдет в эфир вновь записанное интервью, вероятно, понимал, перед какой дилеммой оказался журналист. Предложил кофе, но телевизионщики отказались. По крайней мере, Бабочкину было не до кофейных церемоний.

Когда вернулись в офис, Юрка сразу перегнал кассеты на монтажный компьютер. «Так будет надежнее. Теперь запись не пропадет. Вообще, с этим материалом какая-то мистика происходит. Тебе не кажется, Николаич?»

«Еще какая мистика! – подумал Феликс. Рассказать бы тебе, да нельзя. Узнают продюсер Леха Шабалдин и гендиректор компании Анрюха Ходин, скажут, совсем Бабочкин с ума сошел. У них сейчас другая забота – удержать передачу в эфире. Только они не догадываются, что это теперь напрямую зависит от меня. „Платон мне не друг, но истина дороже“. Дорого может мне обойтись эта истина, но нужно хотя бы раз в жизни сделать правильный, честный выбор».

Думать-то думал так Бабочкин, но сомнения раздирали его, будто привязанного к разным лошадям. Что если действительно просил Он, а Феликс наплюет на Его просьбу? «Страшно даже подумать. Проклятие на вечные времена».

«Но нельзя же оставаться и безмолвной дойной коровой! Не может предназначение человека состоять только в том, что бы его дергали за вымя! Не может. Если так, то разносить домыслы Аджубы по всему свету, действительно, ни к чему. Максим Горький верно заметил, „человек – это звучит гордо“. В любом случае, следует еще раз поговорить с пришельцами».

Вечером снова сидел в конторе один. Текст был готов. Кассеты лежали перед ним на столе. Руки так и тянулись разломать, порвать их в клочья. Но это не имело смысла. Видео уже находилось в режиссерском компьютере. «Связь по воскресеньям ровно в полдень по кремлевским курантам». Загадки какие-то, шарады! Неужели нельзя просто взять и самим позвонить? «Отдых на Проксиме Центавра».

Тут же противно затренькал городской телефон. Феликс смотрел на него тяжелым, немигающим взглядом до тех пор, пока он не умолк. Тишина стояла недолго. Аппарат вновь проснулся. Обычно Бабочкин отвечал вежливо – телекомпания такая-то, здравствуйте, а тут как с цепи сорвался: «Ну что еще? Говорите быстрее!»

– Поберегите нервы, Феликс Николаевич, – сразу посоветовала трубка.

«Кто это, пришельцы? Обычно они разговаривают моим голосом».

– Не пугайтесь. С вами говорит Яков Моисеевич, а вы думали киборги?

– Как вы меня нашли?

– Интернет знает все. Ночью я сказал, что не стану давать вам советов и сейчас не собираюсь. Но если бы вы приняли предложение пришельцев, было бы лучше для сценария. Ну, откажетесь вы и что? На этом все и закончится. Скорее всего. А так последует череда некоторых событий. Будет о чем написать. Потом снять полноценный фильм.

– Вам важен сценарий, а мне моя жизнь! – возмутился Феликс.

– Понимаю. Если честно, я с удовольствием поменялся бы с вами местами. Но, к сожалению, это невозможно.

Бабочкин помолчал, постучал пальцами по столу.

– Я переписал Аджубу. Материал готов, видео у режиссера.

– Аджу-уба, – протянул Завадский. – Видел я его по телевизору. Есть что-то в его рассуждениях максималистское, юношеское. Вы сами нашли в его философском открытии, если так можно выразиться, массу противоречий. Поэтому брать на вооружение умозаключения профессора о самодеятельности киборгов, мягко говоря, наивно. Кстати, они не выходили больше на связь?

– Через сновидения режиссера.

– Интересный ход. Он в теме?

– Нет.

– Разумно. Что же ему приснилось?

– Приходили четверо, как и ко мне. Сказали «связь по воскресеньям ровно в полдень по кремлевским курантам».

– Все понятно.

– Да? А мне, например, ни черта не понятно! Голова кругом идет. Один предлагает послать киборгов куда подальше, другой звонит, советует принять их предложение. Умные все, сократы, один я Иванушка – дурачок! И что они ко мне привязались?

– Напрасно вы так о себе. Гордитесь тем, что очень серьезный выбор предоставили сделать именно вам. Кстати, Иванушка – дурачок в результате вышел победителем. Хоть и сказка, но вся наша жизнь большая иллюзия. Решение, несомненно, за вами. Всего хорошего!

В трубке раздались гудки, которые Феликс слушал еще несколько минут. Швырнул телефон на кожаный диван, обхватил голову руками. «Советчики, блин! Что же делать, как поступить?»

На стенных часах бежала и вдруг остановилась секундная стрелка. Феликс бросил в них ластик. Стрелка дернулась, побежала дальше.

«Раз обратной дороги нет, нужно идти вперед», – рассуждал вслух Бабочкин. Взял флэшку, текст, выкурил прямо в комнате сигарету, что было запрещено, пошел на озвучку. В соседней кинокомпании, где начитывались тексты, дежурил Петрович. Отличный звукорежиссер, который не только профессионально выполнял работу, но и внимательно слушал текст журналиста. Когда ему что-то не нравилось или было не понятно, вежливо об этом говорил. Как правило, его замечания были по существу и Бабочкин всегда к ним прислушивался. Тут же делал в тексте исправления, перечитывал. Петрович был начитанным, опытным человеком, разбирался во многих областях. Эти его качества Феликс очень ценил. Никто не вычитывал тексты его сюжетов, а любому корреспонденту, даже семи пядей во лбу, требуется редактор.

Петрович отхлебнул из кружки, вставил флэшку в компьютер, жестом пригласил Феликса занять место у микрофона. Бабочкин опробовал голос, размял во рту язык. Но когда Петрович скомандовал «мотор», язык словно прилип к небу. Феликс читал текст с большим трудом, который казался ему чужим. Такое с ним случилось впервые за многолетнюю практику. Отдельные куски текста приходилось перечитывать по три-четыре раза. Звукорежиссер не подгонял Феликса, но и как ни странно, ни разу не остановил с замечаниями.

Когда запись, наконец, завершилась, вышел из аппаратной, постучал по чашке с чаем серебряной ложечкой.

– Любопытный человек Аджуба, – сказал он.

– Да, интересный, – согласился раскрасневшийся от напряжения журналист.

– Откуда он так много знает о пришельцах? Такое ощущение, что сам у них в гостях был. Общался я как-то с Аджубой, давно, правда.

«Эх, Петрович, – вздохнул Феликс, – сказать бы тебе, что это не он, а я у них в гостях побывал, – вздохнул журналист. – Да ты меня в безумцы запишешь». Вслух же произнес:

– Ему каждый день звонят и рассказывают об НЛО и пришельцах.

– Он сам чем-то похож на киборга.

– Внешне, вроде бы, обычный человек, как все, – начал в чем-то смутно сомневаться Феликс.

– Возможно, киборги формируют свои отряды и из людей. Власовцы же служили у немцев.

– Слу-ужили, – протянул Бабочкин. – Вы хотите сказать, что профессор был когда-то похищен пришельцами и вступил в их команду?

– Кто его знает…. Говорят, что мы вообще живем в виртуальном мире. Все может быть.

На лестничной площадке, где курить было нельзя, но дымили все, пахло паленой паклей. Сверху с прогнившей насквозь лестницы, ведущей на крышу, сыпалась штукатурка. Бабочкин ничего не замечал. «Об этом я не подумал».

«Аджуба – киборг! Возможно, раскольник, сбежавший из отряда. Вот почему он не боится пришельцев и точно знает законы, которые они обязаны соблюдать. Собака, оказывается, не глубоко зарыта. Ну, Петрович, ну голова! Если так, то идти на поводу у профессора просто глупо. Самому становиться изгоем совсем не хочется. Только не понятно чего добивается Аджуба. Насыпать с помощью меня соли пришельцам или…? Академик не только против Службы безопасности пошел, но и против Высшего разума… Мефистофель, блин. Недаром тот лягушонок мне на 304 страницу указал».

Вернулся в офис, бросил флэшку с озвучкой на стол, взял ключи от режиссерской аппаратной. Долго не мог попасть в замочную скважину, потом включить компьютер, на который Чернов залил кассеты с интервью. Руки дрожали. Наконец, на двух мониторах появились иконки. Но где папка с интервью? Феликс слабо разбирался в компьютерах, пользовался своим ноутбуком исключительно как печатной машинкой, ну и для выхода в Интернет. Под одним из значков увидел надпись: «azaza H 264». «Есть, Юрка не успел далеко упрятать Аджубу».

Ни мгновения не сомневаясь, нажал на иконке правую кнопку мыши, а потом – «стереть». Вскоре все было кончено. Интервью Аджубы вновь аннигилировалось.

Сел за руль в хорошем настроении. «Всегда нужно делать объективный выбор, не зависимо от пользы и последствий для самого себя. Ну, профессор, мы еще посмотрим кто кого!» На Ботанической улице выбросил кассеты в окно. Видел в зеркало, как они разбивались о стволы яблонь. Припал к рулю, надавил лбом на клаксон – пусть слышат все – я сделал единственно правильный выбор! Все, кина не будет!

В супермаркете «Перекресток» купил ветчины, копченой рыбы, водки, португальской мадеры. Что делал дальше и когда уснул, утром Феликс вспомнить не смог.

Разбудил телефонный звонок. Чернов.

– Привет, Николаич! У меня к тебе вопрос – где ставить точку в синхроне о закономерности подконтрольного сосуществования человечества?

– Хорошо, что ты позвонил, – стряхнул с себя сон Бабочкин. – Слушай, Юра, я опять кассеты потерял.

– Ну, ты даешь! Мистика. Впрочем, хрен с ними, с коробками, видео на компьютере. Я вот сейчас смотрю….

– А разве… с компьютером все в порядке?

– Конечно, только представляешь, запись Аджубы совершенно невероятным образом переместилась в папку, которую я еле нашел.

– Надо же, – прикусил губу Феликс. – Все равно…. Давай сюжет отложим… на пару недель. Я заболел, у меня температура, кажется, под сорок.

– Ты мне сейчас и не нужен, Николаич, я потому и звоню. Флэшку с озвучкой я на твоем столе нашел, сейчас сюжет начну собирать.

«Флэшка! Как же я забыл, голова дырявая!» Прикусил губу, ущипнул себя за ухо, рухнул на диван.

– Так, где точку ставить? – продолжал пытать Юрка.

– Где хочешь, там и ставь. Мне все равно.

– Не грусти, маэстро, выпей водки с перцем и надень шерстяные носки. Завтра утром будешь как огурец. Выздоравливай. Пока!

«Пока, пока, а совет ты дал дельный».

Налил четверть стакана водки, выпил одним глотком. Тамбовская ветчина в горло не полезла. Стало легче. «Провалитесь вы все в кратер Везувия. Надоели, хуже горькой редьки!»

Вновь открыл глаза, когда стемнело. Ополоснул холодной водой мятое лицо. Выдавил на палец зубную пасту, протер зубы и язык. Ментол несколько освежил. Набрал Юрку.

– Чернов, сюжет в программу ставить нельзя, там ошибка.

– В титрах?

– Нет, по смыслу. Ну…. там про Балтийский флот, сигарообразные объекты… Пресс-служба ВМФ возмутиться может.

– Брось, мелочи, с моряками договоримся. И потом, эфирная кассета уже на канале.

– Как? Нельзя ее… забрать?

– Ты что! Скандал будет, телекомпании неустойку выставят. И так договор с каналом на волоске висит. У тебя, скорее всего, все еще температура.

– Значит, эфир в воскресенье?

– Как всегда, если только Останкинская башня опять не сгорит.

Налил себе мадеры. «Что же делать? Разве что, в самом деле, телецентр подпалить?»

Башню поджигать Феликс, конечно, не стал. Уром принял горячий душ, чисто выбрился, с ног до головы облился французским одеколоном, пожевал лавровый лист, чтобы не слышалось перегара, отправился в Останкино. На Ботанической улице, как всегда попал в пробку. Уже несколько лет по обочине узкой дороги прокладывали коммуникации к новому жилому району Марфино.

На этот раз он радовался пробке. Было дополнительное время подумать к кому подойти на Московском канале с необычной просьбой – украсть из видеотеки эфирную бетакамовскую кассету. Для этой миссии Феликс прихватил все имеющиеся средства.

От Владыкина до поворота на улицу Королева тащился 45 минут. На Дубовую рощу, где компания арендовала офис, не поехал, повернул в сторону телецентра, остановился возле ОТРК. В этом здании, которое официально называется АСК-3, Феликс проработал почти 20 лет. Точнее в Главной редакции информации «Первого канала». Теперь редакция переехала в Концертную студию Останкино, отчего информационный корпус телецентра стал выглядеть каким-то безжизненным.

Московский телеканал, на котором выходила в эфир его научно-популярная передача, находился на третьем этаже, в самом конце здания. Знакомых журналистов у Феликса на канале не было. Общались с начальством и относили на эфир кассеты продюсеры.

Но однажды в коридорах ОТРК Бабочкин встретил инженера видеомонтажа, с которым вместе работали на Новостях. Как его звали, Феликс не помнил – то ли Сережа, то ли Гена, но кличка из памяти не стерлась – Хромой. Почему, не понятно, на ногу монтажер не западал. Пожали друг-другу руки, из вежливости поинтересовались как дела. Гена-Сережа махнул рукой: «На Московском канале работаю, денег мало, творчества – ноль».

Найти того монтажера и решил Феликс. Рядом с АСК-3 припарковаться сложно даже ночью, а тут повезло, место для машины нашлось прямо напротив входа. Вышел из машины, нажал на брелок сигнализации. Сработала, хотя обычно из-за излучения башни процедура эта затягивалась.

Феликс не раз замечал, если везет сразу, потом удача не отворачивается. Нужный ему Сережа-Гена топтался возле турникетов проходной, болтал с полицейским. Монтажер был небрит, в мятых джинсах, видимо после удачно проведенного вечера. Пахло от него портвейном и кислой капустой.

– Привет! – Бабочкин ухватил видеоинженера за локоть. – Как здоровье жены, Гена?

– Я не замужем, – испуганно обернулся монтажер, – то есть не женат. И я Петя. Оставьте локоть. Вчера поскользнулся на арбузной корке.

– Да, бахчевые культуры нам не товарищи, пойдем лучше выпьем ячменного пива.

Петя согласился сразу, не досказав милиционеру какую-то байку, пошел вместе с Феликсом к «Розовой свинье». Так останкинцы называют ресторанчик «Твин-пикс» в Дубовой роще, где у входа стоит большая надувная розовая свинка.

Заказав два светлых пива, Бабочкин предложил монтажеру сигарету, но тот отказался, сказав, что бросил курить месяц назад. Феликса всегда настораживали люди, которые от чего – то резко отказываются, даже от дурных привычек.

Бабочкин не стал ходить вокруг да около:

– Моя научно-популярная передача не должна выйти в эфир. Нужно ликвидировать эфирную кассету.

А Петя не стал задавать лишних вопросов:

– Задача сложная. Эфирные «мастера» хранятся в видеотеке на отдельной полке, незаметно к ним не подберешься. А изымать кассету нужно за час до эфира, тогда не успеют сделать копию с диска.

– Правильно мыслишь, – похвалил Феликс.

– А то! Сто лет в эфире, – гордо расправил плечи Петя и все же поинтересовался, – там что, порнуха?

– Что-то в этом роде. В принципе, кассету можно просто размагнитить и вернуть на полку. Вряд ли редакторы отсматривают программы до эфира.

Петя залпом выпил пиво, многозначительно постучал по фужеру, мол, давай еще.

– Все равно, в видеотеку придется заходить несколько раз, а это явный шанс засветиться.

Позвав официанта, Феликс вновь похвалил видеоинженера, на этот раз за осторожность.

– Есть предложения?

– Сто лет в эфире. Требуется «зарубить» всю передачу или отдельный сюжет?

– Сюжет.

– На какой минуте он пойдет?

– Уточню у режиссера.

Бабочкин начал догадываться, куда клонит монтажер. В нужное время в эфирной аппаратной можно вытащить какую-нибудь заглушку и в эфире будет дыра. Это, конечно, скандал, к тому же бракованную часть могут и повторить, хотя вряд ли. Однако свои опасения Бабочкин озвучивать не стал, «не мое дело», сразу поинтересовался финансовой стороной вопроса.

Монтажер Петя осушил очередной фужер пива, не удержался, икнул.

– Лишнего не возьму, но, сам понимаешь, придется подключать соратников.

– Надеюсь, надежных.

– Сто лет в эфире. Две тысячи рублей. Европейских, конечно, половину сейчас.

«А будь, что будет, останавливаться поздно». Озираясь по сторонам, Феликс передал под столом купюры Европейского союза. Потом записал номер Петиного мобильника.

Инженер почесал зубами язык, изобразил пальцами знак виктории.

– Сделаем! Все будет в порядке, иди, жду звонка. Сюжет-то хоть о чем?

– О космосе.

В контору Феликс не пошел, сел в машину, набрал Юрку Чернова.

– Здорово, Юрий Викторович, ты куда Аджубу поставил, в начало или в конец программы?

– Приятно слышать родной голос. В середину. В начало твой прошлогодний сюжет вклеил. Хорошо стыкуются. Шесть сорок получилось. Как себя чувствуешь?

– Спасибо, лучше, но до понедельника поболею. До встречи.

Тут же связался с Петей.

– Второй сюжет от «шапки», хронометраж – шесть сорок. Чтобы секунда в эфир не пролетела!

– Будет сделано, командор, – ответил заплетающимся языком монтажер.

«Видимо, уже поменял еврики», – ухмыльнулся Феликс, надавил на газ, взял курс на Алтуфьевку.

До воскресенья ничем не занимался, бесцельно слонялся по квартире и улицам. Настроение было приподнятым. Феликс не сомневался, что Петя сделает все как надо. Еще с 90-х, когда на телевидении деньгами были повязаны все и вся, к своим обязательствам привыкли относиться серьезно. И дело было вовсе не в совести, а в криминальном духе, царившем в Останкино. Неустойка могла очень дорого стоить.

Передача должна была выйти в эфир, как всегда, в 10.30 утра. Время золотое, «прайм-тайм». Если бы не Московский канал, а какой-нибудь федеральный, программа, считал Феликс, давно бы получила высшую телевизионную премию. Но теперь он размышлял не об этом. «Что там придумал Петя? Только бы не подвел». Денег жалко не было. Бабочкин чувствовал себя словно на ипподроме, поставив все одну лошадь.

Ровно 10.30. Эфир. Шапка, «шпигель» – сегодня в программе: «Черные дыры в Адронном коллайдере, чем это грозит планете Земля?», «Для чего к нам прилетают пришельцы, кто они такие и что представляют собой НЛО. Новое философское открытие знаменитого уфолога Валерия Аджубы». «Тридцать восемь атомов антиводорода в магнитной ловушке, новый вид энергии для человечества». «Взрыв звезды в созвездии Пегаса, когда долетит ударная волна до нашей планеты».

«Практически вся программа посвящена космосу, – отметил Феликс. Аджуба в „шпигеле“, это не важно, главное чтобы сюжета не было. Значит, кассету не уничтожили».

Первый сюжет об антивеществе. Старый пятиминутный материал Феликса, который он делал в конце прошлого года из института им. Штернберга. Не успел сюжет завершиться, на экране появилась рябь, звук превратился в шум. «Есть!» Для проверки пощелкал пультом, все остальные каналы работали. «Молодец, Петя».

Через семь минут изображение вернулось. На сюжете о созвездии Пегаса пошли титры: «Просим извинить за технический брак в эфире». «Извиняем!», – победно сжал кулаки Феликс. Вытянулся в кресле, налил себе виски. Досматривать «бракованную» передачу желания не было, решил переключиться на НТВ и тут, о боже! Подводка к Аджубе и сюжет! От первого слова до последнего!

Опрокинув стакан, набрал Петю. Тот, кажется, опять был пьян.

– В чем дело, почему Аджуба в эфире?

– Аджуба? Не знаю такого. Задание выполнено, второй сюжет после «шапки» ликвидирован. Вези остальное бабло.

– Какое бабло?! Я тебя о чем просил? – закричал на всю Алтуфьевку Бабочкин и вдруг прикусил язык. «Что просил, то и получил. Брак на втором сюжете „про космос“. Но в чем дело, Юрка ошибся? Черт бы его побрал».

Не попрощавшись, переключился на Чернова.

– Видел брак в эфире?

– У меня же в Краснознаменске Московский канал не идет. А что случилось?

– Вторым сюжетом должен был пойти Аджуба, а он пошел в конце.

– А-а! В пятницу позвонили с канала, нашли две ошибки в титрах и замятину в середине программы, пришлось исправлять и на другую кассету перегонять. Чтобы было проще, я сюжеты местами поменял. А какая разница?

«Разница существенная, – хотел сказать Феликс, но промолчал. – Придется опять с пришельцами объясняться. Связь по воскресеньям по кремлевским курантам. Что это значит?»

Но долго гадать не пришлось, они позвонили сами.

– Здравствуйте, Феликс Николаевич. Мы в курсе того, что произошло. И понимаем – стечение обстоятельств. Вы искренне хотели выполнить свои обязательства, но вам нужно было более конкретно ставить Пете задачу. Он свою работу сделал честно – второго сюжета в эфире не было. Словом, опять вы оплошали. Однако мы дадим вам еще один шанс.

– Какой шанс?! – вспылил Феликс. – Что еще я могу сделать? Ликвидировать профессора?

– Именно, – подтвердили в трубке.

Феликс посмотрел на телефон диким взглядом, не выключая, бросил на стол.

– Возьмите, пожалуйста, телефон в руки, – неожиданно заговорила трубка на всю комнату.

Наклонился к мобильнику, крикнул:

– Вы что там на своей ледяной Энцеладе совсем отморозились? За кого вы меня принимаете, за киллера?

– Успокойтесь, никто вас не заставляет брать в руки оружие. Ликвидировать морально, конечно.

– То есть?

– Возьмите интервью у академика Каверина. Пусть он расскажет о несостоятельности уфологического открытия Аджубы. Разнесет его гипотезу в пух и прах. Только и всего.

– А если академик не согласится?

– Согласится. Он видел эфир и полон праведного гнева. Каверин работает в институте Общей физики им. Лебедева, бывший соратник академика Гинзбурга, которого вы очень уважаете. В конце концов, вам нужно давать в программе разные мнения по поводу одной теории. Так что ничего предосудительного в этом не будет. Номер телефона Каверина без труда найдете в Интернете.