Глава 22.
Я сидел за своим столом в офисе и раскладывал на две стопки документы из толстой папки. Отчёты осведомителей, которые передал мне Таркус. Их придётся оставить, Таркус может рассказать о них Флаву. В левую стопку. Выдержки из двух прошлых дел заведённых на Виллио. Их я лично насобирал. В правую стопку. Всё.
Я сложил бумаги из правой стопки вдвое и засунул их во внутренний карман мундира. Сукно предательски вздулось на моей груди. Левую стопку я положил назад в папку. Свои дела в Канцелярии я закончил.
Мои подчинённые сидели в смущении. Как только я вошёл в офис, они принялись выражать мне свои соболезнования, но я отреагировал очень холодно. Теперь они не знали, как себя вести.
Каранжи и Латанги сидели за приставленными друг к другу столами и делали вид, что читают бумаги. На самом деле они переговаривались на языке жестов, каком-то особом, потому что я не мог разобрать ни слова. Было непривычно видеть застывшие маски их чёрных лиц, вместо вечных белозубых улыбок.
Торичи первым ринулся ко мне, когда я вошёл, и первым получил заряд льда. Теперь он сидел за своим столом прямо, вытянувшись, словно, по струнке. Его руки то скрещивались на груди, то ложились на стол или на подлокотники стула. Мелкие черты лица канцеляриста сложились в обиженную гримасу.
Бо промакивал огромным платком уголки своих глаз и изредка сморкался. Он очень любил Лару, всегда называл её «своей девочкой» и частенько дарил ей всякие безделушки. Многодетный отец, обладатель целой армии внуков и нескольких правнуков. Как он радовался, когда мы с Ларой поженились.
Только на лице Лотара присутствовало его вечное раздражение. Желчный старик не изменил себе и сейчас, ограничившись лишь обычным приветствием со мной. Я был благодарен ему за это. Сейчас мне не до сантиментов.
Я встал, сунул папку под мышку и тут двери открылись. Вошли Флавио и магистр. Все присутствующие встали, но Гилто махнул рукой, разрешая им сесть. Они по очереди пожали мне руку и магистр сказал:
– Мы с Флавио только что обсуждали расследование. Ты заинтересовался Виллио ещё до… – магистр запнулся и продолжил, – до трагических событий.
– Таркус рассказал мне кое-что о нём, и я решил проверить. Всё здесь, – я протянул изрядно похудевшую папку.
Гилто взял папку, открыл её и листал пару минут. Затем передал её Флавио и сказал:
– Не буду спрашивать тебя, как ты. Вопрос был бы очень дурацким. Я дал тебе отпуск, чтобы ты смог прийти в себя, насколько это возможно. Знаю, как это тяжело – терять близких. Мы найдём этих подонков, клянусь тебе, скоро они затанцуют в пеньковых галстуках. А ты отдыхай. Но хочу дать тебе совет: возвращайся поскорее на работу, это хорошее лекарство от тяжких мыслей, по себе знаю.
– Думаю, декады мне хватит, – сказал я.
– Ладно, до встречи через декаду, – сказал магистр и протянул мне руку.
Я пожал её, и он вышел из офиса. Затем я обошёл всех своих работников, пожал им руки на прощание, а близнецам сказал:
– Остаётесь за главных. Потянете?
– Обижаете, шеф, – ответили они в один голос.
– Я проведу тебя, – сказал Флав.
Я кивнул головой, накинул свой плащ и мы вышли из офиса. Коридоры Канцелярии повели нас к выходу.
– Виллио был наркоторговцем. Поставлял запрещённые вещества идиотам с Высоких Холмов, – сказал Флавио.
Я промолчал.
– Десять к одному, что всё случилось именно из-за этого, – продолжил он.
Я продолжал молча идти.
– У тебя есть идеи, я знаю. Не молчи, брат, – сказал Флав.
Я ничего не ответил и повернул к лестнице.
– Не замыкайся в себе. Как я могу помочь тебе, если ты будешь отталкивать меня? – спросил он.
Мы спустились вниз, и вышли на улицу. Охранники возле входа стояли неподвижными статуями. Я прошёл метров десять в направлении стоянки каптан, остановился и сказал:
– Всё это неважно. Лару не вернуть.
– Да. Но неужели ты не хочешь отомстить?
Ещё как хочу. Но тебя втягивать в это не стану. Это билет для одного. И скорее всего в один конец.
– До встречи, брат, – сказал я, протягивая руку.
Он пожал её, и я пошёл к извозчикам. Моя каптана уже сворачивала в переулок, а Флавио продолжал стоять, глядя, как я уезжаю.
***
Полдюжины свечей разгоняли наступившие сумерки. Солнце зашло в полвосьмого. На календаре второй день весны, но, похоже, лишь светило помнило об этом. Остальная природа настойчиво цеплялась за зиму.
Я стоял перед зеркалом в номере гостиницы, раздетый до пояса. Образ Лекаря вытеснил из меня остатки эмоций, с которыми я не смог справиться сам. Кожа на моём лице бугрилась, словно под ней ползали большие жуки. Одни мышцы сокращались, другие растягивались, подвластные командам мозга. Нижняя челюсть слегка втянулась, делая подбородок безвольным. Брови сошлись на переносице, на лбу появились несколько глубоких морщин.
Когда я проделывал это в первый раз, сегодня в полдень, то было чертовски больно. Но теперь я позаботился отключить нервные окончания, и сейчас процедура протекала относительно комфортно. Вскоре на меня из зеркала смотрел незнакомый человек возрастом около сорока лет. Я ссутулил плечи и слегка выпятил живот. Идеально.
Теперь я был Маттером Гридоком. Торговец шерстью, прибыл в столицу сегодня утром в поисках выгодных сделок. Снял номер рядом с моим. Номера связывали смежные двери, это было одним из главных критериев при выборе гостиницы. Правда, двери были заставлены шкафами, но так даже лучше.
В разговоре с портье почтенный торговец упомянул, что собирается оглядеть все достопримечательности Крайканы, раз выпала такая возможность. В список достопримечательностей входили публичные дома, питейные и азартные заведения. А значит, уважаемый член Торговой Палаты будет частенько отсутствовать по ночам.
Дверь моего номера была закрыта на замок заранее. Обслуге гостиницы было сделано суровое внушение: ни в коем случае не беспокоить господина судью. Я отодвинул шкаф, открыл отмычкой двустворчатые двери, вошёл в номер торговца и задвинул шкаф на место.
Оделся в потёртую, но добротную одежду, застегнул на поясе портупею с двумя охотничьими ножами, накинул тёплое зимнее пальто и в очередной раз посмотрел в зеркало. Хорошо, что на улице холодно. Волосы труднее менять, чем лицо. Я надел шапку, задвинул шкаф на прежнее место, вышел в коридор и закрыл дверь за собой. Пока судья-исполнитель Никон Кроуд отдыхает, у торговца Маттера Гридока есть множество неотложных дел.
Портье в холле на первом этаже уже был другой. Я подошёл к нему и спросил басовитым голосом:
– Не подскажешь, парнишка, где уважающий себя мужчина может развлечься в вашем благословенном городе?
Парнишке было за тридцать, узкий лоб с залысинами и длинный нос делали его похожим на утку. Он заискивающе улыбался и подслеповато щурился, уставившись на мои руки. Я понял намёк и положил на протянутую ладонь мелкую серебряную монетку.
– Господин желает женского общества? – спросил он.
– А ещё доброй выпивки и пару партий в кости, – ответил я.
– Квартал Желаний, вот что нужно господину. Я сейчас скажу Кидо, чтобы он вызвал вам извозчика, – сказал портье и встал.
Я положил руку ему на плечо, усаживая назад, и сказал:
– Не беспокойся, парнишка. Мне кое-куда нужно зайти по делам. Для девок и выпивки ещё рановато.
Портье сел, а я пошёл к выходу, тяжело переваливаясь с ноги на ногу. Пожаловаться на соседство с антимагом? Нет, пожалуй, не стоит лишний раз связывать торговца и судью в чужих умах. Я сунул швейцару ещё одну монетку и вышел на улицу.
Порывчатый ветер завывал вокруг меня, швырял в лицо мокрый снег и пытался вылепить из меня снеговую бабу. Я прошёл два квартала, свернул в узенький, безлюдный переулок, огляделся и нырнул в подворотню.
Маленький дворик встретил меня тишиной, защищённый от ветра высокими стенами. Я открыл скрипучую дверь подъезда и вошёл внутрь. Запахи готовящейся еды, голоса жильцов из-за дверей и шум неистовствующего снаружи ветра наполняли лестничные пролёты жилого дома.
Я поднялся на четвёртый этаж, открыл двери снятой мною квартиры и вошёл внутрь. Очередное переодевание и манипуляции с лицом в Образе Лекаря. Теперь на меня из зеркала смотрел отталкивающий тип. Такой физиономией только ворон на огороде распугивать. Ничего, главное что, ни на меня, ни на торговца совсем не похож. Сойдёт.
***
Публичный дом Миколо Паррота процветал. Это было заведение не из самых дешёвых, но вполне доступное среднему классу. Клиентов хватало. Одни входили, принося с собой уличный холод, выпивали по паре стаканчиков и отправлялись наверх, в компании выбранной проститутки. Другие задерживались на первом этаже дольше, разогревая себя спиртным и выставленными напоказ женскими прелестями.
Я сидел здесь уже четвёртый час. Успел посмотреть вечернее шоу, в котором множество полуобнажённых и обнажённых девиц рьяно демонстрировали особенности своей анатомии. В полу-транс я входил всего на несколько минут. Отыскал нить хозяина, убедился, что это тот, кто мне нужен и оставил его в покое. Мне нужно полное слияние. А ещё нужна его жизнь. Поэтому я ждал.
Посетители постепенно расходились, кто домой, а кто наверх, собираясь остаться здесь до утра. Ночь перевалила за два часа. Пора. Я поманил заранее выбранную проститутку. Единственным достоинством в ней было то, что её комната располагалась совсем рядом с помещением, где сейчас был Миколо. Это я тоже выяснил с помощью нитей.
Крашенная, немолодая и некрасивая блондинка, ещё больше изуродованная переизбытком косметики, пошла ко мне. Она старательно виляла бёдрами и улыбалась ненастоящей улыбкой, словно неуклюже приклеенной на её лицо.
– Ты на меня поглядывал весь вечер. Я уже устала ждать. Такой красавчик, и такой стеснительный, – сказала она и села ко мне на колени, обхватив мою шею рукой.
Рукоять спрятанного ножа больно врезалась мне в поясницу. Я вымученно улыбнулся и сказал:
– Хватит заливать. Меня даже мама красавчиком не называла. Сколько?
Она засмеялась и прижалась ко мне своим большими, полуобнажёнными грудями. Синие прожилки вен на них только усилили моё отвращение. Я поцеловал её левую грудь и сжал ладонью ягодицу. Она чмокнула меня в висок влажными губами и сказала:
– Сразу к делу, да? Люблю таких мужчин.
– Так сколько до утра? – спросил я и сжал ягодицу посильнее.
Она охнула, хлопнула меня по руке и сказала:
– До утра пять часов, значит, полтора империала.
– Полтора империала? Ты чё? Я в порту трёх шлюх на всю ночь сниму, за такие бабки, – сказал я.
Лицо проститутки поскучнело, она встала с моих колен и ответила:
– Тут приличное заведение. Я с тобой торговаться не буду.
– Ладно, не ерепенься, цыпа.
Я встал, порылся в карманах, посчитал деньги, шевеля губами, и протянул ей целый империал и полгорсти мелочи. Она пересчитала их и положила в кошелёк, пристёгнутый к поясу. Затем улыбнулась фальшивой улыбкой, взяла меня за руку и повела к лестнице наверх.
Одна из проституток, сидевшая возле барной стойки, более молодая, но такая же потасканная версия моей, прокричала:
– Эй, Фризи, какой кавалер. Оставишь и мне кусочек?
Фризи прижалась ко мне бедром и спросила:
– Что скажешь? Возьмём мою подружку с собой?
Я помотал головой:
– Неа, больно цены у вас тут кусачие.
Фризи пожала плечами и пошла дальше.
– Пролл, я занята до утра, – сказала она здоровенному амбалу, дежурившему за столом возле лестницы.
Тот кивнул головой и принялся карябать пером в книге перед собой, прикусив кончик языка. Мы поднялись на третий этаж. Только самые громкие аккорды музыки доносились сюда. Приглушенный свет от ночных ламп освещал коридор. Двое вышибал с характерными квадратными фигурами и физиономиями сидели на стульях в конце коридора, тихо переговариваясь между собой. На нас они не обратили никакого внимания.
Фризи провела меня к третьей по счёту от вышибал двери. Мы вошли, и я закрыл её за собой. Комната пахла дешёвыми духами и алкоголем. Половину пространства занимала двуспальная кровать, оставляя место лишь для пары стульев, комода и трельяжа возле дальней стены. Окон не было. Помещение освещала такая же ночная лампа, как и в коридоре.
– Помоги мне снять корсет, – попросила Фризи, не оборачиваясь.
Я принялся распускать тугую шнуровку. Вскоре корсет упал на пол, оставив на спине женщины красные надавленные следы. Я проверил на прочность шнур от корсета, дёрнув его руками, затем сложил вдвое, накинул на шею Фризи и затянул.
Она отчаянно сражалась за свою жизнь, царапая ногтями мою одежду и брыкаясь ногами, потом ещё с минуту билась в конвульсиях и, наконец, затихла. Всё это время я следил, чтобы она не задела что-нибудь бьющееся и не наделала шума. Опустив тело на пол, я сел на кровать и замер.
Всё тихо. Я прислушивался ещё какое-то время, а затем расслабился и вошёл в полу-транс. Затухающая нить Фризи, две нити через стену, три нити дальше, вот вышибалы в коридоре, вот нить Миколо, рядом с ним ещё одна. Женщина. Оба спят. Хорошо. Я поиграл с их пинеальными железами, делая сон беспробудным.
Только начав прикасаться к чужим нитям, я узнал, что такое сны. Странный механизм, запускаемый отдохнувшим человеческим мозгом, пока тело ещё спит. Думаю, у снов такая же функция, как и у Ани, когда она фильтрует прожитое мной за день. Свежие впечатления связываются со старыми пластами памяти, вызывая причудливые видения.
Я убедился, что всё спокойно, вышел из транса, поднял тело Фризи с пола и уложил его на кровать. Достал нож и спрятал его в правом рукаве лезвием вниз, придерживая чуть согнутой кистью, чтоб не выпал. Проверил, как нож выскальзывает и ложится рукоятью в ладонь. Снова спрятал. Затем открыл дверь и выглянул в коридор. Вышибалы уставились на меня.
– Парни, – я добавил в голос тревоги и нервной дрожи. – Тут с вашей шлюхой чего-то случилось.
Вышибалы переглянулись, поднялись со стульев и пошли ко мне. Я посторонился, пропуская их в комнату. Один из них зашёл в комнату, а второй остался на входе, закрывая почти весь дверной проём своим квадратным телом.
Я дождался, когда первый вышибала склонится над телом проститутки, и ударил второго ножом под подбородок. Лезвие пробило нёбо и вошло в мозг. Верзила даже не дёрнулся. Я выдернул нож, тело начало заваливаться вперёд. Я придержал его за шиворот, не давая возможности упасть на пол со всего размаха.
– Этот ублюдок задушил её, Сарто, – сказал первый вышибала, выпрямляясь.
Я сделал шаг и ударил его ножом чуть ниже затылочной кости. Лезвие вошло между шейными позвонками и рассекло спинной мозг. Он начал хрипеть, но я зажал ему рот левой ладонью. Тело обмякло, и я аккуратно опустил его на кровать, рядом с мёртвой проституткой. Оттянул труп второго вышибалы от двери и закрыл её. Прислушался. Тихо.
Я вышел в коридор, закрыл двери и подошёл к апартаментам Миколо. Дёрнул ручку – заперто. Проклятье! Зачем запираться в собственном публичном доме? У меня была с собой отличная отмычка, но замок выглядел дорогим и качественным. Возиться с ним долго я не могу, мало ли кто появится в коридоре.
Двустворчатые двери открывались наружу, просто выбить их плечом я не мог. Ручка выглядела крепкой, я понадеялся, что она выдержит, ухватился за неё обоими руками, упёрся коленом в другую створку дверей и потянул изо всех сил. Раздался протестующий треск то ли дерева, то ли моих сухожилий.
Одна створка дверей открылась, выломав ригелем замка приличный шмат дерева из другой. Я оглянулся, пристроил выломанный кусок на место, открыл замок изнутри, вошёл и закрыл дверь за собой.
Пустая комната встретила меня полутьмой. Лишь слабый свет из соседней комнаты проникал через дверной проём, завешенный шторами. Я разглядел вешалку для одежды, стоящую в метре от меня. Схватил её, сбросил одежду на пол, наступил на основание вешалки и несколько раз дёрнул взад-вперёд, выламывая металлическую трубу. Затем заблокировал входные двери, продев трубу через ручки.
Времени у меня в обрез. Сколько минут в запасе, пока кто-то не заметит отсутствие вышибал и сломанную дверь? Я отодвинул шторы и прошёл в спальню. Сполохи из камина и прикрученная на минимум ночная лампа едва-едва освещали обстановку. В кровати лежал на спине дородный мужчина в пижаме и громко сопел во сне, изредка похрапывая. Рядом с ним лежала на животе обнажённая женщина, укрытая одеялом лишь до середины бёдер.
Я подошёл к кровати со стороны, где лежала женщина, положил правую ладонь ей на затылок, а левой обхватил нижнюю часть её лица. Дёрнул на себя, одновременно делая скручивающее движение. В тишине спальни раздался хруст ломаемых шейных позвонков. Она умерла, так и не проснувшись.
Я стянул тело женщины с кровати на пол, дотянулся до мужчины, перекатил его ближе к себе, заодно перевернув на живот. Он не проснулся, лишь стал сильнее храпеть. Навеянный мною сон держал крепко. Я оглянулся, выдернул поясок из женского халата, валявшегося на полу, и стянул им запястья мужчины. Затем достал нож, отрезал две длинные полоски от халата. Одну затолкал ему в рот, а другой завязал. Храп стал тише.
Закончив приготовления, я сел на край кровати и начал расслабляться, входя в полу-транс. Чем больше событий происходило сегодня, будоража мой рассудок, тем сложнее мне было достигать этого состояния каждый раз. Ушло почти две минуты, прежде чем я вновь смог отправить в сон часть себя.
Нить Миколо была не слишком развита, проблем со слиянием не возникло. В моё сознание начали проникать картины его снов. Какие-то меняющиеся лица, помещения, превращающиеся из одного в другое, голоса, говорящие на незнакомых языках. Полный сюрреализм. Я разбудил его и стал продвигаться дальше, соединяя наши сознания в единое целое. Полное слияние.
У меня не было ни времени, ни желания возиться с его памятью, подбрасывая мысли и вызывая нужные мне ассоциации. Я вломился в его сознание всей силой своего, ломая чужую волю, корёжа его защитные рефлексы и разрушая рассудок. Его мозг и тело бились в спазмах, он сучил ногами и мычал сквозь кляп.
Я достиг желаемого, став полноправным хозяином в его голове и принялся копаться в чужих воспоминаниях, выискивая нужные мне. Меня ждало разочарование. Он ничего не знал о смерти Виллио и моей жены. У него даже идей никаких не было, почему это произошло. Зато было множество подробностей наркобизнеса и других грязных делишек. Имена и лица, схемы и суммы.
Виллио был не единственным распространителем наркотиков на Высоких Холмах. Интересно. А вот и главное лицо в их бизнесе. В сознании возник облик человека, приукрашенный страхом Миколо. В этот момент до двух пар ушей, которыми я слышал внешний мир сейчас, донесся стук во входную дверь. Я разорвал связь и вышел из транса.
Мне понадобилось с полминуты, чтобы прийти в себя, остановить чехарду в своей голове и начать ориентироваться в реальности. За это время люди снаружи поняли, что дверь была взломана, и раздались взволнованные крики. Чей-то высокий женский голос начал звать Миколо, кто-то принялся дёргать ручку двери.
Я взял нож, оттянул назад голову потерявшего сознание человека и перерезал ему горло одним резким движением. Затем подошёл к тяжёлым парчовым шторам и распахнул их. Открылось большое, на полстены, окно, закрытое фигурной решёткой снаружи. Морозные узоры на стекле не давали возможности рассмотреть, куда оно выходило.
Крики за дверью прекратились. Я оглядел спальню, мой взгляд упал на большую тумбу. Я подошёл к ней, обхватил руками и поднял. Килограмм сто, не меньше. Отлично. Я отошёл к противоположной от окна стене, удерживая тумбу на плече, разогнался и швырнул тумбу в окно. Стекло брызнуло в разные стороны, тумба выбила оконную раму, решётку и улетела вниз вместе с ними. Холодный воздух дохнул в лицо. Я выглянул наружу. Мне открылся вид на задний двор дома. Метрах в четырёх подо мною была крыша какой-то пристройки, проломленная упавшей тумбой.
До меня донеслись звуки ударов. Дверь в апартаменты затрещала. Я взобрался на подоконник и прыгнул, оттолкнувшись посильнее, чтобы не попасть в пролом. Ветер засвистел в ушах, мои сапоги пробили слой снега, скользнули по черепице, я покатился по наклонной крыше, сорвался с края и упал вниз.
До земли было метра три с половиной, я успел сгруппироваться, но упал всё равно неудачно, сильно ударившись бедром обо что-то твёрдое. Это оказалась засыпанная снегом лавочка. Я вскочил на ноги и, припадая на онемевшую правую ногу, побежал через двор к забору.
За моей спиной раздался окрик. Я обернулся на бегу. Из развороченного окна на третьем этаже выглядывал человек и указывал рукой на меня. Я добежал до ограды, подпрыгнул, оттолкнувшись здоровой ногой, зацепился руками за край, подтянулся и перемахнул через забор.
Пустынный переулок, нерасчищенный от снега, встретил меня новой порцией ледяного ветра. Я побежал по сугробам вдоль забора, проваливаясь по колено. Тёплая куртка и шапка остались в публичном доме. Раздетый, хромающий на одну ногу, я буду довольно примечательной фигурой на ночных улицах. Если прихлебатели Миколо ещё и погоню организуют, то меня ждёт весёленький остаток ночи.
***
За прошедший день заметно потеплело. Вчерашний ветер принёс тепло с юга и затих, выполнив свою работу. Каша из воды и снега чавкала под ногами прохожих. Солнце зашло час назад, два фонарщика закончили зажигать фонари на улице, забросили свои складные лесенки на плечи и пошли дальше.
Я стоял в тёмном закутке, пряча руки в большие карманы новой куртки, купленной сегодня. Эта маскировка, двойная смена лица и всё прочее, забирала много драгоценного времени, но я принимал её необходимость. Действовать как ломовая лошадь нельзя.
Добравшись до гостиницы в облике торговца около пяти утра, я потратил полчаса на усмирение огромной гематомы на правом бедре. Затем пробрался в свой номер, вернул себе собственное лицо, поспал ровно четыре часа и позавтракал в столовой гостиницы, составляя дальнейшие планы.
Цель была очевидна – главарь преступной группировки, занимавшейся распространением наркотиков среди знати и, по совместительству, являющийся главой торгового дома. Сведения, почёрпнутые мною из головы ныне покойного Миколо, были довольно обширны.
Престио Матичелли уже почти шесть лет был одним из самых влиятельных наркобаронов, при этом удачно прикрываясь вполне легальным бизнесом. Пользуясь защитой Серого Братства, он запустил свои щупальца не только в Крайкане, но и в нескольких других крупных городах, постепенно вытесняя конкурентов с рынка. Если смерть Лары и связана с торговлей наркотиками, то он должен был знать об этом. Или эта нить не ведёт никуда и мне придётся идти в другом направлении. В любом случае, мне нужна его жизнь.
Я приехал на Базар в полтретьего и крутился там вокруг офиса торгового дома, пока не выяснил, где живёт Матичелли, и то, что сегодня он собирается ночевать дома. Проделывал я всё это с помощью нитей, стараясь не светиться. Вести о смерти Миколо уже достигли ушей босса, и в торговом доме царила напряжённая и нервозная атмосфера. Кроме клерков, приказчиков и прочих работников, по офису разгуливали вооружённые головорезы, чью профессию не скрывала даже приличная одежда.
Я отправился к дому Матичелли, решив дальше не рисковать, тем более что моё нынешнее лицо, слепленное на скорую руку, просто кричало о преступных намерениях. Вылитый уголовник-рецедивист.
Полчаса я провёл, слоняясь вокруг роскошного особняка. Затем, чтобы не мозолить глаза, зашёл в ближайшую кофейню. Район зажиточный, но я был одет более-менее пристойно и особых подозрений у прислуги кофейни не вызвал, несмотря на свою бандитскую рожу.
Работать с нитями на таком расстоянии было почти невозможно. От усилий ко мне даже наведалась давно позабытая приятельница-тошнота. Но я всё-таки добился своего, проведя в полу-трансе почти час. Мне удалось прикоснуться к двум нитям в особняке. Теперь у меня было представление о внутреннем расположении комнат, точках охраны и её количестве. Сколько людей приедет с боссом – неизвестно, пока в доме было шесть охранников, семь человек обслуги, жена Матичелли и его десятилетний сын.
Работники кофейни начали готовиться к закрытию, и мне пришлось покинуть её. Я прошёлся вдоль улицы и свернул в пропахший мочой закуток, между забором вокруг конюшни и стеной какого-то дома. Укрытие так себе, но ничего лучше в глаза не бросилось. И вот я стоял тут уже почти час, развлекая себя составлением плана ночного нападения.
Наконец прибыл Матичелли. Большая карета, запряжённая четвёркой лошадей, подъехала ко въезду в особняк. Ворота открылись, и карета въехала внутрь, поблескивая позолоченными узорами в свете фонарей. Я успел войти в полу-транс и прикоснуться к нити одного из людей в карете. Нить босса я пока не трогал, уж больно развитой выглядела она. Не маг, но проблемы со слиянием будут.
Вместе с хозяином домой приехали ещё пятеро телохранителей и кучер. Один из телохранителей был магом четвёртого или третьего ранга, если судить по нити. Что ж, теперь осталось только ждать. Я вздохнул – ждать, как минимум, часа четыре, вдыхая аромат мочи и рискуя встретиться с каким-нибудь забулдыгой, свернувшим отлить в заманчивую темноту.
Время тянулось и тянулось. Прохожих на улице становились всё меньше, чавкающие звуки их шагов всё реже развлекали меня. Окна в особняке Матичелли гасли одно за другим, пока не осталось светиться всего два. Я опять проверил обстановку в особняке с помощью нитей.
Матичелли не спал, в его кабинете были ещё два человека. Одно из светящихся окон было в комнате охраны, второе на кухне. Окно хозяйского кабинета выходило на противоположную сторону. Пора мне сменить точку наблюдения. Я поднял большую холщовую сумку, повесил её ремень на плечо, и вышел из своего укрытия. В сумке лежали моток верёвки с крюком на конце, фомка, набор отмычек, тёмный комбинезон, маска с прорезями для глаз и пара лёгких, удобных туфель. Набор начинающего взломщика.
Я сделал приличный крюк, обойдя особняк полукругом по параллельным улицам, и попал в тёмный скверик, откуда открывался отличный обзор на задний фасад дома Матичелли. Между мной и оградой особняка был только узкий переулок. С этой стороны горело всего одно окно на втором этаже – кабинет Престио. Я затаился в тени и принялся ждать дальше.
Прошло минут сорок. Окно в кабинете погасло. Мои внутренние часы говорили мне, что сейчас половина второго ночи. На улице, несмотря на оттепель, начало холодать. Я вошёл в Образ Лекаря, обострил свой слух до предела, усилил ночное зрение и ускорил кровообращение, чтобы не мёрзнуть. Затем принялся переодеваться. Снял куртку, шапку, тёплые сапоги, портупею с ножами и оделся в одежду из сумки. Прицепил ножи назад на пояс и опять застыл в тени. Подожду ещё с полчаса, пусть Матичелли заснёт наверняка.
Прошла половина назначенного срока, когда до моего слуха донесся крик из особняка. Я напряг слух ещё сильнее. Тишина. Вот опять крик. На этот раз женский. Крик внезапно оборвался. Что там происходит? Сразу в трёх окнах зажёгся свет. На занавеске одного из окон появилась тень человека с мечом в руке и сразу исчезла.
Я решил войти в свой полу-транс, но никак не мог справиться с волнением. Потратив пару минут на бесполезные попытки, я забросил это занятие. Ситуация в доме тем временем накалялась. С разных его концов доносились крики, звон оружия, звуки выбиваемых дверей. Я почувствовал искажение, и окно на втором этаже полыхнуло призрачным светом. В дело вступил маг.
На особняк Престио Матичелли напали. Вот что происходит. И тут я вздрогнул от неожиданной мысли: а что, если это те же люди, которые напали на особняк Виллио? Чудовищная ярость закипела внутри меня, смела все мысли и расчёты, вытеснила рассудок и превратила меня в алчущего крови зверя.
Я отшвырнул в сторону сумку с инструментами, выбежал из скверика, гигантским прыжком перелетел через двухметровую ограду и оказался на заднем дворе особняка. Одна из задних дверей была распахнута, из неё как раз выбежал человек в подштанниках, с голым торсом, но сжимая меч в руке.
Две фигуры словно материализовались из теней рядом с полуголым человеком. Удар одной из фигур тот отбил, но короткий меч второго нападавшего вошёл в его левый бок. Раненный ещё не успел упасть на землю, когда я вихрем налетел на двоих налётчиков.
Багровый туман застилал мои глаза и клокотал внутри меня, делая меня ещё сильнее, быстрее, безжалостнее. Противники двигались словно мухи, попавшие в мёд. Они так и не успели понять, что случилось, когда полетели на землю, один с пробитым черепом, другой с ножом в сердце. Я схватил меч одного из убитых мною и ринулся в дом.
Туман сгустился. Крики, звон оружия, попытки противников защищаться, брызги крови, её запах, спины и лица, мёртвые и живые. Всё это лишь разжигало огонь во мне, ярило проснувшегося зверя, жаждущего крови и смерти. Я носился по первому этажу здания, из комнаты в комнату, убивая всех на своём пути. Нападавшие успели убить здесь всех обитателей дома ещё до меня. Их самих убил я. Затем я направился на второй этаж. На лестнице меня встретили сразу трое. Они скатились вниз по ступенькам, обливаясь кровью.
Я пошёл вверх. Ярость не отпускала меня. Я рычал как настоящий хищник, опьянённый запахом крови, и убивал. Меня не отпустила эта алая эйфория, когда я кромсал на куски тела обречённых людей. Не отпустила, когда увидел умирающего мальчика, прижавшегося к телу мёртвой женщины. Не отпустила, когда я ударил на слух в одной из тёмных комнат, и это оказалась молоденькая девушка, лет семнадцати. Не отпустила, пока последний человек на втором этаже не упал от ударов меча в моей руке.
Лишь мёртвое тело Престио Матичелли привело меня в себя. Я стоял в его кабинете, тела двух его убийц, павших от моей руки, ещё дёргались на полу в последних признаках жизни. Ясность рассудка вернулась ко мне одним неуловимым мгновением, высветив всю неприглядность произошедшего.
Вот она, такая важная ниточка, за которой я пришёл сюда. Лежит и смотрит в потолок мёртвыми глазами. Не успел. Я обвёл взглядом кабинет. Нападавшие. Мысль, посетившая меня в скверике, снова вернулась. Проклятье! Не мог же я убить их всех. Я метнулся сначала к одному телу, затем другому. Нет, с этими покончено. Я выбежал из кабинета.
Я возвращался обратно, по своим кровавым следам, осматривая одно тело за другим. Время подгоняло. Такое светопреставление не могло остаться незамеченным. Скоро здесь будет городская стража. Наконец, удача улыбнулась мне.
Внизу лестницы на первом этаже, между двумя трупами, лежал живой, пускай и тяжелораненый в живот боец, явно из тех, кто напал на особняк. Он с ужасом уставился на меня и попытался заползти под лестницу. Я сбежал по ступенькам и несильно ткнул подвывающего от страха человека кулаком в висок, лишив его сознания.