Хронологии. Пророки и чудотворцы. Т.5

Умерли в один день. Верующие от раки их мощей получали исцеление от недугов.

72. Мученик Прокл (II в., 25 июля) считался врачевателем глазных болезней. Прокловой росой врачуют глазные болезни и изводят очный призор.

73. Мученица Параскева Пятница (III в., 10 ноября) свое имя получила от благочестивых родителей, потому что родилась в пятницу (по греч. «параскева») и в память о страстях Господних. В детстве Параскева лишилась родителей. Повзрослев, она дала обет безбрачия и посвятила себя христианству. За это она подвергалась гонениям, пыткам и умерла в мучениях. Параскева Пятница издавна особо почиталась в России, считалась покровительницей домашнего очага, целительницей детских болезней, помощницей в полевых работах. Ей же молятся о даровании дождя в засуху.

74. Преподобный Роман (V в., 10 декабря) при жизни отличался необыкновенным воздержанием, питаясь только хлебом с соленой водой. Он врачевал многие недуги весьма успешно, особенно прославился лечением супружеского бесплодия усердными молитвами. Ему молятся супруги при бесплодии.

75. Праведный Симеон Верхотурский (XVIII в., 25 сентября) лечил от продолжительной слепоты, являясь больным во сне. Также к его помощи прибегали в болезнях ног – сам святой совершил пеший переход из России в Сибирь при больных ногах.

76. Праведный Симеон Богоприимец (16 февраля) на сороковой день от Рождества принял в храме младенца Христа от Девы Марии с радостью и воззвал: «Ныне, Владыка, отпускаешь раба твоего с миром по слову Твоему». Ему было обещано упокоение, после того как он примет на руки святого младенца. Праведному Симеону молятся об исцелении больных детей и покровительстве здоровым.

77. Преподобный Симеон Столпник (V в., 14 сентября) родился в Каппадокии в христианской семье. В монастыре с подросткового возраста. Затем поселился в каменной пещере, где посвятил себя посту и молитве. К месту его подвижничества стекались люди, желающие получить исцеление и назидание. Для уединения изобрел новый вид подвижничества – поселился на столпе высотой четыре метра. Из восьмидесяти лет жизни сорок семь простоял на столпе.

78. Преподобный Серафим Саровский (XIX в., 15 января и 1 августа) взял на себя подвиг стоянничества: каждую ночь он молился в лесу, стоя на огромном камне с воздетыми руками. Днем молился в келье или на небольшом камне. Питался скудной пищей, изнуряя плоть. После откровения Божьей Матери начал врачевать страждущих, особенно помогал людям с больными ногами.

79. Преподобный Сергий Радонежский (XIV в., 8 октября), боярский сын, по рождению Варфоломей. Удивлял всех с раннего возраста – по средам и пятницам не пил даже материнское молоко. После смерти родителей в 23 года принял монашеский постриг. С сорока лет – игумен Радонежского монастыря. Жизнь святого сопровождалась чудесами, особенно исцелением немощных и больных. Молитва к святому Сергию исцеляет от «сорока недугов».

80. Преподобный Сампсон, священник и целитель (VI в., 10 июля). Ему была дана способность исцелять людей при разных болезнях по его молитвам к Богу.

81. Святитель Спиридон-чудотворец, епископ Тримифунтский (IV в., 25 декабря), прославился многими чудесами, в том числе доказательством триединства на Первом Вселенском Соборе в 325 году. Еще при жизни исцелял больных. Молитва этому святому может дать помощь в разных болезненных состояниях.

82. Мученик Сисиний (III в., 6 декабря) был епископом в городе Кизине. Подвергнут гонениям при Диоклетиане. Мученику Сисинию Бог даровал возможность исцелять больных лихорадкой.

83. Святитель Тарасий, епископ Константинопольский (IX в., 9 марта), был защитником сирот, обиженных, несчастных и обладал даром исцеления больных.

84. Мученик Трифон (III в., 14 февраля) за свою светлую жизнь был удостоен еще в отрочестве благодатью исцеления больных. В числе прочих напастей святой Трифон избавлял страждущих от храпа. Посланные эпарха Анатолии привели Трифона в Никею, где он испытал страшные мучения, был приговорен к смерти и скончался на месте казни.

85. Преподобная Таисия (IV в., 21 октября) при светской жизни прославилась необыкновенной красотой, которая сводила с ума поклонников, которые соперничали между собой, ссорились – и разорялись. После того как преподобный Пафнутий обратил блудницу, она три года провела затворницей в женском монастыре, замаливая грех блуда. Святой Таисии молятся об избавлении от навязчивой плотской страсти.

86. Преподобный Федор Студит (IX в., 24 ноября) при жизни страдал болезнями желудка. После смерти от его иконы многие больные получили исцеление не только от болей в желудке, но и от других чревных болезней.

87. Святой великомученик Федор Стратилат (IV в., 21 июня) стал всенародно известен, когда убил огромного змея, жившего в окрестностях города Евхаит и пожиравшего людей и скот. Во времена гонений на христиан при императоре Ли-кинии был подвергнут жестоким пыткам и распят, но Бог исцелил тело мученика и снял его с креста. Однако великомученик решил добровольно принять смерть за веру. По дороге на казнь больные, прикасавшиеся к его одеждам и телу, исцелялись и освобождались от бесов.

88. Преподобный Ферапонт Моизенский (XVI в., 25 декабря). От этого святого получают исцеление при глазных болезнях. Известно, например, что старец Прокопий, с детства болевший глазами и почти слепой, прозрел у гроба Ферапонта.

89. Мученики Флор и Лавр (II в., 31 августа) жили в Иллирии. Братья-каменотесы были очень близки друг другу по духу. Вначале они страдали страстью пьянства и запоя, затем они приняли христианскую веру и избавились от недуга. За свою веру они приняли мученическую смерть: их бросили в колодец и заживо засыпали землей. Еще при жизни Бог даровал им способность к целительству от разных болезней и от запоев.

90. Мученица Фомаида Египетская (V в., 26 апреля) предпочла смерть супружеской неверности. Опасающиеся насилия молятся святой Фомаиде, и она помогает в сохранении целомудрия.

91. Священномученик Харлампий (III в., 23 февраля) считается целителем от всех болезней. Он пострадал за христианскую веру в 202 году. Ему было 115 лет, когда он исцелял не только обычные болезни, но и чуму. Перед смертью Харлампий молился о том, чтобы его мощи предотвращали чуму и исцеляли болящих.

       В общем если сложить этих «православных чудотворцев» с тем первым списком «известных православных чудотворцев», то мы и получим так называемый список «100 православных чудотворцев»!

       Но составление этого «Списка» не являлось главной задачей автора.

И тем более что некоторых «ЧУДОТВОРЦЕВ» мы в нашей книге изучили по предыдущим книгам этой серии!

      Список же этот нам нужен для того чтобы мы, в дальнейшем синсхронизировав его по исторической хронологии! могли уже с высоты сегодняшнего дня, в том числе и опираясь не только на свидетельства «преданий старины глубокой», а на точные данные современной науки, перепроверить приписываемые тому или иному «святому-чудотворцу», то или иное –предсказание БУДУЩЕГО» т.е. оценить «эффективность» такого вот религиозно-мистического лечения» если оно кстати и будет иметь место!

А при не подтверждении и исключить упоминания о таком «святом» из вышеприведенного списка «Ста православных чудотворцев» как лиц не ставшими ПРОРОКАМИ.

Теперь мы, оставив в стороне историю вопроса о пророках-чудотворцах вновь будем вынужден углубится в начно-богословские хитросплетения.

Ведь кроме христианских богословов изучением понятия «ЧУДА» и ЧКДОТВРЦЕВ в свое время озаботились философы!

Правда в начале этой книги вы уже получили первую часть информации о философском определении» ЧУДА», но теперь я предлагаю вам уважаемый читатель углубится в тему. Тем из вас кому не интерсег такое подобное изучение могут пропустить этот раздел!

А для любознательных и ищущих ИСТИНУ читателей я продолжу и вот, что по этому вопросу писали различные философы.

Итут надо сразу отметить, что философы более чем за 3000 рлследних лет истории нашей Цифвилизации занимаясь изучениями ЧУДА и ЧУДЕС так увы и не пришли к единому мнению по этоим вопросам! И мало того в целом философы разделились на сторонников и противников «Чуда» в нашей реальной жизни!

Судите сами.

Так уже в древнегреческой философии «понятие чуд», основанное главным образом на религиозных верованиях, находило себе благоприятную почву по преимуществу в мировоззрениях Гераклита, а ещё более пифагорейцев, признававших непосредственное влияние богов и демонов на человеческую жизнь и установивших мистические культы героев и праотцов.

Впрочем, религиозно-мистические элементы, открывавшие широкий доступ всему чудесному, присущи были в той или иной мере воззрениям большинства философов древности, начиная с Фалеса, утверждавшего, что «все полно богов», и кончая неоплатониками, пришедшими, в лице Ямвлиха и Прокла, к практической теургии.

Даже трезвая мудрость Сократа не мешала ему придавать серьёзное значение мантике и прислушиваться к голосу своего таинственного

      У средневековых мистиков признание чудесного вытекало непосредственно из религиозного понятия о Боге, как творце и промыслителе мира.

Вся природа сотворена Богом и есть продукт Его воли; чудесное есть лишь необычное проявление Божественной воли.

Такова точка зрения на чудо блаженного Августина.

По Рейхлину («De verbo mirifico»), чудотворной силой обладают слова Св. Писания в устах того, кто всем своим существом приблизился к Богу. Затем к религиозным обоснованиям чудесного присоединяются натурфилософские представления, открывающие чудесную взаимозависимость между движениями планет и человеческой судьбой, а также универсальное чудотворное вещество или философский камень и т. п.

Эта мистика природы получила своё наиболее яркое выражение у Агриппы Неттесгейма, в его сочинении: «De occulta philosophia».

Здесь собрано все, что касается тайных наук и искусств средневековья. В основании этой философии и магии лежит различие во всем мироздании трёх областей: мира духовного, небесного и элементарного.

И согласно мнению Агриппы «Мир духовный» состоит из»чистых духов», то есть Бога и ангелов!

А вот «Мир небесный» – из сфер неподвижных звёзд и семи планет (признаваемых одухотворенными); наконец, элементарный мир образует земля со всеми своими обитателями. Высшие миры влияют на низшие.

Ангелы повинуются воле Бога и сами влияют на небесные тела, а земля непосредственно подчинена влиянию небесных светил. Носителем этого влияния высших духовных сил на элементарный мир земли является жизненный дух или quinta essentia.

Всякого рода таинственные связи в событиях земной жизни основаны на общемировой гармонии и симпатии элементов. Все великое имеет свои отзвуки в малом и ничтожном, которое поэтому может служить показателем мировых событий.

Доступные человеку магические влияния обусловлены главным образом тем принципом, что «подобное производит подобное». Употребление в пищу животных порождает в людях свойства этих животных.

Так как все влияния, в конце концов, духовного порядка, то при посредстве воображения и воли можно достигнуть высокой степени могущества.

Но истинную власть над природой может получить только тот, кто возвышается к её первоисточнику, вполне освобождается от чувственности и достигает единения с Богом!

При посредстве этого единения можно творить всякие чудеса, исцелять больных и воскрешать мёртвых. Поэтому-то лишь благочестивые повелевают всеми элементами и могут быть названы властелинами мира.

Являясь «проповедником чудесного», Агриппа был, однако, ярым противником средневековых процессов над ведьмами и однажды сам победоносно защищал на суде заключённую в тюрьму женщину, все преступление которой состояло в том, что она была признана дочерью ведьмы.

Эту же борьбу успешно продолжал его последователь, Иоганн Вир.

Аналогичное воззрение на природу имел философ-врач Теофраст Парацельс, основывавший своё врачевание на познании внутренней сущности всей природы и человека.

Вообще средневековый супранатурализм имеет свою опору главным образом в мировоззрении неоплатонизма, понимавшего всю действительность как эманацию Бога.

Эмпирический мир не представляет собой, с этой точки зрения, чего-нибудь самостоятельного, но одну из ступеней Божественной природы. Между этим миром и Богом существуют промежуточные ступени или миры высших существ.

      Влияние этих высших существ на земную жизнь обнаруживается в человеческом опыте, как чудесное.

Как в древней, так и в средневековой философии понятие чудо с большой лёгкостью вводилось в круг религиозно-философских воззрений, не встречая никаких противоречий ни со стороны гносеологических, ни со стороны метафизических теорий того времени.

Только в «новой философии», на почве все более и более выясняющейся общей закономерности явлений природы, понятие чудо встречает решительный протест не только со стороны материалистических мировоззрений, но и таких философов, которые являются далеко не чуждыми религиозной точке зрения.

А философ Спиноза в своём теолого-политическом трактате подвергает понятие чудо решительной критике.

Бог и природа не представляют двух нумерически различных сущностей, но одно и то же бытие (Deus sive natura). Сущность и провидение Бога гораздо лучше познаются в закономерном ходе природы, чем в предполагаемых чудесах.

Мыслить Бога нарушающим законы природы – значит находить в нём противоречие!

      Все совершается по неизменным законам природы, и если что-либо представляется людям нарушением этих законов, то это зависит лишь от человеческого неведения истинной связи действующих причин.

В переписке с Ольденбургом Спиноза с ещё большей решительностью настаивает на необходимости объяснять все явления естественными причинами и прямо отождествляет понятие чудо и неведения.

Извстный ученный Лейбниц, связанный своей гипотезой предустановленной гармонии, мог допускать чудо лишь на словах; признаваемые им чудеса оказываются неизбежно вытекающими из предшествующих событий, то есть заранее предопределёнными в развитии мира. Чудеса, утверждает Лейбниц, точно так же входят в порядок вещей, как и естественные действия, и отличаются от последних только своей необычностью.

Единственным чудом в строгом смысле слова является у Лейбница сам факт предустановленной гармонии – факт, имеющий своё основание исключительно в свободной воле Бога. Ещё более решительные возражения против чуда предоставлены со стороны эмпиризма.

Эмпиризм признает законы природы всеобщими и необходимыми нормами в последовательности явлений, ввиду их постоянного подтверждения опытом как общечеловеческим, так и специально научным.

Вся совокупность опыта ведёт к заключению, что всякая причинная связь имеет закономерный характер, то есть может быть подведена под какое-нибудь правило, имеющее самостоятельное значение или выводимое из другого, более общего правила.

Таким образом всякое следование явлений в порядке времени подчинено тем или иным общим правилам или, что-то же, закону причинности.

Это убеждение признается в эмпиризме обладающим высшей степенью вероятности и получающим значение познавательного закона лишь при помощи психологического фактора привычки.

Поэтому чудо, как нарушение закономерного хода природы, не является с точки зрения эмпиризма чем-то абсолютно немыслимым и невозможным; но так как закономерность причинной связи имеет за себя весь объём научно-проверенного опыта, чудесные же события ещё никогда не были констатированы с той несомненностью, которая исключала бы всякую возможность естественного объяснения, то их вероятность сводится почти к нулю.

В современной нам фиолософии классическим выразителем эмпирической критики понятия чудо является Юм, посвятивший вопросу о чуде, целую главу своего «Исследования о человеческом разуме».

К решительным противникам чудесного следует отнести также Канта, осмеявшего в своих «Грезах духовидца» видения Сведенборга.

Далее у нашего списка философов идет сам великий Э.Кант. Но и у него невсе было просто и однозначно по вопросу «Чуда»!

Так ученный Куно-Фишер не без основания отвергает довольно распространённое мнение, будто бы Кант, в письме к Шарлотте фон Кнохблох, признал фактическую достоверность некоторых ясновидений Сведенборга, например, засвидетельствованный весьма многими очевидцами случай созерцания Сведенборгом, находившимся в Гётеборге, пожара, разыгравшегося в Стокгольме.

Действительно, Кант, излагая в упомянутом письме сообщённые ему одним англичанином рассказы про Сведенборга, назвал их заслуживающими доверия; но, вполне доверяя своему корреспонденту и очевидцам передаваемых событий, Кант был далёк от того, чтобы истолковывать эти события как чудеса.

Вообще он воздерживался от обсуждения сообщённых ему фактов, находя, что наблюдение и исследование такого рода явлений требует не только правдивых, но и научно подготовленных людей.

Своё вполне отрицательное отношение к Сведенборгу он проявил лишь прочтя его «Arcana c;lesta», послужившие поводом к изданию «Грёз духовидца».

В этом сочинении, относящемся к переходному периоду философского развития Канта, критика духовидения отличается больше остроумием, чем логической силой. Кант готов признать бытие духовных существ, но видит непримиримое противоречие в предположении их пространственного обнаружения в чувственно воспринимаемых формах.

Если дух обнаруживается в материальных явлениях, то он уже не дух, а уже нечто материальное.

Этот метафизический аргумент Канта опирается на предположение абсолютного различия между духом и материей.

Однако, это предположение далеко не составляет необходимой предпосылки теории духовидения и прямо опровергается примером человеческого существа, обнаруживающегося и духовно, и материально. Разница лишь в способе материализации духовного, а не в самом принципе их возможного взаимодействия. Впрочем, Кант отвергает духовидение и по чисто гносеологическим соображениям. Мы можем, думает он, доверять только тому опыту, который общ всем людям; поэтому духовидение, представляя собой явление исключительно индивидуальное, есть не что иное, как сон наяву, то есть грёза на фоне объективной действительности.

Выставляя критерием действительности повторность и всеобщность опыта, Кант в сущности повторяет здесь эмпирический аргумент, придавая ему, однако, не соответствующую духу эмпиризма категоричность. Иное обоснование неизменности естественного хода природы даётся Кантом в его критической философии.

Причинность, то есть неизменное правило следования последующего за предыдущим, является здесь априорным принципом рассудка, предваряющим всякий опыт и его обусловливающим. Мир не может мыслиться иначе как подчинённым неизменным правилам последовательности, выражающимся в законах природы.

И законы эти оказываются у Канта уже не психологическим возведением чрезвычайной вероятности до степени необходимости, как это было в эмпиризме, но логически безусловными нормами человеческого опыта и познания.

      Поэтому нарушение их не только весьма маловероятно, как в эмпиризме, но даже логически немыслимо.

Так как чудо предполагает нарушение естественной закономерности явлений, что было бы, с точки зрения Канта, нарушением и закона причинности, то оно и должно быть отрицаемо, как нечто абсолютно немыслимое и невозможное, по крайней мере в мире феноменов.

Что же касается вещей в себе или ноуменов, то хотя некоторые примыкавшие к критицизму представители старотюбингенской школы (Шторр, Флатт, Зюскинд, Тифтрунк) и находили возможным относить понятие чудо, подобно понятию свободы, к миру ноуменов, однако такое отнесение едва ли может быть допущено без противоречия основным положениям критицизма.

       Да и всем известный в России ПЕРВЫЙ РОССИйСКИЙ ПРОФФЕСОР химии М. Ломоносов строго придерживался того положения, что «природа держится своих законов самым крепким образом даже в малейшем»; что бы ни совершалось в природе, «не должно причисляться к чудесам»!

       Нельзя не признать, что вопрос о возможности чудесного сравнительно с другими философскими проблемами находится до настоящего времени в совершенно неразработанном состоянии.

Современные нам «Системные» философы касались его больше мимоходом и лишь в редких случаях делали предметом более или менее обстоятельного обсуждения.

И если такие мыслители, как Шопенгауэр или Гартман, довольно подробно обсуждали этот вопрос с точки зрения своих систем, то они, во всяком случае, ставили проблему чуда далеко не во всем её объёме, а ограничивались лишь некоторыми видами чудесного, касающимися духовидения и явлений спиритизма.

С другой стороны, теории, развиваемые представителями оккультизма, спиритизма и других учений супранатуралистического характера, никогда не имели под собой достаточно твёрдой гносеологической и метафизической почвы и представляли, в общем, весьма неустойчивые построения, основанные на сбивчивых и до конца не продуманных понятиях.

И в истоге официальная наука как бы пришла к прадоксальному выводу, что проблема чуда не может получить философского разрешения независимо от исследования основных положений гносеологии и метафизики и необходимо предполагает то или иное систематически обоснованное миросозерцание.

      Без такого миросозерцания как признание чудес, так и их отрицание является выражением чистой веры или только привычных и излюбленных мнений, а не разумного убеждения»!

На этом мы заканчиваем ТЕОРИИ «ЧУДА»! И я очень надесь, что среди вас мои уважаемые читатели найдется тот философ, что наконец ращзрубает и этот «гордиев узел» заявязавшйся вследствии взаимного противостояния христианских богословов и обычных ученных философов!

А далее мы вновь в нашем повествоании переходим к историческим фактам и роли личности в истории!