Для маленьких девочек и мальчиков, которые думают, что они большие. Книга 1

– Принимается.

Двадцать лет Монро и двадцать Оксаны, встретились что бы разобраться, чьи волосы лучше и крепче, и у кого они менее ломкие и секутся.

– Девочки! Это же не ваш профиль. – Прервал поединок появившейся Звездочёт в компании Иллюзии, идущей с ним под руку, в каком-то странном раскоряченном виде. Она была в шортах с лямками, какие носят в Тирольской Австрии, и гольфах на ногах. Белая рубашка с пионерским галстуком и панама, добавляли колорита в нашем случае.

– Иллюзионист, ты с Шефом? Хотя глядя на твой походняк, вижу с ним. Скажи, а правда, что у него на груди, прямо на сердце, портрет Сталина наколот? – Не остывшая ещё от схватки, с нервной завистью, шёпотом интересовалась Похоть.

– Откуда мне знать.

– Да откуда им знать, что там на груди! Шеф уже проболтался, что наш юный пионер, был наказан ремнём, и все время провёл в углу. Причем лицом к стенке. Причём на четвереньках. Про обои на стенах у Шамана расскажи. – Злобно вмешалась в разговор, ещё не успокоившееся, после потасовки Оксана.

Следующая реплика принадлежит нашему новому персонажу:

– Девочки! Мы же девочки. Как же можно так себя вести. Мы же слабые, нас мужчины любят за слабость, а у вас тут бои без правил. От нас мужчины ждут нежности, ласки. Представляете если мужчины подумают, что вы их так же за волосы приласкаете. Разве я не права? – Оборотилась она к своему партнёру, улыбающемуся Полковнику. Ей было восемнадцать лет, маленькая и стройная брюнетка, в простом но модной кройки ситцевом платье, с поясом, таких же недорогих туфлях, и только на безымянном пальце, дорогое золотое колечко, с алмазным камушком. Отзывалась она на имя Тинна.

Иллюзия и Мерлин с Оксаной, две последние в причёсках, как в американских комедиях, когда через человека пропускают ток, давно закончившие словесную и физическую брань, стояли с открытыми ртами, и слушали словесный понос, продолжавшийся уже минут двадцать, нашей новой знакомой.

– А это мой жених Барон, я знаю он хороший и честный человек. Вот вы не знаете какой он благородный и смелый, и после вчерашнего, просто не может на мне не жениться. Он подарил мне обручальное кольцо, мы обручены…

Все с удивлением смотрели на мирно улыбающегося Полковника, и наконец Звездочёт прервал затянувшийся монолог его подруги:

– Извините мадам, что вас прерываю, однако регламент. Прусак вы почему сегодня задержались, у нас порядок, дисциплина. Я к вам обращаюсь! – Уже громче добавил он.

– А, извините. – И полковник вынул из ушей затычки: – Я вас слушаю Шаман.

– Его не многословие перебил подошедший крепыш:

– И я весь во внимании. Прошу покорнейше меня извинить, только что с операции, к сожалению во время операции, больной стало хуже. Одним словом мы её потеряли. – Перед всеми, стоял со скорбным видом на лице, мужчина лет под тридцать, мощного телосложения, с бычьей шеей, начинающий жиреть. На его широком лице, были невинные ясные глаза под очками, и без вольный подбородок. Одет был в простой серый костюм с галстуком, на ногах добротные армейские ботинки. Он был не чем не примечателен, как любой невзрачный интеллигент, кроме клички, Оборотень, он же Вервульф, он же Патологоанатом.

– Ну, работа, есть работа. – Смягчил тон Звездочёт: – Доложите позднее.

– Как скажете Босс. Хорошая причёска. – Реплика насчёт причёски, была брошена в сторону Оксаны, которая стояла всё ещё с растрёпанными волосами, и добавил: – А вы сударыня. Извините за не тактичность. В аварии побывали? – Мэрлин к которой был адресован вопрос, стояла перед Вервульфом во всей своей красе, синяк под глазом, опухлый нос, и причёска радикально изменившееся после укладки Оксаной. В довершении увиденного Патологоанатомом, она подарила ему лучезарную улыбку, с отсутствующим золотым зубом.

– О, голубушка, да вы под состав попали. А не желаете записаться ко мне на приём?

– Да ты шо? На приём? Нет уж. Позвони мне любимый, и я скрашу твой досуг. – Мэрлин посла Патологоанатому, воздушный поцелуй.

– Напрасно вы Мерлин от помощи отказываетесь, может у вас нос сломан, или воспаление, а вдруг сотрясение мозга, или… – Попыталась развить своё соучастие Тинна.

– Это у тебя щас будет сотрясение мозга, если не затормозишь. – Глядя не моргая на подругу Полковника, заявила Похоть.

– Вы Тина вероятно поздно от материнской груди оторвались, и теперь словами дрищете. Почему бы вам не присосаться снова, хотя бы к груди Похоти. – Понизив голос, произнесла Оксана, выправляя расчёской испорченную причёску.

– А мне, мне можно присосаться? – Часто затягиваясь сигарой, по переменно с глотком пива из бидончика, интересовался услышавший разговор Товаровед. И не дождавшись ответа, обратился к Фарце:

– Гони червонец Сладкий!

– Так же была ничья.

– Не чья! Так не чья, теперь моя будет. – Сказал Товаровед, ударив фарцовщика по ноге, да так, что тот рухнул на свой зад, и обняв ушибленную ногу, стал лёжа раскачиваться со спины на зад. При этом открыв рот, чтоб завыть и выпучил глаза, из коих брызнули слезы. Но увидев мясистый кулак Товароведа перед своим носом, передумал, и воя не последовало. Обжора, сунул сигару в рот и двумя пальцами коими только что держал сигару, достал из нагрудного кармана Фарцовщика купюру достоинством в десять рублей, и помахав ею, спрятал в свой карман.

– Люди ж добры, шо дееться, яж жалеючи, а он махинации денежные на мне делать удумал! – Запричитала Мерлин, осознав что за её побои, на ней ещё и зарабатывали деньги.

– И на мене. Хватит раскачиваться, поплавок долбаный, дай плюну на твоего червяка. – Сказав, Оксана плюнула в его раскрытый рот, прямо на язык, символизирующий червяка.

– А это от меня конкурирующей фирме. – Намекая на порочные склонности Артиста, Похоть заехала ему пару оглушительных пощёчин, после чего все отошли от Фарцы, утратив к нему интерес.

– Девочки но так же нельзя. Почему вы его Сладким зовёте? Он что такой? А этот, такой милый доктор, и у него несчастье на работе… – Продолжала тараторить Тинна.

– Аха милый. Ты к нему на приём запишись. – Окончательно приведя себя в порядок, сказала Оксана Тинне.

– Ты шо дура, советуешь. Он же Оборотень, Вервульф, мокрушник одним словом, и сегодня здесь не за зря. Звездочёт на шаманил.

– Мокрушник, при чем тогда патологоанатом, он что с мёртвыми работает? – Удивлённо спросила Тинна.

– Ага, именно с мёртвыми. Причём до встречи с ним, большинство его клиентов были живы. – С саркастической улыбкой, произнесла Оксана.

– Нет, это что правда? Или вы просто хотите меня напугать? Или это у вас такие шуточки?

– Да. У него такое хобби, заманит, убьёт, и после… Думаешь что изнасилует? Щаз! Сожрёт! – Зло рассмеялась Оксана.

– Что прямо сожрёт? Сырую? И даже после не того?

– Да, это он конечно после всего сказанного зверь. Да акушер он! Главный спец по абортам, но ты с ним поосторожнее. Правая рука Шефа. Сказала Мерлен, и далее добавила мечтательно и томно:– Страшный специалист.

Все подтянулись к Шаману, беседующему с Полковником и только Тинна без умолку ворковала, утешая, склоняясь над побитым Артистом.

– Фу пап, как не приятно ты рассказываешь. – Возмутились дочки: – Откуда эти гнусные герои и их пороки?

– Ну что тут скажешь, пороки нужно знать в лицо. Стоит их только не припудрить, как оскорбительны для слуха нашего и понимания. Словно плевок мы получаем от этих грубых текстов, всё для того чтоб вспомнили о них, когда мы сами будем осуждать и лгать, оправдываясь живя в блуду и злобе… Согласен, не все пороки нам присущи в такой форме, но уж поверьте, у каждого найдётся здесь родственная душа, живущая в героях моего романа. Всё дело в том, что мы её скрываем, скорее от себя, чем от чужих.

Теперь я думаю, самое время вернуться к нашим малолетним героям. Во дворе было множество детворы и подростков. Старшие, мальчишки вместе с девчонками, играли в (цвета), выбираешь цвет, затем ловишь кого-либо, в общем этакая дребедень. Младших в игру не брали по понятным причинам, и они наблюдали весь процесс находясь вне игры. И в самый не подходящий момент, когда Серёга поймал нравящуюся ему Инну, перед ним объявился их старый знакомец Жека, и как-то безапелляционно заявил:

– Хватит баб тискать, дело есть.

– Инга убежала, вырвавшись из рук Серёги, воспользовавшись его замешательством. Жека конечно авторитетный парень, но сейчас он влез явно не вовремя и не в своё дело. Однако Серёга подавляя раздражение, спросил:

– Что за дело? У нас сегодня отдых.

– Так что, с девками будете играться? Или как? – Давил Жека на присутствующих пацанов.

– Чо за дела? – Сухо переспросил Серёга, чувствуя взгляды своих товарищей.

Жека изложил своё дело, пахнувшее криминалом.

– Давай в другой раз, чо то не тянет сегодня.

– И судя по решительности тона Серёги, Жека понял, что его сегодня не ждали. Но не привыкший сдаваться предложил:

– Бросим жребий? Слабо?

– Какой?

Жека медленно обвёл своим тяжёлым взглядом всех присутствующих, предложил:

– Мой боец, против твоего.

– Согласен.

– Иди сюда! – Позвал Жека топчущегося в отдалении Леху. Серёге особо выбирать не пришлось, в школу не шёл в этом году только Шкет и Леха.

Серёга видя что его боец просто заморыш по сравнению с Лехой, ведь Леха был на пол головы того выше и гораздо крепче телосложением, но все же подойдя к Шкету шепнул:

– Ты главное не дрейфь, я на тебя надеюсь, давай сделай его.

Мелюзгу поставили друг против друга, предварительно зарядив инструкциями. Леха стоял не подвижно с каменным выражения лица, и решительностью в его серых глазах, Шкет же на против, стоял расслабленно и главное при этом глупо улыбался.

– Начали! – Скомандовали старшие и подтолкнутые в спины бойцы сошлись, и Шкет как-то сразу очутился на Лехе, поверженном на землю.

– Э, э так не пойдёт, что это за возня. – Стягивая за шиворот Шкета с его противника, запротестовал Жека.

– Мой победил. – Констатировал Серёга.

– Где победил? Драку давай. Чо за борьба.

Пацанов поставили в исходное положение друг против друга, и они не зная как дальше биться, схватили каждый своего противника за плечи.

– Бей ногами! – Предложил Жека, видя что у Лехи жёсткие сандалии, против резиновых сапог Шкета. Пацаны стояли вцепившись за руки и молотили ногами по ногам, каждый своего оппонента. Что может мягкий резиновый сапог, против сандалии, особенно если бить носком оного. Шкету приходилось туго, и на следующий день у него будут голени все синие от побоев. Но и теперь, хоть он и распустил сопли не сдавался, видя тщетность своих ударов, разошёлся и на один Лехин, наносил два своих. Леха хоть и не ревел, но от обиды, досады и побоев, стоял с красными плачущими глазами. У Лехи всегда плакали только глаза.

Видя что и здесь пари ему не выиграть, Жека придумывает новый ход, своего влияния на пацанов. Он замечает бездомного котёнка, по не осторожности вылезшего из пролома в лесенке, спускающийся в подвал, той самой лестнице, по который он спускался с пацанами на дело. Котёнок хоть и был ничейный, но не боялся людей, так как дети его иногда подкармливали, и легко дался в Жекины руки.

– Ну чо. Проверка на вшивость. Кто у нас тут мамочкин сынок? Слабо котёнка кокнуть? – Улыбнувшись своей жуткой улыбкой, интересовался Жека.

Все глядели на котёнка, сидевшего на Жекиных руках и с удовольствием мурлыкающе, когда тот почёсывал его между ушей.

– Да самому слабо. – Сказал Серёга, то ли не веря в серьёзность намерения Жеки, то ли думая: – Сам предложил, сам и разбирайся с котёнком.

– Нужна верёвка.

– Колян, вон белье висит, сбегай отрежь кусок, что бы не кто не заметил.– Сказал Серёга, чувствуя что идет на поводу у Жеки.

И вот уже вся эта честная компания, Серёга, Вовчик, Булат, Рогатый, Аво и его дружок по подъезду Саня, Колян, два брата старший Толик и Колька, Славян, Леха, Шкет и Арви потянулась за Жекой в направлении водонапорной башни, от посторонних глаз. Из верёвки сделали петлю, накинув котёнку на шею, другую её часть привязали к решётке окна водонапорной башни. Все отошли, и оставленный в одиночестве котик, ещё не подозревавший о смертельном приговоре вынесенному ему, мирно сидел облизывая свою шёрстку.

Здесь собрались почти все пацаны нашего двора и даже Кент с Юрком подтянулись, видя такое скопление народа.

К каждому в этот миг стучалась совесть. К старшим: – Не губите понапрасну божью тварь! – Да и младшим статистам: – Смотрите какой он маленький и без защитный, зачем он должен умереть? – Однако, к чему нам все эти предрассудки? Все эти сопли для слабаков, и совесть легко научиться засовывать куда подальше. Жребий брошен, и старшие пацаны вооружившись камнями, ждут только команду, и она последовала.

– Огонь!

– В котёнка полетел рой камней, и даже один попав в него, отрубил ему хвост. Котёнок обезумевший от боли и страха, бросался из стороны в сторону, бегал по вертикальной стенке пытаясь убежать от своих истязателей, но петля душила его, а верёвка не давала вырваться из этого адского тира. Мучение в отличии от адовых, были не вечны, и закончил их Вовчик, сначала вяло кидавший камни, потом как будто очнувшись, одним мастерским броском большого камня, прекратил детские шалости.

– Мазилы! Такого малыша и то пришить не могут. – Бросил он зло в глаза Жеки.

Славян всё ещё смотрел на не подвижно лежащее тельце котёнка, при этом внутри у него было что-то не хорошо, маялось и надрывалось там где-то совсем далеко внутри, нужно было срочно вытащить эту занозу: – Да и плевать! – Стал он повторять мысленно. Он оторвал взгляд от убиенного, посмотрев по сторонам уже жёстким и решительным взглядом. Перед ним пританцовывал Леха, с плачущими глазами, крутя над головой отрубленный хвост котёнка.

– Да вали ты от сюда.– Зло выпалил Славян. Далее последовал удар ногой по Лёхиному заду, приведший бы в состояние зависти, любого футбольного форварда.

И в это время из-за склада, находящегося на территории строительной базы прогремел взрыв. Все ринулись в направлении дыма, появившегося из-за кирпичного складского строения.

Лёлик ощутил как дрогнула земля и ему заложило уши. Где-то совсем рядом произошло что-то ужасающе мощное и не обузданное в своей стихии, принёсшее ему сначала страх, а затем эйфорию:

– Вот это класс! – Вырвалось у него, когда он высунулся из своего укрытия, наблюдая за последствиями взрыва.

– Обожаю этот двор! Обожаю этих шалунов! – Кричал в небо Звездочет: – Я всегда говорил: – Мамочки и папочки, не будете сами воспитывать своих деточек, их воспитают друзья, двор, кто угодно, и как угодно, и кому угодно, и уж точно не как вам угодно!

– Пап, а кому угодно? – Спросили меня дочки.

– Вот это вопрос нашего мировоззрения. – Ответил я.

– Ты странно как-то все излагаешь. – Сказала старшая дочка.

– Да, странно излагаю, и странность эта называется бездарностью. – Ответил я.

ГЛАВА 2

1

Прошёл год. В нашем дворе мало что изменилось, разве что следуя законам нашего земного бытия постарело всё и все, за этот временной календарный срок. Да пожалуй ещё засыпали чернозёмом лужи по углам домов, превратив водную стихию в газоны, да кое где появились клумбы. А так, то же яркое солнце, те же дома, бабки на скамеечке, и детвора резвящаяся в свежей куче песка, привезённой во двор накануне.

Молодая, интеллигентного вида мама, вывела во двор поиграть своего шестилетнего сынулю, но материнское чувство тревоги, всё ещё не позволяло ей оставить маленького Мишу одного во дворе, и вернуться домой к своим делам и заботам. И она стоя возле сына, окинув взглядом весь двор, как бы желая пристроить ребёнка в надёжные руки. Отошедший от матери метров на шесть черноволосый Мишенька, мялся в нерешительности, такой славный воспитанный и опрятный мальчик, в совсем коротеньких шортиках с гольфами и светлой рубашечке.

Мальчишки играющие возле песочницы, первые заметили её любимое чадо и за ними подтянулись остальные, что бы поглазеть на это чудо в гольфах. Глазам нашей любящей мамочки представилась следующая картина. Возле деревянного домика, её мальчика разглядывали какие-то странные дети. Один самый высокий, с грязным гипсом на руке, – это был Аво, второй пониже, имеющий оба глаза синие, причём синие я имел ввиду не цвет глаз, а здоровые синяки под обоими глазами. Так этот второй был Валерка, заработавший один синяк от Аво, другой от Геши, известного нам как Кент. Трое остальных походили на мельников, только ещё хуже, – это были Леха, Седой в прошлом Шкет и маленький Славик. Их игра в песочнице заключалась в том, что они залезали по очереди под ящик, принесённый от магазина, а их старшие товарищи, Аво и Валерка хоронили их, то есть засыпали полностью ящик сверху песком. Так-как ящик был со щелями, на пацанов постоянно сверху сыпался песок. А когда могила была готова полностью, внутрь её не поступал воздух и погребённые под слоем песка пацаны, потели, сдерживая своё желание выбраться наружу. А теперь представим их вид, который имела честь лицезреть наша интеллигентно-ранимая еврейская мама. Вспотевшие лица засыпаны песком, а у Маленького Славика ещё и припорошённая сопля, случайно вышедшая из носа, у Седого в дополнение голова забинтована и потеки пота на лице такие, как будто он только что рыдал безутешно. Из-за дома подошли ещё два славных мальчика, один поздоровей и повыше с поджогой за поясом, это был Юрок – Крестьянин, второй с полудохлой крысой на верёвке и фингалом под глазом, звался Гешей и был автором одного из Валеркиных синяков, его же личный бланш говорил о том что Валерик тоже владел умением росписи по лицу.

– Ну и рожи. – Внутренне содрогнувшись подумала наша мамочка и в ужасе встрепенувшись:

– Ой, ой, ой Мишенька! – Защебетала подбежавшая мамочка к сынуле: – Ты с этими ребятами не водись, иди играй лучше с девочками. – И она подтолкнула Мишу в сторону клумбы, где сидели на расстеленном покрывале девчонки и мирно играли в куклы.

– У бабник!

– Услышала она слова пацанов, не понимающих сказанного, но брошенные в спину её мальчику.

Через пять минут во дворе остались только малыши строящие куличи в песочнице и девчонки с милым мальчиком Мишей, остальные ушли решать судьбу крысы, при помощи поджоги. Но это подлое животное убежало укусив за палец своего потенциального палача Гешу. Однако поджога была заряжена стальным шариком из подшипника, и мощь оружия проверили на водосточной трубе, что спускалась с крыши за домом со стороны гаражей.

– Да, классная дырка, только не насквозь. – Приставляя глаз в плотную к простреленному в трубе отверстию, заметил Славян, пришедший на шум первого выстрела.

– Надо по мощнее что-то придумать. – Мечтательно согласился Крестьянин.

Крестьянин был по тому Крестьянин, что каждое лето ездил с бабулей на её родину Псковщину, в деревню. Был он в деревне и весь июнь и этого лета. Как-то послали его съездить на лошадке запряжённой в телегу, в сельский магазин, и он взял с собой соседскую девчонку, чтобы веселей было ехать. Крестьянин перешёл в этом году в третий класс, ну а девчоночка была чуть по моложе. И вот когда они уже ехали обратно, мирно сидя и беседуя на телеге, Крестьянину вдруг захотелось само выразиться перед своей симпатичной соседкой. И не найдя лучшего способа, как разогнать лошадь до рекордной для неё скорости, он стал погонять животное. Лошадь и сама не знала до этого, что она может так быстро скакать. А теперь представим состояние «шоссе» в деревне, это яма на колдобине, дорога без какого-то либо покрытия, и естественно наши юные друзья скакали на телеге, аж как на батуте, только приземляться было гораздо больней. Их подбрасывало вверх, вправо, влево, а также присутствовали и диагоналевые подскоки. Отбив об телегу заднюю часть своего тела, и боясь вылететь с повозки в любую минуту, наша юная селянка просто не оценила своего залихватского кавалера, а только орала как резанная:

– Стой! Остановись пожалуйста, разобьёмся!

– Вот зря, зря орала, накаркала. – Думал в последствии Крестьянин, когда телега подскочив на очередной колдобине перевернулась и соскочила с передней оси. То есть телега теперь лежала на боку, неподалёку же стояла взмыленная лошадь с передними колёсами от телеги. Наконец он перестал любоваться бесконечно голубым небом, лёжа в колючем бурьяне. Пошевелился, вроде цел:

– Ах какая вокруг благодать, тишина, кузнечики стрекочут, не то что в городе. – Произнёс он в слух и услышал рядом тихий плач.

– Ну ты как, цела? – Плач усилился: – Значит живая. – Сделал заключение Крестьянин. Он подошёл к ней, хотел утешить, но она вскочила на ноги и не поняв его пылкой души, сказала сквозь слезы и ещё не прошедший испуг:

– Дурак. – Заревела в голос и пошла домой.

– А не дурак ли я? – Спросил у себя Крестьянин: – Как теперь быть дальше-то, телега тяжеленная на боку, придти в деревню с одной лошадью? Спросят где телега? Что ответить? Да будешь тут репу чесать, думая что делать дальше.

Крестьянин попробовал поставить телегу на задние колеса, получилось, не будем забывать, что это не плохой результат для мальчишки перешедшем в третий класс. Подвёл коня, с передними колёсами к телеге, подлез под телегу и спиной подняв её, поставил на ось. Так что вернулся в деревню он лёжа на телеге, как не в чем не бывало.

Второй случай с ним случившийся в это лето был такой, ехал он на бричке со своим ещё совсем маленьким двоюродным братом, и представилось ему будто он помещик местный, то есть феодал, а вокруг все его поместья и его владения, и так он этими мыслями увлёкся, что не заметил как вожжи намотались на ось брички, и натянули узду так, что чудом только не порвали рот лошади, или не сломали ей челюсть. Вот так и родился Крестьянин.

– Скучно что-то. – Сказал Крестьянин, задрав голову вверх, при этом он интенсивно скрёб свою нижнею челюсть.

– Ну что полезли на чердак? – Предложил Геша.

– А чо мы там забыли? – Без интереса спросил Славян.

– Да мы с Гешей, от делать нечего вчера проковыряли дырку в вентиляционной трубе. Труба выходит в ванну, ложишься на пол и секёшь, все как на ладони. Там тётка вчера в ванной мылась, майор милиции. Только у меня с собой ключей от чердака нету. – Крестьянин говоря, обрисовал, показывая на себе фигуру майора милиции.

– Так полезли по пожарной лестнице. – Предложил Славян.

– Полезли, только я ещё по пожарке не лазил. – Заметил Геша. Вся компания двинулась к другой стороне дома, где была лестница.

Дотянуться до лестницы с земли никто не мог из присутствующих, по причине своих малых лет, поэтому техника восхождения на крышу была следующая, по водосточной трубе до пожарной лестницы, а затем по лестнице вертикально- восходящей на крышу. Что немедленно и продемонстрировал Славян, остановившись на лестнице где-то посередине и видя что за Гешей собирается ползти Седой, запротестовал:

– Не пускайте его, а то ещё сорвётся, а нам отвечай.

– Однако все из присутствующих подымались на крышу, а отставать от компании и оставаться одному, Седому явно не хотелось, и по этому не слушая старших, он за всеми карабкался вверх.

– Да черт с ним, разобьётся сам виноват будет. – Кто-то показал безразличие к глупой судьбе семилетнего парнишки. Поднявшись по пожарной лестнице до уровня крыши, Седой внутренне обомлел, когда увидел расстояние от лестницы до края склона шифера, на который ему нужно было теперь ступить, сделав шаг. Седой был доходяга, слишком маленького роста, и чтобы ему попасть на крышу, требовалось совершить скорее маленький прыжок, чем шаг. Стоя на лестнице Седой посмотрел в низ, он теперь находясь на уровне где -то пятого этажа, в открытом пространстве. Малыш почувствовал как на него навалился страх:

– Нет, не шагну никогда, упаду, разобьюсь. – Завертелось у него в голове. И тут как будто ожил внутренний голос: – Вперёд.

Седой стоял на лестнице глупо улыбаясь глядя на своих старших товарищей. – Вперёд. – Решительно скомандовал себе Седой и уже не думая прыгнул на крышу, поспешив за своими друзьями.

– Как вам такое развлечение, подглядывание за чьей-то личной жизнью, да ещё в совмещённой ванной с туалетом. – Сказала Похоть, прячась во мраке чердака. Жизнь такова, что порой мы все сталкиваемся с тем, что становимся невольными свидетелями чужой жизни, и всё нами увиденное не предназначающее для наших глаз, вольно и не вольно входит в нашу жизнь. – Какие гадкие мальчишки, поклонники сортирной эстетики, мерзкие извращенцы. – Простонала Похоть. А может и не такие уж извращенцы, посмотрев на наше современное телевидение скажем мы: – Наш телевизор, после распада СССР, стал теперь как одна большая проковырянная дырка в сортир, забавно не в эфир, а сортир, причём загаженный, и продолжающий заплывать…

На кухне сидели трое молодых интеллигентных людей, симпатичный молодой человек и две изыскано одетые девушки. Вели беседу они о бульдозерной выставке в Москве, о Малевиче, Кандинском, о западной музыке, о моде и прочем запретном в Советском Союзе. Молодые люди пили кофе с ликёром, и от этого их разговор наполнялся эмоциональной напыщенностью:

– Ах милые мои девочки! Вы только посмотрите как мы живём, и как живут на западе. – И молодой человек открыл свой портфель и извлёк оттуда пачку иностранных журналов. Его собеседницы с загоревшимися глазами, начали разглядывать первые попавшиеся под руки им шедевры западной рекламы и пропаганды светской жизни, буржуазного мира.

– Вот обратите внимание, как там живут люди! Крайслер, какие автомобили! Смотрите а здесь, тут написано что эту марку Крайслер Плимут может себе позволить даже рабочий! Представляете, такую тачку и рабочий! – И его спутницы с завистью уставились на картинку, где была изображена счастливая американская семья, Красавец манекенщик-рабочий, его красавица жена и маленькая дочь в роскошных платьях, и чуть постарше сын, в парадном костюме. И все это на фоне автомобиля, похожего на Чайку.

– Живут же люди!

– Да уж.

– Ну а это, мне кажется слишком. – Сказала брюнетка, листающая плейбой.

– Да что тут такого? – Не согласилась с ней блондинка.

– Красота! Красота голого женского тела, воспеваемая ещё с античных времён. А представляете сколько им ещё и платят, за то что они снимаются для журнала вот в таком ракурсе. – Обведя пальцем картинку, произнёс молодой человек.

– И всё таки, так откровенно перед всеми, я наверное не смогла бы. – Все ещё сомневалась брюнетка.

– Дура. Будь у меня такие данные, как у этой девки с плейбоя, я бы согласилась, ну не здесь конечно, там на западе.

– Ну а какие у нас данные, листай дальше, да ты проста королева, по сравнению с этой, а у тебя рост, ну и что что грудь маленькая, многим мужчинам нравится маленькая грудь, в том числе и мне. – Утешительно ворковал блондинке, молодой человек.

– Ну нет, сниматься голой при всех, это аморально, бесстыдно, унизительно в конце концов тебя рассматривают с гнусными мыслями, и изучают как пособие и экспонат сексуальных своих фантазий, рассматривая миллиметр, за миллиметром твоё тело, твою бархатную белую кожу, линию изгиба спины, плавно переходящую в округлости задней части тела, вся сущность моя протестует, а мои длинные черно-шёлковые волосы, пытаются скрыть, предательски выпиравшую при глубоком вздохе грудь, а вокруг тебя просто рутина фото сессии: – Так наша брюнетка продолжала ещё десять минут к ряду, говорить в таком эмоциональном русле, после чего её молодые товарищи стали откровенно расслабляться.

– Эй, эй вы что? – Спохватилась брюнетка.

– Продолжай не останавливайся.

– Вот, вот ты тоже почувствовала это! Лишний бокал и ты забываешь эту глупую мораль и целиком отдаёшься своим желаниям и чувствам. Так, именно так человек и должен жить, спустить свои тормоза, не сопротивляться своим желаниям и чувствам, раскрепостить свою душу от всякой морали, и остаткам поповского рабства. Заботься прежде всего о себе любимом, в поиске своего счастья. Не будите же вы отрицать что мы все должны быть счастливы! – С пылающим взором, говорящий молодой человек встал и подняв свой бокал, предложил тост:

– За наше счастье!

– Прекрасно сказано, за наше личное счастье стоя!

– Позвольте! Но у меня же муж, а как же его счастье?

– Каждый окружающий нас, должен делать нас счастливыми, и быть счастливым от этого. Вот мораль хозяев жизни. – Сказала блондинка.

– Это не правда! Я просто обожаю своего мужа и готова на все, ради нашей любви.

– Да! Да! Именно так, страсть, увлечения и любовь, должны оправдывать все наши аморальные поступки. Любя себя, мы должны позволять иногда себе любить кого-нибудь.

– Но я просто люблю беззаветно. – Уже без энтузиазма, все ещё упиралась брюнетка.

– А вот это зря. Детство у тебя ещё в жо.., ну ты знаешь где играет. – Молодой человек, стал расчёсывать свои длинные волосы.

– Все мужики козлы! – Поделилась своим личным опытом блондинка.

– Точно. – Поддержал её молодой человек.

– Вот мой ухажёр, твою… Чистый скот. Хотя иногда и бывает приятным. – рассуждала блондинка.

– Точно. Золотые слова, и все же мы должны позволять себя любить. – Соглашался с блондинкой парень.

– А твоего Полковника, я между прочим видела с какой-то рыжей особой. В кафе сидели, и явно Полковник возле неё увивался. Все они одинаковые, только мой козел вонючий, а твой надушенный. – Внимательно глядя на свою собеседницу, сказала блондинка.

– Я тебе не верю! – Со слезой в голосе, произнесла Брюнетка.

– Да ладно не расстраивайся ты, это он со своей бывшей был, между ними давно ничего нет. – Попытался сгладить ситуацию Артист, показывая язык блондинке..

– Да, как же нет! Говорят она, когда её Полковник бросил, вены себе порезала. Старая любовь, это тебе не хухры-мухры. – Ехидно сказала блондинка.

– Ты так думаешь? – Плача спросила брюнетка.

– Нет, я так не думаю.

– Почему?

– Да потому! Видела бы ты эту его бывшую квашню, со смеху помрёшь.

– Да вы что? Ты всё придумала Оксана!? А как же также, я всех люблю и вас в том числе. Вы такие милые. – Далее следовал бы счастливый хмельной монолог минут на двадцать, но был опережён проницательным Фарцой:

– И тебя очень любим, посмотрите что я вам ещё принёс, эксклюзив, только для вас. А ля оп! – И молодой человек извлёк из своей большой сумки, ворох импортных вещей, роскошное платье и юбку, и ещё много красивых женских аксессуаров и нижнего белья. Девушки не сдерживая чувств, ринулись всё примерять.

– О!

– А!

– Вот это да!

– По моему коротковато?

– Какая сумочка!

– Послушай Артист, а побольше размерчика у тебя не найдётся?

– Это платье Тиннуле впору будет, а тебе Ксюша юбка хороша.

– О!

– А!

– Какая кожа, какой дизайн! К этой сумочке мне нужны новые туфли.

– Послушай Оксана, ты не можешь забрать у меня сумочку, я её первая присмотрела.

– Могу. Ты присмотрела а я взяла.

– Богини! Не ссорьтесь, вы обе неотразимы! – И молодой человек на коленках подполз к брюнетке: – Ах, все мужики также будут у ваших ног, если увидят вас в этом платье.