Его грызла обида, что за всё время боевых действий, противник так и не был установлен: ни признаков, ни следов, только поражающая мощь орудий.
Даже сейчас в бессознательном состоянии в бреду сновидений, ему казалось, что некие маленькие блестящие металлические жучки, складываясь в нечто невообразимо большое с оглушительным гулом испускают луч смертоносной энергии, уничтожая всё вокруг.
* * *
– Боец, какой наряд?! Никого не осталось! – говорил он, – лагеря нет, ничего нет! Наша первоочередная задача, хотя бы установить кто противник!
Постепенно повышая голос, Зеленов не заметил, как перешёл на рычащий крик.
– Ты понимаешь, боец? Мы, сука, до сих пор не знаем кто нас косит как свиней! Почти месяц с начала этой бойни ни одного сообщения, ни одного очевидца, никого, кто мог бы хотя бы намекнуть, кто или что методично уничтожает нас как скот в скотобойне! – Зеленов осёкся.
Он дал волю эмоциям: нарастающая в его сознании паника, бубонной чумой поразила присутствующих в самое сердце.
– но пока мы живы, – взяв себя в руки, брызгая слюной, выпалил он, – мы последний оплот, последняя надежда командования! Пусть даже через наши бездыханные тела, мы определим и передадим сведения о противнике в штаб! – полковник опустил глаза, – для анализа, с последующим построением эффективно-результативного метода его уничтожения. – уныло заключил он.
* * *
– Здравия желаю, тарищ полковник! – звонко прожужжало над ухом Зеленова.
В его глаза, окруженный ореолом яркого света, заглядывал боец, что просил наряд вне очереди.