Борк

Борка пугала их молниеносная реакция, его несколько раз душила паника, умоляла встать и побежать прочь. Однако, что-то его останавливало, и он долго не мог понять, что именно. Казалось, что лютоволки идеальные хищники, они доставали жертву даже из-под снега. Когда стало светать и лютоволки полезли обратно в те же дыры, из которых повылезали, наконец он понял. Столетия, проведённые под землёй, ни для кого не могли пройти бесследно: невозможно было не заметить с каким отвращением и болью лютоволки встречали рассвет, как первые лучи солнца, отражаясь от снега режут им глаза, как несясь по местности они сшибали мелкие кусты, а от деревьев и скал уворачивались в последнюю секунду.

Чтобы проверить свою догадку, ему пришлось очень постараться. Учитывая, что в округе ещё долго разило мокрой шерстью и затхлостью, Борку всё же удалось выследить и убить среднего размера зайца, а затем разделать его тушу на несколько частей. Туловище зайца, Борк примотал к стволу сосны, а конечности разложил в разные концы поляны так, чтобы наблюдать за каждым из них.

В конечном итоге Борк оказался прав: лютоволки плохо видят и почти не ощущают запахов, однако слух у них более чем отменный, а подушечки передних лап настолько чувствительны, что позволяют улавливать самые слабые шорохи на снегу и даже под землёй. Почти все части зайца к рассвету оказались нетронуты, за исключением его задней лапы: один из трёх лютоволков, выползших на охоту, стоя рядом с заячьей лапой долго-долго принюхивался, пока наконец не обратил внимание под ноги.

«Это малая плата за такие сведения» – впервые за долгое время Борк улыбнулся сам себе.

* * *

– ты опять вернулся один. – голос Лиама звучал раздражённым – глава селения, мужчина в годах с пышной седой бородой до самого пуза, перемещал руку с рукояти ножа к зубочистке в зубах и обратно, как будто не мог определиться, что сейчас важнее: зарезать Борка, либо поковырять зубы.

– четыре охотника за месяц! ч е т ы р е! – протянул Лиам. – Это четыре лука, ножа и восемь рук! С такими темпами к концу года у нас останутся старики, женщины да дети! Кому прикажешь в лес ходить? А?