Возрождение церковной жизни в Сибири. По страницам дневников архимандрита Серафима (Александра Егоровича Брыксина), в схиме Иринея

Стой! Кто идёт?

12 августа – 1 сентября 1962 года

Идём через деревню. Залаяла какая‑то паршивая собачонка, выдавая нас, украдкой крадущихся, а далее по дороге встречная машина своим фарами как будто разглядывает нас, прижавшихся в кустах при дороге. Казалось бы, всё хорошо.

Вот и домик – наш «пересыльный пункт».

Но вдруг – один встречный человек, за ним – другой.

И вот этот‑то другой окрикивает нас:

– Куда идёте, товарищи?

– Домой, – отвечаю я, не останавливаясь, только искоса поглядев на него.

Да, это – опасный человек. Он в форме милиционера. И даже, как мне показалось, офицерского состава. Но ничего, Бог пронёс. Человек приостановился, как бы желая во второй раз нас окликнуть. Но воздержался, по‑видимому, боясь: не враги ли это государственных рубежей? Ведь они могут сразу убить. А нас было четверо.

Пронесло. Бог не допустит – свинья не съест.

В 3:30 утра пошли к себе. В одиннадцать утра будем на месте. С нами новый человек. И вот мы своего вожатого отпускаем вперёд. А сами не спешим. Надеемся часика через два прийти самостоятельно, то есть без провожатого дойти. Но получилось иначе.

Подойдя ближе к месту, мы сбились с дороги. Боже мой! Какое испытание! Измучились вконец и теперь, обессилев, не знаем, что делать. А времени – уже час дня. Сели, немножко подкрепились, ибо у меня в сумке был хлеб. И опять пошли искать тропинку. Кричим, кричим, но ответа нет. Я даже свистел, как уличный хулиган.

Тот же брат, который ушел вперёд, уже сготовил обед и пошёл встречать нас, сразу догадавшись, что с нами неладно.

Я изрезал все ноги, рубашка прилипла к спине. Ноги подкашиваются. Я падал бесчисленно раз. Тут всё к одной беде.

Напали осы. Три из них все‑таки успели укусить. Но я от них так бежал, что, если бы к случаю попался медведь, а они тут бывают, он бы, наверное, испугался меня. Осы меня преследуют. Прилёг в густом кустарнике. И они потеряли своего обидчика. Но я ведь нечаянно наступил на них. Вот ведь несознательные.

Боже, помоги выйти из заблуждения.

Опять кричу. Вдруг слышу ответный голос. Слава Богу, это о. Ф. нас ищет. Дождались и пошли. О, далеко мы уклонились. Если бы не он, нам наверняка пришлось бы ночевать неизвестно где.

Спаси его, Господи.

Еле-еле душа в теле. Я пришёл вперёд всех и, как только сбросил мешок, сразу припал устами к Божией Матери «Взыскание погибших» – моей любимой иконке. И, как малое дитя, чем‑то обиженное, заплакал.

Да, пустынь – это не мама родная!

Ноги до колен исцарапаны и онемели, словно протезные. А ведь я завтра день рождения должен справлять. Тут сейчас, забыв про усталость, беру два ведра воды. Обмываюсь, надеваю чистую одежду и падаю отдыхать. Ноги едва шевелятся. К вечеру стало лучше.

Слава Тебе, Милый Боже, за все дни, прожитые в трудах, скорбях и слезах!

День благоверного князя Александра Невского хоть и не сегодня 30 июля (12 августа), но я носил в миру имя его, поэтому день рождения сегодня и праздную.

Но как в пустыне праздновать? Утром немного помолились, пообедали и отдыхали. Конечно, причаститься нет возможности, теперь уж, Бог даст, до Успенского поста, а там собираюсь в церковь.

В шесть вечера – Чхалда. Должен встретиться с братом Виктором, расскажет кое‑какие новости о Новосибирске. А сейчас перед походом следует и самому малость отдохнуть.

Приучаю себя к Иисусовой молитве, но никак не могу обрести её. И всё это оттого, что не принуждаю себя с полным старанием.

Вот и заблудились накануне по моей беспечности.

Теперь собрались мы в село. И только что отошли, как я спохватился: забыл любимые мои чёточки. Душа как‑то заскорбела. Хотел вернуться. Но ведь меня ждать не будут. Так и пошёл без чёток. Горе, а не монах.

А ведь приходилось читать, что один монах, идя на послушание, забыл чётки. Вспомнив, он вернулся. И вот на обратном пути его догнала какая‑то повозка с грузом. И, только что поравнявшись, обоз перевернулся. И – прямо на монаха повалился. Он испугался и каким‑то чудом успел отскочить.

Вдруг слышит, не видя никого, голос:

– Если бы чётки не взял, повозка придавила бы тебя.

Монах перекрестился и прославил Бога. Вот мне и урок. Боже, прости мой грех.

Дошли благополучно. Немного отдохнули и принялись за труд. Прочитал Ванино письмо, теперь надо как‑то ответить.

Во вторник 1 (14) августа ночью прошёл дождик с грозой.

Следующий день проводим в труде, но почти без молитвы. Это – не похвально, думая, что молитва будет потом.

6 (19) августа – день Преображения Господа нашего Иисуса Христа.

День солнечный, радостный. Помолились, и я пошёл в лесок. Любимое моё увлечение – хоть на часок-два удаляться для Богомыслия.

Взял с собой акафист.

– Господи мой, Господи, радосте моя, даруй ми, да возрадуюся о милости Твоей²⁹.

Прочитал с большим душевным удовольствием. А вокруг шумит лес гигантской величины. Неохотно поворачивают деревья свои вершины то в одну сторону, то в другую. Птицы завели своё пение, переливаясь разными голосами. Дятел прямо надо мной уселся и постукивает, как радист азбуку Морзе.

Другая птица посвистывает, как свисток у Гликерии на посту. А белка, размахивая своим пушистым серым хвостом, с особою осторожностью прошла по земле в трёх-четырёх метрах от меня. Приостановилась на миг, послушала мою беседу с Богом и поспешила удалиться, дабы не помешать молитве.

Только птички не понимают этого, знай себе насвистывают. Но, Господи, может, они желают присоединить своё пение к моему. Может, хотят составить мне хоровое пение. Ведь в храмах Божиих сегодня в этот радостный день Преображения Господня торжественно поют хором. А я скорблю, что мне одиноко и сиротливо. Со слезами на глазах пою тропарь:

– Преобразился еси на горе, Христе Боже, показывый учеником Твоим славу Твою…

Милые птички, вы теперь всегда будете напевать мне свои таинственные песни. Но я желаю более услышать их тогда, когда ударит последний час моей жизни здесь, на бренной земле, когда подкосятся мои уставшие ноженьки и откажутся служить мне, приклонится моя глава до сырой земли. И тело будет валяться на сухой таёжной листве. Вот тогда, в последний раз, вы пропойте над моими закрытыми глазами песнь свою.

Может, душа моя в тот час, оставив тело, поймет тайну сей песни, может, она будет похожа на кондак «Со святыми упокой».

Может, будет слышаться моей душе «Вечная память».

Если же имя моё не будет вписано в Книгу жизни, то я буду просить прощения у Господа и у вас, птичек, за свои содеянные грехи. И буду плакать и воздыхать, пока время дано для покаяния. Буду пользоваться случаем использовать оставшиеся дни для спасения души и для того, чтобы Господь сменил свой гнев на милость. Буду неустанно взывать Ему и стучаться, чтобы Он по Своему милосердию и на мя, паче всех грешнейшаго, излил изобилие щедрот и вписал в Книгу вечной жизни.

Господи, как ты преобразился во славе Своей, преобрази и мою душу в свете Твоей Славы и пусть возсияет и нам, грешным, свет Твой неприступный: молитвами Богородицы, Светодавче, слава Тебе!

Понедельник. 7 (20) августа 1962 года. Опять на работу. Все спешим устроить келии. Но придется ли жить? Угодна ли Богу будет наша жизнь? Если, конечно, так проводить время в труде от темна до темна, а молитву оставлять, то можем прогневать Бога и Матерь Его. И тогда – прощай пустыня. Но, да будет воля Его. Как бы трудно ни было, а будет скоро труднее, будет страшнее спастися.

Все благочестивые и Церковь Божия да скроются в горы, леса и пещеры. Боже Милостивый, ведь все хотят спастись. Благослови же и нашу жажду не разлучаться, а жить вкупе единодушно и с любовью к Богу умножать добрые дела и стремиться к совершенству.

Богу нашему слава!

К субботе 12 (25) августа келия в основном окончена. Идём в город, ибо пора уже отдохнуть от своих трудов, а главное – причаститься Святых Христовых Таин. Ведь через два дня Успение Пресвятой Богородицы.

С места вышли в 11 утра и дома были около 11 часов вечера.

Ехали сперва на верху гружёной досками машины. Все покрылись пылью, как мельники, потом пересели на автобус. И только на третьей машине доехали. Умылись, поужинали, помолились и в первом часу ночи пошли спать.

Сегодня 13 (26) августа по старому стилю. Воскресенье.

Подъём в шесть часов утра. Прочитав правило, готовились в церковь. Говорят, начало службы в 9 часов архиерейским служением. Помолились, пошли искать квартиру. Ноги наколотили порядочно, а толку мало. Правда, одна старушка на несколько деньков пустила. Но у неё сын диковатый, хоть и по профессии инженер.

Поздно вечером мы на такси повезли вещи, но точный адрес забыли. И вот, при помощи Божией и добрых людей, мы где‑то в 12 часов ночи нашли квартиру. Собаки подняли тревогу, некоторые из соседей повыскакивали. А сын, очевидно, терпеливо отмалчивался.

Что ж, ночь провели. Утром пошли в церковь, а после обедни собирались на престольный праздник в город Гудауты. Ведь завтра вторник, день Успения Божией Матери.

Я, по приглашению настоятеля иеромонаха Виссариона, участвовал в Богослужении. Народу было много.

17 (30) августа. Четверг.

Сегодняшний день является для нас днём приключения. Вернусь назад. Приехали мы с Престольного праздника. Я был утешен тем, что сподобился, по милости Божией, дважды причаститься в сослужении. То есть в самый день праздника и на следующий.

Абхазия. Новый Афон

Вернулись поздно вечером. Ехали на автобусе. В Новом Афоне видели бесподобной величины и красоты храм. Конечно, он сейчас закрытый и является музеем. Люди говорят, что сохранились все иконы. И имеет 12 престолов. Мне как‑то и хочется сходить посмотреть, и боюсь, потому что сердце будет болеть до невозможности от мерзости на святом месте.

Вот и наша квартира. Но вдруг вместо облегчения в сердце кольнуло болью. У ворот стоит машина. Хозяин выходит и говорит:

– Мамы дома нет, а вы больше не приходите.

Что ж, повернули куда глаза глядят.

Вот так и живём, прямо по апостолу Павлу:

– Аще вас не примут в дом, отряхните прах и уходите. Мир ваш вам и возвратится.

Но жаль не того, что выпроводили, а вещи, которые они выбросили вон.

Пришли уже ночью на другую квартиру.

Приняла нас одна раба Божия. Верующие две женщины в преклонных летах встретили по христианскому обычаю.

О, дивны дела Твои, Боже.

Там нас до ворот не допустили, а здесь ноги умыли.

Слава Тебе, Боже, слава во веки!

В Одессу на электроходе

3—10 сентября 1962 года

Дни летят, как минуты, – отмечает в дневнике о. Серафим.

Не успеем, наверное, как следует подготовить себя к вечной жизни, как приподнимется завеса, разделяющая нашу земную жизнь от будущей. Вот, сегодня опять сидим без дела, отдыхаем.

В понедельник 21 августа (3 сентября) в церковь не пошли. Помолились дома, прочитали обедницу, молебен, панихиду. А завтра, 4 сентября, наверное, если Богу угодно будет, поеду на пароходе в Одессу. Так надо.

Вот, если придётся съездить, то опять приключений и новостей будет куча, – повествует о. Серафим о том, как пытался предугадать ход событий. – Господи, настави стопы моя по словеси Твоему, и да не обладает мною всякое беззаконие.

Два часа дня. Всё тот же месяц сентябрь, пятое число.

Я уже в плавании, на пути в Одессу.

Рекламный буклет. Черноморское пароходство, дизель‑ электроход «Россия»

Пробрался в музыкальный салон и соображаю, как бы мне описать, хоть вкратце, своё путешествие по Чёрному морю. Голова уже начинает побаливать от качки, но ничего, Господь поможет.

Вот уже вторые сутки нахожусь на борту дизель-электрохода «Россия»³⁰. Какой же он величественной красоты! Для меня кажется бесподобным по красоте. Да мне и не приходилось видеть больше. Места наши на палубе, но не под открытым небом. Я расположился на жёстком диване, а мои попутчики – на стульях-раскладушках.

Из Сухуми отплыли в час ночи. Плывём быстро. Глубокая ночь заставляет нас погрузиться в сон. Но не успели как следует уснуть, как удары солнечных лучей сыграли нам подъём.

Чудесное утро нас радует тем, что мы в девять часов утра причалили к берегам Сочи.

Протяженность Сочи вдоль черноморского побережья (с северо-запада на юго-восток) – около ста километров. По своей территории город превосходит 28 государств. Его называют курортной «столицей» России.

Красивый уголок нашего отечества привлекает тысячи людей в свои живописные места. И нам понравился. А главное украшение – это большой каменный храм. Ещё издали мы любуемся серебристыми куполами, на которых кресты, рассекая воздух, устремились ввысь, к небосводу.

Вот и причал.

Спускаемся вдвоём со священником по трапу и направляемся сразу к своей заветной цели. Храм радует наши души больше всего. Идеальная чистота, паркетные полы, старинные иконы. Но только батюшки не старинные: подстриженные, как ксендзы. Но да Бог им Судия. Не это в основном нас опечалило, а то, что у них уже два месяца, как запретили служить литургию каждодневно. А ведь их три священника.

Прихожане скорбят. Но, что ж, видно, Господь допустил – за наши согрешения и нерадение. А нерадение к Богослужению у нашего современного духовенства, к нашему стыду, процветает. Они и виновниками являются таких новостей.

Разделив с ними скорбь, мы купили две свечи по одному рублю и поставили перед местными иконами на амвоне. Ещё раз приложились к святыне и ушли, довольствуясь тем, что воздали должное поклонение. На обратном пути заходили в некоторые магазины, купили кое‑что из продуктов, и – на борт. Пообедали в обычное время.

Вот был бы Ваня со своим фотоаппаратом! Вот уж он понаслаждался бы видами! Но нет. Ване теперь не до этого.

Он Новосибирск не променяет ни на какие Сочи, Ялты, Сухуми или Евпатории. Он, теперь увлечённый порывом любви, как вот эти чайки, преследующие наш убегающий корабль. Так и он следует за Светланой. Но здесь есть разница между Ваней и чайкой. Чайка преследует корабль в надежде, что удастся схватить выброшенную за борт корку хлеба или огрызки какой‑либо другой пищи.

А что надеется Ваня получить, гонясь за Светланой? Но теперь уже про Ваню больше говорить не следует, у него появились свои интересы в жизни, а у нас – все тот же путь тернистый. Хоть и труден он, но зато обещает там упокоение и радость вечную.

Мы опять в открытом море. Изредка встречаются пароходы. Без конца вьются чайки. То отстанут, то опять догонят. А вот и дельфины гонятся за нами. Бедненькие, вынуждены отстать. Электроход «Россия» уж очень быстро идет.³¹

В восемь часов вечера прибыли в Новороссийск, что у побережья Цемесской бухты Чёрного моря.

Красотою Новороссийск по сравнению с оставшимися позади городами не блещет. Сходим на пристань для прогулки по свежему воздуху, а то нас укачивает уже.

С часок побродили и – домой, так это мы, в порядке шутливом, выражаемся. А домов таких у нас – сплошь и рядом. Готовимся к ужину. Нам составляет компанию одна знатная персона из Петрограда. И вином нас угостила. Что ж, не откажешься ведь – неудобно слишком скромничать. А, во‑вторых, своим отказом можно оскорбить человека, который расположен тебе доставить радость.

Встали раненько и любуемся восходом солнца. О, какая красота! Бесконечная гладь моря, и солнце оранжевого цвета словно выплывает из‑под воды. Вот оно увеличивается всё больше и больше. И, наконец, всплыло совсем, рассыпая вокруг себя лучезарный свет, теплоту и душевную радость.

Через четыре часа – Ялта. Это курорт и порт на южном берегу Крыма протяженностью более 70 километров.

Стоянка опять четыре часа. Город хорош, но с Сочи не сравнишь. Здесь девять гостиниц и ресторанов. Но нас интересует другое, а именно – церковь. Спешим утешить свою душу под покровом её сводов. Церковь – наша мать, ведущая к вратам Вечной Жизни. Какая для меня радость! Ведь храм именуется в честь моего Ангела при святом крещении – св. Александра Невского.

Входим в храм. Служба уже кончилась. Теперь батюшка будет венчать. Немного послушали, поставили за один рубль и двадцать копеек свечу.

Опять раскачивание на волнах. Скоро – Севастополь. Это город на юго-западе Крымского полуострова, на побережье Чёрного моря. Незамерзающий морской, торговый и рыбный порт; промышленный, научно-технический и культурно-исторический центр.

По радио объявили, чтобы пассажиры не пользовались фотоаппаратами. К пристани в этом городе не подходят пароходы с людьми ввиду стоянки военных судов. Пассажиров доставляют на берег на пароме. Отсюда уже виден памятник адмиралу Нахимову. Виден разбитый немцами старый собор. Теперь он, по‑видимому, является историческим памятником. Рядом – другая церковь с куполами. В ней, очевидно, служат. Город красивый, но зелени не очень много.

Пора отправляться дальше. Подняли якоря – и в путь. А через четыре часа – Евпатория. Это – город-курорт на западе Крыма.

Ночь проходит быстро. 9:30 утра. Вот уже и к Одессе приближаемся.

А в 20:00 мы уже торжественно парадируем по бульварам города.

Да, направил Господь стопы наши в монастырь. Там и только там, за стенами монастыря, можно облегченно вздохнуть. Это – тихая пристань, где находят покой тысячи людей, настрадавшихся в бурлящем потоке житейского моря. Здесь они насыщаются хлебом вечной жизни, который придаёт им сил опять противоборствовать новым волнам, хотящим погрузить их в бездну погибели. Вот и мы, по милости Божией, приняли Хлеб Вечной Жизни – Христа.

И, вкусив эти неисчерпаемые блага, пришли в последний раз к стопам Распятого, взывали:

– Иисусе Сладчайший, соедини нас с тобою на веки (перефраз акафиста Иисусу Сладчайшему)!

Две ночи ночевали у старичков, живущих неподалеку от монастыря, а последующие два дня – в другом доме, у доброй христианки Зинаиды. Слава Богу, всё обошлось благополучно.

Новороссийск

Считается, что первые люди обосновались в окрестностях Новороссийска ещё в эпоху палеолита.

В V в. до н. э. на месте современного Новороссийска возник Бата – торговый греческий город. Во II веке до н. э. он был разрушен кочевниками-аланами.

В XIII веке в устье реки Цемес генуэзцы построили крепость. 12 сентября 1838 года корабли российской эскадры вошли в бухту. Этот день отмечается как дата основания города.

Новороссийский порт

Абхазия

10 сентября – 15 ноября 1962 года

Купили билеты на самолет. И пора собираться в обратный путь. Четыре часа в воздухе. Боюсь за себя, что будет тошнить и может даже вырвать, что со мною часто бывает. Но и на сей раз обошлось всё благополучно. Долетели, с Божьей помощью, – отмечает в своей рукописи о. Серафим. – Вот и Сухуми. Кажется, что это твой родной город. Чувствуешь сердечное облегчение и душевный покой. Но все это ненадолго. Ведь мы здесь, подобно Христу, «не имать, где главу подклонити».

Господи, помоги нам в терпении.

А дни летят за днями и утопают в бессмысленной суете сует.

Вот уже 12 сентября нового стиля: празднуем воспоминание чуда Архистратига Михаила, бывшего в Хонех.

8 (21) сентября – Рождество Пресвятой Владычицы нашей Богородицы и Приснодевы Марии.

Сходили на Всенощную, помолились, служил епископ, семь священников и два протодиакона. А я, как обычно, стоял в народе.

Духом бодрствую пока. Но в обстоятельствах таких сейчас нахожусь, что подтачивают с каждым разом. Боюсь, чтобы Господь не оставил меня в таких житейских переплётах. Разве легко на сердце стоять в такие праздники в притворе? А тут ещё благодетели, видя твоё одиночество и изгнание, суют кто в руку, а кто в карман лепты: один – с застенчивостью десять копеек даёт, другая – три, потом кто‑то 20 копеек сунул в карман.

Господи, мне стыдно и совестно, но что делать? Ведь не пойду же я на стройку, на завод или в колхоз – чай, там и без меня обойдутся.

Нет, буду пока ходить в храм Божий, да деньки считать. А их и считать едва успеваешь.

Вот, кажется, совсем недавно было Успение.

А сегодня, то есть 14 сентября, нового же стиля 27 сентября, – уже Воздвижение Честнаго и Животворящего Креста Господня.

Абхазия, село Лыхны, Свято‑Успенский собор. Интерьер

Ездили в Лыхны – село в Абхазии. Его история насчитывает 1500 лет.

Я сослужил настоятелю и причастился. Потом обед у батюшки. И все – по домам. На обратном пути зашли в церковь в городе Гудауты. Прослушали акафист Кресту с проповедью.

А в десять часов вечера на электричке добрались до своего уголка.

В пятницу 15 (28) сентября ждём гостей. Но их все нет. Даже и писем нет. Что за причина? Может быть, раздумали ехать? Может, их кто отговорил? В общем, как хотят. Как уж им Господь на ум положит. А может, всё‑таки они придут?

Вот уже и до праздника Воздвижения Честнаго и Животворящего креста Господня дожили.

Опять пошли втроём в село Лыхны к о. Виссариону. Он пригласил меня сослужить ему. Слава Богу! Я рад. Ночевал у него в келии. А в самый праздник пообедали за общим столом и уходим.