Возрождение церковной жизни в Сибири. По страницам дневников архимандрита Серафима (Александра Егоровича Брыксина), в схиме Иринея

Покровская и Никольская общины

Красноярск – город на берегах Енисея, крупнейший культурный, образовательный и промышленный центр Восточной Сибири и Дальнего Востока. Основан в 1628 году. Во времена «золотой лихорадки» был крупным процветающим купеческим центром Сибири.

В Красноярске было две православных общины – Покровская и Никольская.

В Октябрьском районе на кладбище маленький деревянный храм во имя святителя Николая, сообщается на сайте памяти протоиерея Александра Пивоварова.

Покровская община имела два храма: в центре города на улице Сурикова – храм во имя Покрова Пресвятой Богородицы и приписной Троицкий кладбищенский храм на Покровской горе (построен в 1848 году) в Центральном районе.

В Никольском храме служил один священник, а в Покровском храме – четыре.

В воскресные и праздничные дни в Покровском храме служили две Литургии, так как храм маленький и низкий, как многие старинные приходские храмы в Сибири, а прихожан много.

Здесь служил благочинный Красноярского благочиния протоиерей Вадим Красноцветов.

В храме было два хора. Всенощную пели вместе – антифонно, как обычно, а Литургию поврозь. Малый хор пел раннюю Литургию в Покровском храме и потом с другим священником переезжали в Троицкий кладбищенский храм, и там служили вторую Литургию.

Так как надо было обслуживать два храма, то и было четыре священника. Второй священник – протоиерей Иоанн Шишло был очень болен, у него болели почки, и он часто не мог служить, не мог нести свою череду.

Поэтому служили больше молодые священники: иеромонах Серафим (Брыксин) и священник Александр Пивоваров.

Благочинный Красноярского благочиния протоиерей Вадим Красноцветов, иеромонах Серафим (Брыксин), иерей Александр Пивоваров

Духовник и благочинный Троице-Сергиевой Лавры

Архимандрит Феодорит (в миру – Фёдор Иванович Воробьёв), духовник и благочинный Троице-Сергиевой Лавры, родился 15 декабря 1899 года в Москве в крестьянской семье. В 1918 году окончил Московское коммерческое училище.

В 1918—1920 годах. служил в армии. По возвращении со службы долгие годы работал бухгалтером и в то же время духовно совершенствовался под руководством опытных пастырей и путём изучения творений святых отцов.

Особенно чтил Фёдор Иванович таких известных святителей, как епископ Афанасий (Сахаров) и епископ Вениамин (Милов).

7 февраля 1956 года поступил в братию Троице-Сергиевой Лавры.

21 августа 1956 года архимандритом Пименом (Извековым) пострижен в монашество с наречением имени Феодорит.

8 октября 1956 года в Троицком соборе Лавры архиепископом Можайским Макарием рукоположен во диакона, 18 июля 1957 года архиепископом Херсонским и Одесским Борисом – во пресвитера. 20 апреля 1958 года награжден набедренником, 18 января 1959 года – саном игумена и золотым крестом, 8 января 1961 года – саном архимандрита.

Монашеское дело архимандрит Феодорит нёс со смирением и ревностью. Добросовестный и прилежный во всём, он служил для братии добрым примером: всем стремился послужить, духовно ободрить и оказать христианскую любовь.

Богомольцы видели в нём умудренного и убедительного в слове проповедника, глубоко дышащего живой верой и любовью к Богу. Слово убелённого сединами старца всегда оставляло свои благодатные следы в душах бесчисленных паломников древней обители.

19 января 1959 года архимандрит Феодорит назначен благочинным Троице-Сергиевой Лавры, в должности которого прослужил 11 лет. Братия монастыря с благодарной любовью вспоминает годы доброго служения отца Феодорита на этом трудном и ответственном послушании.

В последние два года жизни его не оставляли тяжкие недуги. Но духом старец не ослабевал никогда, был полон внутреннего спокойствия и духовной сосредоточенности. Когда был в силе, шёл в храм, выстаивал монастырские богослужения, участвовал в соборных службах.

Скончался архимандрит Феодорит 23 января 1973 года на 74 году жизни.

Страдал за веру

Протоиерей Иоанн Васильевич Шишло, 1915 года рождения, в 1943—1944 годах служил диаконом в Св. Петро-Павловской церкви на Немиге – город Минск.

Был арестован вместе с настоятелем и другими священнослужителями 16 августа 1944 года, отбывал в лагере восемь лет.

В 1957 году зарегистрирован как священник Покровской (Покровско-Троицкой) общины в Красноярске.

После ареста о. Евгения Несекайло митрополит Новосибирский и Барнаульский Нестор временно назначает священника Шишло благочинным округа.

В одном из документов сохранилась характеристика о. Иоанна: «Замкнутый, хитрый, глубоко верующий».

Скончался протоиерей Иоанн Шишло уже при служении в Троицком храме, не дожив до пятидесяти лет – в первый день Троицкой седмицы 1964 года, день Святого Духа.

Прах его покоится близ алтаря Собора. На памятнике начертаны евангельские слова: «Помяни мя, Господи, егда приидеши во Царствии Твоем».

Диакон из Кемерово

Протоиерей Вадим Михайлович Красноцветов (1924—1997 годы жизни). Сын священника Михаила Григорьевича Красноцветова, расстрелянного в Тюмени по приговору тройки Омского УНКВД 12 октября 1937 года.

Родился в селе Малая Скаредная Ишимского округа Уральской области. До 1932 года жил с родителями, после их ареста – в семье брата Григория. До 1937 года жил с матерью в Тюмени, с 1938 до 1941 года – в Пушкине Ленинградской области.

Во время Великой Отечественной войны жил с матерью и сестрой Татьяной в блокадном Ленинграде. В 1942 году был эвакуирован с семьей в город Исилькуль Омской области, где жил до 1945 года; работал в «Заготзерне». Окончил бухгалтерские курсы. В 1945 году переехал к сестре Татьяне в город Балашиху Московской области и устроился работать экспедитором в доме отдыха ВЦСПС на станции Зеленоградской.

В 1952 году, в возрасте 28 лет, уехал в Кемерово, где был рукоположен в сан диакона, служил в Покровском храме.

В 1954 году рукоположен в сан священника, служил в Новосибирской епархии в городе Красноярске. Исполнял обязанности благочинного Красноярского края.

В 1968 году перевёлся в Калужскую епархию, где до своей болезни 1995 года служил священником в городе Малоярославце Калужской области. Скончался в 1997 году.

Похоронен в городе Боровске Калужской области. Дружил с интересным подвижником – архимандритом Никандром (Николай Николаевич Николаев, 1876—1973 годы жизни), приоткрыл его жизнь как врача и священника.

Скитания правдолюбца

10 февраля – 11 июля 1962 года

И вот, скитаюсь по произволу судьбы уже шесть месяцев, – горестно замечает о. Серафим в своём летописании.

Поехал в Иркутскую епархию – мест нет. Поехал в Ташкентскую – тоже мест нет. Из Ташкента – в Москву и в Загорск. И потом чудным образом – в Сухуми.

У меня появилось желание восстановить в памяти и записать сюда же путь следования из далекой и суровой Сибири в страну, утопающую в зелени и заливающуюся солнечной теплотой – на Кавказ. Цель моей поездки – найти тихий уголок и надёжное пристанище для спасения души.

Итак, прощайте сибирские края, прощай град Новосибирск. Летим в страну палящего солнца Узбекистан. Туда три часа полёта.

Это – не первая дальняя поездка. Будучи ещё послушником, до назначения игумена Мисаила (Томина) настоятелем в Чебаки, ездил в Среднюю Азию по церковным делам.

И вот перед нами Ташкент – крупнейший город Узбекистана. Расположен в долине реки Чирчик в отрогах западного Тянь-Шаня.

Ух, какая жарища! Пошли знакомиться с городом. Побывали в зоопарке, а к вечеру направились в Успенский кафедральный собор.

В письменных источниках Ташкент упоминается с IV—V веков нашей эры под названиями Джадж, Чачкент, Шашкент, Бинкент.

Но в XI веке в трудах среднеазиатских учёных впервые встречается форма Ташкент. Аль-Кашгари первым определил Ташкент как «каменный город».

Служба в соборе ничем не отличается от нашей: ни пением, ни чтением.

Решил на всякий случай подать прошение на имя Высокопреосвященнейшего Гавриила. Был у него на приёме.

В 10:30 вечера выехали в город Урсатьевск (Хаваст) к иерею Иннокентию (моему бывшему сослуживцу). В час ночи встреча. Неделю отдыхаю в его покоях.

А теперь – опять в Ташкент. В Ялтинский район к сестре Нине.

Встретили хорошо. Ходили на рыбалку. Вот где красота! Через полтора-два часа мы наловили около пяти килограммов рыбы. Попались сазан и сом.

Купаться опасно, потому что много змей, которые плавают в воде. Вечером мы уже лакомились жареной рыбкой и впервые – азиатскими фруктами: вишней, абрикосами, алычой и виноградом.

В другом месте только ночь переночевал. Мне говорят:

– Сегодня в церкви были, тебя уже ищут – хотят арестовать.

Прибыл к товарищу, настроился недельку пожить (служили вместе в армии, а теперь он тоже стал священником).

А назавтра вызывают его в горисполком:

– У тебя гости?

– Да, гости, мой товарищ, мы с ним служили раньше.

– Давай‑ка ты его отправляй завтра же.

Ну и проводил он меня.

Архиепископ Ташкентский и Среднеазиатский

Архиепископ Гавриил (Дмитрий Иванович Огородников) (1890—1971)

Архиепископ Гавриил (Дмитрий Иванович Огородников) Ташкентский и Среднеазиатский. Занимался экзорцизмом (изгнанием бесов из одержимых).

Отличался скромной жизнью, почти все свои деньги тратил на помощь малоимущим.

Все воскресные и праздничные службы совершал в кафедральном соборе, в будни совершал богослужения в домовом храме епархиального управления.

Просто и доходчиво проповедовал.

Не дал закрыть ни одного храма.

В 1970 году тяжело заболел и фактически отошёл от дел. Воспользовавшись этим, власти закрыли 14 храмов в Киргизии и Таджикистане, некоторые из которых не действуют в настоящее время.

Из столицы – в Сухуми

11—23 июля 1962 года

Делать нечего. 11 июля быстренько купили билеты на поезд до Москвы. Вагон мягкий и со всеми удобствами, – отмечает о. Серафим в своих воспоминаниях.

Но соседи по купе отвратительные попались, евреи – муж и жена. Вели себя вызывающе. Ну да Бог им судья.

Прибыли в столицу 14 июля благополучно. Сходили в Третьяковскую галерею, а вечером – в Загорскую Лавру. Двое суток пробыли в монастыре и, по милости Божией, причастились Святых Христовых Таин.

В 9:30 вечера 16 июля 1962 года отправляемся на скором поезде с Курского вокзала в Сухуми.

По пути – остановка в Харькове. Вагон залит солнечным светом, людской шум, смех, веселье. А твоя бедная душонка находится в каком‑то сжатом состоянии, словно воздух в резиновом мяче или в кислородном баллоне.

Станция Изюм, но остановки нет. На горизонте большая церковь. Вот бы в ней послужить. А вот – и другая. Чудный лесок, река, поляны – одна прелесть. Итак, немалый путь исколешен.

Вот позади Российская Федерация, дальше Узбекская ССР, Украинская, Грузинская и Абхазия.

Вот уже – станция Святогорская. Хорошее название. Очевидно, имеет историческое значение, причем религиозного склада. Начинают появляться холмики, усеянные кустарником. Может быть, кто‑нибудь из старчиков и подвизался в этих местах.

Станция Ямполь – деревня. Домики покрыты соломой, почва песчаная, зелени немного. Панорама украшена большим озером, в котором купается детвора. А вокруг кто косит траву, а кто уже и гребёт, даже и ранние хлеба убирают.

Станция Яма – деревушка. В вагоне предлагали свежие огурцы. Хочется купить, но нет под руками денег.

Скоро – Ростов, там и купим. Тут другое в голове, вдруг как‑то ни с того, ни с cего взгрустнулось. И пошли мысли головокружительно тебя атаковать одна за другой.

Исполнит ли Господь намерение? Как будет на чужбинке?

Зачем по‑детски подчинились воле чужой? То есть люди купили нам билеты на свои деньги и отправили нас в Сухуми, не спросив на то нашего желания. Что ж – подчинились. И – хорошо. А, может быть, в этом проявляется Божий промысл?

Хочется сейчас повидаться с членами нашей компании, например, с Ваней. Часто думаю, что вот Ваня сейчас будет устраивать свою жизнь по собственному желанию и страстными хотениями, переплетёнными сладостями века сего и приманками обманчивыми.

– Эх, Ваня, Ваня! Нет, не может быть, чтобы он изменил своему призванию, – думаю я.

А потом опять новые мысли в голове: ведь от чёток отказался, а что дороже чёток может быть?

Едем дальше.

Вот – станция Соль. Как без соли пища безвкусна, так и без любви христианской не будет жизни нам вместе.

Станция Шевченко. Невольно вспомнились его стихи, творения:

Як умру, то поховайте

мене на могиле.

Средь широкой степи

выройте могилу.²⁷

Да, он просил вырыть ему могилу, а выроют ли для нас?

Святой Ефрем Сирин говорит о жителях пустыни:

– Они умирали, кто, преклонив колена на молитве, кто – на ходу, кто, прислонившись к дереву, а иные, ложась спать, не просыпались.

Они не просили вырыть могилу, не желали слышать надгробного пения над собой, они были живы, но ежели они ходили, то были погребены.

Господи! Дела Твоя дивны!

Станция Иловайское. Виднеются кучи угольной породы и рисуются на фоне горизонта, как гряда Курильских островов. И здесь люди трудятся в шахте, вспомнил и я свою шахту «Капитальная» в Осинниках.

Когда‑то работал под землей. Хоть и недолго, но понятие имею о трудностях углеробов. Трудно в шахте, бесспорно. И это подтвердит каждый. Ну, а душу спасти – труднее, далеко труднее.

Вот – и Ростов! Чем он знаменателен? С виду похож даже на Новосибирск. Такие же здания, заводы, дым и озеленение. Прошёл, очевидно, ливень с грозой, потому что кукуруза приклонила свои верхушки к земле, опустила широкие листья. Теперь, казалось, она погибла. Но нет, она знает, что скоро выглянет солнышко, пригреет и ободрит, заставит выпрямиться и ожить.

Поверь, бедный человек, что и твоя жизнь подобна этому растению. Будут и над твоей головой носиться житейские бури, будут и твою склонять головушку долу. Но ты крепись, не унывай, а надейся на милость Божию, подобно кукурузке.

Уповай на всемогущество твоего Творца. И получишь утешение, освободишься от чёрных туч злокозненного врага и облегченно вздохнёшь при виде восхода лучезарного солнца весной жизни, приуготовленной верным людям Христа.

Вот – знаменитый Дон. Множество пароходиков бороздят его воды вдоль и поперёк. До свидания, донские казаки, мы поехали дальше.

Станция Батайск, потом – Крыловская, Кавказская.

Вот и Туапсе уже проехали.

Приближаемся к красивому и живописному городу Сочи. Берег моря усеян людьми, а побережье утопает в цветах и изумрудной зелени.

Вот – и Новый Афон. Справа – беспредельные воды Чёрного моря, а слева – Кавказские горы живописной красоты. Вот здесь‑то выстроили богомудрые иноки обитель редкой красоты. Теперь же это громадное сооружение является курортом, а собор – музеем. Конечно, на готовенькое нашлись охотники. Ведь одних келий было до 140.

Наконец-то – и город Сухуми, утопающий в зелени.

Гордость города – ботанический сад, как здесь выражаются. Чего здесь только ни посажено. Здесь и бананы, и пальмы, и апельсины, и мандарины, а также лавр, вишнёвое дерево, китайский чай, масличные рощи и бамбуковая аллея, – перечисляет в дневниках о. Серафим. – Мы держим путь, в первую очередь, в Кафедральный собор.

Только что закончилась служба. Немного постояв, направились в другой храм, к о. Петру – относительно «пустынки» (место монашеских подвигов). А он как раз, как нам сказали, в курсе дела.

Пришли. Встретили чересчур холодно и с болезнью. И так, не добившись должного, мы с неудовольствием оставили в покое настоятеля и пошли, куда Господь укажет.

Слава Богу, дожили до вечера.

С ночлегом устроено, а завтра воскресенье.

Служит епископ Леонид Абхазский и Сухумский – грузин. В сослужении – настоятель о. Николай митрофорный, о. Максим, о. Иоанн и схииrумен Серафим из Глинской пустыни.

Пение простое. Проповедь сухая. В конце литургии знакомлюсь с иеромонахом Амвросием. Прошусь у него в пустынь, но он говорит:

– Не сможешь. Здоровьем, вижу, слабоват, а ведь там надо адамантову силу.

Что ж, на всё воля Божья.

Вот уже праздник первоверховных апостолов Петра и Павла.

Голова в круг идёт, кружится и кружится. Да и весь я кружусь в круговороте мира сего, пропитанного до мозга костей безрелигиозностью. Кругом тебя царит новая жизнь со своими порядками.

В Сухуми переночевал несколько деньков у добрых людей и пошёл в горы спасать свою душу.

Пред панорамой Кавказских гор

24 июля – 11 августа 1962 года

На Кавказе о. Серафим находился как бы на особом положении. Но при длительном пребывании не по месту прописки от гражданина местные власти могли требовать объяснения. И по законодательству батюшке нужно было иметь гостевую регистрацию, а он обходился без неё. Поэтому, изучая его дневники, следует учитывать то, что в определённых ситуациях его поведение и поступки соответствовали той или иной реально возникавшей ситуации. Так же была вынуждена вести себя и его братия.

Символ Абхазии

Сухуми – крупнейший в Абхазии город. В VI в. до н. э. на территории города возникла античная греческая колония Диоскуриада, затем римская крепость Себастополис.

В начале VI века он стал принадлежать Византии. В средние века находился в составе Грузинского царства.

В XVI – начале XIX веков город под названием Сухум-Кале управлялся Османской империей и местными феодалами.

В 1810 году был взят русскими войсками в ходе Русско-турецкой войны 1806—1812 годов.

Мысль удалиться в уединение у меня зародилась, ещё будучи на приходе, – ложится в дневники о. Серафима очередная строка, а за ней – следующие.

Уйду в пустынь, как уходили наши великие отцы. Помолюсь там за свои грехи, поплачу и омою их горячими своими слезами. Надо ведь хоть немного потрудиться ради спасения души. Сил‑то, правда, немного, но буду уповать на Господа, дабы помог бы понести свой крест по избранному узкому и тернистому пути.

Вот Господь и исполняет моё желание. Я – в пустыне.

Вторник. 11 (24) июля по старому стилю 1962 года.

День празднования равноапостольной Ольги, великой княгини русской является первым днём моей жизни в пустыне.

Пошли втроём. Я и монах Феодосий из Глинской Пустыни с послушником. Дорога тяжёлая. Поднимаемся всё в гору и в гору. Находимся на высоте трёх километров над уровнем моря. Облака плывут под ногами. Горы сказочной красоты.

Воздух хороший. Природа чудесная.

Живу день, второй, третий.

И вот сегодня – уже воскресенье, 16 (29) июля 1962 года.

Утром прочитали обедницу, сварили кушанье. Поели в 12 дня и отдыхали в честь праздника. Кто читает Святое Евангелие, а кто творит Иисусову молитву.

Да, это есть жизнь борьбы с врагом вечной погибели – диаволом!

Вчера ходили вдвоём ещё дальше, заблудились. Друг мой сорвался со скалы, но отделался только испугом. Я налетел почти вплотную на большую змею, которая бросилась, но не укусила.

Насобирали ажины – это ягода наподобие малины, только чёрная. Сегодня уже варили кисель из неё. Она очень вкусная и её здесь видимо-невидимо.

Летает много пчёл диких. И вот если бы найти их. Но нет. Найти трудно. Но всё‑таки хотим на днях поискать.

Сегодня жара сильная, ждём дождичка. Он очень необходим, потому что здесь посажены картофель и огурчики. Вода у нас есть. Бьёт родничок. Вода очень холодная и вкусная. Где‑то на другой горе бьёт ещё один родничок чисто-прозрачной воды.

Братия ходили, думаю и я когда‑то сходить.

Время шестой час к вечеру. Пойду в лесок, почитаю молитву. Надо приучать и принуждать себя.

Понедельник. 17 (30) июля 1962 года.

Встал рано утром и пошёл в лесок помолиться. После молитвы – кто за что. А мы вдвоем пошли в лес знакомиться с местностью. Напали на свежий след какого‑то зверя. Наверное, медведь прошёл, дальше вскоре увидели кучу перьев большой птицы. Видно, попалась в лапки своему врагу. Боясь заблудиться, мы вернулись.

Прочитали вечернее правило, поужинали и ожидаем ночи. Время есть свободное.

И теперь я хочу приложить сюда письмо матушке Херувиме, управляющей хором кафедрального собора в городе Сухуми:

«В праздник Казанской Божией Матери при совершении молебного пения о бездождии, Вы, матушка Херувима, ясно показали своё назначение и цель в жизни, а именно – в ревности к службе, написал я матушке.

Буря житейской суеты покрыла мраком чувства непоколебимой веры вашего о. дьякона, который, не зная порядка молебна, пытался сократить службу. Но ведь люди заждались дождя.

Просили: даждь дождичек всем страждущим, Боже. И вот Господь дал просимое. Как нам не благодарить Его за милосердие?

– Истинно человек сей праведник, – воскликнул сотник.

Но люди, не зная сей Божественной правды, кричали:

– Варавву нам, Варавву! Мы не хотим Тебя, Иисусе Сладчайший!

Ты принес в мир свободу, радость, тепло, чистоту и надежду. А надежда эта проявляется в прошлом. Вот, благодаря чистым душою с детскою простотой и ревностью, мы получили просимое.

В этом немалая заслуга и Вас, матушка Херувима.

Ваша ревность к Божественной службе – есть та же проповедь. Она, подобно зерну, которое брошено на отогреваемую почву нашей души, созревает. Теперь мы, молящиеся, не слышим, к нашему прискорбию, красноречия в проповеди, нравственного поучения.

Но, благодаря вот таким ревностным и неустанным певцам и чтецам, мы, молящиеся, остаемся удовлетворены душевными нашими запросами. Мы благодарны Вам за то, что вы заставляете наш ум сосредотачиваться на молитве и, услаждая наш слух, приближаете нас всем сердцем и душою к Богу.

Да будет Ваша ревность и впредь всё более и более возгораться искренней христианской любовью к Богу, восхваляемой его на примере святых отцов. Честь Вам и хвала. Да сохранит Вас Господь на веки, да дарует мирное житие, долгоденствие на многая лета.

С любовью о Христе иеромонах Серафим».

А теперь продолжаю записки.

Как-никак, а мы на вольном, свежем воздухе, под открытым небом, а перед глазами – панорама Кавказских гор. Дивны дела Твои, Господи, вся премудростию сотворил еси, – приводит в дневнике пришедшиеся к месту слова о. Серафим и продолжает рассказ о своём вынужденном паломничестве.

18 (31) июля пошли с торбами в свою наречённую пустыню. Местность хорошая, но с некоторыми неудобствами. Отслужили молебен с молитвою «Вновь строящемуся». Затем принялись за работу.

Кто пилит лес, а я площадку расчищаю. Слава Богу, начало положено. Теперь веселее будет, только бы Господу угодно было наше пустынножительство. Вот и вечер. Пошли к братиям. А ведь завтра праздник – день моего ангела. Прочитал правило и заснул в два часа ночи.

19 июля (1 августа) – день моего ангела, преподобного отца Серафима, Саровского Чудотворца.

Прочитал обедницу и правило ко Святому Причащению. Причащался в этот раз освящённым артосом. Немножко прослезился, вспоминая минувшие дни своих именин на приходе. Сколько было бы поздравлений от родных, близких и духовных чад. И литургию служил бы. И поучение сказал бы. А теперь вот наедине с собой.

Пошёл в ближний лесок, взял с собою иконку преподобного Серафима Саровского и прочитал акафист ему. Чувствуя душевное умиление на сердце, провёл величание.

И, лобызая иконку, дерзнул представить себе, что старче Серафиме стоит теперь со мною и разделяет мою тоску, одиночество и вместе с тем душевную радость. Слава Тебе, Боже, за все!

Вечер, канун праздника пророка Божия Илии. Пошёл дождик, которого мы ждали с нетерпением. Гремит гром, молния блистает. На дворе темно. Мне пора на вечернее правило.

20 июля (2 августа) – праздник святого пророка Божия Илии.

Только что собрались обедать, ибо время уже час дня. Но вдруг, неожиданно для нас, пришли братия, которые позавчера ушли по кратчайшему пути до села. Рассказывают, что на полпути следования до назначенного места их захватила тёмная ночь с дождиком. Ночевали вдвоём под скалой. А третий ушёл вперёд и потерялся. И вот до сих пор его нет.

Бог знает, где он и что с ним. Конечно, все переживаем. Уже три часа дня. Собираемся опять в поход. К вечеру дошли, ночевали под открытым небом. К утру стало прохладно.

21 июля (3 августа) встали. Поскору помолились и принялись за постройку келии. Я расчищаю площадку и копаю ямы для столбов. Вот, и готово. Братия меня заставляют, вернее, просят сготовить обед. Сготовил, с Божией помощью, с сухариками. Пообедали – и опять за стройку.

Вечер, пишу, торопясь, потому что надвигаются сумерки. Мошкара искусала все мои ручонки, без того уже в ранах, избитые. А сегодня ещё и топором тяпнул по пальцу. Слава Богу, через несколько деньков будем спать в келии.

А теперь – опять под покров звёздных огоньков, прижавшись к великанам дебрей растительного мира. Спокойной ночи, друзья!

В субботу 22 июля (4 августа) ночью спалось очень плохо. Лёжа на сырой земле, замёрз до основания, а восстав от сна, получил отёк глаза. Прочитали утренние молитвы и взялись за работу, а я – готовить обед.

Сегодня к вечеру вдвоём ходили в село за провизией. А завтра в три часа утра – назад. Ходьбы несколько часов. Очень трудно идти. Потом обливаешься, хоть рубашку выжимай.

Признаться, я впервые встречаюсь с такими трудностями, но ничего, надеюсь на милость Божию. Да притом всегда успокаивает мысль о воспоминании жизни св. отцов в пустыне. Ведь и им так же было трудно. Нет, даже труднее. Вот, преп. Серафим песочек в котомке своей носил, а мы – провизию.

Преподобне отче Серафиме, моли Бога о нас!

Ещё непроглядная ночь, а мы с тяжёлыми торбами в пути. Сегодня 23 июля (5 августа). Воскресенье. Дорога опасная, местами переходить по трём жердочкам, а внизу – пропасть и бурлящий поток горной реки. Несёт свои воды с таким шумом, что, находясь на высоте трёх километров над уровнем моря, слышно. Не дай Боже, оступишься – костей не соберёшь.

В это время ограждаешь себя крестным знамением с молитвой Иисусовой и перекрестишь тропинку.

В 11:30 утра были на месте. С аппетитом пообедали и – отдыхать. Косточки ноют и похрустывают.

Сейчас вечер. Надо написать письмо.

Да, а тот, пропавший, нашёлся уже на третьи сутки. Стал кричать, и наши ребята услышали и пошли на голос. Он в потёмках забрался на такую скалу, что не мог потом слезть сам ввиду того, что измучился и выбился из сил.

Слава Богу, привели. Рассказывает, что стоял рядом с огромной змеёй, которая его не тронула, но была настороже.

Понедельник 24 июля (6 августа) прошёл, как обычно. Нового и интересного ничего не было. Написал два письмеца и с попутчиками отправил.

Молитва, труд – это необходимые средства для спасения души. Вот я и упражняюсь, ведь как хочется спастись! Но как, когда вокруг царит страшная погибель. Не зря говорят люди, что самая мудрость из мудростей и хитрость из хитростей – спасти душу. Очень утомился во вторник 25 июля (7 августа). Прочитал молитвы на сон грядущий. И – спать.

В среду 26 июля (8 августа) заканчиваем келию. Слава Боrу, останется только доделать пол и печку. А я уже полмесяца нахожусь в пустыне. Дал бы Господь, чтоб с годик пожить. Сегодня третий вечер молния и гром, а дождя нет.

27 июля (9 августа). Четверг. Всё ещё под открытым небом почиваем. Резали пихту и чурками по полтора метра длиной катали с горы. Я очень устал. А монаха Феодосия чурка эта чуть не задавила. Хорошо, что я успел подбежать и помочь.

К пятнице 28 июля (10 августа) келия в основном закончена. Остается сложить печку. А крышу ещё вчера дранкой покрыли и поставили на неё крест. Сегодня к вечеру собираемся вдвоём опять в «Чихалку» за потребным. Очень уж тяжело ходить, но что сделаешь? Надо.

И надо не для того, чтобы прожить, но для того, чтобы создать условия, как более надежнее спасти душу. Мы ведь теперь стали настолько немощны, что нам необходимы и в пустыне хотя бы предварительные условия, удовлетворяющие наши души.

Абхазия. Чхалтский хребет

Накануне пошли в село Чхалда²⁸, которое мы называем попросту – «Чихалка». Спустились почти до реки, но вот встречный человек заставил нас спрятаться в кусты. Нам просто не хочется, чтобы лишние толки разносились по людям о нашем пребывании в этом месте.

Река Чхалта

Не успел этот человек пройти, как я стремглав, словно мальчишка, побежал к реке. Сел на большой камень, снял тапочки и носки и, помыв ноги, стал обуваться. Но вот чудо: один из тапочек исчез, как сквозь землю. Я туда-сюда – бесполезно. Что же теперь делать? Тапочек, очевидно, скатился с камня и уплыл. Долго раздумывать не приходится, надо идти. А идти всё по камням.

Надел на одну ногу тапочек, а на другую – два носка. Но что‑то побудило меня заглянуть на дно подле камня. Там я заметил свой исчезнувший тапочек.

Достал его, надел и думаю:

– Господи! Вот испытание Ты мне послал. Ты проверяешь мои чувства, моё сердце – не заропщу ли я?

Но нет, я на сей раз по Твоей, Господи, милости не намеревался роптать.

А вот уже и суббота наступила. На календаре 29 июля (11 августа).