Эти сведения заставляли задуматься о том, какую роль янтарная комната играла сейчас; и о том, почему вдруг она застряла в Кенигсберге, хотя для нее готовились места во многих городах Германии, в том числе и в Берлине; и о том, что это за такая лаборатория №13. Именно номер не давал мне покоя: как его соотнести с янтарной комнатой? Это число, как оказалось, неотделимо от Кенигсберга изначально, так как все значительные события города связаны именно с ним: взять хотя бы дату основания этого города-крепости (1255г.). Даже усыпальницу известного всем Иммануила Канта окружает тринадцать колонн. И как стало известно в конце войны, акт о капитуляции города подписал в 1945 году Отто фон Ляш, командующий Первым Восточно–Прусским военным округом, комендант Кенигсберга, «Герой Востока», гордящийся тем, что Гитлер лично вручил ему рыцарский крест с дубовыми листьями. Именно Ляш в свое время командовал войсками, которые осуществляли блокаду Ленинграда и участвовали в разграблении янтарной комнаты. Так вот, подписание акта тоже происходило в комнате №13, следовательно, номер лаборатории был выбран не случайно. При ее участии проводились различные ритуалы черных посвященных, то есть войск СС. Они отрядами прибывали в Кенигсберг и в лунную ночь в крепости проводили массовый ритуал посвящения, надрезая левую руку или осколком древнего кирпича, или черепицы, на которых были нанесены руны. Капли их крови забирали с собой специалисты лаборатории, используя в своей дальнейшей работе, в том числе и с янтарем. Считалось, что этот ритуал будет способствовать их непримиримой борьбе с врагом и вечности течения рода. И действительно, эсесовские части считались самыми лучшими в армии. Они гордились тем, что на их лацканах были изображены двойные молнии (руны сиг), означающие удвоенную энергию, и они как бы черпали энергию оттуда. Второй известный факт касался того, что они предложили и организовывали зачатие детей от солдат СС на могилах предков. Считалось, что благодаря этому родившиеся дети будут наследовать все традиции предшественников и становиться продолжателями арийского рода. Полученная информация являлась только малой каплей из того, что я смог узнать о лаборатории № 13. А задачи и масштабы ее работы были значительно шире, как и тайна, которая ее окружала и которую очень тщательно оберегали.

Естественно, я поставил в известность обо всем этом Эдварда.

–Так что же,– сказал он, – почесывая затылок, – немцы готовят совершенно новое оружие, о котором мы ничего не знаем?

– Скорее всего, что так. Кроме этого они всерьез занялись проблемой поиска бессмертия. По всей видимости, это заказ высших чинов рейха. Используя янтарные ванны, они хотят или остановить старение организма, или найти механизмы его омоложения, потому что рейх и вожди должны быть вечными.

– Да, а как это воспринимать? Как докладывать шефу?

–А так как есть, – ответил я. – Насколько я слышал, и ваш премьер пытался делать что-то в этом роде.

– Да, были такие сведения, ну ты понимаешь, у него и корни шаманские, и вообще он обладает определенными способностями и интуицией в связи с этим.

– Не знаю, как у вас, а у нас в России это всегда делалось через молебен. Сила русского духа – в единении с Богом. Посмотри, на что пошел Сталин? Он разрешил действовать в стране церквам, выпустил священников из лагерей. Предоставил самолет, на котором православные священники с иконой Тихвинской Божьей Матери облетели Москву и Ленинград. И все это, вместе взятое с героизмом русских людей, привело к тому, что немцы не только не взяли эти города, но и покатились назад в свой фатерланд.

– Да, успехи на Восточном фронте потрясающие. Немцы неуклонно пятятся назад. Еще немного – и русский солдат собьет своей винтовкой тяжелый замок с границ Германии. И куда денутся все эти лаборатории? А что будет с янтарной комнатой?

И Эдвард вопросительно посмотрел на меня.

– Вопрос, конечно, интересный, но у меня нет ответа на него. Будем следить за развитием событий.

–Ну, что ж, тогда я побежал на работу, «обрадую» шефа твоими новостями. Загляни к нам вечером в субботу, посидим, попьем чайку или еще чего-нибудь.

– Хорошо, постараюсь, – ответил я, провожая гостя.

Вскочив в машину, он стремительно рванул с места, оставляя за собой лишь струйку дыма да запах сгоревшего бензина. На улице было сыро, и я побыстрее закрыл входную дверь, чтобы не напустить холодного воздуха, который настойчиво пытался прорваться в дом, несмотря на мое сопротивление ему.

Риторический вопрос, который задал Эдвард в отношении янтарного кабинета, был достаточно проблематичен. И я решил направить свои усилия на выяснение его дальнейшей судьбы, тем более, что после недавнего пожара сохранившиеся панно были разобраны и складированы. Фактически янтарный кабинет прекратил свое существование как ментальная система, ради которой она создавалась. Последний ее выброс в пространство произошел в период пожара. Очевидно, это был такой вопль о помощи, который, как ни парадоксально, отразился на фронтах боевых действий: немцы неуклонно покатились назад, оставляя ранее захваченную территорию. Сказать, что Роде был шокирован, – это будет достаточно мягко. Он был сломан и растоптан происшедшими событиями. Расследование причин пожара не дало ничего. Умышленный поджог не был выявлен. Получалось, что ни с того ни сего комната вдруг сама загорелась. И это янтарь, который плавится при достаточно высокой температуре! А причиной могло быть то, что комната, находясь в уменьшенном объеме, перестраивала свои связи и пыталась восстановить программу. Однако у нее не хватило ресурсов, от перенапряжения произошло «замыкание», и она запылала в местах соединения с новыми элементами, которые не имели необходимой зарядки. Разгневанный Э.Кох вызвал к себе профессора и целых два часа делал ему разнос в своем кабинете. Он был страшно зол, так как об этом случае сразу стало известно в Берлине, и, во-вторых, он лишался так ему необходимых янтарных ванн. Перед Роде была поставлена задача: используя все возможные ресурсы в кратчайшие сроки восстановить янтарный кабинет. Для этого он был освобожден от всех других дел, в том числе и от участия в работе лаборатории №13.

Роде сразу же взялся за дело: прямо в замке оборудовал мастерскую и собрал туда лучших мастеров по янтарю; пересмотрел оставшиеся панели и мозаику янтарной комнаты. Наиболее сохранившиеся части заставил очистить от копоти и сложить отдельно, остальное перебрать и заменить испорченные детали, строго сверяясь с фотографиями. Сам, снова надев на себя резиновые «доспехи», отправился в карьер для выявления необходимых по цвету и размеру кусков янтаря. Отобранные им образцы сушили и отправляли в мастерскую, туда же завезли куски серебра для изготовления оплывшей от огня серебряной основы. И работа закипела: резчики трудились круглосуточно, о результатах реставрации постоянно докладывали Э.Коху, а тот ставил в известность Берлин. Иногда он сам приходил в мастерскую и наблюдал за работой резчиков. Затем брал в руки понравившуюся ему фигуру и любовался ею, поворачивая в разные стороны, восторгаясь чистотой линий и прозрачностью преломляемого сквозь изделие света.

Практически, создавалась новая янтарная комната. Она делалась из совершенно новых янтарных камней, на абсолютно новой серебряной основе. Старые панели, изготовленные так, что каждая из них несла свою нагрузку и программу, переформатировались, тем самым разрывая ранее устоявшиеся и заложенные в них связи. Особенно большая проблема возникла с рецептом клея, на который должен крепиться янтарный элемент. Состав его был утерян, поэтому пришлось экспериментальным путем подбирать соответствующие компоненты, которые, естественно, отличались от старинных. Заложенное в янтарном кабинете «нечто», выжившее при различных обстоятельствах и даже периодически исполнявшее свое предназначение, теперь ломалось, дробилось и уничтожалось, оставляя лишь небольшие сохранившиеся участки, которые были не в состоянии выполнять заданную миссию. Поэтому по ночам, когда мастера уходили на короткий отдых, в мастерской вспыхивали молнии и летали небольшие огненные шары, натыкаясь, как во сне, на отдельные элементы панно. Но новый янтарный камень их не воспринимал и оставался безучастным к попыткам зарядить его своей энергией. Результатом этих безуспешных действий становились оплавленные стекла окон мастерской да грязные потеки на красных кирпичных стенах, за которые в отчаянии прятались энергетические шары. Дошло до того, что резчики отказывались работать по ночам. Тогда им предоставили круглосуточную охрану, чтобы в мастерской постоянно кто-то находился. Однако полностью решить эту проблему не удавалось.

Активная работа профессора дала свои результаты. Практически новая, в плане внутреннего содержания, комната была создана в кратчайшие сроки. В июле 1942 года она была смонтирована и открыта для посещения. Специальная комиссия, приглашенная из Берлина и ни разу не видевшая янтарного кабинета, была поражена яркостью красок и игрой света. Некоторые даже не выдерживали и подходили к панно, трогая янтарный камень руками, тем самым насыщая его своей энергетикой. Особенно был доволен директор Дрезденской картинной галереи, личный представитель Гитлера доктор Пассе. Он скупо похвалил Роде и сообщил, что фюрер будет удовлетворён его работой, и теперь этот янтарный шедевр можно будет переправить в Берлин. Его откровения привели доктора Роде в шок, он не мог представить себя без янтарной комнаты, поэтому он сразу после презентации отправился к Э.Коху и доложил ему о разговоре. Гауляйтер минут пять ходил по кабинету, переваривая свалившуюся на него новость, а затем, подойдя к Роде, сказал:

–Это моя забота, я решу проблему, а вы идите и работайте. И имейте в виду: больше никаких пожаров, нам никто не простит, если вы еще раз угробите достояние нации.

Как он решил проблему, неизвестно, но о докторе Пассе вскоре забыли, так как он скоропостижно отправился в мир иной.

Перепуганный Роде стремительно выскочил из кабинета и сутки просидел у себя в музее, думая о том, как обезопасить янтарную комнату. В итоге он написал свои предложения и предоставил их гауляйтеру, чтобы снять с себя ответственность. Тот их одобрил, и с этого момента поток посетителей в янтарную комнату был ограничен и строго регламентирован. На экскурсию допускались: высший командный состав, выздоравливающие после ранений солдаты, команды, отправляющиеся на фронт, и фольксштурмовцы. Все они в янтарном кабинете обязаны были проникнуться величием немецкого духа и самоотверженно защищать фатерланд. Естественно, по утрам сюда продолжал приходить и Э.Кох. Однако после таких посещений у него начинались головные боли и головокружения, поэтому он ограничил свое присутствие здесь всего двумя днями в неделю, прислушавшись к рекомендациям Сергея, которые получил по телефону.

А все дело оказалось в том, что при сборке новой янтарной комнаты были разрушены все каноны, по которым она создавалась, при этом различные элементы панно делало множество мастеров, а не один, как ранее, которые, сами того не осознавая, заряжали эти части своей далеко не положительной энергией. Кроме того, не были проведены очистка основных элементов и соответствующая настройка панелей, в результате чего возник диссонанс. Внутри панелей началась борьба противоположностей, и вследствие этого в пространство устремились жуткие выбросы, вызывавшие панику у тех, для кого они были предназначены. Всё, вместе взятое, отразилось не только на простых обывателях и солдатах, но и на верхушке Третьего рейха. Усилились политические дрязги, интриги, заговоры, резко ухудшилось положение германской военной машины на фронтах боевых действий. Развернулась волна репрессий против начавшей задумываться немецкой элиты. А янтарная комната, работающая в таком непонятном режиме, все больше нагнетала обстановку.

Внешне все было нормально, но по ночам в комнате вспыхивал свет, летали огненные шары и стоял треск, словно кто-то хотел разорвать панно и выбраться наружу. Так продолжалось до весны 1944 года. Страстные призывы янтарного кабинета привели к тому, что Кенигсберг был объявлен зоной первой категории воздушной опасности. Таким образом, война пришла в Германию. Профессор Роде, боясь за свое детище, кинулся с просьбой к Э.Коху и получил разрешение на демонтаж шедевра. Когда первые бомбы упали на Кенигсбергскую крепость, янтарный кабинет был разобран и находился в деревянных ящиках в подвале, прямо под кабинетом профессора. Как-то, принимая очередную порцию любимого «Блютгерихт №7», он в порыве пьяной откровенности сказал директору ресторана, что янтарный кабинет уйдет только вместе с ним, он его никогда не покинет. А пока шедевр не подавал никаких сигналов, будучи изолированным в деревянных ящиках, на которые периодически сыпалась штукатурка от взрывов огромных бомб. Особенно сильному бомбометанию подверглась лаборатория №13. Это было связано с тем, что Черчилль почему-то невзлюбил этот город и настаивал на непрерывной его бомбежке. Очевидно, он интуитивно чувствовал ту угрозу, которая исходила отсюда лично для него. Самая мощная бомбардировка состоялась в ночь с 26 на 27 августа, в которой участвовало около двухсот бомбардировщиков. Но как ни странно, при всех попытках летчиков поразить это место прицельным бомбометанием даже на малой высоте ничего не получалось. Ни одна бомба не взорвалась на этой территории, и старинные здания в первозданном виде, в печальном одиночестве торчали среди обломков крепостных стен и битого красного кирпича. После каждой бомбежки Роде стремглав бежал в подвал и стряхивал с ящиков пыль, а иногда и оставался там на время бомбежки. Несмотря на то, что янтарный кабинет как единое целое уже не существовал, заключенное в нем существо, созданное злым гением, оглохшее, ослепшее, полупарализованное, пыталось выбраться наружу. Оно рвалось из этого заточения всеми оставшимися в его распоряжении силами. Иногда эти порывы были настолько мощными, что ящики подбрасывало вверх, а некоторые из них даже совершали полеты, ударяясь о стены. Профессор, видевший беспорядок, приписывал все это действиям английских бомбежек и снова приводил ящики в надлежащий вид. Такая ситуация и слухи о том, что янтарный кабинет, скорее всего, придется отправить в Берлин, толкнули его на активные действия. Он срочно, собрав оставшихся мастеров, возобновил работу мастерской и стал готовить запасные элементы панно, оправдывая это интенсивными бомбежками. На самом деле, боясь расстаться с кабинетом, он придумал план, по которому решил отправить в Берлин, в случае необходимости, вот эти новые янтарные элементы, а комнату спрятать здесь, чтобы присматривать за ней. Фактически он относился к этому янтарному шедевру как к живому существу, за которым нужен постоянный уход. Все эти детали всплыли после окончания войны, а пока профессор был обеспокоен проблемой сохранности янтарной комнаты. В связи с осложнением положения на фронте и сжатием кольца вокруг Кенигсберга интенсивность попыток янтарного существа вырваться наружу все увеличивалась. Оно считало, что помощь уже близка и надо приложить еще немного усилий, и те, которых она все время призывала к себе, придут к ней на помощь, и она заключит их в свои объятия. И вот этот день настал.

Глава

XIV

В первых числах апреля 1945 года войска Красной Армии окружили Кенигсберг и начали штурм города. Окопавшиеся в его чреве немецкие войска подвергались непрерывным артиллерийским и авиационным ударам. Над крепостью стоял красный туман от пыли, образующейся из битого кирпича, постоянно подбрасываемого вверх взрывной волной. Немцы держались из последних сил, пытаясь поглубже залезть в землю или спрятаться за толстыми стенами рыцарского замка. Но это не спасало, как и не спасали глубокие сводчатые подвалы. Артиллерия била прямой наводкой, проламывая многометровые укрепления.

Роде метался, как угорелый, не зная, что предпринять. Хотя к нему поступила команда эвакуировать янтарный кабинет, он не смог пересилить себя и расстаться с делом всей своей жизни, поэтому он пошел на хитрость. Под видом янтарной комнаты он передал спецкоманде ящики с янтарными копиями, сделанными недавно в его мастерской. Саму же комнату разделил на три части и с помощью преданных ему людей спрятал в разных местах, причем наряду с действительными закладками ящиков с янтарем были оборудованы и ложные заминированные схроны. Чтобы не забыть схему расположения этих мест, профессор в тайне от всех ночью пробрался в подвал под своим кабинетом, где ранее хранилась янтарная комната, и, отсчитав третью слева стрельчатую колонну, поддерживающую потолок, подошел к ней. Осмотревшись по сторонам, он вытащил из-за колонны два кирпича и в открывшемся пространстве острым ножом, используя древние руны, нарисовал схему расположения мест хранения ящиков с янтарной комнатой. Затем вставил кирпичи обратно, расклинив их так, чтобы они не шатались. Случайно наткнувшийся на эту схему человек не смог бы разгадать шифр, не зная рун и их обозначений, или бы просто подумал, что это очередное послание от древних тевтонцев. Обезопасив себя таким образом, Роде вздохнул с облегчением и улегся в кабинете отдохнуть. Однако долго спать ему не пришлось. Рано утром его забрал отряд эсэсовцев и вместе со всей командой, участвовавшей в ночной работе, повел в лабораторию №13. Благо, идти было недалеко. А боевые действия только начинались. Это дало им возможность беспрепятственно достичь нужного здания. Здесь их уже ждали. Объяснив последующие манипуляции необходимостью сохранения государственной тайны, их поочерёдно стали заводить в одну из комнат, предварительно дав выпить какой-то напиток. Последним оказался Роде. Ему тоже преподнесли напиток, налитый в фарфоровую чашку с имперским орлом. Напиток был горький на вкус, и профессор с трудом, в три приема осилил его. От горечи у него зажгло все нёбо. Занятый этой проблемой, он не очень сильно реагировал на дальнейшие действия лаборантов, которые, взяв его под руки, завели в соседнюю комнату. Там усадили в деревянное кресло, привязав руки и ноги специальными ремнями. Голова тоже была зафиксирована таким образом, что он не мог повернуться ни в какую сторону, а только вращал глазами. Когда манипуляции были окончены, мягкий женский голос вкрадчиво предложил профессору смотреть прямо перед собой на светящуюся точку, которая сейчас появится перед ним. Вняв призыву, Роде стал старательно пялиться в темноту перед собой. Сначала ничего не происходило, затем последовали вопросы: кто он, его год рождения, профессия. На них он отвечал автоматически, после этого впереди зажглась красная точка, которая постепенно расширялась. И вдруг перед умиротворенным профессором, словно из небытия, из красной точки вынырнул янтарный череп и уставился на Роде. Из его глаз стали исходить яркие лучи света, которые впились в голову профессора и стали копаться там, в его личной жизни, в его воспоминаниях, что-то зачеркивая, а что-то вставляя, причем он ощущал это физически, каждый раз, когда цвет лучей менял свою интенсивность. Роде стал дергаться от ужаса, закричать он не мог, потому что горло свело от выпитого напитка. И сопротивляться вторжению он не мог, так как все произошло внезапно и он не был готов к этому. В итоге он обмяк и потерял сознание. Очнулся он на диване у себя дома во вполне нормальном состоянии. Но то, что произошло с ним этой ночью и в утренние часы, он не помнил. Жена сказала, что его принесли люди в штатском, объяснив, что нашли на улице без сознания. Выпив крепкого чая, Роде, несмотря на бомбежку, побежал на работу. Янтарного кабинета он не нашел и куда тот делся, он на мог вспомнить.

Однако разделенная на части и разобранная на составляющие янтарная комната чувствовала, что рядом с ней те, встречи с которыми она так долго добивалась все это время. Нужно предпринять еще какие-нибудь усилия, и ее желание будет осуществлено, поэтому попытки вырваться наружу были возобновлены. К счастью, во время транспортировки и складирования целостность дубовых ящиков местами была нарушена, и появилась возможность просочиться в открывшиеся щели. И процесс пошел. Потихоньку, понемногу из мест схрона выползали отдельные, еще сохранившиеся элементы, формируя единое целое в районе ресторана «Кровавый суд». Это произошло не сразу, но к девятому апреля, когда фактически решалась судьба города, остатки образовали единую сущность, которая начала подниматься в воздух. В отличие от первоначального состояния она претерпела значительные изменения, которые отразились на ней не в лучшую сторону. Поднимаясь в воздух, она махала костлявыми руками, призывая солдат следовать за ней, потряхивала нечесаными космами волос на фоне развивающегося дырявого платья. Видно, все это удавалось ей с трудом, так как старческое лицо было сведено от напряжения и ее раскачивало из стороны в сторону, как от сильного ветра. Эта страшная завораживающая фигура поднималась на фоне начинающего алеть неба. Немцы были в шоке от увиденного, но еще больше их поразило то, что было дальше.

Внезапно заалела заря на востоке, там, где стояли русские войска. И на фоне первых лучей восходящего солнца на небосводе появился лик Пресвятой Божьей Матери. На ней были ниспадающие темные одежды, а лицо неземной красоты было полно печали. Руки были протянуты вперед в призывном, всепрощающем и останавливающем жесте. Немецкие солдаты и жители Кенигсберга с удивлением смотрели на открывшуюся им картину. За ними было право выбора: или воевать, или сдаться, уповая на милость Божьей Матери. И по мере того, как каждый принимал для себя решение, фигура, вышедшая из подвалов Кенигсберга, становилась все меньше и меньше, а затем, словно оплавившись от доброты, которую излучала такая понятная для всех Дева Мария, фигура согнулась и грязными темными пятнами начала стекать на замок, именно на те места, с которых с таким трудом поднялась. Вспыхнувший ярким светом лик Божьей Матери постепенно растворился в воздухе, оставив людям надежду и право выбора.

Немцы стали массово сдаваться, а командующий, видя бессмысленность дальнейшего кровопролития, подписал капитуляцию Кенигсбергского гарнизона, за что заочно был приговорен Гитлером к смертной казни.

Так закончилась история янтарной комнаты, которая была специально создана для того, чтобы совершенно новыми, не известными даже до настоящего времени методами осуществлять немецкую экспансию на Восток. Ее следы обрываются в Кенигсберге, там, где для нее готовилась основа, определялись цели и задачи ее функционирования. Растворившись в 1945 году в его окрестностях, она до сих пор не найдена и не проявляла себя ничем.

В мире существует сегодня уйма желающих найти этот янтарный шедевр, который будоражит умы многих авантюристов. Но весь вопрос заключается в том, стоит ли это делать?