Czytaj książkę: «Битва Света и Тьмы. Мать Ночи», strona 3

Я знаю, что в истории останется мой крик.

Крик женщины, что жаждала свободы и любви,

Крик дочери, что не смогла простить отцовской лжи.

И пусть ветра принесут мой голос сквозь века,

Напомнят о Юлии, что не сломалась никогда.

Мятежная императорская дочь, навеки проклята и жива,

В легендах Рима, в памяти людской, моя душа.

***

Медея Палатинская и Муза Поэта: Миф Клодия

Клодий, чьё имя шепчут тени форума,

Чей стих, как яд, пронзает сердца римлян,

В объятьях ночи, во мраке Палатина,

Искал не славы, не любви, а знанья.

Он звал её, ту, чьё имя – эхо бури,

Медею Палатинскую, колдунью,

Чей взгляд, как сталь, пронзал любую душу,

Чья красота – погибель и безумие.

Она явилась, сотканная из мрака,

Из шёпота ветров и звёздной пыли,

В её глазах горели искры ада,

В её устах – проклятия и были.

«Чего ты хочешь, смертный?» – голос,

Как скрежет камня, резал тишину.

«Я жажду слов, что мир перевернут,

Я жажду Музу, что ведёт ко дну!»

Медея улыбнулась, змеиной лаской,

И протянула руку, словно жало.

«Я дам тебе слова, что жгут, как пламя,

Я дам тебе Музу, что тебя сломала».

И Клодий пал, сражённый красотою,

И принял дар, проклятый и желанный.

Он пил из чаши, полной яда-слова,

И стал певцом, безумным и избранным.

Его стихи, как молнии, сверкали,

Обличая ложь, разврат и лицемерие.

Но каждый стих, как кровь, из сердца вырван,

И каждый стих – Медеи наваждение.

Он видел мир сквозь призму колдовства,

Он слышал шёпот мёртвых и богов.

Но плата высока – его душа,

В плену у Музы, вечно без оков.

И вот он бродит, тенью по Палатину,

Поэт безумный, гений и проклятый.

И шепчет стихи, полные печали,

О Музе, что его навеки покарала.

Медея Палатинская смеётся,

В её глазах – победа и презрение.

Она питается его страданием,

Его талантом, его вдохновением.

И каждый, кто читает стих Клодия,

Вдыхает яд, что Муза подарила.

И каждый, кто познал его искусство,

Узнает цену гения и силы.

***

Боудикка: Песнь Кровавой Жатвы

Я – Боудикка, дочь земли и грома,

Королева иценов, чья воля – сталь!

В моих жилах течёт кровь древних друидов,

И гнев богов в моих глазах пылал!

Римские псы, в железные латы закованные,

Пришли на нашу землю, как саранча.

Они осквернили наши священные рощи,

И надругались над памятью отца.

Они отняли у меня всё, что было свято,

Истерзали тело, сломали мою гордость.

Но не сломили дух! В сердце моём зажглась

Неугасимая жажда мести, словно порох!

Я собрала племена, что стонали под гнётом,

Иценов, триновантов, всех, кто жаждал свободы.

Мы вышли на войну, как лесной пожар,

Сметая римские легионы, словно непогоду!

Камулодун, Лондиниум, Веруламиум –

Горели в пламени нашей ярости святой!

Кровь римлян лилась рекой, обагряя землю,

И крики их ужаса услаждали слух мой!

Но Рим – это гидра, чьи головы растут вновь,

И силы наши таяли, как снег весной.

Предательство, раздоры, усталость и голод –

Всё против нас восстало в час роковой.

И вот, стою я, на поле битвы, одна,

Окружена врагами, чьи лица искажены злобой.

Но не увидите вы страха в моих глазах,

И не услышите мольбы о пощаде из моих губ!

Я – Боудикка! Я – королева! Я – свобода!

И лучше смерть в бою, чем рабское ярмо!

Пусть имя моё станет проклятьем для Рима,

И вечным напоминанием, что свобода – это всё!

***

Регина: Песнь Вольноотпущенницы

В тумане Альбиона, где Рим оставил след,

Родилась Регина, дитя неволи, бед.

В Британии суровой, под властью легионов,

Взросла она, как роза средь серых бастионов.

Рабыней наречённая, в доме господина,

Смиренно выполняла работу неустанно.

Но в сердце юном теплилась искра свободы,

И взор её горел, как пламя у народа.

Она плела узоры, как будто нити судеб,

И в каждом стежке прятала тайну, что любезна.

Она слушала рассказы о древних богах кельтских,

И в шёпоте ветров слышала зов предков.

Однажды, в день весенний, когда земля цвела,

Господин её, устав от жизни, отошёл.

В завещании странном, свободу ей даруя,

Он словно искупил грехи, что накопил.

Регина, вольноотпущенница, вздохнула полной грудью,

И мир пред ней открылся, как книга новой сути.

Она покинула дом, где годы провела,

И в лес дремучий, древний, свой путь направила.

Там, у священных рощ, где друиды шептали,

Она нашла приют, и сердце успокоила.

Она училась травам, что исцеляют раны,

И слушала легенды о битвах великанов.

Регина, вольная птица, меж древних камней бродит,

И дух её силен, как ветер, что свободу родит.

Она – символ надежды, в туманной Альбионе,

Вольноотпущенница, что песнь свою поёт.

И шепчут листья леса, и вторят ей ручьи:

«Регина, ты свободна, ты – дочь своей земли».

И в каждом вздохе ветра, в сиянии луны,

Звучит её история, как эхо старины.

***

Корнелия, Пламя Рима

В священном сердце Рима, где Веста бдит,

Стоит Корнелия, дева чистых лилий.

Не кровь царей, но дух её горит,

Она – хранительница вечного светила.

Рождённая в тени Капитолийских скал,

Избрана богами, юная и невинная.

Она оставила отчий дом, прощальный бал,

Чтоб стать невестой Весты, богини дивной.

Её руки нежны, как лепестки весны,

Но в них – судьба империи, её величие.

Она плетёт молитвы, словно сны,

И пламя Весты – её единственное личное.

Когда враги стучались в городские врата,

И страх сковал сердца патрициев гордых,

Корнелия, в молитве тихой и святой,

Уберегла Рим от бедствий и невзгод.

Однажды, злой огонь, посланник тьмы,

Погас в очаге, предвещая гибель Риму.

Но Корнелия, полная веры и любви,

Своим дыханием пламя возродила дивно.

За это чудо, за преданность богам,

Её прозвали Пламенем Рима, вечной девой.

И даже смерть, что ходит по пятам,

Не властна над душой её, чистой и смелой.

И до сих пор, когда над Римом ночь темна,

И звёзды смотрят с высоты небесной,

В священном храме Весты, тишина,

И пламя вечное горит, как сердце честное.

И шепчут ветры, сквозь века летя,

О Корнелии, весталке непорочной,

Что пламя Рима, в сердце храня,

Спасла его от гибели непрочной.

***

Песнь Иокасты

Я помню шёлк, и золото, и трон,

И власть, что в Фивах правила давно.

Я помню мужа, храброго царя,

Что Сфинкса победил, не ведая огня.

Он был прекрасен, силён и мудр в бою,

И я любила, как умела, жизнь свою.

Забыла я пророчество слепое,

Что тенью висело над судьбою моею.

Забыла я младенца, что в горах

Оставлен был, чтоб избежать всех страх.

Забыла я, как сердце разрывалось,

Когда от сына навсегда я отказалась.

Но боги злобны, и судьба слепа,

И нить времён плетёт свою тропу.

Мой муж погиб, и новый царь пришёл,

И сердце вновь любовью расцвело.

Он был так молод, так горяч и смел,

И я забыла, что когда-то зрела.

Я видела лишь силу и красу,

И отдалась ему, как в сладком сне, в бреду.

Но, правда, словно ядовитый змей,

Вползла в мой дом, и отравила дней.

Открылась тайна, страшная, как ад,

И я узнала, что мой муж – мой сын, мой брат.

О, боги, почему такая кара?

За что мне эта мука и отрава?

Я не могла снести такой позор,

И жизнь свою прервала в этот скорбный час.

Пусть Фивы помнят о моей судьбе,

О том, как боги мстят за грехи в борьбе.

И пусть никто не забывает никогда,

Что от судьбы не убежать никуда.

***

Сигор: Песнь о Забытом Боге

В тумане древних рощ, где шепчут вечно ели,

В тени забытых скал, где ветры песни пели,

Жил Сигор, бог лесов, могучий и седой,

Чей лик давно исчез под времени рекой.

Он правил чащей дикой, где бродит зверь лесной,