Но лишь только он произносит эту речь, ему «вдруг стало грустно»: перед ним встал вопрос: «а дальше-то что буду делать?» – он глубоко задумался…
Действительно, ему ничего больше не оставалось делать, точно так же как ничего больше не оставалось делать Фоме Гордееву после знаменитой речи, произнесенной им перед собранием волжских купцов.
Фома Гордеев, высказавший купцам горькую правду в глаза, очутился перед «закрытой дверью», и автор спешит вычеркнуть его из списка активных участников «жизненней битвы»: Фома Гордеев погружается в состояние умопомешательства. Точно также Илья Лунев сходит с арены жизненной битвы, точно также сознательная жизнь прекращается для него с той минуты, как он весь высказался перед «обществом».
Высказаться перед целым обществом, значит для героев г. Горького дать генеральное сражение неприятелю, значит получить единственное доступное им удовлетворение. Самый факт «изобличения» целого общества уже есть для них великое торжество.
В другого рода торжестве им отказано. Все развитие их душевной жизни предрасполагает их к тому, что они чувствуют себя победителями именно тогда, когда имеют случай крикнуть в лицо общества ряд суровых обвинений; они торжествуют, если они могут отомстить обществу, унизить его и насладиться его унижением.
Илья Лунев недаром называл себя злым человеком, сравнивая себя с «слабой кошкой», окруженной тысячами крыс: он намекал на те «хищнические» стремления, которые так ярко характеризуют душевный мир «обиженных людей», намекал на властно говорящую в душе «обиженных» людей потребность – потребность врачевать свои внутренние язвы чужими страданиями, заглушать стон внутренней боли чужими стонами.
Столкновения с окружающей средой слишком глубоко поранили «босяцкое» сердце, слишком много вонзили в него «заноз», – чувство боли потеряло для него свой острый характер. В глубине «босяцкого» сердца не может родиться взрыва настоящего «сильного» гнева. «Босяцкая» душа в состоянии отвечать на новые «оскорбления», наносимые ей жизнью, – лишь ощущениями безысходного, гнетущего страдания.
Как что-то стихийное, рождаются в душевном мире босяка темные чувства; эти чувства хозяйничают в душе босяка, как хищники, – давят босяка своей тяжестью, уничтожают его.