Литературный хищник

Еще несколько примеров «вольного» обращения с «подобными источниками».

В характеристике Белинского, которую делает г. Соловьев, центральным пунктом является выяснение «пролетарского» происхождения великого критика и противоположение его «изнеженным» и обеспеченным баричам «сороковых годов» – кружку Станкевича. Г. Соловьев «забыл» совершенно упомянуть, что на том же центральном пункте построил некогда свою характеристику Белинского и г. Скабичевский. Рекомендуем читателям внимательно прочесть стр. 375–376, 391–400 собрания «Coчинений» г. Скабичевского (том I) и сравнить с соответствующими местами книги г. Соловьева.

Рекомендуем также обратить внимание на его «переложение» взглядов, которые г. Скабичевский высказал по поводу Помяловского, точнее по поводу романов последнего («Молотов» и «Мещанское счастье»).^[8]

Замечательно точно излагает г. Соловьев содержание трех характеристик, которые г. Скабичевский дал Клюшникову^[9], Всеволоду Крестовскому, Авсеенко и Головину!..

Отметим наконец, еще один изумительный «пассаж», позволяющий наиболее глубоко заглянуть в процесс творчества г. Соловьева. Речь идет о романе «Обломов».

Г. Соловьев (стр. 178):

Характеризуя в своей статье: «Что такое Обломовщина?» героя романа, Добролюбов проводит поразившую современников смелую аналогию между Обломовым и целым рядом героев своего времени – Онегиным, Печориным, Рудиным, Бельтовым. «Обломовка», – говорит Добролюбов, есть наша прямая родина, ее владельцы – наши воспитатели, ее триста Захаров – всегда готовых к нашим услугам. В каждом из нас сидит значительная часть Обломова, и еще рано писать нам надгробное слово Обломовке. Приравнивая таким образом, русскую интеллигенцию к обломовскому типу, Добролюбов продолжает: «Если я вижу теперь»… и т. д.

Г. Скабичевский («Ист. лит.», стр. 79):