Литературный хищник

Единственно что, по-видимому, в данном случае, принадлежит лично г. Соловьеву – это характеристика народничества, как идеологии «кающихся дворян». До подобной нелепости он договорился, очевидно, потому, что не знает «настоящих» первоисточников. Если бы он прочитал повнимательнее, напр., очерки Глеба Успенского «Волей-неволей», где очень определенно и убедительно вскрывается общественная подпочва народничества, – этого бы с ним не случилось.

И вообще, – скажем мы в заключение, – пользоваться такими приемами, которых иначе, как хищническими назвать нельзя^[12], значит осуждать себя на полнейшее литературное бесплодие и банкротство. История литературы в настоящее время все быстрее и быстрее эволюционирует, как наука, все больше и больше в ней торжествует общественный метод, вес настоятельнее и настоятельнее она требует углубления в анализ общественных отношений. Современный историк литературы, желающий удовлетворить научным требованиям, не может уже довольствоваться общими рассуждениями о «разночинцах», рефлектирующих «барах» для «кающихся дворян». Он должен отыскивать и выяснять до бесконечности сложные звенья, связующие художественные образы и психологию писателей со многоразличными общественными ячейками. Он должен все пристальное и пристальное вглядываться в «первоисточники». На нем лежит трудная созидательная работа, диаметрально противоположная той, которую единственно признает автор «Очерков по истории русской литературы XIX века».