Дайте немедленный запрос на «Меркурий». Пусть подтвердят получение подобной радиограммы с линкора «Джордж Вашингтон». Если там не в курсе, то сообщите им её содержание. Всё, действуйте!..

Экипаж уже в полном составе находится на палубе в напряжённом ожидании какого-то сообщения.

Михаил Петрович пристальным, испытывающим взглядом обводит лица собравшихся.

КАПИТАН

Буду весьма краток, друзья. С борта «Джорджа Вашингтона» поступило экстренное сообщение о нападении на оставшиеся в квадрате номер два суда каких-то агрессивных, крылатых существ.

Рассуждать о том, насколько всё это правдоподобно и серьёзно, времени у нас не остаётся. По нашему курсу следуют три их звена.

Приказываю, в срочном порядке, разобрать весь режущий, колющий, рубящий и прочий инвентарь. Надёжно укрыться в помещениях, основательно задраив все ходы и люки. Всё! Приступить прошу немедленно…

А вас, Фёдор Геннадиевич, попрошу строго проследить за выполнением приказа, и доложить мне лично.

ФЁДОР

Слушаюсь, товарищ капитан!

Через минуту на палубе не остаётся ни единой живой души. «Кассиопея» и «Меркурий» всё так же следуют прежним курсом…

Когда за друзьями захлопывается дверь каюты, Кузьма обращается к Сане:

КУЗЯ

Ну что, Санёк? Как бы всё это не выглядело маловероятным, готовь свою палочку-выручалочку. А я пока в Митькиных вещах пороюсь.

С этими словами он открывает небольшой чемодан и, порывшись в нём, извлекает с самого дна морской бинокль, подаренный когда-то Фёдором своему брату.

Настраивая свой «Каталин», Саня советует другу:

САНЯ

Тебе лучше бы остаться. Двоих быстрей заметят, чего доброго – силой вернут. Одному сподручнее. Я, как мышка: шасть, и нету меня.

КУЗЯ

Ещё чего выдумал! Одного я тебя не пущу.

САНЯ

А если вдруг откажет, или ещё чего? Всякое может случиться.

КУЗЯ

Осечки быть не должно. На нашей совести Митька. Понял?.. Ну что, готово?

Саня быстро засовывает прибор за пазуху.

САНЯ

Всё в порядке!

КУЗЯ

Тогда – вперёд!

Малышев неслышно отпирает дверь, осторожно выбирается на палубу и производит рекогносцировку местности.

КУЗЯ

Всё тихо, на палубе никого, кроме Михаила Петровича. Он на корме, в бинокль смотрит.

Низко пригнувшись, небольшими перебежками, прячась за каждый выступ, друзья бесшумно и незаметно проникают на верхнюю, шлюпочную палубу кормовой надстройки и надёжно укрываются за бухтами бегущего такелажа.

Ребята находятся в двойственной ситуации. С одной стороны, она не позволяет проявления даже малейшего намёка на существование диковинного прибора под названием «Каталин». С другой – требует немедленного его применения ради спасения человеческих жизней.

Выбрав удобную позицию, лёжа на животе лицом к корме, ребята готовятся к отражению предполагаемой атаки…

Ещё сильнее вдавливая глаза в окуляры бинокля, Кузьма выдыхает:

КУЗЯ

Есть!.. Вижу!..

САНЯ

Что видишь?

КУЗЯ

Летят!..

САНЯ

Ну-у-у-..!

КУЗЯ

Вот тебе и ну-у-у-..! Сам посмотри, прямо по нашим пятам.

Сомнений не остаётся. Суда преследуются тремя звеньями каких-то странных, огромных, крылатых существ, выстроившихся в боевом порядке.

Их безмолвные, синхронные движения, устрашающее выражение дьявольских рож, являются свидетельством того, что шутить они не собираются и замышляют что-то недоброе.

КУЗЯ

Ты готов?

Опершись на локти, Саня держит перед собой аппарат, в любой момент готовый привести и запустить его в действие.

САНЯ

Готов!

Их уже разделяет расстояние в одну-полторы мили. Малышев сообщает:

КУЗЯ

Та-ак… Звенья стали почему-то расходиться под небольшим углом в разные стороны… Зачем, хотел бы я знать?..

САНЯ

Дай глянуть.

Он вновь приникает к окулярам оптического прибора. Констатирует после недолгих раздумий:

САНЯ

Всё, кажется ясно. Левое звено преследует катер с линкора. Правое направляется в сторону «Меркурия». Среднее летит прямо на нас, в гости.

КУЗЯ

Бей сначала по правому. Своих мы всегда успеем встретить, а вот фланговых можем и прозевать… Морозить, жарить будешь?

САНЯ

Экспериментировать некогда. Конечно – морозить: проверено.

Внизу слышатся шаги, а затем доносится звук захлопывающейся двери.

САНЯ

(комментирует)

Михаил Петрович укрылся в штурманской рубке. Всё!.. Пора!..

От «Меркурия» до ведущего звена остаются не более трёхсот метров, когда Остапенко ставит на его пути плоскость преграждающего луча.

Словно натыкаясь на какую-то невидимую стенку, крылатые существа беззвучно, беспомощно раскинув крылья, падают одно за другим в распростёртые объятия водной стихии.

Когда небосвод очищается от последнего представителя правофлангового звена, всё внимание обороняющихся тут же переключается на наседающих на «Кассиопею».

Уже отчётливо различимы, как выразился Кузьма, «мерзкие рожи пернатых уродцев», злобно скалящие свои пасти.

Без проволочки Саня полосует по ним вертикально поставленным лучом, проходя им в горизонтальной плоскости.

Как по команде, словно сговорившись, преследователи в неестественно застывших позах начинают беспорядочное падение. Океан равнодушно принимает их тела.

Покончив с двумя первыми стаями и устремив взоры в направлении третьей, друзья понимают, что опоздали.

Птицы летят уже где-то далеко впереди, почти по курсу палубного катера, с каждой секундой удаляясь всё дальше и дальше.

Конечно, можно в срочном порядке перебазироваться в носовую часть судна и уже оттуда приводить в действие луч. Но где была гарантия, что он не заденет ни людей на вперед мчащемся катере, ни сфероида? Такой гарантии не было…

Всё ещё пребывая в нервном возбуждении, с нескрываемым восхищением глядя на друга, Кузя стискивает ему руку.

КУЗЯ

(Сане)

А здорово всё ж ты их!

САНЯ

Здорово-то здорово, а тех гадов упустили. А там, впереди, живые люди и, между прочим, Митяй тоже.

КУЗЯ

Ну, ладно тебе. Ты всё сделал, что было в твоих силах. С теми уродами ты ещё успеешь разделаться.

То ли не расслышав слов друга, то ли проигнорировав их, Саня предлагает:

САНЯ

Бежим к нам в каюту. Увидят, неприятностей не оберёшься, да ещё и выкручиваться придётся.

Неслышно и незаметно они проскальзывают в помещение своей каюты. И вовремя. Из штурманской рубки на палубу выходит обескураженный Ткаченко.

Он видел всё, от начала и до конца, и никак не мог взять в толк, что же произошло с нападавшими, какая сила сковала их действия и привела к гибели. Ну, прямо, загадка за загадкой.

Подобным фактом были немало поражены и остальные члены экипажа, когда капитан рассказал обо всём увиденном.

ГОЛОС

(за кадром)

Не прав тот, кто сказал, что чудес на свете не бывает!

Через полчаса на горизонте, прямо по курсу следования, замечен дым, невесть откуда исходящий. Ещё какое-то время спустя, дым превращается в высоко взметнувшееся, коптящее, с отблесками огня, облако.

КАПИТАН

Полный вперёд!

К нему подбегает чем-то расстроенный и взволнованный радист.

РАДИСТ

Михаил Петрович!.. Позывные маяка пропали…

КАПИТАН

Как пропали? Когда?

РАДИСТ

Минут пять назад. Пропали как-то постепенно. Впечатление такое, будто батареи сели, или…

Радист стушёвывается, не решаясь высказать своего предположения.

КАПИТАН

…или?

РАДИСТ

…или сфероид не сразу, а постепенно, ушёл под воду…

Когда суда прибывают в означенный квадрат номер тринадцать, никаких следов техники, тем паче – людей, обнаружить не удаётся. Океан пуст и безмолвен.

Над волнами рассеиваются клубы копоти и запах гари, свидетельствующие о том, что совсем ещё недавно здесь произошла какая-то людская трагедия.

Оставшихся хищников, круживших в полумиле от «Кассиопеи» и направившихся было в её сторону, поджидала недавняя участь их собратьев. Саней всё было сделано так, что бы никто ничего не заподозрил. Тщетно всматриваются члены экипажа в вихрастые буруны океанических волн. Напрасно звучат с палубы их призывы откликнуться оставшихся в живых…

Не теряя зря времени, Ткаченко связывается по рации с капитаном «Меркурия» Овчинниковым Анатолием Денисовичем. Принимается решение разделить злополучный квадрат номер тринадцать на четыре участка. В каждый из них высылаются четыре поисковые группы: две, собственно, на самих судах и две – на двух моторных ботах, выделенных с «Меркурия».

КАПИТАН

(к радисту)

Константин Сергеевич! Дайте мне связь с командиром линкора. Хочу попросить выслать на подмогу вертолёт.

Костя Лотарев быстро настраивается на нужную волну, но вместо тишины из динамиков приёмника безостановочно летит один и тот же набор точек и тире.

РАДИСТ

Товарищ капитан! Сигналы «SOS!». У них что-то стряслось! Передача ведётся в автоматическом режиме.

КАПИТАН

Вот напасть!

Быстрой, нервной походкой капитан направляется к выходу, и добавляет на ходу:

КАПИТАН

Непрерывно следите за эфиром и держите меня в курсе дела.

РАДИСТ

Есть следить за эфиром и держать в курсе дела!..

В томительном ожидании проходят ещё полчаса, но и они не приносят утешительных результатов.

В самой носовой части парусника, возле бушприта – Фёдор в окружении Нади и Лорид. Тут же находятся и Кузьма с Саней.

Все они пристально всматриваются в даль, в зыбкой надежде уловить хоть какое-то движение, хоть какой-нибудь силуэт на поверхности воды. Вряд ли можно передать словами всё то отчаяние и смятение, царящие в душах этих людей. Они всё ещё на что-то надеются.

Вдруг Лорид, подавшись всем телом вперёд, указывает куда-то рукой. Не глядя ни на кого, вскрикивает:

ЛОРИД

Вижу!.. Смотрите!.. Смотрите, там сильное волнение и какой-то блестящий предмет… Там – Митя!..

Возглас, вырвавшийся вдруг из груди девушки, заставил всех вздрогнуть от неожиданности и посмотреть в ту сторону, куда был устремлён жест её руки.

Но как бы пристально не вглядываются окружающие в пустоту океана, трудно что-либо различить невооружённым глазом среди пенистых, лохматых гребней, рождаемых восточным пассатом экваториальных тропиков.

Только Фёдору, приникшему к биноклю, почти сразу же удаётся увидеть то, что успел заметить обострённый, чувствительный глаз Лорид.

Там, метрах в трёхстах, над неспокойной поверхностью океана, словно в воздухе, завис «Сфероид», поддерживаемый снизу какими-то движущимися объектами.

Бинокль переходит из рук в руки. Расстояние сокращается с каждой секундой. Вскоре становятся хорошо различимы силуэты двух представителей большого стада дельфинов, несущих в сторону «Кассиопеи» на высунутых из воды мордах Митькин сфероид и того, кто был в нём заключён.

Разносится команда и всё приходит в движение.

КАПИТАН

Готовить трал!.. Трал за борт!..

Раздаются звуки тихого поскрипывания привода механической лебёдки, спускающей в воду небольших размеров траловую сеть.

Стадо дельфинов состоит из пятнадцати-двадцати особей. Ноша не из лёгких. Видно, как несущие пары на ходу поочерёдно меняют друг друга, подхватывая её прямо на лету.

«Сфероид» бережно опускается ими в сеть трала. При большом скоплении у борта людей и дельфинов, начинается подъём.

Обмякшее и, казалось, безжизненное тело Сапожкова с трудом извлекается из кабины аппарата.

Судовой врач Эммануил Яковлевич Розенталь после недолгого обследования потерпевшего сообщает о наличии у того пульса. Все радостно и облегчённо вздыхают.

Дельфины, словно уловив мысли и настроение людей, затевают весёлый, забавный хоровод вокруг «Кассиопеи», на большой скорости выпрыгивая из воды и резвясь, словно малые дети. Некоторые из них подплывают прямо к борту судна и высовывают из воды свои симпатичные, дружелюбные морды, требуя вознаграждения.

Благодарный, растроганный экипаж не жалеет для них угощений. Почти весь недельный, рыбный запас с необычайной скоростью перекочёвывает в желудки этих умнейших, благородных существ…

Сквозь неопределённо-расплывчатую пелену сознания Сапожков ощущает на своём лбу чьё-то лёгкое, тёплое прикосновение. С трудом приоткрыв тяжёлые, смыкающиеся веки, он, словно в тумане, различает женский силуэт, склонившийся над его изголовьем.

Он пытается улыбнуться и совершает попытку приподняться на локтях.

МИТЯ

А-а-а-… Ло-о-орид!..

ЛОРИД

Лежи, Митенька, лежи!

Она заботливо поправляет под его головой подушку. Бережно, обхватив двумя руками, водворяет его на прежнее место.

ЛОРИД

(продолжает)

Волноваться тебе противопоказано. Всё худшее позади, и мы снова вместе.

МИТЯ

(с улыбкой)

А я думал, что мы с тобой больше не увидимся. Всякое ведь могло случиться!

Она слегка прикрывает его губы тонкими, чувственными пальцами.

ЛОРИД

Молчи! Не смей так говорить! С тобой ничего не могло и не должно было случиться.

Митя смотрит на Лорид, не отрывая взгляда от её, как кажется ему, удивительного, божественного лица.

Тихим голосом, сжимая ладонь её в своих руках:

МИТЯ

А откуда у тебя была такая уверенность?

ЛОРИД

Э-э-э-… Какой же ты, право, у меня недогадливый. Быстро же ты, Митечка, забыл о том, что именно гласит надпись на браслете, покоящемся на твоей руке.

Она касается пальцами Митькиного запястья, опоясанного апотропеем. Сапожков заволновался.

МИТЯ

Неправда!.. Ничего я не забыл!.. Там написано: «Всюду, всегда с тобой! Л.К.»

ЛОРИД

Правильно! Только ради Бога, не волнуйся! Я неловко пошутила, прости меня!

Она была уже готова винить и четвертовать себя за необдуманность своих слов.

ЛОРИД

Просто подумалось тогда: раз апотропей несёт на себе подобное изречение, то, если тебя нет в живых, почему жива я? Отсюда следует, что раз жива и невредима я, то, значит, должен быть жив и Митя Сапожков. Правда, за состояние здоровья твоего ручаться не приходилось, вот!

Тихо скрипнула входная дверь. Мельком покосившись в сторону стоящего на пороге судового врача, Лорид поднимается с места.

ЛОРИД

Ну, мне пора, Митя. Время истекло. Пора и честь знать…

МИТЯ

Приходи ещё…

ЛОРИД

Непременно. Ещё и надоесть успею.

Вдруг Митя окликает направляющуюся к выходу девушку. Лицо его принимает озабоченный вид. Он будто вспомнил о чём-то для себя важном.

МИТЯ

Лорид! А где мой «Сфероид»?.. Где мой прибор с диаграммами?

Вместо Лорид на Митькин вопрос тут же спешит с ответом судовой врач Эммануил Яковлевич Розенталь:

ВРАЧ

Не переживайте понапрасну, молодой человек. Сфероид ваш оттранспортирован на «Меркурий», а прибор находится рядом с вами, в тумбочке…

Итак, всё становится на свои места. Однако, многое ещё оставалось непонятным. Почему ни одно из судов, оставшихся у мелководной банки, так и не вышло на радиосвязь? Что же это за смерчи такие и неизвестные науке крылатые существа, откуда все они взялись и почему самоликвидировались?

А испытание на себе лёгкого, но странного и неприятного ощущения тревоги и страха, появившиеся у большинства членов экипажа. Этим ощущениям сопутствовали еле уловимые колебания воздуха и корпуса судна…

Маневр с разворотом на все шестнадцать румбов, и «Кассиопея» с «Меркурием» ложатся на курс в направлении мелководной банки.

Ровно в шестнадцать тридцать они уже стоят на траверзе острова Проклятий, на прежних местах своих стоянок.

Но места стоянок линкора и двух других научно-исследовательских судов пусты…

НАТ/ИНТ. БАРК «КАССИОПЕИ» – ДЕНЬ

Обстоятельство исчезновения судов оказываются полной неожиданностью. Почему они покинули места своих стоянок, куда могли подеваться?

Моторным ботом на борт «Кассиопеи» доставлен капитан «Меркурия» Овчинников. Второй моторный бот покачивается с противоположного борта парусника. В кают-компании капитаны обеих судов и руководитель экспедиции Соболевский Казимир Платонович ведут дискуссии и решают неотложные вопросы.

Часть экипажа, свободная от выполнения служебных обязанностей и несения вахты, пребывает в носовой части судна. С нескрываемой тревогой и надеждой обозревает необъятные дали водного пространства. Малышев, ведущий за ним наблюдение, вдруг восклицает:

КУЗЬМА

Вижу предмет! Кажется, спасательный круг.

Об этой новости сразу же ставится в известность капитан «Кассиопеи» Ткаченко Михаил Петрович. Он тут же обращается к капитану «Меркурия» Овчинникову Анатолию Денисовичу:

КАПИТАН

Необходимо бы отрядить туда трёх-четырёх человек на мотоботе. Как вы думаете, Анатолий Денисович?

ОВЧИННИКОВ

В вашем распоряжении любой из двух. Только надо поторапливаться, иначе круг может снести течением.

СОБОЛЕВСКИЙ

Вряд ли. Он завис над «синей дырой», в полумиле от нас, и никуда не денется…

Кузьма с Саней на палубе. Продолжают вести наблюдения.

САНЯ

(к Кузе)

К Митяю надо бы заглянуть. Пошли?

КУЗЯ

Чего зазря спрашивать-то? Конечно, пошли.

САНЯ

Только на секундочку в каюту заглянуть надо бы: я ему кое-что из сладенького припас.

Открыв дверь каюты, Кузьма так и застывает на её пороге. Посреди маленького помещения, в руках с «Каталин», стоит Эдуард Фролович Дюгелев.

Он внимательно разглядывает его. Неожиданное появление ребят, которого он, кажется, не ожидал, в первое мгновение сильно смущает его.

ДЮГЕЛЕВ

А-а-а-… Это вы, ребята…

САНЯ

(возмущённо)

Что вы здесь делаете, Эдуард Фролович?

ДЮГЕЛЕВ

Да вот, шёл-шёл, и решил заглянуть к вам, кое о чём посоветоваться бы хотел. Зашёл – никого. Смотрю – штуковина какая-то на кровати. Сами понимаете, любопытство разобрало, ну и…

САНЯ

Эдуард Фролович! Зачем вы говорите неправду? Я же прекрасно помню, куда в последний раз положил, как вы выражаетесь, эту штуковину.

Кто вам дал право рыться в чужих вещах?

ДЮГЕЛЕВ

Ну вот, сразу и оби-ида!

Как-то странно улыбаясь, протягивает Сане прибор.

ДЮГЕЛЕВ

А обижаться-то и не следовало бы. На всё надо смотреть проще.

В последних, непонятно к чему произнесённых словах его, звучит скрытая жёсткость и угроза.

ДЮГЕЛЕВ

А в общем-то, любовь без радости была, разлука будет без печали…

С этими словами Дюгелев производит два молниеносных выпада. Ребята даже и заметить-то не успевают, как оказываются на полу.

Боли никакой не ощущается. Голова светлая и ясная, как день. А вот пошевельнуться, сделать глоток воздуха, а тем более – крикнуть, никто из них не в силах. Все мышцы словно парализованы.

Захлопнув за собой дверь, Дюгелев бросается в свою каюту. Подхватывает одной рукой рюкзак, покоящийся под кроватью, перекидывает через плечо и выбегает на палубу.

Оглядевшись по сторонам и оценив обстановку, быстрым шагом направляется к борту.

Ловко перемахивает через его ограждение. С двухметровой высоты, рысью, прыгает на дно пришвартованного к паруснику мотобота.

Двое моряков, находящиеся в нём, спокойно себе беседующие и ни о чём не подозревающие, вмиг оказываются в воде. Острое лезвие кинжала полосует по фалу.

Яростно затарахтел двигатель и мотобот рвёт в сторону мелководья, оставляя за собой расходящийся веер водяного шлейфа.

Всё это происходит на глазах большого скопления людей и является до того неожиданным, что поначалу никто так и не понимает, что же происходит.

А когда стадия недоумения минует, беглец уже находится в полумиле от барка, в том месте, где на волнах покачивается запримеченный Малышевым спасательный круг.

Все видят, как на полном ходу фигура Дюгелева отделяется от судна и, описав в воздухе небольшую дугу, скрывается под водой.

Матросов поднимают на палубу с помощью обрезанного фала.

Один из них, чертыхаясь и фыркая:

МАТРОС

И чего это он? Рехнулся что ли? Здесь же акул пруд пруди.

На шум, царящий наверху, из кают-компании стремглав выскакивают все, кто в ней находится. Начинают расспрашивать.

Никто ничего толком объяснить не может. Рассказывают только то, что видели.

КАПИТАН

Фёдор Геннадиевич! Незамедлительно берите с собой на второй мотобот двух матросов, врача и следуйте по направлению к «синей дыре», к тому месту, где замечен спасательный круг. Может ещё удастся спасти человека.

СОБОЛЕВСКИЙ

Э-э-э-…, батенька. Поздно уже! Разве что чудо может спасти его.

Прыгнул-то он в воду основательно, по словам свидетелей. А уже на метровой-полутораметровой глубине втягивающее действие «синей дыры» не позволяет усомниться в реальности печального исхода… Да к тому же и акулы…

КАПИТАН

Казимир Платонович. Как можно расценить подобный поступок? Человек, сломя голову, несётся на верную погибель и с безрассудством бросается головой в омут.

СОБОЛЕВСКИЙ

Вот именно – с безрассудством. Человек, со слабым типом нервной системы, на почве всего увиденного и пережитого, переносит потрясение. Какое-то время спустя, шоковое состояние выливается в своеобразную нервную разрядку, и вот вам налицо – синдром сумеречного состояния.

Его, видимо, стали преследовать видения смерчей, крылатых тварей, акул и, если хотите, прочих мерзостей, и он – «бежал»…

Через три четверти часа оба моторных бота пришвартованы к борту «Кассиопеи».

Отчёт краток: матрос Дюгелев Эдуард Фролович так и не отыскался – вечный ему покой и память.

Мотобот беглеца, на малом ходу описывающий круги над «синей дырой», удаётся подцепить и своим ходом доставить к барку.

Подобранный трофей оказывается спасательным кругом с линкора «Джордж Вашингтон». В одном месте кольцевой участок круга плотно обмотан в несколько слоёв полихлорвиниловой плёнкой, дополнительно скреплённой несколькими витками толстого, одножильного медного провода.

По местному вздутию можно предположить, что под ней находится какой-то плоский предмет…

ОВЧИННИКОВ

Следовало бы сообщить родственникам погибшего…

Ткаченко тут же перебивает его.

ТКАЧЕНКО

Нет у него никого. Детдомовский он, почти с самого рождения…

Обращается к радисту:

ТКАЧЕНКО

Константин Сергеевич. Пошлите в отдел кадров нашего пароходства радиограмму с извещением о гибели Дюгелева Эдуарда Фроловича.

Подробности и обстоятельства этого ЧП будут изложены мной по возвращении, отдельно, в соответствующем отчёте. Так и передайте.

Здесь же, прямо на палубе, трофей подвергается тщательному осмотру и обследованию.

Упрятанным под плёнкой оказывается вахтенный журнал с линкора, к тому же и дополнительно упакованный в два целлофановых мешочка.

Сохранился он хорошо и находится в отличном состоянии. На его многочисленных страницах не обнаружено ни единого подтёка.

Бегло перелистав его, Ткаченко подзывает к себе Лорид Квинт.

КАПИТАН

Вот что, милая! Не будете ли вы столь любезны оказать нам услугу в переводе последней записи?

Он протягивает ей журнал.

Текст, умещающийся на двух страницах, написан торопливым, размашистым почерком.

Под самый конец буквы расползались и находили друг на друга, делая текст весьма неразборчивым.

Запись удостоверялась собственноручной подписью командира дредноута – Чарлза Пэрри.

КАПИТАН

Давайте-ка лучше пройдём в помещение кают-компании и там, в более спокойной обстановке, ознакомимся с содержанием текста.

Михаил Петрович и весь руководящий состав направляются в помещение носовой надстройки…

Так как текст оказывается трудночитаемым, Лорид предоставляют сначала возможность самой ознакомиться с его содержанием. Под конец чтения из затуманенных глаз девушки невольно скатываются по щекам две крупные слезинки. Смахнув их рукой и быстро взяв себя в руки, она слово в слово передаёт собравшимся смысл всего только что прочитанного ей.

Итак, что же произошло в действительности?..

ТИТР: Шесть часов перед этим.

НАТ/ИНТ. ЛИНКОР «ДЖОРДЖ ВАШИНГТОН» – ДЕНЬ

Время ровно 13 часов 30 минут дня. Нестерпимо яркое Солнце.

Дредноут «Джордж Вашингтон» с прижавшимися к нему научно- исследовательскими судами «Атлантик» и «Шарль де Голль».

Команды занимаются проведением профилактических работ, военной подготовкой, несут вахту, стоят в карауле, отдыхают. Научные работники возятся возле приборов и корпят над картами, ведут наблюдения и записи, что-то измеряют и сверяют. Вахтенный штурман к капитану:

ВАХТЕННЫЙ ШТУРМАН

Сэр! По левому борту, на горизонте, замечены летящие объекты.

Летят со стороны острова Проклятий, курсом – прямо на нас.

Капитан прикладывает к глазам бинокль. Милях в пяти объективы его выхватывают большую стаю каких-то огромных размеров птиц, летящих в направлении скопления судов.

Летят они до странности упорядоченно, пятью параллельными звеньями, вытянувшимися по курсу следования. В каждом звене Чарлз Пэрри насчитывает по двадцать особей, летящих одна за другой в виде восходящей лесенки.

Какие-то осмысленность организации стаи в звенья, слаженность движений, жутковатая размеренность и синхронность взмахов крыльями, всё это заставляет капитана насторожиться и внутренне собраться.

Он тут же обо всём ставит в известность капитанов и руководителей экспедиций научно-исследовательских судов. Просит их соблюдать осторожность и бдительность.

Всему личному составу линкора поступает распоряжение разобрать табельное оружие и быть готовым к ведению боевых действий.

К великому сожалению Чарлз Пэрри успевает убедиться, что на исследовательских судах его предостережениям не придают особого значения.

Наступает момент, когда крайние левые два звена при приближении к судам, идут на снижение. В то же самое время остальные три, не сбавляя хода, следуют мимо, по курсу советских судов, ушедших на поиски терпящего бедствие…

Ярости, с которой летающие страшилища обрушиваются почему-то сначала на военный корабль, никто не в силах был предугадать заранее.

Результаты атаки не замедляют тут же сказаться. Двое зазевавшихся моряков одного за другим поднимают высоко в воздух и в дьявольском хороводе, у всех на глазах, раздирают буквально на куски. Вниз летят отдельно головы, руки, ноги, изувеченные, кровавые туловища несчастных.

За полминуты покончив с ними, эти исчадия ада вновь обрушивают всю ярость на линкор, но тут же наталкиваются на свинцовую завесу автоматных очередей. Тех из подстреленных крылатых хищников, что падают в воду, мгновенно потрошат и сжирают акулы. Тех, что плюхаются на палубу, тут же расстреливают, добивают прикладами и штыками.

Смотреть на этих человекообезьяно-грифоподобных чудовищ, на их мерзкие, не поддающиеся описанию окровавленные морды со свирепым оскалом зубов, до невозможности жутко и отвратительно.

Кровь, сочащаяся из их ран и растекающаяся по палубе, имеет ярко-красный цвет с желтовато-зелёным оттенком и неприятный, до рвоты, запах.

Чарлз Пэрри видит, как людей, жертв роковых обстоятельств и собственной беспечности, столпившихся на палубах, сковывает ужас. Они не в силах сдвинуться с места до тех пор, пока троих человек, поднятых в воздух, не постигает та же самая участь, что и двух их предшественников с линкора.

Только тогда на судах поднимается невообразимая паника. Люди бросаются искать спасение в укрытиях и, спустя какое-то время, на палубах не остаётся ни одной живой души. Тогда-то и посылается сообщение на борт «Кассиопеи» о нападении крылатых существ.

Птицы садятся прямо на реи мачт, на крыши надстроек, на палубы, по причине чего издали суда кажутся какими-то фантастическими, живыми массами. Передвигаются существа как-то неуклюже, вразвалку. Заметно, что движения их сковываются непомерно большими, хотя и вдвойне сложенными, крыльями.

Ими они задевают за все выступающие сверху и по бокам части судового оборудования и рангоута. Своими короткими, но мощными верхними и нижними когтистыми конечностями они всё рвут и крушат на своём пути. Кое-кто из них пытается, и не безуспешно, открыть двери служебных и жилых помещений, за которыми находятся люди. Однако, проникнуть в них вряд ли кому удалось бы по причине всё тех же торчком высокопоставленных крыльев.

Вести стрельбу, пусть даже и прицельную, с борта линкора, не представляется возможности. Это было небезопасно для экипажей судов.

Поэтому Чарлз Пэрри распоряжается послать к ним на помощь вооружённых моряков на двух моторных ботах. Через какие-то полчаса с крылатыми вампирами покончено раз и навсегда. Всю эту падаль, усеявшую палубы, бросают за борт, акулам на обед.

По настоятельному требованию учёных оставляют только один единственный экземпляр хищника, который тут же упрятан в один из морозильников судна «Атлантик».

На линкоре и научно-исследовательских судах ещё производятся уборка и устранение последствий нападения, когда к Чарлзу Пэрри подходит его первый помощник Гарри Кэмптон. Обращается к нему:

ГАРРИ КЭМПТОН

Сэр! А не кажется ли вам, чёрт подери, что все беды исходят от того проклятого острова?

Указывает в сторону острова Проклятий.

ЧАРЛЗ ПЭРРИ

Какая разница, Гарри? Всё может быть!

Он стоит на ботдечной палубе, опершись руками о планширь, и недвижно смотрит в ту сторону, куда указывает Кэмптон.

ЧАРЛЗ ПЭРРИ

Только вот людей не вернёшь! А у них дома родители, жёны, дети. Не слишком ли много невосполнимых потерь за такой короткий промежуток времени? Что на очереди?

Некоторое время стоят молча.

ГАРРИ КЭМПТОН

Послушай, Чарлз!

В минуты откровения эти два старых морских волка, связанные не только исполнением служебного долга, но и узами многолетней мужской дружбы, они позволяют себе обращаться друг к другу по имени, отбросив в сторону всякие условности.

ГАРРИ КЭМПТОН

Кто его знает, что ещё может выкинуть наш «невидимый противник». А в таком случае почему бы не попытаться предвосхитить возможные события и не сделать несколько предупредительных залпов из носовых орудий, прямо по острову? Ведь посуди сам…

ЧАРЛЗ ПЭРРИ

Ты полагаешь, что всё это кем-то преднамеренно организовано?

ГАРРИ КЭМПТОН

А почему бы и нет?

Предлагаемая Кэмптоном затея, больше смахивавшая на авантюру, приходится капитану Пэрри не слишком-то по душе. Но в то же самое время он понимает, что людям необходима хоть какая-нибудь отдушина – своего рода нервная разрядка после перенесённых потрясений. Немного подумав, он даёт согласие.

Пока артприслуга расчехляет стволы тяжёлых, дальнобойных орудий, капитан направляется в рубку вахтенного офицера.

В морском деле Пэрри слыл опытным, знающим своё дело служакой.

Однако, его не покидает смутное предчувствие надвигающейся опасности.

Подозвав вахтенного матроса, он приказывает ему раздобыть и принести нужных размеров полихлорвиниловую плёнку, два-три целлофановых кулька, метра три медной проволоки и спасательный круг.

Здесь сказалась годами выработанная предусмотрительность. На залпы может последовать ответная реакция. Какой она будет, в чём выражаться?

А может всё это игра больного воображения? Да-а, нервы ни к чёрту, пора на покой.

Пэрри открывает вахтенный журнал и собственноручно начинает вести запись.

Вот, один за другим, с небольшими временными интервалами, звучат четыре орудийных залпа, выплюнувших в сторону острова Проклятий вздыбленные, огненные валы.