Империя. Лязг грядущего

Климович кивнул.

– Сделаем, государь.

– Далее. Перекрыть проезд вдоль дворца со стороны набережной и со стороны стен парка. Нанесите визит на крейсер «Аврора». Формально для согласования усиления мер безопасности и обеспечения невозможности приблизиться к дворцу со стороны Босфора. Заодно оглядитесь там на крейсере. У меня нет оснований никого ни в чем подозревать, постарайтесь быть предельно корректными.

Генерал бросил взгляд в окно, где буквально в паре сотен метров от нас стоял на якоре трехтрубный крейсер.

– Понимаю.

– Если вопросов нет, вы свободны.

Климович козырнул и откланялся.

Заглянул мой камердинер Евстафий Елизаров с кофейником на подносе.

– Государь, ваш кофе.

Он поставил передо мной поднос, где нашлись в том числе и бутерброды, и вполголоса доложил:

– Государь, все команды отданы, мои люди заряжены. Предварительно ничего настораживающего в настроениях в Городе не выявлено. Но мы работаем.

Киваю.

– Благодарю, Евстафий. Держи руку на пульсе.

Мой шеф личной тайной разведки склонил голову и исчез за дверью.

Отпив из чашки, задумчиво гляжу куда-то туда, в пространство за окном. Холодная в этом году зима. И в Ромее холодная, и в особенности в России. Очень мало выпало снега, да и осень не радовала крестьян обильными дождями. Август прошлого года уже показал ощутимое падение урожайности в половине европейской части России, а осень лишь усугубила ситуацию.

Что ж, откровения сбываются. То ли ещё будет…

Разумеется, я Маше не рассказал о приснившемся мне сне. Но уже с утра принялся энергично принимать меры по усилению безопасности. Да, я отдавал себе отчет в том, что это всего лишь дурацкий кошмар, но он был настолько пугающе реален, что игнорировать его я не мог. Само моё попаданство сюда из 2015 года было необъяснимым чудом само по себе, да и после этого случались ситуации, когда я, будучи настороже, умудрялся избежать катастрофы, а иногда и гибели. Так что, как говорится, береженного Бог бережет. Благо ни перед кем в своих действиях или повелениях я отчет был держать не должен.

И не собирался.

ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. РОМЕЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. КОНСТАНТИНОПОЛЬ. ДВОРЕЦ ЕДИНСТВА. ОРАНЖЕРЕЯ. 1 февраля 1921 года

Маша уютно расположилась на какой-то тахте, обложившись подушками и прочими подушечками, а самая главная её ценность была устроена с максимальным удобством. Императрица что-то с интересом читала, привычно держа правую руку на животе.

Вокруг порхали и пели птицы, журчали ручьи, фонтаны и искусственные мини-водопады, колыхались листьями экзотические деревья.

Целую её в губы.

– Что читаешь, любовь моя?

Жена, не поднимая глаз от книги, ответила спокойно:

– «Мертвые души».

– А… а почему именно это?

Маша пожала плечами.

– Хотя бы потому, что я, к стыду своему, не всё читала из господина Гоголя.

Я кашлянул и поинтересовался:

– И как?

– Господин Гоголь, как всегда – на высоте. Очень вкусный русский язык. Книга тоже хороша. Чичиков, Манилов, Ноздрев, Собакевич, Коробочка, Плюшкин – все раскрыты максимально колоритно. И читается очень легко.

Не зная, что сказать, усаживаюсь на диван напротив, но жена просит:

– Миша, присядь рядом со мной.

И вот мы уже сидим вместе, она положила голову мне на плечо и вздохнула:

– Знаешь, Миша, что-то мне грустно. Какое-то томление в душе. Словно я в поезде, который вот-вот увезёт меня из родных мест, страница моей жизни перевернется и всё, что дорого сердцу, останется там, на привычной платформе…

Тут звук над головой привлек мой слух. Спрашиваю настороженно:

– Это что, кукушка?

Маша кивнула.

– Но… гм… кхе-кхе… откуда она здесь?

– Привезли с новой партией птиц.

Кукушка прокуковала несколько раз, резко замолчала, и лишь хлопанье крыльев указывало сторону, куда она упорхнула.

– Кхе-кхе…

Я перевел дыхание.

– В общем так, любимая. У меня сейчас большое совещание, но после этого я вернусь к тебе, и мы проведем вечер вместе.

Маша с интересом спросила:

– Споёшь мне?

Киваю.

– Столько, сколько захочешь.

Улыбка.

– Ну, тогда иди на своё совещание, мой любимый стратег.

Уже в дверях, она меня окликнула:

– Миша.

Оборачиваюсь.

– Да, солнышко?

Маша серьезно смотрела мне в глаза.

– Миша, всегда знай, я люблю тебя…

У меня было тяжело и тревожно на душе, когда я закрывал дверь между нами…

ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. РОМЕЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. КОНСТАНТИНОПОЛЬ. ДВОРЕЦ ЕДИНСТВА. КАБИНЕТ ЕГО ВСЕВЕЛИЧИЯ. 1 февраля 1921 года

Мы заседали уже третий час, да так интенсивно, что у многих из присутствующих уши в трубочку сворачивались от острого желания курить, а поскольку дымить у себя в кабинете я не дозволял, то вот уже второй раз пришлось объявлять перерыв на четверть часа. Убедившись, что никаких новостей касаемо Маши не поступило, я распорядился насчет кофе и, по своему обыкновению, стоял у окна, глядя на Босфор.

По Проливу шёл оживленный трафик, что неудивительно, с учетом того, что Проливы не замерзают. Вообще, география Проливов и самой Ромеи максимально способствовала торговле. Мне до сих пор не очень-то понятно, как туркам удалось привести Город и свою империю в столь унылое состояние. Столько веков бесконечного упадка и длинной череды проигранных войн. Пока Великая война нашими с болгарами руками их не добила окончательно…

– Ваш кофе, государь.

Киваю.

– Благодарю, голубчик. Поставь на кофейный столик в углу.

Кофе на столе. Дверь закрылась. Господи, вот уже третий час мы заседаем. Гори оно всё огнём. Китай. Японцы. Американцы. Сахалин и Камчатка. Маньчжурия и Монголия. Восточный Туркестан и Афганистан. Зачем я здесь?

Стук в дверь. Господи, вновь совещание. Опять и снова.

– Да!!

Испуганный адъютант:

– Ваше всевеличие…

ТЕКСТ ВИТАЛИЯ СЕРГЕЕВА

V. Uliani d’Herbenville^[1]. «О прогрессивном империализме Г. Кроли и сути „освобожденчества”». «Bandera rosa»^[2]. 24 января 1921 года

В последнее время некоторые наши товарищи сильно увлечены работами американского реформиста Герберта Кроли^[3]. В своей совершенно буржуазной «Новой Республике» прошлый год он печатал отчет о поездке в Россию и Европу. Наши модераты (пер. – умеренные) нашли в словах этого прогрессивиста «много созвучного с ультраимпериализмом Каутского». Некоторые даже думают, что в России этот перерастающий в социализм уклад почти наступил. Нет и ещё раз нет!

Изменился ли за пять лет после опубликования моей работы «Империализм как высшая стадия капитализма» экономический строй в России или в Европе? Конкуренция стала отыгрывать рынки у монополии? Монополистические союзы не продолжают делить мир и вывозить более капитал, чем товары? «Великие державы» перестали делить мир? Думаю, что на все пункты честный марксист ответит: нет! И то, что после Великой войны одни из государств и монополий ослабли, а молодые хищники Россия, Германия и САСШ откусывают от дряхлеющих империй кусок за куском, иногда просто разрывая их, только подтверждает это. Ещё Энгельс отмечал, что «прогрессизм и экспансионизм идеологически соответствуют друг другу». Недавние захваты русскими Маньчжурии и Кувейта, аншлюс Германией Австрии, а Румынией Трансильвании прекрасно показывают, что территориальная экспансия – и есть буржуазное понимание прогресса.

Нам дела нет, успеют ли САСШ занять свое место в «эстафете мировых империй», или «через тысячелетия пальма первенства снова вернется к Новому Риму». Кроли не там ищет. Но надо отдать должное: он верно подметил общность германского, русского и североамериканского империализма. За словами о том, «что и Римская империя была естественным продолжением Римской республики, распространяя власть империи на новые народы и эмансипируя большую часть её жителей до равного положения с гражданами Рима…», американский журналист разглядел общность экономики и политики при различных государственных формах.

Объединив американскую «прогрессивистскую республику» с европейскими «прогрессивистскими монархиями», Герберт Кроли отмечает, что сами условия хозяйственной жизни и классовой организации диктуют им общее направление развития, и «по сути, все передовые экономические страны объединяет «прогрессивный империализм». Кроли останавливается в одном шаге от того, чтобы честно сказать, что всемирные монополистические кланы ставят все достижения прогресса на службу укреплению собственной власти и более глубокой эксплуатации колоний и собственных граждан. Но мы марксисты, не можем позволить себе роскоши не сделать к правде этого решительного шага.

Не менее ужасная, чем сяолиньская^[4] «Резня в Окое»^[5], кровавая расправа североамериканской армии с шахтерами у горы Блэр^[6], жестокое изгнание китайцев русскими и японцами из Маньчжурии^[7], разгром и депортация Италии членов «рабочих советов»^[8], массовый террор английских частей на юге Ирака^[9] и обезлюживание Кувейта^[10]… Таковы за прошедший год успехи империалистического прогресса.

Именно в эту свору международных «прогрессивных» хищников и вломился русский царь Михаил со своим посконным освобожденчеством. Которое, по сути, есть монархический государственно-монополистический капитализм, маскирующийся под социализм планированием и патернализмом, деспотический полуфеодальный авторитаризм, скрывающийся под ликом буржуазной демократии…

Да, русский капитализм в последние годы приобрел все черты империализма. Причем в силу феодальных пережитков, империализма ещё более государственно-монополистического. При всей конституционной мишуре самодержавие сохранило за собой главную монополию – монополию на власть, чем охранила национальный капитал, даже активно привлекая иностранные монополии. Успехи в войне, клерикально-популистская демагогия и фактическая откупная контрибуция, наложенная на Польшу, позволяют бонапартистскому режиму Мишки Романова идти на социальные уступки рабочему движению. А депортация неугодных инородцев в Ромее, Западном крае и Маньчжурии создает у крестьянства надежду на решение земельного вопроса. Тщетную, обманчивую надежду!

Сохранение подобия классового мира требует новых захватов, новых вооружений, роста промышленности. А с промышленностью вырастает и пролетариат, который невозможно постоянно подкармливать отнятым у жителей новых колоний. Как бы ни душил выступления масс, как бы ни загонял в рамки социалистов кровавый михайловский режим, трудящиеся России знают об успехах своих братьев в Мексике. Именно наш пример дает нашим товарищам силы готовиться к тому моменту, когда буржуазии не сможет больше удерживать своего возмужавшего могильщика. Вот тогда на смену государственно-монополистическому капитализму придет социализм и пролетариат сметет всю эту феодально-освобожденческую сволочь с дороги прогресса!

ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. РОМЕЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. КОНСТАНТИНОПОЛЬ. ДВОРЕЦ ЕДИНСТВА. ПОРФИРА. 1 февраля 1921 года

Маша рожала очень тяжело.

Очень.

Бледная. Совсем бледная. Баронесса Улезко-Строганова. Клавдия Петровна.

Клавдия Петровна.

– Государь, вам лучше уйти.

– Я не уйду.

Боже, как Маша кричала…

Но что я мог сделать?

Я не уйду. Ни за что. Тем более после того жуткого сна…

ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. ОСТРОВ САХАЛИН. ПРОЛИВ НЕВЕЛЬСКОГО. САХАЛИНСКИЙ УКРЕПРАЙОН. АЛЕКСАНДРОВСК-САХАЛИНСКИЙ. 2 февраля 1921 года

– Слышали новости из столицы?

– Нет, Андрей Владимирович, а что там?

Фон Шварц перекрестился.

– Государыня-матушка благополучно разрешилась бременем.

Голенкин снял папаху и с чувством перекрестился.

– Слава Тебе, Господи! Государю нашему в делах хорошее подспорье. Да и народ будет счастлив сему известию.

Спохватившись, Фёдор Ильич уточнил:

– Так, а родился-то кто?

– Царевна. Марией назвали, в честь матушки.

Голенкин кивнул.

– Хорошее имя. Будет принято народом.

Фон Шварц кивнул, но Фёдор Ильич никак не мог успокоиться.

– Нужно организовать празднование. По всему Сахалину.

Кивок.

– Согласен, хотя это больше прерогатива генерал-губернатора. Мы же давайте займёмся нашими непосредственными делами.

Погода с утра ничем не напоминала вчерашнее снежное светопреставление. Солнце, голубое небо – всё это скорее напоминало сказку, хотя, конечно, выпавший снег никуда не делся, и далеко не везде сейчас можно было проехать. Но даже туда, куда они всё же добрались, было попасть совсем не так просто. Однако их кортеж вездеходов появлялся на острове то там, то сям.

В конце концов, генерал фон Шварц приказал остановиться.

– Что ж, Фёдор Ильич, в целом я удовлетворён всем увиденным. Всё сделано по уму и находится в приемлемом состоянии. Я отмечу вас в своём докладе государю об итогах инспекции.

Голенкин кивнул:

– Благодарю вас.

– А что японцы? Смотрят ведь?

– Конечно, Андрей Владимирович, смотрят, как без этого? Регулярно запускают в небо наблюдательные аэростаты с наблюдателями.

– И что вы думаете на сей счёт?

Голенкин пожал плечами.

– Заботимся о том, чтобы они увидели ровно то, что надо. Все основные перемещения осуществляются в темноте со всей необходимой светомаскировкой. Так что карточки огня, как и саму систему огневых точек они вскрыть не смогут. Конечно, возможна утечка, но это уже забота военной контрразведки. Они, кстати, регулярно кого-то берут под арест, но это уже их кухня.

Кивок.

– А если начнется большая война, выдержим ли мы удар по Сахалину, каково ваше мнение?

Убежденное:

– Выдержим. Да и нет у япошек для столь масштабной операции ни сил, ни опыта. Уверен, даже если на материке и начнется серьезная заваруха, гарнизон Южного Сахалина будет сидеть на попе ровно и не отсвечивать. Наверняка перед ними стоит та же задача, что и перед нами – удержать свою половину Сахалина, не допустив потери стратегических высот. Крупные силы японского флота наверняка будут заняты в районе Владивостока – им будет не до нас.

– Что ж, Фёдор Ильич, я вас услышал. Кстати, готовьтесь сдавать дела своему заместителю. Государь повелел перевести вас в подчинение нашему с вами старому знакомцу – генералу Горбатовскому. Здесь вы блестяще справились, так что теперь вас ждёт Большой Владивосток и его укрепрайоны. Хозяйство большое: от Зарубино на юге и до Находки на севере, а там только по прямой более полутора сотен километров, а ежели по береговой линии считать, так все полтысячи.

Голенкин непонимающе уточнил:

– Так там же фортификационные работы велись еще с Русско-японской, там мощная крепость, а последние годы стройка там идет беспрерывно. Какая же передо мной ставится задача?

– Всё просто, Фёдор Ильич. Как выражается государь, концепция изменилась. Речь более не идёт о прикрытии лишь самого Владивостока и острова Русский. У нашего благословенного императора большие планы именно на Большой Владивосток и на гибкое использование незамерзающих портов, вроде того же Зарубино и Находки. Планируется гнать через Большой Владивосток просто-таки огромное количество грузов.

– Куда?

– И куда, и откуда. Но это уже не нашего ума дело, там… – фон Шварц ткнул куда-то в небо, хватает светлых голов, и уверен, они обойдутся в вопросе организации грузоперевозок и без нас. Наша же задача – обеспечить прикрытие и безопасность грузоперевозок через Большой Владивосток. Не хуже, чем в Сингапуре. Как минимум…

Глава 2
Красная заря

ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. РОМЕЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. МРАМОРНОЕ МОРЕ. ОСТРОВ ХРИСТА. ИМПЕРАТОРСКАЯ РЕЗИДЕНЦИЯ. КВАРТИРА ИХ ВЕЛИЧЕСТВ. 15 февраля 1921 года

Кровавое злое солнце поднималось над горизонтом, сверкая огненными сполохами на поверхности моря.

Мы, обнявшись, стояли у окна, глядя на эту фантасмагорию. Точнее я обнимал свою женщину, вдыхая аромат её волос, а она вся отдалась моим объятьям.

– Видимо ветер и мороз усилятся.

Маша кивнула, поёжившись.

– Как думаешь, война всё-таки будет?

Мне очень не хотелось говорить на эту тему, но вопрос задан.

– Будет. Почти неизбежно.

– Неизбежно? Или что-то можно сделать?

Пожимаю плечами.

– Мы на дипломатическом уровне делаем всё возможное. Но сама понимаешь, они не могут не видеть усиленную переброску наших войск и припасов на Дальний Восток. Ускоренное строительство и расширение железных дорог. Аэродромы. Подготовка к расселению миллионов переселенцев в Приморье и в Маньчжурию. Всё это они видят. В связи с этим среди элит в Токио идет усиленное брожение, и один Бог знает, что у них там в голове. Может произойти всё что угодно. Наша разведка, конечно, не дремлет, но…

Нет, войны я не хочу. Решительно. Я её очень-очень не хочу, но насколко могу сильно к ней готовлюсь. Пока мы демонстрируем японцам оборонительный характер наших приготовлений. Укрепрайоны, крепости, форты. Но и развертывания наших наступательных сил мы скрыть никак не можем. Бронетехника, бронепоезда, артиллерия, авиация. Да, преимущество в технике на нашей стороне. Одних дальнебомбардировочных дивизий там целых три, не считая всего остального. При том, что у японцев толком авиации-то и нет. Значит, небо, безусловно, за нами. Но ведь море, конечно, останется за ними, а значит, что подвоз на континент войск и прочего снабжения они смогут осуществлять беспрепятственно, опасаясь лишь нашей авиации, радиус действия которой весьма ограничен. Дух японцев очень высок, а плечо поставок ничтожно. В Токио это прекрасно понимают и могут рискнуть, пока мы не усилились настолько, чтобы… Британцы их поддержат, да и американцы частным образом. А нам придется всё требуемое возить по одноколейной дороге Транссиба за многие тысячи километров из Европы. Мне за последний год не раз приходилось общаться с Хирохито. Они действительно полны решимости воевать. Наше усиленное продвижение на Дальний Восток их определённо пугает, они понимают, что с каждым днем наши позиции там усиливаются. Плюс Маньчжурия опять же. А это значит, что там всё громче звучат голоса «сухопутной партии», призывающей, пока не поздно, нанести России решительное поражение и продиктовать нам новые условия мирного договора, жестко ограничив наше присутствие в регионе и наше развитие там. Понятно, что сейчас мы готовы к войне куда больше, чем семнадцать лет назад, но…

Я внутренне грустно усмехнулся. Я уже настолько освоился в этом времени, что фраза «семнадцать лет назад» у меня возникла совершенно автоматически. И не имеет значения, что в реальности я здесь всего лишь четыре года.

Словно прочитав мои мысли, императрица возразила:

– Но ведь преимущество сил на нашей стороне. Чего ты опасаешься и почему так напряжён?

Тру бровь.

– Да, в целом, на первый взгляд, преимущество на нашей стороне. Но война там мне в ближайшие несколько лет не нужна. Совершенно не нужна. Ближайшие два года будут очень трудными для нас. Засуха приведёт, да и уже приводит, к общественному напряжению в Центральной России, Малороссии, Поволжье и на территориях Южного Приуралья. Впереди проблемы с урожаем и всё с этим связанное. А если ещё и война? Ладно, если быстрая и победоносная, но на быструю войну с Японией я рассчитывать не могу. Да и вообще, война, в период потрясений внутри страны, мне совершенно не нужна. Может полыхнуть так, что мало не покажется.

Маша помолчала, глядя на восходящее красное солнце.

– Ты видишь признаки волнений и возможной революции?

Хмуро поглаживаю усы.

– Волнения, радость моя, возможны всегда и по любому поводу. В моём будущем всякие майданы случались по поводам совершенно ничтожным и пустяковым. Были бы деньги у организаторов. И отсутствие твердой воли и решимости у власти.

Императрица кивнула.

– Да, я помню, ты рассказывал. Но твоя же власть сейчас практически абсолютна. Революционные и прочие антигосударственные структуры ты извёл или взял под контроль. Вряд ли эти марионеточные клоуны из Госдумы пойдут против твоей воли. Ты популярен в народе и, что важно, в армии. Чего ты опасаешься?

Морщусь.

– Я не так чтобы опасаюсь, но это лишняя помеха. Безусловно, мои спецслужбы отслеживают ситуацию и либо берут под контроль организаторов, либо отправляют их отдыхать на «тринадцатые хлеба». Но полыхнуть может и стихийно. Новые Разины и Пугачёвы мне будут сейчас очень некстати. Война на двух фронтах, на внешнем и на внутреннем, чревата самыми неприятными последствиями для государства. И внутри власть покажется неустойчивой, да и внешним игрокам это будет сигнал активизировать подрывную деятельность. Неслучайно в России всякого рода революции и прочие мятежи происходили именно в период неустойчивости центральной власти. Стрелецкий бунт, выступление декабристов, так называемая «Первая русская революция» возникли не вдруг. Россия только-только начала набирать силу в противостоянии с Японией, а тут – бац! – революция. Про февральские и октябрьские революции я уж молчу. Да, две последние мне удалось местами предотвратить, а местами купировать. Да, я как-то с грехом пополам вывернулся из кризиса земельного передела, но… Половина европейской части Империи сейчас столкнется с засухой. Наши меры облегчат ситуацию, и я надеюсь, голода в полной мере не случится, однако общество будет в большом напряжении. Наша Империя на три четверти состоит из крестьян. Окраины Империи неустойчивы. Туркестан. Ромея. Финляндия. Галиция та же, будь она неладна, зараза. А тут война еще. Так что, да, я несколько напряжен.

– Но твой ведь граф Суворин держит общественное мнение под контролем?

Пожимаю плечами.

– В городах, особенно столицах, да. То есть основные точки возникновения возможных революций мы контролируем. Но беда в том, что деревня газет не читает, несмотря на все старания Суворина. Все наши пропагандистские потуги уходят на самокрутки. Да, наши рассказы о «Ромее Обетованной», «Волшебном Туркестане», «Золотой Сибири» и прочем Дальнем Востоке находят своего потребителя. Да и в крупных промышленных центрах требуется всё больше рабочих рук, но крестьяне крайне консервативны, а слом привычного уклада в деревне самым решительным образом пошатнул их устои.

Маша хмыкнула.

– Ты же сам всегда мне говорил, что революции случаются в столицах, а деревня может дать только бунт, который можно подавить войсками.

Грустно киваю.

– Да, в теории это так. Но война почти всегда становится катализатором какого-то напряжения в обществе. Сначала да, патриотический подъем, но затем наступает усталость. Очень сомневаюсь, что война с Японией станет легкой и быстрой прогулкой. А тут ещё и засуха, грядущие продовольственные карточки, пылающее солнце и прочие прелести. Если уж в провинции полыхнет, то мало не покажется. Ты сама знаешь, какое напряжение в деревне после земельного передела, ведь довольны далеко не все. Мягко говоря. Да, Фронтовое Братство вроде бы держит ситуацию на местах под контролем, но засуха обострит все противоречия. Конечно, мы, так или иначе, подавим любое выступление, но…

Господи Боже, за что мне это всё? Тяжелейший семнадцатый год. Восемнадцатый, когда я чуть не подох с этой пандемией. Девятнадцатый. Двадцатый. Двадцать первый. Годы войн и катастроф, смут и непростых реформ, революционных настроений и управления сознанием масс. И не только в России, но и в Европе, и в мире в целом. Электростанции, заводы, дороги, паровозы и вагоны, боевые корабли и пароходы, самолёты и танки. Тысячи и тысячи тракторов. Постоянные переговоры с сильными мира сего. Мог ли я в своём 2015 году мечтать о таком? Однозначно нет. И не хотел бы. Не то что «мечтать», но я бы отдал всё, что у меня там было, чтобы не попадать сюда.

Только вот забрал бы с собой в будущее Машу и всех моих детей.

Но кто ж мне даст.

ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. РОМЕЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. МРАМОРНОЕ МОРЕ. ОСТРОВ ХРИСТА. ИМПЕРАТОРСКАЯ РЕЗИДЕНЦИЯ. КАБИНЕТ ЕГО ВСЕВЕЛИЧИЯ. 15 февраля 1921 года

Война войной, а обед по расписанию.

Именно так. Именно логистика определяет победителя. Если у тебя более многочисленная армия, если у тебя намного больше танков, пушек и самолётов, то ты, безусловно, крут. Но если они останутся без горючего, боеприпасов, запчастей, без питания для личного состава, то много твоя армия не навоюет. Катастрофа лета 1941 года в СССР тому яркий пример. Что толку от того, что у тебя танков больше, чем у всех стран мира, вместе взятых, если у твоих войск нет горючего и боеприпасов? Тысячи, если не десятки тысяч советских танков были брошены своими экипажами на дорогах войны именно потому, что обвалилась логистика, исчезло всяческое снабжение войск, а танк – это не пехотинец, который может идти даже голодным. Тут призывы к «морально-волевым» и напоминания о присяге ничем не помогут. Танкисты соляру не родят, а значит, танк никуда не двинется. Я уж не говорю о боеприпасах.

Таким же примером логистической катастрофы служит Русско-японская война 1904–1905 годов, когда Россия, имевшая намного более сильную и многочисленную русскую Императорскую армию, проиграла войну более слабой в этом отношении Японии. Несмотря на весь героизм нашего солдата. Армия-то большая, но она в европейской части Империи, а на Дальний Восток ведет лишь одна железнодорожная линия, большей частью одноколейная. Что требовало делать частые остановки и пропускать на станциях встречные эшелоны. И пусть наш Генштаб и сумел удивить японцев, отправляя составы только в одну сторону и не возвращая поезда назад, что позволило вдруг нарастить пропускную способность дороги в два раза, но, во-первых, так долго продолжаться не могло, ведь прибывшие на Дальний Восток паровозы и вагоны нужно было куда-то девать, а, во-вторых, даже этой удвоенной пропускной способности железных дорог всё равно не хватило, поскольку у японцев транспортное «плечо» было несравнимо, просто невообразимо короче. Они полностью владели морем и могли через порты снабжать свою армию всем, чем только потребуется.

И я не мог не задумываться над этим.

Маршал Тривульцио сказал четыреста лет назад, что для войны нужны три вещи: деньги, деньги и еще раз деньги. Это так. Но не совсем. Деньгами на фронте можно разве что печку топить, ведь деньгами в чистом виде не постреляешь, деньгами солдат не накормишь, и баки танков деньгами не заправишь. А всё, что нужно для ведения боевых действий, следует ещё произвести на заводах, вырастить в полях и на место этих самых боевых действий доставить. Вовремя и в достаточном количестве. Уж я, как человек, прошедший Русско-японскую и Великую войны здесь и Вторую чеченскую там, знаю это не понаслышке.

Я разбирал доклады. Доклады и отчеты. Мы готовились.

Придет весна, и все увидят, кто и где, извините за выражение…

Деньги – мусор. Просто мусор.

Ничтожные бумажки.

Их совершенно не жаль.

Но там, где русский флаг был поднят, он спускаться не может. А где был сброшен неприятелем, он будет поднят вновь. Так было, так есть и так будет всегда.

ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. ТОМСКАЯ ГУБЕРНИЯ. НОВЫЙ ЦАРЬГРАД. УЧЕБНЫЙ ЦЕНТР СИЛ СПЕЦИАЛЬНЫХ ОПЕРАЦИЙ. 15 февраля 1921 года

Граф Слащев смотрел на «художества» выпускников. Нет, ничего критического (особо) сказать было нельзя. Бойцы знали свою работу и своё дело. Особый интерес у графа вызывали «птенцы гнезда Емцова» – направленцы Экспедиции службы егермейстера двора, откуда в Имперскую службу специальных операций отправляли опытных охотников, которых уж тут переучивали на снайперов. Прямо скажем, охотники были лучшими из лучших, такими, для которых «белку в глаз» вообще не было проблемой. А уж в учебном центре ССО их учили на совесть. Хотя и приходилось преодолевать обычный скепсис охотников к всякого рода дисциплине и прочим уставным строгостям. Они де люди вольные. Но ССО повидало и перемололо и не таких.

Всяко было.

Но, если говорить начистоту, то ЭСЕД знала своё дело. По всей Империи собирали охотников, особенно из числа молодых. Для многих из них, конечно, зачисление в Армию Единства было довольно большим удивлением, ведь официально ЭСЕД вербовала именно охотников, для ловли диких зверей для зоопарков Империи и для прочих нужд, однако от предложенных договоров с Армией отказывались немногие. Уж очень было хорошим жалованье и прочее довольствие, а к снайперам, не считая умения точно стрелять, требования были вполне умеренными. Да и служение Империи нынче в чести. Почему бы и не послужить?

Чай не на фронт. Война-то закончилась.

Ну, как бы да.

Как бы.

ТЕКСТ ВИТАЛИЯ СЕРГЕЕВА

Вашингтон, округ Колумбия, САСШ, 15 февраля 1921 года

Калвину Кулиджу, 29-му вице-президенту Соединенных Штатов Америки

Дорогой Калвин!

Позволь ещё раз выразить мои искренние соболезнования по поводу избрания тебя на пост вице-президента Соединённых Штатов. После утверждения 6 февраля Конгрессом итогов голосования коллегии выборщиков осталось совсем не много до дня, когда ты примешь у меня нелёгкую ношу этого поста. Дай Бог, срок твой будет столь же беззаботен, как и первые мои семь лет в этой должности, и тебе не придется принимать на себя всю тяжесть и неопределённость выпавшего мне бремени.

Сегодня, в день 101-летия Сьюзен Энтони, я открыл у здания Конгресса памятник ей и её соратницам Лукреции Мот и Элизабет Кэди Стэнтон. Эти три валькирии сделали не меньше чем русский император Михаил и императрица Мария для того, чтобы наши времена изменились. Знаю, что ты горячо поддержал их дело в части женских избирательных прав. И я, насколько успел, способствовал ему. Но ушедший год показал, что если уж они теперь с нами равны, то занимать государственный пост могут не иначе, как занимаем его мы. Только воля американских избирателей решает, кто и в каком порядке правит Америкой, и никакие записи в книгах рождений или заключения браков полномочий правительства не порождают. Когда сменишь меня, позаботься о том, чтобы установленный сегодня монумент оставался у входа в Сенат, как постоянное напоминали об этом.

Сегодня я окончательно перенес свои вещи в Белый дом и не имею возражений, чтобы ты переезжал в кабинет председателя Сената и осваивался. Обживайся там основательно, сенатское место для нас постоянно, а место рядом с президентом может быть кратковременно.

Твой предшественник, Томас Райли Маршалл^[11].

* * *

ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. ТОМСКАЯ ГУБЕРНИЯ. НОВЫЙ ЦАРЬГРАД. УЧЕБНЫЙ ЦЕНТР СИЛ СПЕЦИАЛЬНЫХ ОПЕРАЦИЙ. 15 февраля 1921 года

Учебный центр сил специальных операций. На отшибе того «отшиба», коим сейчас всё ещё был и сам Новый Царьград. Бог знает где, у самого чёрта на куличках. Но сотни и сотни снайперов проходили именно здесь подготовку. Впрочем, многим из них к здешнему климату не привыкать. Сибиряки и дальневосточники. Те, кто из центра России, всё больше готовились для европейской или южной войны. Империя велика. Везде снайперы нужны.

Элита.

Это вам не холёные части лейб-гвардии. Один такой боец целой сотни стоит.

Без парадной показухи. Дождётся своего мгновения и всё.

Да, часто выглядят они не так чтобы очень, но…

ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. РОМЕЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. КОНСТАНТИНОПОЛЬ. ДВОРЕЦ ЕДИНСТВА. 15 февраля 1921 года