Девушка из Нагасаки, или Куда деваются утки из пруда в Центральном парке

– Христофорыч, у меня просьба – обязательно скажи ему, что я приходил. Я сейчас на работу пока, а через час снова буду. И вот это я у тебя оставлю, хорошо? – сказал Трибулкин, отдал сторожу сумку и отправился в город.

По пути он позвонил Леночке и Константину Петровичу и попросил их срочно прибыть в контору. В офисе Трибулкин быстро оформил, распечатал и подписал несколько документов, а когда пришли заспанные и недоумевающие секретарша и помощник, он пригласил их в свой кабинет. Когда они уселись, Иннокентий сразу без предисловий сказал:

– Коллеги, простите, что так рано вас поднял, но дело не терпит отлагательства.

– А что случилось? – спросили они в один голос.

– Я должен срочно уехать, – сказал Трибулкин. – И надолго, минимум на полтора-два года.

Леночка ахнула и прикрыла рот ладонью.

– А как же мы? – спросил Константин.

– Я все предусмотрел, – сказал Иннокентий. – Вы будете работать, как работали.

Он подвинул Константину подготовленные документы.

– Это доверенности на управление конторой и на распоряжение счетами. Константин Петрович, вы уже опытный юрист и вполне можете вести самые сложные дела.

Леночка и Константин помолчали, осознавая сказанное.

– Вы можете взять на работу еще одного или двух юристов. – сказал Трибулкин. – Если будете чувствовать, что зашиваетесь с делами.

– Но куда вы уезжаете? – спросила Леночка.

– Я не могу этого сказать, – ответил Трибулкин.

Он встал и подошел к окну – высокая грот-мачта яхты «Айко» снова появилась на прежнем месте.

Иннокентий достал телефон и набрал еще один номер.

– Трибулкин, – ответила бывшая жена. – Неужели у тебя проснулась совесть?

– Катерина, – сказал Иннокентий. – У меня мало времени. Короче, жду тебя прямо сейчас в конторе с бумагами. Бери такси и приезжай.

– Ты же обещал приехать сам.

– Через полчаса я уезжаю из города и надолго. Если не приедешь, то останешься с неподписанными документами.

Через пятнадцать минут Катерина вошла к нему в кабинет.

– Трибулкин. – сказала она, бросая бумаги перед ним на стол. – В лесу кто-то сдох, или я чего-то еще не понимаю?

Иннокентий молча поставил подписи там, где нужно. Потом задумчиво посмотрел на бывшую жену, и спросил:

– Слушай, ты знаешь, что в городе Нью-Йорке есть Центральный парк, и в этом парке у Южного входа есть пруд?

– Блин, какой парк и какой, твою мать, пруд?

– И ты случайно не знаешь, куда деваются утки из этого пруда зимой, когда он замерзает? – серьезно спросил Трибулкин.

– Ты, блин, издеваешься! – сказала Катерина. – Я всегда знала, что ты больной на всю голову. И всю жизнь задаюсь вопросом – как я повелась на твои сладкие речи, как последняя дура?

– В одно окно смотрели двое, один увидел дождь и грязь, другой – листвы зеленой вязь… – сказал Трибулкин. – Я все сделал, как ты хотела?

– Да.

– Тогда прощай.

Катерина хотела еще что-то сказать, потом поджала губы и молча вышла.

Иннокентий взглянул на часы, висевшие на стене, и пригласил в кабинет помощников.

– Мне пора.

Они сердечно попрощались, Леночка даже всплакнула, а Константин Петрович спросил:

– Но вы ведь вернетесь?

– Возможно, – ответил Иннокентий. – Только точно не знаю, когда.

Когда Иннокентий подошел к яхте, шкипер нагнувшись возился с креплением одной из боковых вант, удерживающих мачту. Он был также, как и вчера, в шортах, но уже в тельняшке и на голове вместо шкиперской фуражки повязана бандана.

– Доброе утро, капитан, – поприветствовал его Трибулкин.

Шкипер выпрямился и широко улыбнулся.

– Привет, Иннокентий! – воскликнул он. – Я вижу, ты куда-то собрался.

– Капитан, – сказал Трибулкин. – Кажется, я нашел для вас матроса.

– Отлично! И где же он?

– Матрос перед вами. Если вы, конечно, не против.

Шкипер некоторое время задумчиво смотрел на него, потом спросил, глядя прямо в глаза:

– Это не простое решение. Ты хорошо подумал?

– Я очень хорошо подумал, капитан, – твердо ответил Иннокентий, не отводя взгляда. – Я хочу увидеть мост Золотые ворота, лабиринт Минотавра и Рапа-Нуи. И я хочу выйти из колеса сансары.

– И ты готов мерзнуть и мокнуть, не спать сутками, переносить морскую болезнь, не дрейфить в шторм и беспрекословно выполнять команды капитана?

– Да, я готов! – ответил Трибулкин.

– Стоять вахты, управляться с парусами, драить палубу, кухарить… ты, кстати, умеешь готовить?

– Конечно, я же давно в разводе.

– Хорошо, – сказал шкипер, подходя ближе и снимая рабочие перчатки. – Тогда я задам тебе еще два вопроса. Первый вопрос: ты умеешь обращаться с секстантом?

– Нет, – ответил Иннокентий. – Но я знаю, для чего он нужен, и думаю, что быстро научусь.

– Тогда второй вопрос: чем отличается поворот фордевинд от поворота оверштаг?

– При повороте фордевинд яхта меняет галс и поворачивает через линию ветра кормой, – сказал Трибулкин. – А при оверштаге судно меняет галс с направлением носа на ветер.

– Давай сумку, – сказал шкипер, протягивая руку. – И добро пожаловать на борт, матрос, с этого момента ты зачислен в команду.

Когда шкипер показал ему внутреннее устройство яхты, а Иннокентий оставил вещи в маленькой носовой каюте, они снова поднялись на палубу. Филипп посмотрел на посветлевшее небо и сказал:

– Топливом я заправил полные баки, водой тоже, матрос зачислен в команду, поэтому что?

Он достал из рундука в кокпите пару оранжевых спасжилетов и страховочные обвязки. Один комплект подал Трибулкину, и когда они облачились, шкипер продолжил:

– Поэтому мы отходим немедленно. Тем более, что по метеосводке сегодня попутный ветер в 15 узлов. Готова ли команда?

– Команда готова, капитан! – откликнулся Иннокентий.

Шкипер встал за штурвал, поколдовал с пультом управления.

– Отдать швартовы!

Трибулкин перепрыгнул с борта на пирс, отвязал с причальной тумбы на пирсе швартовочный конец, забросил его на палубу и вернулся на яхту.

– По местам стоять, с якоря сниматься! – скомандовал капитан, хотя яхта и не бросала никакой якорь. Потом подмигнул Трибулкину и сказал: – А твое место, матрос Иннокентий, сейчас на носу, будешь смотреть фарватер. – И добавил вдогонку: – И пристегнись, правила яхтинга ты знаешь.

Иннокентий был уже на носу, он пристегнулся страховочным концом к ограждению и прочно встал, расставив ноги и держась за форштаг. Мелко задрожала палуба – шкипер запустил двигатель, яхта медленно отошла боком от причала и, рассекая мелкую волну и постепенно набирая ход, по широкой дуге двинулась к выходу из порта.

– Впередсмотрящий! – крикнул шкипер. – Фарватер свободен?

– Да, капитан!

Когда яхта вышла из порта в открытое море, шкипер направил нос против ветра на восток, сбавив обороты двигателя.