Глава 23. Комиссар
Вульф очнулся, паря в невесомости. Белоснежные стенки купели подернулись серой дымкой, а затем стали прозрачными, однако гель Роуча все еще доверху наполнял ее. Ямагути молчал. Алекс огляделся. Короткие желтые вспышки сигнальных проблесковых маячков тревожно озаряли купол «Гипноса». Внутри царила полнейшая неразбериха.
Прекрасно экипированные боевики без знаков различия на форме согнали весь персонал лаборатории к краю купола и держали на прицеле. Там же находились и Гловер с Орье, все еще упакованные в амниотические костюмы. Беккер стянул свой и быстро переоделся в амуницию, подобную форме неизвестных боевиков. Заметив по показаниям датчиков купели, что Вульф проснулся, Беккер отдал несколько коротких команд, которые Алекс едва расслышал в наушниках через включенный микрофон Ямагути.
Миниатюрная смуглая девица с армейским ежиком на голове отделилась от отряда боевиков и выцепила дородного японца из согнанного в кучу персонала лаборатории. Понукаемый Ямагути заспешил к купели Вульфа в сопровождении девушки. Его пальцы лихорадочно забегали над консолью, и гель Роуча стал стремительно убывать. Крышка купели распахнулась. Японец, обильно потея, стянул с Алекса дыхательную маску и венец Домбровского. Вульф попытался подняться, но его замутило, а голова пошла кругом. Он едва не упал. Ямагути подхватил его и помог выбраться из купели, аккуратно усадив на пол.
Японец потянулся к аптечке с универсальным метаболитом, чтобы снять у Вульфа последствия интоксикации, но девица незамедлительно рявкнула:
– Назад!
К ней подошел Беккер и положил руку на плечо:
– Побереги связки, Лоутон, – он присел на корточки перед Алексом, внимательно глядя ему в глаза. – Мистер серый волк, вы смогли вернуть сновидицу в явь?
– Да, – ответил Вульф.
– Отличная работа, сынок! – Беккер похлопал его по щеке и обратился к Ямагути. – Подлатай его, Хиросима, иначе он здесь все заблюет.
Японец сделай Алексу укол, и голова постепенно начала проясняться. Стало немного легче.
Беккер продолжал раздавать команды:
– Каннингем! – он щелкнул пальцами в сторону алтаря Никты. – За дело! Извлеки сновидицу из камеры сенсорной депривации.
– Что вы делаете? – просипел Вульф.
– Спасаю активы разведывательного управления. Пейтон предал нас.
Лоутон оскалилась на купель директора, где тот был заперт, беспомощно наблюдая за происходящим:
– Арестовать его, сэр?
– Нет. Это вне наших полномочий, – сморщился Беккер. – Оставим все как есть. Не хватало еще нажить себе врага в лице Паттерсона. Пускай руководители сами решают его судьбу, – он бросил взгляд на купель Стейнбека. – Что с профессором?
– Впал в гибернацию, – ответил Вульф.
– Ясно.
– Беккер, кто эти люди?
– Моя оперативная группа. Я не мог довериться случаю и вызвал подкрепление перед сеансом КОС, – комиссар поднялся на ноги и крикнул здоровенному бугаю, оставшемуся сторожить персонал лаборатории: – Все под контролем, Хикс?
– Порядок! – пробасил в ответ здоровяк.
– Каннингем, что у тебя?
Молодой парень с мощным армейским инфопадом в руках, увешанный гаджетами с головы до ног, ответил:
– Вошел в систему. Через пару минут сможем извлечь девчонку из камеры. Мне нужна помощь, чтобы поместить ее на каталку, – его глаза лихорадочно метались из стороны в сторону под тактическими окулярами дополненной реальности.
– Иду.
Вульф посмотрел на Ямагути, беспомощно стоявшего рядом с купелью. Нейрофизиолог пребывал в шоковом ступоре. Губы мелко тряслись, а лицо было белее снега. Переведя взгляд на Лоутон, Алекс заметил, что та бесстыдно пялится на его пах, туго обтянутый амниотическим костюмом.
Девушка томно прикусила губу:
– Эх, будь у нас немного времени, красавчик, я бы занялась тобой по полной программе. Нет нечего приятнее, чем присесть беспомощному врагу на лицо.
– Шельфовая кампания давно завершилась. Никто никому здесь не враг.
Та беззаботно пожала плечами:
– Все враги, кроме своих.
Вульф бессильно закрыл глаза, стараясь унять метель в голове.
– Идти сможешь? – осведомилось Лоутон.
– Да.
– Тогда поднимай жопу, и топайте к остальным. Незачем распылять силы по периметру.
При помощи Ямагути Алекс доковылял до группы заложников, остававшихся под присмотром Хикса.
Орье бесстрашно выступила вперед:
– Почему вы забираете Банни? Ей нужен специальный уход.
– Девчонка опасна, – буркнул здоровяк. – Необходимы изоляция и контроль.
Беккер и Каннингем вернулись от алтаря Никты.
– Мы эвакуируем Банни Чок. Пси-оружие принадлежит государству. Опасно оставлять ее в руках гражданских. Руководство проведет расследование по поводу правомочности действий Пейтона. Это стезя юристов.
За оперативниками тянулась хвостом роботизированная медицинская каталка с защитным коконом для эвакуации пострадавших. Внутри лежала Банни под действием успокоительных.
– Что ты творишь, комиссар? – встрял Гловер. – Ты нарушаешь все мыслимые законы СГА.
– Успокойся, Артур, и дай нам закончить свою работу. Мы, в отличие от бюро, всегда делом заняты, а не просто подглядываем из-за угла, сжимая член в кулаке.
– Не сотрясай воздух попусту, Пэдди, – осклабился Хикс.
Гловер сжал зубы и ринулся на здоровяка. Тот выстрелил из тазера, и Артур свалился на пол, забившись в конвульсиях.
– Красиво танцует, – хмыкнула Лоутон.
– Обожаю работать дома.
Беккер не поддержал их веселье:
– Довольно! Пора уходить.
Хикс отстрелил электроды шокового пистолета, и Гловер затих.
Каннингем, не выпуская из рук инфопада, направился к лифту. Створки распахнулись, и он вошел в кабину:
– Карета подана, леди и джентльмены.
Беккер с Лоутон отконвоировали каталку в кабину лифта. Хикс до последнего держал персонал лаборатории на прицеле, отступая спиной вперед, и напоследок отсалютовал остающимся через закрывающиеся створки.
Персонал лаборатории «Гипноса» моментально пришел в движение. Несколько нейрофизиологов бросились проверять Гловера.
Орье взяла руководство в свои руки:
– Хадзиме, вытащи директора из купели. Проверьте состояние Стейнбека и переведите его в стационар до естественного пробуждения.
Вульф подошел к Артуру:
– Живой? – уточнил он у персонала лаборатории.
– Оглушен. Жить будет.
Орье продолжала наводить порядок:
– Вызовите службу безопасности. Пусть заблокируют лифты. Нельзя дать им уйти.
– Бестоляк! – откликнулся кто-то. – Они установили глушилки по периметру лаборатории. Мы не можем связаться с охраной. Этот парень – Каннингем, настоящий профессионал. Контроль над системой безопасности и камерами видеонаблюдения Конторы пока у него в руках.
Пейтон выскочил из купели, позабыв о собственной хромоте, едва Ямагути откинул крышку:
– Это ненадолго. У меня есть коды перезагрузки системы, – его пальцы отбивали чечетку на близлежащей консоли. В полу открылась потайная ячейка с пистолетом внутри. – Антитеррористический комплект. Алекс, берите оружие. Надеюсь, в реальности вы управляетесь с ним лучше, чем во сне?
– Я проходил военную подготовку.
– Сейчас она пригодится вам как никогда, – призывно звякнула ближайшая кабина лифта. – Они поднимаются на крышу. Не мешкайте. Задержите их. Выиграйте время для службы безопасности.
Вульф рванулся к лифту. Орье последовала за ним.
– Нет, – попытался остановить ее Алекс.
– Я не брошу Банни и не оставлю тебя, – Жюли отправила кабину лифта наверх.
Вульф проверил обойму и передернул затвор. Пистолет удобно лег в руку. Поднимались молча. Сердце бешено колотилось в груди. Лифт доставил их на крышу.
Снаружи дохнуло как из духовки. После долгого сна и мягкого искусственного освещения психонавты ослепли от ярких лучей солнца, выбивших из глаз слезы. Наверху гулял порывистый ветер. Десантный геликоптер в городском камуфляже с двумя винтовыми турбинами, притороченными по бокам на пилонах, бесшумно завис над Конторой. На борту была намалевана рыжая лисья морда. Подразделение Беккера находилось на полпути к точке эвакуации.
Воспользовавшись эффектом неожиданности, Вульф прицелился и выстрелил в управляющий блок роботизированной медицинской каталки. Он вспыхнул и отрубился. Каталка застыла на месте и больше не сдвинулась ни на сантиметр.
Оперативники мгновенно рассыпались во все стороны. Вульф с Орье спрятались за крупным кубическим силовым агрегатом с турбиной приточно-вытяжной вентиляции. Из их укрытия хорошо просматривались подходы к остановившейся каталке с телом сновидицы.
Лоутон выругалась:
– Гадство! Напомните, почему нам запрещено пользоваться летальным оружием на территории СГА?
– Потому что некоторые постоянно работают на рефлексах и моментально спускают курок при малейшей опасности, – меланхолично отозвался Каннингем.
– От скорострела слышу!
– Заткнитесь оба, – рявкнул Беккер. – Теряем драгоценное время. Вульф, это ты?
Орье приложила палец к губам. Алекс кивнул. Их расположение могли легко отследить по голосу.
– Шон, проверь камеры. Где он?
– Я ослеп, – констатировал Каннингем. – Они вернули контроль над системой безопасности.
– Пейтон… – процедил Беккер сквозь зубы. – Алекс, послушай. Ты умный парень. Не влезай в дела, которых не понимаешь. Сейчас ты содействуешь террористу. У тебя в руках боевое оружие. Кто-нибудь может ненароком пострадать.
Пока Беккер отвлекал их, Хикс бесшумно перемахнул через силовой агрегат вентиляционной шахты. Здоровяк двигался словно тень. Хлесткий удар по запястью выбил пистолет из рук Вульфа. Бросившаяся на подмогу Орье отлетела в сторону, как тряпичная кукла. Ее моментально взяла в оборот Лоутон, вынырнув из-за рядов внешних блоков сплит-системы небоскреба. Она взяла Жюли на прицел тазера. Хикс схватил Алекса за грудки, поднял в воздух и впечатал спиной в жестяной короб. Вульф ударился затылком и медленно сполз по стене оглушенный и дезориентированный. Воздух ушел из легких. Дыхание сбилось.
Орье приняла боевую стойку, стараясь спровоцировать Лоутон и потянуть время.
Та удивленно повела бровью:
– Владеешь джиу-джитсу, институтка?
– А ты проверь!
Ответом Орье послужили два электрода из тазера. Жюли упала как подкошенная.
– Наподдать бы тебе по заднице, сучка, да недосуг. Командир заругает.
Проходя мимо Вульфа, девушка подхватила оброненный пистолет и сунула его за пазуху:
– Пушки детям не игрушка.
Хикс снял защитный кокон с каталки и без малейших усилий перекинул через плечо. Геликоптер приземлился на крышу, распахнув створки десантного отсека.
Каннингем запрыгнул внутрь, доложив Беккеру:
– Сэр, безопасники ГСПМ на подходе. Едут наверх.
Комиссар кивнул.
Вульф, шатаясь, поднялся на ноги и бросился вслед за Хиксом. Он почти нагнал его, когда Алекса перехватила Лоутон. Подсечка опрокинула Вульфа на землю, но тот успел вцепиться в девушку обеими руками. Они клубком покатились по крыше. Лоутон понимала, что любая проволочка сейчас была не на ее стороне. Она колотила Алекса по всем частям тела, до которых могла дотянуться, но он не отпускал. Наконец она смогла извернуться и впечатала ему лбом лицо. Из глаз посыпались искры. Вульф ослабил хватку, и Лоутон начала вставать. В последней попытке Алекс выхватил у нее пистолет. Завязалась борьба за оружие. Прогремел выстрел.
Голову пронзило горячей стрелой. Волна боли затопила сознание. Руки разжались, а ватные ноги перестали держать. Вульф осел и больше не шелохнулся.
– Блядь! – выругалась Лоутон, отступая к геликоптеру.
Она бросилась бежать, когда лифты доставили на крышу отряды службы безопасности. Беккер подал ей руку и затащил внутрь.
– Лисы на борту, Карсон. Вытаскивай нас.
– Принял, – ответил пилот. – Взлетаем.
Винтовые турбины взвыли, раскручиваясь на полную мощность. Десантный люк закрылся, и геликоптер оторвался от крыши, подняв в воздух клубы пыли.
Орье медленно подползла к Вульфу и проверила пульс.
– Только не вздумай у меня умереть.
Алекс погрузился в сладостную тишину.
Глава 24. Якорь
Шум прибоя успокаивал истерзанную душу. Волны лениво накатывали на галечный берег, взбивая хлопья пушистой белой пены. Ее подхватывали и уносили в недосягаемую вышину сталкивающиеся воздушные потоки, идущие встречными курсами с материка и океана. Крикливые чайки парили в подернутом серой дымкой небе на волнах теплой восходящей тяги, рожденной борьбой воль, внимательно выглядывая съестное в окрестностях жилой береговой полосы. Люди для них давно стали самым простым источником поживы. Слишком избыточные и пресыщенные, чтобы рачительно следить за объедками своего бытия.
Вульф часами мог наблюдать за приливами и отливами, сидя на краю пирса и свесив босые ноги поближе к воде. Брызги волн приятно щекотали голые ступни, а спокойная основательность бескрайней водной глади даровала медленное, но верное исцеление его поврежденному мозгу. Изначальная мощь океана и непререкаемая цикличность природных явлений благоприятно влияла на процессы восстановления после полученной неврологической травмы. Стейнбек, вышедший из гибернации, сердобольный Ямагути и команда нейрофизиологов Конторы изрядно перепаяла его проводку в центральной нервной системе и поработала над обновлением прошивки. Дело оставалось за малым – необходимо было дать время для перезагрузки и естественного обновления.
Маленькая детская ручонка легла на его плечо:
– Сестренка зовет обедать, Алекс Вульф. Идем, дружочек. Не забывай. Прием пищи строго по расписанию.
Он взял Банни за руку и послушно зашагал за ней к дому.
Это первое, что поразило его, когда он пришел в себя после операции. Жюли сказала, что служба безопасности успела в самый последний момент и отбила девочку. Время, которое они подарили оперативникам, оказалось решающим. Беккер со своим отрядом успел ускользнуть.
Вульф чувствовал диссонанс в воспоминаниях, но радость от встречи с Банни и Жюли в конечном итоге растопила лед сомнений и переживаний. Все кончилось хорошо – это самое главное. Последствия подождут.
Уютный одноэтажный дом, расположившийся на берегу океана вдали от суетной городской черты, принадлежал Конторе и представлял собой образчик современного минимализма: никаких вычурных, сложных форм, а из материалов только отпринтованный на строительном фабрикаторе биоразлагаемый плексиглас и электрохромное стекло для панорамных окон. В отделке внутренних помещений преобладали светлые тона, а мебель была произведена из искусственной эко-древесины. Государственная служба психологического мониторинга держала марку передовой организации, соответствующей злободневной информационной сетевой повестке.
– Это будет полезным жизненным опытом для каждого из вас, – сказал Алексу перед выпиской Стейнбек. – Терапия бывает разной.
Он не стал спорить. Всем троим требовалось время, чтобы прийти в себя.
Жюли каждый день возила девочку в центральный офис на психотерапевтические сеансы к Стейнбеку, а дома они использовали «Морфей». Положительной динамики пришлось ждать долго, но прогресс был налицо. Банни начала засыпать без медикаментов, а ночные кошмары мучали ее все реже. Сложнее дело обстояло с диссоциативное расстройством идентичности. Мара ушла со сцены, забившись в самые потаенные уголки разума девочки, но профессор не спешил давать позитивный прогноз. Требовался глубокий анализ посредством коллективного осознанного сновидения, но пока никто из группы извлечения не горел желанием возвращаться в лабораторию «Гипноса» и погружаться в купель.
Кухня полнилась ароматами свежеиспеченного хлеба, натурального джема, сваренного кофе и экзотических фруктов, очищенных и красиво сервированных на блюде. Орье раскладывала по тарелкам поджаренные яйца с кусочками помидоров и гренками. Этому армейскому способу приготовления ее научил Вульф.
– Какая вкуснотища, – протянул Алекс.
– Заткнись! – шутливо отмахнулась Орье. – Знаешь же, что я и готовка – вещи несовместимые. Вы нацепили поварской колпак на человека, всю жизнь питавшегося полуфабрикатами и обретавшегося по кафетериям медицинских учреждений.
– Никогда не поздно начать менять свою жизнь, – Вульф хитро подмигнул Банни.
Они взялись за вилки и синхронно стали стучать по тарелкам, скандируя:
– Есть-есть-есть-есть!
– Чертовы питомцы, – пробурчала Жюли с улыбкой.
Орье подала еду, а Вульф разлил сок по стаканам. На большее его мелкой моторики пока не хватало. Приходилось тренироваться по много часов в день, но упорство в экзерсисах вознаграждалось. Реабилитация шла споро.
– Сегодня мы с дедушкой будем проходить очень-очень новый тест, – проговорила Банни с набитым ртом.
– Профессор говорит, что пока не может вычленить Мару в структуре личности Банни, – пояснила Орье. – Он настаивает на сеансе КОС.
– Эту идею подкинул ему Пейтон?
Жюли пожала плечами.
– Мы еще не готовы.
– Знаю.
Алекс напрягся, обдумывая услышанное, а Орье убрала пустые тарелки и разлила всем кофе, обронив как бы невзначай:
– Директор сегодня хотел заскочить к тебе, пока мы будем в офисе.
– Зачем?
– Обсудить рабочие моменты.
– Зараза!
– Ты примешь его?
– Разве у меня есть выбор?
Банни радостно захлопала в ладоши:
– У папки есть для тебя предложение, Алекс Вульф. Для всех нас. Новая работенка! Полиция снов.
– Это еще чего? – скривился Алекс.
– Все при встрече.
Вульф с Орье переглянулись.
– Ты знала?
– Нет.
Банни обрадовалась своей приобщенности к тайне, о которой не ведают взрослые:
– Папка сказал, что вы могли испортить сюрприз.
– Сюрприз кому?
– Очень-очень плохим людям. Еще он сказал, что весь сыр-бор с кошмарами и Марой ради создания этой самой полиции. Я поклялась на мизинчиках, что сохраню этот секретик. Ой… похоже, все-таки разболтала…
Орье поджала губы:
– Я сегодня расспрошу Стейнбека, а ты не давай спуску Пейтону.
– Так точно, мэм! – отсалютовал ей Вульф.
– Не паясничай! – пригрозила она Алексу, а затем добавила, обращаясь к Банни: – Собирайся. Скоро выезжаем.
Девочка пулей унеслась наверх в свою комнату готовиться к очередному посещению Конторы. Орье загрузила грязную посуду в посудомойку, быстро переоделась сама и проследила за переодеваниями Банни. Алекс вышел на крыльцо, чтобы проводить их.
– Занимайся сегодня как следует, – бросила ему напоследок Орье, вырулив из гаража на подъездную дорожку. – Не филонь.
Он помахал им вслед и пошел исполнять каждодневный ритуал терапевтических упражнений. Дело шло бодро, и Вульф не заметил, как пролетело несколько часов. К реальности его вернул гул двигателя приближающейся к дому машины. Он сполоснул лицо и пошел наливать сок для себя и незваного гостя.
В дверь постучали.
– Войдите!
Пейтон открыл дверь и по-хозяйски прошел в холл. На парковке у дома Алекс заметил седан службы психологического мониторинга с рыжим водителем за рулем.
– Добрый день, Алекс.
– Директор, – кивнул тот в ответ. – Гловер теперь подрабатывает водителем на полставки?
– Я немногим могу доверять.
– Он не зайдет?
– Этот разговор только для наших с вами ушей.
– Ваше доверие весьма своеобразно, – хмыкнул Вульф. – Берите сок и пойдемте полюбуемся океаном. В конце концов, за эти сногсшибательные виды вы платите из своего кармана.
Алекс провел директора на пирс и устроился, свесив ступни к воде. Пейтон примостился рядом, кое-как справившись со своей больной ногой.
– Отчего вы не искорените последствия травмы? – спросил Вульф.
– Некоторые шрамы служат нам каждодневным напоминанием о собственной глупости. Знаю, вы не одобряете моих подходов, но мне и не нужно ваше одобрение. Просто хочу, чтобы вы поняли, что стоит на кону.
– Разве проникновенной речи в кошмаре Банни было недостаточно?
– Это была идея Стейнбека, – отмахнулся директор. – Порой наши высказанные вслух мечтания выглядят больной фантазией психопата. Отличие заключается в том, что здоровый человек никогда не станет претворять подобные замыслы в жизнь. Это был «олл ин» – ход, заставивший всех игроков раскрыть свои карты.
– Я заинтригован. В чем смысл?
– Моей работе мешали, и пришла пора избавиться от паразитов.
– Вы рискнули, и пострадало множество сотрудников Конторы.
– Есть и позитивное зерно. Я проверил своих психонавтов в полевых условиях и получил то, что планировал изначально. Рычаг давления. Туза в рукаве.
– Туза?
– Играя с шулерами, даже талантливые игроки остаются в дураках. Позвольте поведать вам историю о трех юношах. Они хотели излечить мир при помощи сладких грез, но у них не было ничего кроме теорий и идей. Первые требовали доказательств, вторые – реализации. Современная наука – это прежде всего вложенные инвесторами деньги, и как однажды сказал этим молодым людям мистер Стейнбек: «Если твои идеи неинтересны для бизнеса, то ты неинтересен вообще». Не единожды осмеянные, амбициозные исследователи изменили подход, поработали над подачей, маркетинговой стратегией и добились успеха. Их работой заинтересовались. «Как насчет социального контроля или военного применения?» – уточнили государственные инвестиционные аналитики. Поначалу для трех мечтателей это не стало проблемой. Они слабо понимали, о чем шла речь. Слишком велико было их желание самореализоваться. Им предложили набраться опыта, работая по правительственным контрактам, а потом пообещали полный карт-бланш в их собственных исследованиях вместе с увесистым пакетом инвестиций. Они подписали договор с дьяволом, имевшим мягкий французский говор и интеллигентный внешний вид. Он был щедр на знания и советы, но по горькой иронии судьбы сам оказался лишь пешкой в вероломной игре политиков. Дьявол нужен, чтобы у Бога была хорошая репутация, хотя даже у демонов иногда просыпается совесть. Он был снят с игральной доски. Теперь роль дьявола была уготована трем молодым ученым. Они видели много ужасных вещей на пути к воплощению своей мечты. Их знания использовались, чтобы творить зло из геополитических соображений. Экзистенциальный кризис не заставил себя долго ждать. Первый юноша сдался и сгорел, как римская свеча. Он погряз в глубочайшей депрессии и бесчисленных зависимостях. Второй боролся и нацепил терновый венец правдоруба, попытавшись донести свою историю до независимых общественных институтов. Он исчез без следа. Третий остался в рамках системы, потому что считал, что только изнутри можно внести хоть какие-то изменения. Он принял правила игры и тихонечко ждал своего часа.
– И вы дождались. Заручились доверием и поддержкой, а потом нанесли удар. Создали пси-оружие.
– Верно. В рамках системы у тебя должно быть конкурентное преимущество. Так работают капитализм и демократия. Они хороши ровно до той поры, пока у тебя под подушкой хранится мощный хорошо смазанный ствол для защиты собственной свободы. Есть старая техасская поговорка. Если твоя пушка покрыта ржой и не внушает страха, всегда найдется сердобольный сосед, рискнувший проверить ее на осечку. Иногда одно обладание новым оружием, не имеющим аналогов, способно заставить любые силы считаться с тобой. В алчной тяге к знаниям мы отворили врата в наши сны, но теперь в моих силах создать организацию, контролирующую противоправную деятельность в этой сфере. В том числе и со стороны правительства.
– Пресловутую полицию снов? Звучит претенциозно.
– Название придумала Банни. Она всегда любила глупые фильмы.
– Вы пытаетесь обуздать то, что сами создали.
– Мы не властны над судьбой своих творений, но в наших силах нести ответственность. Я принимаю ее и буду бороться, чего бы это ни стоило.
– Например, страданий бедной девочки?
– Не разыгрывайте опороченную невинность. Довольно рефлексии. В ответ на вечную дилемму о слезинке ребенка, скажу так: «Если боль этой несчастной принесла хоть толику справедливости в наш жестокий мир хищников – пускай рыдает!»
– Для чего вам я?
– Вы уникальны, как и каждый мой сотрудник. Вы идеальные инструменты для предстоящей работы по защите общественного сознания. Знаете, что такое сознание, Алекс? Давным-давно оно возникло как цензор рефлексов в быстро развивающейся центральной нервной системе. Это дорожный указатель на перепутьях внутривидовых и межвидовых взаимодействий. Эволюционный костыль, позволяющий неокрепшему мозгу быстрее встать на ноги. Небольшой заступ за линию старта, дающий весомую выгоду в гонке при всех прочих равных. Пройдем путь от простого к сложному. Что выбрать, когда ты тонешь: вдохнуть полной грудью из-за нехватки кислорода или задержать дыхание в надежде спастись? Что важнее при пожаре: страх сгореть заживо или будущее твоего потомства, отрезанного стеной пламени? Что правильнее при нападении врага: спасти свою шкуру в чаще леса или встать сплоченным строем, отразив внешнюю угрозу? Итог этих выборов известен. Наш вид взобрался на вершину пищевой цепи. Когда у человечества не осталось значимых конкурентов, сознание оказалось ненужно. Оно превратилось в заскорузлый бюрократический аппарат, погрязший в собственной избыточности с бесчисленными правилами и устоями, – в ту самую пресловутую Контору. Мы перестали получать удовольствие от выживания и развития, от прогресса и размножения. Нам этого стало мало. Разум превратил нас в скаредных гедонистов, наслаждающихся фрактальными узорами, музыкальными гармониками, математическими формулами и бесконечным самокопанием с производством терабайтов бессмысленной вирусной информации. Мы все блуждаем в своих конторах. Мы в тупике. Вы поняли, для чего был создан «Раав»?
– Чтобы посеять панику и безумие в стан врага, и тот своими руками открыл ворота захватчикам. Чтобы получить на захваченных территориях общество идеальных безмозглых болванчиков, которыми можно легко манипулировать.
– Такие предположения подсказала вам ваша контора, Алекс. Они лежат на поверхности. Правда чуть глубже. «Раав» – это эксперимент, вирус, что убивает самосознание. Для успешности биологического вида в долгосрочной многовековой перспективе разум не нужен вообще. Он якорь. Прогресс достигается из бесчисленных повторений. Проб и ошибок. Из опыта. Любой ученый подскажет: хочешь прорыва, когда ты застрял в работе, – отключись и займись рутиной. Самые лучшие спортсмены действуют на инстинктах. Быстрее, чем рождается тень мысли. Виртуозные музыканты никогда не следят за пальцами при игре – это верный путь к провалу. В успехе нет сознательного компонента. Только опыт и подсознательная работа мозга. Сознательное служит пояснительной запиской глупому Квазимодо нашего «Я», живущему на чердаке Собора Парижской Богоматери центральной нервной системы. Оно рудимент альфа-вида.
– Как я понял, «Раав» был призван исключить из уравнения переменную человеческого сознания?
– Да. Таков был замысел наших властвующих социопатов. Попытка искусственно раскрутить спираль эволюции, зашедшей в тупик.
– Но у этого подхода нашлись противники, верно?
– Все так. Церковь «Единения». Ее служители возвели сознание в абсолют. Они пытаются взрастить симбионт миллионов «Я», что переплюнет квантовые компьютерные системы. Лепят из сырой глины человеческих душ карманного божка, запершись под сводами душных храмов и вознося молитвы нейроинтерфейсам и инфосети.
– Так кто же из них прав?
– А это, Алекс, совершенно правильный вопрос! Ответ на него позволит вам выйти за пределы своей конторы. Вы немного заплутали, но не переживайте. Скоро я пришлю к вам опытных проводников. Они помогут выбраться из этого проклятого лабиринта.
Директор оставил его на берегу океана наедине со своими мыслями и бесконечностью.
Жизнь продолжила идти своим чередом, пока однажды утром на лужайке перед их домом не остановилась машина. Она подъехала по дороге, ведущей в город. Обычный непримечательный седан из автопарка службы психологического мониторинга.
Вульф, как обычно, после обеда сидел на берегу и краем глаза заметил, что из автомобиля вышли двое. Рыжий мужчина позвонил в дверь. Вторая – девушка, встала рядом. Малышка Банни со всех ног бросилась открывать гостям по своему непосредственному обыкновению. Как только дверь распахнулась, прозвучал выстрел. Девушка исчезла в недрах дома, а рыжий остался ждать снаружи.
Вульф подскочил и побежал к дому так быстро, как только мог.
Внутри разгорелась нешуточная борьба. Раздалось еще несколько выстрелов, послышался звук бьющейся посуды, а потом все стихло. Задняя дверь отворилась, и из нее выскочила Жюли. Она кинулась навстречу Алексу, что-то неразборчиво крича. Слов Вульф не мог разобрать из-за шума прибоя. Выстрел нагнал ее на полпути. Орье рухнула на песок.
Вульф подбежал к ней и перевернул на спину. Глаза слепо смотрели в безучастное серое небо. Он прижал ее к груди и зарылся лицом в волосы.
Размеренная поступь приближающихся шагов отбивала ритм метронома. К нему подошла девушка из полузабытой реальности, как две капли воды похожая на своего двойника из терапевтического модуля «Морфея».
Она спросила:
– Ты в порядке?
– В этом я не уверен, – прошептал Вульф и поднял взгляд.
– Здоровый естественный сон – это привилегия, которую мы дарим обществу, Алекс. Ты спал слишком долго, но теперь… – она протянула ему руку. – Пора просыпаться!