Следующей были разбита на части, а затем и растёрта в порошок мысль, что отсчёт дней можно будет вести, ориентируясь на распорядок дня. Как оказалось, пища ему выдавалась только по его требованию (для этого существовала специальная кнопка на панели рядом с дверью). Ну а смена охраны, что стало очевидно довольно скоро, не производилась по строгому графику.
Так что единственным средством измерения времени стал сам Тодор или, точнее, его действия. В тот момент, когда его глаза были заняты невероятно идеальной поверхностью потолка, его мозг уже не в первый и даже не сотый раз проводил расчёты. Он вспоминал сколько раз он испытывал голод и требовал себе еды, сколько раз спал. Проблема с этими расчётами заключалась в том, что он, как и любой другой торговец, адаптировался к безумному ритму жизни. Торговец, который спит раз в сутки и питается 3-4 раза за день столь же редкий экземпляр, как и лев, чей рацион составляют одни только устрицы. Он мог продержаться без сна почти трое суток и при этом не выглядеть как овощ, обладающий зачатками разума. При этом, имея возможность, для него не было проблемой в одни сутки уместить два восьмичасовых сна. С едой всё обстояло ещё неопределённее. Но это была хоть какая-то информация. К тому же Тодор довольно быстро осознал проблему, с которой столкнулся, и принял дополнительные меры.
Его охрана каждый день могла докладывать хозяину особняка, что их гость полностью поглощён чтением. Вот только для него это был своеобразный аналог примитивных часов. Он знал сколько ему требуется времени для прочтения страницы книги и поэтому бег стрелок он заменил на перелистывание страниц. Правда, и этот способ был далёк не то, чтобы от идеала, но и от возможности описать его как достоверный. Тодор пытался выбирать книги одного и того же формата, но проклятые бумагомаратели обладали своими представлениями об идеальном содержании их творений. Одни налегали на диалоги, зачастую немногословные. Другие любили сосредотачиваться на описаниях пейзажей или собственных мыслей. Да и к тому же его часы останавливались, когда он ел или спал.
И вот теперь он должен был объединить туманные расчёт и выбрать момент для того, чтобы бросить увесистый камень в эту лужу спокойствия. И по его прикидкам получалось, что его время приближалось. А может и уже настало. Хотя была и вероятность того, что он слишком долго спал. Что ж другого пути нет, придётся положиться на интуицию. Тодор прищурился и уставился на вторую доступную ему кнопку. Её ему сказали использовать в том случае, если он захочет поговорить с гостеприимным хозяином. Он сделал три глубоких вдоха, будто готовясь нырнуть, встал с кровати и, старясь не выдавать дрожь в ногах, подошёл к спартанской панели. Там он ещё раз прислушался к себе, но получил информацию только о том, что его организм был бы не против перекусить чем-нибудь сладким.
Палец вдавил кнопку. Последовавшая за этим тишина немного удивила Тодора. Когда он связывался со своими стражами, то он слышал звук звонка в их комнате. Немного поразмыслив над этим, он решил, что второе нажатие, возможно, даже выгодно для него. Его надсмотрщики могут решить, что это признак начала падения его духовной обороны. После повторного нажатия, уже более продолжительного, Тодор отошёл от стены. Третий звонок мог быть воспринят как жест отчаяния. Ему же нужно говорить с человеком, который готов к некоторым интеллектуальным вызовам, а не просто рассчитывает принять капитуляцию.
Реакция на вызов последовала только после продолжительной паузы, которая затянулась на более чем двести страниц из рассказов Брэдберри. Но вот в коридоре за дверью раздались шаги. Последовал негромкий окрик, и что-то щёлкнуло в двери.
– Профессор Докинз, а я уже начал думать, что Вы меня разыграли и больше не порадуете меня своей компанией.
– Простите. Но отчасти в этом виноваты Вы сами. Если бы не Ваше братство, то мне не пришлось бы столь много времени посвящать разоблачению ваших древних баек и подписывать меньше контрактов с телевизионщиками.
Докинз обернулся на дверь, где со стулом в руках стоял его помощник. Он махнул рукой указывая, где надо поставить новый элемент интерьера.
– Но оставим эти светские беседы на потом. Вы, наконец, решили поделиться информацией о братстве? – Ричард уселся на стул и закинул ногу на ногу.
– Отчасти. Но очень маленькой части. Вообще-то я хотел попросить выпустить меня.
Хозяин дома закусил губу, и по его лицу пробежала тень разочарования. Тодор решил, что это не самое подходящее время для драматических пауз и сразу перешёл к делу.
– Я понимаю, что эта просьба противоречит нашей договорённости, и у Вас нет никаких обязательств для её исполнения. Но позвольте мне объяснить, и, надеюсь, Вы признаете, что это в наших общих интересах.
– Что Вы имеете ввиду?
– Видите ли так сложилась, что нынешняя ситуация внесла изрядную долю хаоса в тот мир, к которому привыкло моё братство. Вы и Ваши соратники являются, простите меня за смелое сравнение, нашими естественными противниками. Ваше существование неизбежно, и у нас не было и никогда не будет цели уничтожать науку как явление. Да и вряд ли бы у нас это получилось, даже если к нам пришла бы столь глупая идея. Наше противостояние неизбежно, и мы просто разбиваем его на отдельные эпизоды. Но недавно этот баланс изменился. Вы решили объединить свои силы с третьей стороной.
– Конечно же, мы говорим о Родриго Клеменсо.
– Да, о нём. Его цели в корне отличаются от Ваших. Не знаю, как Вам он объяснил свои мотивы борьбы с братством, но я уверен, что правду он Вам не сказал. Даже больше, я думаю, что Вы это и сами понимаете, но считаете оправданным выбор наименьшего зла.
– Даже если и так, то разве это не логичное решение. Использовать интересы одного человека, чтобы нанести смертельный удар такой организации как Ваша?
– Если бы всё шло по такому сценарию, то да.
– Сейчас Вы объясните мне, что в заговоре находится другой заговор, а внутри него ещё один.
– На наше счастье мы будем говорить только о заговоре внутри заговора. Для начала я должен внести ясность относительно роли синьора Клеменсо в этой игре. Он стремится к власти, и ему нужны инструменты для её достижения и удержания. Невозможность достичь этой цели заставила его отклонить моё предложение вступить в братство. Чтобы Вы не думали о нас, но любое стремление к личной власти в мире у нас находится под строгим запретом. Но он достаточно умён, чтобы понимать – у нас есть средства, которые могут ему помочь в достижении его мечты. И теперь он стремится получить наши знания, наше влияние и пробиться на вершину муравейника. Он узнал о существовании тайны, хранимой нашим братством. И для него кажется само собой разумеющимся, что эта тайна так или иначе связана с управлением мыслями людей. Он ищет учебник по созданию лжи.
Тодор видел, как на лице Докинза всё отчётливее проступает выражение недоверия и разочарования.
– Я вижу, что для Вас это звучит как невероятная глупость. И я должен согласиться с Вами: Клеменсо ошибается. Никакого учебника нет. Но он это поймёт только, когда доберётся до тайны.
– Я всё ещё не вижу причин для переживания. Он найдёт Вашу гипотетическую тайну, в существование которой я не верю, разочаруется в ней и уйдёт с игровой доски. Останемся опять только вы и мы.
– Во-первых, для нашего дальнейшего разговора Вам стоит поверить в существование тайны. Сразу оговорюсь, не в её космологический масштаб, которого, конечно же, нет, а в само существование некой информации, оберегаемой нами от широкого распространения. Для этого Вы должны узнать то, что уже должно быть известно Клеменсо. Наше братство хотя и не подвержено излишнему символизму, но всё-таки не смогло полностью избежать его. Каждому полноценному члену нашей организации вручается ключ от тайника, где хранится наш секрет.
– Учитывая масштаб Вашей организации, я удивлён, что до сих пор не произошла утечка.
– Она бы неизбежно произошла, но ключ только символ. Новому брату не сообщается, где находится та дверь, которую ключ открывает. Об этом знает лишь очень малая часть братьев.
– Допустим. Но вернёмся к Вашему рассказу.
– Хорошо. Теперь я попробую сделать рискованную догадку. Идею, что место заключения молодого Джона Моргана не стоит излишне скрывать, Вам подал именно Родриго. Он предложил использовать его как наживку для более крупной рыбы.
Тодор не без удовольствия отметил, что его догадка попала в цель. Поза Докинза перестала быть расслабленной, а в глазах проступила сталь.
– Вероятно, Вы достаточно долго обдумывали это предположение и взвешивали его, пытаясь выбрать более выгодное Вам, но Родриго постоянно приводил дополнительные разумные доводы для выбора его плана. Это вряд ли Вас должно было насторожить. Может быть, Вы даже думали, что в этом повинна дружба Родриго и Джона, и первый просто выводит из-под удара своего приятеля. Но теперь оцените эту ситуацию, исходя из того, что Джон ещё не принят в братство, и у него нет ключа, а я свой получил десятилетия назад.
– Хм. Допустим я уже понял, что ранее переоценивал дружеские порывы сеньора Родриго. Но в Вашем рассказе слишком много если. И я так понимаю, что меня ждёт Ваше «во-вторых».
– Ко «во-вторых» мы перейдём, когда Вы примете тот факт, что Родриго искренне верит в её существование.
– Простите, но как Вы представляете это?
– Очень просто. Возьмите в моих вещах ключ от номера в гостинице и воспользуйтесь моим приглашением. Мой ключ спрятан в деревянной шкатулке размером где-то три с половиной дюйма на полтора. Я её спрятал в одной из подушек. Предлагаю проверить мою информацию.
– И если мы её там найдём?
– Значит я ошибся и проиграл. Ну и в качестве расплаты мне придётся ответить на не один десяток Ваших вопросов. Но если я прав, и ключа нет на месте, то тогда мы перейдём ко «во-вторых».
– Откуда нам знать, что ключ вообще там находился?
– Возьмите мой телефон. Там есть фотографии того, как я занимаюсь рукоделием. Ну а также я сделал фотографии всего номера. Так что Ваши люди смогут убедиться: не проводил ли кто обыска пока я отдыхал у Вас.
Тодор видел, что ему не удалось развеять все сомнения, но на это он и не рассчитывал. Он понимал, что Докинз считает маловероятным его рассказ, но этого было достаточно. Докинз всё равно отправит людей на проверку номера.
– Хорошо. Я попрошу проверить Ваш рассказ. Ну а пока, как я понимаю, Вы больше ничего не скажете. Так что продолжим наш разговор позже.
Когда за Ричардом Докинзом закрылась дверь, Тодор позволил себе улыбнуться. Это не было идеальное завершение разговора, но оно заставило их двигаться в нужном ему направлении. Он и не рассчитывал с первого захода добиться дружеского расположения его пленителя. Для начала было достаточно и того, что ему хотя бы заронить семя сомнения.
Отсутствие часов сделало ожидание развития его игры более нервным. Слишком много если, как мелкие мошки, норовили через глаза и уши пробраться к нему в голову. Если он переоценил возможную поспешность Родриго. Если Докинз пошлёт на разведку недостаточно внимательных людей. Если хозяин отеля ослушается полученных инструкций и отправит горничную с уборкой в номер. Стараясь отогнать эти страхи, Тодор наугад взял книгу с полки и постарался погрузиться в другие истории. Он прочитал более сотни страниц истории Британии, прежде чем за дверью раздались шаги.
Тодор внимательно наблюдал за своим собеседником и пытался угадать, удалось ли прорасти ранее зароненному зерну недоверия к Родриго, но Докинз явно был не настроен упрощать его задачу. Что ж, придётся действовать осторожно.
– Я так полагаю, у Вас новости об осмотре моего номера.
– Вы не думаете, что можете быть просто интересным собеседником?
– Я в этом уверен. Вы отпустили бы меня сразу же, как только я рассказал о продаже белого медведя одному амазонскому племени. Я почти убедил их, что это воплощение их бога войны.
– Нисколько не сомневаюсь, – тон профессора не дал усомниться в том, что эта история его нисколько не волнует. Он некоторое время задумчиво смотрел на нечто расположенное за левым плечом Тодора, и последнему потребовалось приложить немало усилий, чтобы подавить инстинктивное желание обернуться. – Но я действительно пришёл поговорить о том, что нашли мои люди. Или вернее о том, что они не нашли.
– Но разве я не предупреждал, что Родриго опережает вас?
– Да, но и мистер Клеменсо мог столкнуться с той же действительностью, что и мы.
– Но Ваши люди сравнили то, как выглядит мой номер на фотографиях и в действительности?
– Да, определённые отличия есть. Некоторые вещи лежат не на тех же местах. В вещах в комоде, очевидно, кто-то копался. Но я не могу исключать вариант, что это были Вы сами или кто-то, кто работает на Вас.
– Вы не исключаете такого варианта, но всё же Вы здесь. Значит, Вы не исключили и возможность того, что я был искренен с Вами. Рискну предположить, что Вы предприняли попытку связаться с Родриго, и она провалилась.
– Разочарую Вас. Пусть и не сразу, но наш союзник вышел на связь. Он довольно живо интересовался, когда ему представится возможность приватно пообщаться с Вами.
– Но.
– Он утверждал, что вернулся в родной город.
– Вы это проверили.
– Он действительно возвращался в Валенсию, но задержался он там недолго. Последние пару дней он как безумный голубь мечется по Европе. За день он посещает по три страны и как нам удалось выяснить, а мы старались действовать как можно деликатнее, встречается он с довольно странными людьми. Так что я не удивляюсь, что он не сильно упорствовал на встрече с Вами.
– И всё это даёт основание поверить мне? Поверить, что моё братство не просто старое сборище обманщиков?
– Нет, это даёт основание предположить, что мистер Клеменсо верит в эту Вашу байку. И так как, должен признать, Вы умеете создать интригу на пустом месте, я хотел бы услышать про «во-вторых».
– Да, во-вторых. Я, конечно, хотел бы избежать этой части и надеялся, что Вам хватит «во-первых», но я всегда понимал, что Вы достойный соперник и, чтобы завоевать пусть небольшую частичку Вашего доверия, придётся идти до конца.
– Комплименты можете оставить на потом. Или я могу распорядиться принести Вам ручку и бумагу. Тогда мне можно будет передать их в письменном виде.
– Буду иметь ввиду. Так вот, во-вторых. Во-вторых, Вы должны правильно оценить масштаб братства. Не заблуждайтесь на наш счёт. Мы не кучка безумцев, шарлатанов и фантазёров, хаотично мечущихся по свету. У нас довольно обширные интересы, например, в бизнесе. Контролируемые братством компании в год генерируют доход в размере пары миллиардов. Так что у нас довольно солидная финансовая база. За этим следуют игры на политическом поле. Мы не занимаемся политикой в собственных интересах и не стоим у власти даже в самом маленьком островном государстве, но мы широко представлены на рынке консультационных услуг. Многие сильные мира сего, даже не подозревая того, находятся в долгу перед братством. Мы даже спонсируем значительное количество крупномасштабных научных проектов. При этом никак не вмешиваемся в их содержание и не манипулируем их результатами.
– Теперь я услышу историю о том, как благородно вы проходите все испытания этими искушениями. Ведь если это не так, то я не понимаю причин Вашего страха перед нашим объединением с мистером Клеменсо.
– Честно говоря, это всегда было больной темой для братства. Неизбежно часть братьев разделяет заблуждение, что для эффективной защиты нашей тайны мы должны занять доминирующее место в мире и тем самым взять под контроль все вероятные пути раскрытия хранимого нами секрета.
– Звучит довольно логично, но сейчас Вы объясните, что это не так.
– Да, это не так. Они отказываются понимать, что выход братства из тени рано или поздно приведёт к тому, что факт существования тайны станет более широко известен.
– Но разве при неограниченных ресурсах Вам не удастся состряпать объяснение для отвода глаза, кто вы такие и к чему стремитесь.
– О, связанные с братством политологи, социологи и некоторые другие ологи рассматривали эту тему не один десяток раз. Такая ситуация моделировалась чуть ли не сотню раз. Но всякий раз результат был практически тот же самый. В краткосрочной перспективе – практически идеальный результат с полным отсутствием угроз. Но затем неизбежно появляется оппозиция, подполье, революционеры, анархисты, маргиналы. С этими проблемами ещё удаётся справиться, но в конце концов братство столкнётся с внутренним кризисом и пожрёт самого себя. Тайну, конечно же, выплюнет и каждый желающий сможет приобщиться к ней.
– Но некоторые из Вас верят, что этот процесс можно контролировать?
– Именно, всегда есть гордецы, которые думают, что они знают, как пройти по золотому пути. И правильное использование власти не приведёт к катастрофе. На наше общее счастье они всегда находились в меньшинстве. Вот только действия Родриго Клеменсо может изменить баланс сил в братстве. Если ему удастся подобраться к тайне или даже завладеть ей, то прошлое меньшинство получит весомые аргументы и сможет убедить, скажем так, центристский блок в том, что у братства просто нет иного пути.
– И это не смотря на столь страшные прогнозы для братства? Мне даже было бы любопытно посмотреть на эту панику в ваших рядах.
– Паника уже началась. Многие уже внимательно прислушиваются к нашим еретикам. Пока они сами себе говорят, что просто хотят иметь представление о полной картине, но на самом деле они пытаются примкнуть к чужому плану Б. А вот когда ими завладеет отчаяние, тогда план Б покажется очевидным выходом из кризиса.
– А в отчаянии они себя почувствуют, когда мистер Клеменсо завладеет вашей тайной.
– Да. Какой тогда будет смысл пытаться её сохранить и прятаться в тени?
Докинз принялся массировать свой подбородок. Тодор старался не глядеть ему в глаза. Он и так представлял, что он там увидит: оценку выгоды для него и для того, за что он сражается. Вопрос, который должен был прозвучать, был очевиден.
– Тогда почему мы должны переживать из-за сложившейся ситуации? Братство как змей пожрёт себя, а от нас потребуется только терпение.
Тодор знал, что в этот момент он должен сдержать вздох облегчения.
– Не всё так просто. Да, рано или поздно активная позиция братства приведёт к его крушению, но ведь для вас это не самоцель.
– Правда?
– Правда. Вы ведь стремитесь избавиться от нашего влияния на мир, чтобы иметь возможность посвятить себя чистому знанию. Так вот даже в самом пессимистичном для нас раскладе, научное сообщество будет взято под контроль в течение двух лет. Так что проиграем мы все, и в ваших же интересах тоже остановить Родриго, пока он не зашёл слишком далеко.
Докинз задумчиво смотрел на своего пленника. И тот отлично понимал, о чём думает человек напротив него. Сколько правды в только что услышанных словах? Можно ли доверять тому, чьё призвание – ложь? Что вообще они знают об истинных ресурсах братства?
Тодор решил не ждать, когда в очередной раз прозвучит само собой разумеющийся вопрос.
– Я понимаю, что у Вас всё равно мало причин доверять мне. И, к моему сожалению, я действительно мало что могу сделать, чтобы доказать истинность своих слов. Вот единственное, что я могу сделать в сложившейся ситуации.
С этими словами он протянул Докинзу сложенный листок бумаги.
– И что же это?
– Доказательство того, что я не прошу отпустить меня, а только хочу сменить клетку на длинный поводок.
Ричард быстро понял намёк и выхватил бумажку. Через мгновение он внимательно изучал её содержание, как будто боясь, что она в любой момент может самовозгореться, и тогда только в его памяти сохранится её содержание.
– И что это за имя?
– Неважно, как долго ты состоишь в братстве и насколько предан ему. Всегда остаётся ниточка, которая связывает тебя с твоим прошлым. Теперь эта ниточка в ваших руках. Сразу подскажу проверить её счета. Если воспользуетесь последовательностью Фибоначчи для некоторых входящих сумм и простыми числами для дат платежей, то, уверен, увидите некоторую закономерность, которая должна убедить Вас поверить если не в мою историю, то хотя бы в моё искреннее желание остановить Родриго Клеменсо любой ценой. А для этого я должен покинуть Ваш гостеприимный дом.
Докинз только кивнул и, не попрощавшись, вышел из комнаты.
На этот раз Тодор решил не скрывать своего нетерпения. И после того, как в двери щёлкнул замок, начал ходить от одной стены к другой. Теперь он высчитывал сколько времени понадобится хозяевам особняка, чтобы проверить полученную информацию. Для простой проверки получалось, что им бы хватило и часу. Но вряд ли ему стоит надеяться на такое чудо. С другой стороны, если решат полностью распутывать офшорный клубок, на который он им указал, и будут пытаться сразу найти в нём больше, чем он им сказал, то тут счёт может пойти и на недели. Этого надо было избежать любой ценой.
Чёрт, ему уже кажется, что прошла не одна вечность. И почему на полу ещё не видно, как он начал растаптывать бетонный пол? Где же Докинз? Ему должны докладывать, что пленник ведёт себя нервно. Хотя разве можно было бы обвинить его в желании немного поиздеваться над противником, борьба с которым длится уже столько лет?
Новый щелчок в двери прозвучал для Тодора как ангельский гимн. Теперь всё станет ясно. Либо он рискнул и сорвал куш. Либо его гонка на перегонки с миром завершится фиаско, и он сможет расслабиться и наблюдать как знакомый ему порядок летит к чертям.
– Мы проверили Вашу информацию и, не буду этого скрывать, она подтвердилась.
– Так теперь Вы мне хоть в чём-то верите?
– В чём-то? Определённо, да. Только вполне очевидно, что я не могу так просто отпустить Вас.
– Готов выслушать Ваши пожелания, – Тодор кивнул с готовностью прилежного ученика, вызванного к доске.
– Вряд ли Вы согласитесь полностью остановить свою деятельность в некоторых сферах. А если и согласитесь, в это я уже не поверю. Так что для начала Баденские соглашения должны быть восстановлены в полном объёме.
Тодор кивнул.
– Затем уже я хотел бы услышать, что Вы можете предложить.
– Полная заморозка наших научных проектов на два года.
– На пять лет.
– Боюсь, что всё-таки два года. Больше Вам и не нужно. За это время вы успеете основательно подготовиться к нашей дальнейшей деятельности, и нам потребуется не одно десятилетие, чтобы вернуться к статус-кво. А пять лет могут даже навредить Вам. К концу этого срока вы можете стать слишком расслабленными.
– Хорошо, два года. За это время никаких научных статей, исследований или грантов от братства.
– Конечно, за исключением того, что Вы не считаете наукой.
– Как хотите. Если Ваши собратья будут писать доклады на темы астрологии, я буду только рад этому.
– Затем я предоставлю информацию о не менее двухстах собратьях, занимающихся научной деятельностью. Сотня из Европы и столько же по ту сторону Атлантики. Взамен, правда, я потребую Ваше честное слово, что они не подвергнутся гонениям с Вашей стороны и то, что справедливо заслужили в мире науки, останется при них.
– Мы примем блудных братьев назад. Но я ещё хочу услышать о расширении предоставляемой информации по Баденскому договору.
– Нет, тут я хотел бы выслушать Ваши требования. Насколько больше Вы хотите получать данных?
– Допустим на порядок. Спустя два года братство должно будет предоставлять нам информацию как минимум о сотне научных работах, за которыми стоит братство и о тысяче статей, написанных под вашу диктовку.
– Уменьшите цифры в два раза, и мы договоримся. В противном случае боюсь Вас разочаровать в вопросе объёма наших научных работ. Не каждый год мы сможем собрать столько информации.
– Тогда договорились.
– Почти. Я хочу попросить Вас о небольшой услуге.
Поза Докинза стала более напряжённой, но он кивнул в знак того, чтобы собеседник продолжал.
– Взамен Вы должен полностью отказаться от поддержки мистера Клеменсо. С какой бы незначительной на Ваш взгляд просьбой он бы не обратился к Вам, Вы должны будете ему отказать. Если мы узнаем, что Вы согласились ответить на его просьбу порекомендовать ресторан в сити, то наша договорённость будет расторгнута. И да, братство пожертвует мной без колебаний.
– Должно быть неприятно находиться в таком положении?
– Я сам выбрал свою судьбу. Так Вы согласны принять наши условия?
– Конечно. Мистер Клеменсо, безусловно, приятный и в чём-то полезный человек, но различие наших с ним целей было очевидно с момента первой встречи. Так что в любом случае, это неизбежно бы произошло. Напоследок, я надеюсь, мне не надо поднимать вопрос о Ваших полномочиях заключать сделки такого рода?
– Не надо. В течение трёх дней Вы получите письменный договор, подписанный с нашей стороны. А информацию о учёных я предоставлю сразу же после моего освобождения.
– Должен признать с Вами очень приятно иметь дело. Жаль только, что Вы находитесь не на той стороне. Но я надеюсь, что Вы примете моё приглашения посетить мой дом после того, как Вы разберётесь с кризисом, вызванным мистером Клеменсо. Я обещаю угостить Вас прекраснейшим виски. Лучшим, который только можно попробовать на островах.
Тодор лишь, радостно улыбаясь, кивнул.
***
Казалось, было бы соответствующим ситуации, если бы Тодор попал в водоворот событий сразу после того, как за Докинзом закрылась дверь. Но действительность оказалась более обыденной и по большей части профессиональной. Спустя некоторое время к нему в дверь постучались, и человек без эмоций на лице поинтересовался: сколько потребуется мистеру Михайлову времени на сборы. Мистер Михайлов, демонстративно разглядывая своё временное пристанище, развернулся на пятках и заверил, что двадцати минут ему будет более чем достаточно. Безэмоционнальное лицо кивнуло и протянуло пакет с отобранными раннее вещами Тодора. За что последний искренне поблагодарил уже успевшую закрыться дверь.
Повертев в руках полученный пакет, Тодор со вздохом нашёл среди возвращённых вещей свои часы. Мгновение поколебавшись, он повторно вздохнул и бросил не распакованный пакет на кровать. Может у него и не могло быть полной уверенности в том, что его вещи начинили прослушивающими, отслеживающими, а возможно, и убивающими его устройствами, но профессиональная гордость не позволяла ему отбросить такой вариант. Так что пакет с вещами ждала незавидная участь оказаться выброшенным в первую увиденную им урну.
Большую часть из оставшихся уже восемнадцати минут Тодор посвятил душу. Возможно, это было и глупо, но ему казалось, что его усилия в повышении расхода воды можно при определённых усилиях принять за сопротивление его участи. И это последнее омовение должно было символизировать победу его духа над сковывавшими его цепями.
Ровно двадцать одну минуту спустя к нему в дверь настойчиво постучали.
В машине его уже ждал шофёр, который очень сильно старался показать, что не заинтересован в личности своего пассажира. Безэмоциональный сопровождающий отработанным движением открыл дверь автомобиля перед Тодором, уверенно её закрыл – доказывая, что в определённой сфере он является профессионалом высшего ранга – и, обойдя машину, занял место рядом с водителем.
– Куда направляемся, сэр? – даже его голос оказался стереотипно ровным.
– Мне надо забрать кое-какие вещи из гостиницы. Адрес, я думаю вам известен.
– В гостиницу к мистеру Михайлову, – Безэмоциональный проигнорировал последнюю фразу, что вызвало небольшой прилив детской обиды у Тодора.
– Должен отметить Ваши неординарные навыки в переводе с английского на, эм-м-м, на английский. Вы должны, нет, Вы обязаны раскрыть мне секрет, где шлифуют специалистов такого уровня. Я интересуюсь не из личных побуждений. Просто моя сестра никак не может найти призвания для своего ненаглядного оболтуса-сына. И мне кажется, что Ваша стезя могла бы его заинтересовать.
Ни безэмоциональный пассажир, ни их столь же нордический водитель никак не отреагировали на эту тираду. После недолгих размышлений Тодор решил, что лучшей формой демонстрации его отношения к их такому игнорированию его будет обиженное молчание. В воцарившейся тишине они и проделали весь путь к отелю.
Прибыв на место, безэмоциональный спутник уже не проявил предыдущей галантности и манер. Тодору пришлось самому открывать свою дверь. Но это только порадовало его. Похоже, ему удалось достучаться до души человека-стула – да, ему надоело столь длинной прозвище как безэмоциональный человек. Но торжественный настрой был быстро сведён на нет, когда Тодор распахнул дверь номера. Было похоже, что по комнате пронеслось стадо зубров, вперемешку с бизонами, буйволами и, вероятно, ещё парой видов крупных парнокопытных. Но опытный глаз довольно быстро заметил, что на самом деле по номеру прошлось целых два стада этих благородных животных.
Тодор поймал себя на попытке очередного горестного вздоха и железной волей подавил его. Он практически выбрался на оперативный простор и теперь должен быть полностью сконцентрированным. Время отдыха осталось в прошлом. Ещё раз оглядев комнату, он достал свой рюкзак и быстро заполнил его своими вещами. Об оставшемся имуществе беспокоиться не было причин. Хозяин гостиницы был проверенным человеком и, когда заканчивался срок аренды номера, он без угрызений совести забирал себе всё оставленное постояльцем имущество.
Когда хлопнула дверца машины, знакомый голос вновь спросил:
– Куда направляемся теперь, сэр?
Чертовски хороший вопрос. Первой мыслью Тодора было сказать всё что угодно кроме аэропорта Хитроу. Второй мыслью было то, что они и так понимают его план покинуть Лондон, так зачем утруждать себя излишней конспирацией. Третьей же и решающей мыслью было то, что он не должен забывать об оставшихся у него делах в столице Альбиона.
– Знаете, что? А где здесь ближайший ресторан бургеров?
Такой ответ немного поразил его спутников. Это выразилось в том, что водитель на этот раз решил не дожидаться перевода.
Спустя пять минут Тодор уже стоял на тротуаре и ждал вполне очевидного вопроса.
– Как мне кажется, сэр, Вы должны передать мне некую информацию, – а вот и этот вопрос.
Тодор молча достал из кармана брюк ключ и протянул его человеку-стулу.
– Могу поинтересоваться, что это, сэр?
Вновь молча Тодор похлопал себя по карманам и достал мятый чек.
– Ручку.
Ручка материализовалась в его руке спустя пару мгновений. Он черканул пару строк на чеке и протянул его. Человек-стул бросил на него короткий взгляд и, развернувшись, быстро занял привычное место рядом с водителем. На этот раз автомобиль сорвался с места значительно агрессивнее.