75 А. И. Деникин (1872–1947) – в 1917 году командовал Западным, затем Юго-Западным фронтами. Содержался под арестом в Быхове и был выпущен из тюрьмы на несколько дней раньше Корнилова. Участвовал в формировании Добровольческой армии и после смерти Корнилова стал ее главнокомандующим, затем (с января 1918 года) главнокомандующим Вооруженными силами Юга России. После разгрома белогвардейцев (1920 г.) эмигрировал.
76 В. Короленко имел в виду согласие В. Чернова занять пост министра земледелия во Временном правительстве (май 1917 года).
77 Выйдя в конце августа 1917 года из состава Временного правительства, В. Чернов подверг резкой критике политику А. Керенского. Так, в статье «Единственный выход» («Дело народа», 30 сентября) Чернов упрекал Керенского в том, что тот, не решив земельный вопрос, дождался крупных массовых волнений, а это предвещало падение буржуазного правительства.
78 Газета «Свобода и жизнь» издавалась с июля по ноябрь 1917 года.
79 В. А. Маклаков (1870–1957) – один из лидеров кадетской партии, член II–IV Государственной думы. После Октябрьской революции эмигрировал.
80 Сравнение не есть доказательство (фр.).
81 Уклоняющихся (фр.).
82 Настоящая запись появилась в связи со следующим фактом. 7 ноября 1917 года «Киевская мысль» поместила заметку под названием «Перепуг большевика», в которой говорилось: «Некоторые большевики, даже из тех, кто участвовал в перевороте, в ужасе отпрянули от той стихии, которую вызвали. Наиболее ярким образчиком такого перепуга является заявление народного комиссара Министерства просвещения А. В. Луначарского. Вот его заявление:
„Я только что услышал от очевидцев то, что произошло в Москве.
Собор Василия Блаженного, Успенский собор разрушаются. Кремль, где собраны сейчас все важнейшие художественные сокровища Петрограда и Москвы, бомбардируется.
Жертв тысячи.
Борьба ожесточается до звериной злобы.
Что еще будет? Куда идти дальше! Вынести этого я не могу. Моя мера переполнена. Остановить этот ужас я бессилен.
Работать под гнетом этих мыслей, сводящих с ума, нельзя.
Вот почему я выхожу в отставку из Совета народных комиссаров.
Я сознаю всю тяжесть этого решения. Но я не могу больше.
А. В. Луначарский.2 ноября 1917 г.“.
На следующий день нарком заявил, что остается на посту вследствие того, что народные комиссары считают его отставку недопустимой».
83 В. Е. Скалон (? -1917) – генерал царской армии, служивший в Генеральном штабе; был включен в состав мирной советской делегации в качестве военного консультанта. После самоубийства его заменил другой генерал – А. Самойло. В своих мемуарах «Две жизни» (Л., 1963) он отметил другой мотив – личный – самоубийства В. Скалона.
В. Короленко, разумеется, ничего не знал об «особом мнении» А. Самойло. В газете «Киевская мысль» (1 декабря 1917 года) он прочитал: «…генерал Скалон покончил в Брест-Литовске жизнь самоубийством. В письме к жене покойный пишет, что дальше жить и переносить настоящий позор России и тот еще более ужасный позор, который ожидает ее в ближайшем будущем, он не может, а потому уходит из жизни».
84 В. Е. Скалон был родственником Г. А. Скалона, генерала от кавалерии, командующего войсками Варшавского военного округа и генерал-губернатора Варшавы, прослывшего жестоким наместником Царства Польского.
85 В. Короленко в то время чрезвычайно волновали экономические проблемы. Он признавал социализм как идеал отдаленного будущего, но полагал, что вводить его в отдельной стране (да еще средствами насилия), в которой и капитализм еще не развернул своих возможностей, – авантюра, за которую ждет расплата. Успех социализму, считал Короленко, принесет только постепенный переход к новым формам производства, об этом он подробно писал в письмах А. В. Луначарскому: «…по обыкновению самоуверенно, недолго раздумывая над разграничительной чертой, вы нарушили неприкосновенность и свободу частной жизни, ворвались в жилье… стали производить немедленный дележ необходимейших вещей… Не создав почти ничего, вы разрушили очень многое, иначе сказать, вводя немедленный коммунизм, вы надолго отбили охоту даже от простого социализма, введение которого составляет насущнейшую задачу современности» (см.: «Новый мир», 1988, № 10, с. 215).
86 Статья «Торжество победителей» была послана В. Короленко во многие газеты (впервые напечатана в «Русских ведомостях» 3 декабря) как отклик на статью А. В. Луначарского «Сретение» («Известия», 17 ноября 1917 года), в которой с восторгом сообщалось о приходе И. И. Ясинского в Зимний дворец с приветствием новой власти. Отметив, что творческий путь Ясинского отличался резкими поворотами к тем или иным – противоположным – направлениям общественной мысли, Короленко откровенно и резко высказался против ограничений, жестко вводимых большевиками при выражении различных, не совпадающих с их точкой зрения, мнений. «Вы задавили на время русскую свободу, но вы не победили ее, – обращался писатель к большевистскому правительству в лице А. Луначарского. – Это не победа, пока мысль народа, его литература – вся против вас. Ваше торжество зловеще и страшно. В минуту этого торжества даже ваше сердце, гражданин Луначарский, поскольку вы тоже были русским писателем, дрогнуло от тоски, ужаса и отвращения перед тем, что сделано. В минуту этого торжества от вас поспешил отмежеваться Горький, и, быть может, еще знаменательнее, что в эту минуту приходит Иероним Иеронимыч Ясинский… Горький уходит, приходит Ясинский… И я поздравляю вас, бывший писатель, а ныне министр-комиссар, гражданин Луначарский, с этой воистину символической заменой».
87 Украинцами В. Короленко называл приверженцев Центральной рады.
88 В ноябре – декабре 1917 года на Дону и на Кубани были сформированы войсковые правительства, которые установили тесную связь с украинской Центральной радой. Терским и Оренбургским войсковыми правительствами. В Новочеркасске был создан руководящий центр – Триумвират (М. В. Алексеев – А. М. Каледин – Л. Г. Корнилов).
89 Речь идет о статье украинского писателя, публициста и общественного деятеля И. Я. Франко (1856–1916), опубликованной в венской газете «Zeit» («Время», 1897, № 136) под названием «Ein Dichter des Verrates» («Поэт измены»). Статья эта вызвала бурю негодования в среде польской буржуазии и националистически настроенной интеллигенции. Писателя преследовали, пытались даже убить. В письме к языковеду И. А. Бодуэну де Куртенэ, которое, по мнению исследователей, относится ко второй половине февраля 1898 года, И. Франко объяснил причину появления указанной статьи: «…мотивы, толкнувшие меня написать статью о Мицкевиче, заключались в явлениях нравственного упадка, которые с такой очевидностью выросли среди польского общества в Галичине во время выборной кампании в сейм в 1896 и в парламент в 1897 ‹годах›. Во всем этом меня интересовало только одно – психическая организация нации, которая так чувствительна к малейшей несправедливости к себе и в то же время готова обидеть или по меньшей мере желающая обидеть другую, словно это самая естественная вещь на свете… Поймите… что я разыскивал источник этого специального „национального воспитания“ и нашел его (возможно, ошибочно) у таких гениев, как Мицкевич и Красинский… Я предпочел сносить оскорбления, чем оправдываться перед такими судьями» (И. Франко. Сочинения в 10-ти томах, т. 10. М., 1959, с. 645–646, 647). Зигмунд Красинский (1812–1859) – польский поэт-романтик.
90 В статье «Котляревский и Мазепа» («Русские записки», 1916, № 10) В. Короленко защищал национальные устремления украинцев против шовинистических посягательств российских чиновников, объявивших украинский язык – «языком Мазепы».
91 В. П. Науменко (1892–1919) – писатель, педагоги общественный деятель. В 1917 году был попечителем Киевского учебного округа. Именно с этой должности подал в отставку из-за разногласий по вопросам национальной политики с генеральным секретариатом по народному образованию. 28 ноября в «Киевской мысли» появилось сообщение об уходе Науменко, а на следующий день в этой же газете было опубликовано его «Открытое письмо к сообществу».
92 Кружок последователей М. П. Драгоманом (1841–1895) – украинского историка, фольклориста и общественного деятеля; отстаивал федеративный принцип в организации межнациональных отношений.
93 М. С. Грушевский (1866–1934) – историк. Выступал за автономию Украины в составе федеративной России. В годы Первой мировой войны придерживался прогерманской ориентации. В конце 1914 года был выслан властями в Симбирск. В марте 1917 года примкнул к партии украинских эсеров. С созданием Украинской центральной рады был избран ее руководителем. В феврале 1918 года выступил одним из инициаторов «приглашения» австро-немецких войск на Украину. После изгнания немецких интервентов с Украины Грушевский эмигрировал в Австрию (начало 1919 года), где создал идеологический центр украинского националистического движения. Впоследствии вернулся на родину и с 1924 года стал заниматься научной работой. В 1929 году был избран действительным членом Академии наук СССР.
94 С. К. Ляхович (1914–1992) – внучка В. Короленко.
95 В «Киевской мысли» (22 декабря 1917 года) были опубликованы три документа М. Спиридоновой разным адресатам. В редакцию «Киевской мысли» она писала о Деконском как о человеке, который «принадлежит к числу таких людей и работников, чистота которых бросается в глаза»; в редакцию эсеровской газеты «Земля и воля» Спиридонова сообщала иное: в телеграмме требовала от товарищей «изъятия из документов симферопольской охранки расписки Деконского получении денег… воздержаться печатания документов в целях ликвидации шумихи перед Учредительным». В другой телеграмме друзьям по партии она была еще более откровенна: «…я заинтересована, и не я, а партия, в том, чтобы поскорее вся шумиха кончилась… Нам важно иметь его под рукой в абсолютной тени, в неизвестности…».
96 Б. В. Савинков (1879–1925) – в 1903 – сентябре 1917 года эсер, организатор многих террористических актов, антисоветских заговоров и контрреволюционных мятежей; в 1904–1906 годах возглавлял «Боевую организацию» эсеров. Белоэмигрант. Арестован в 1924 году при переходе советской границы, осужден.
По одной версии, покончил жизнь самоубийством, по другой – был выброшен в окно чекистами.
97 Речь идет о бакалейном и гастрономическом магазине, находившемся в самом центре Полтавы.
1918 год
6 января
Сплошное скотское пьянство наконец прекратилось. В центре города оно было еще безобразнее. В думе было решено уничтожить все вино и спирт. Спирту, говорят, выпущено на 2 млн. рублей. Винные бочки разбивали, вино лилось в погреба. К нему лили еще воду и прибавляли навоз. Навоз вынимали руками, отжимали из него вино в ведра, чтобы «не пропадало добро», и – пили эту гадость. Вино выливалось на улицы или в овраги. Текло по сточным канавам мимо больницы. Эти «люди» ложились и лакали по-собачьи из канав…
Привели украинских казаков из Кобеляк. Оказалось – эта команда дисциплинированна и энергична. До тех пор украинцы, как и большевики, не могли ничего поделать: спивались сами. В милиции Андреев рассказывал мне, что были поставлены караулы их нестроевой команды. Подъезжает на паре офицер с бочонком. «Господин прапорщик, что же вы делаете? – спрашивает караульный. – Ведь это не полагается». Тот заискивающе треплет его по плечу: «Ну что там, товарищ! Нельзя же не выпить для праздника». Солдатик, приехавший с ним, идет с бочонком, наливают и увозят. После этого как было устоять и караулу.
Казаки, не вступая в препирательство, прямо приступили решительно к толчкам и нагайкам, и все успокоилось, хотя то и дело еще слышатся выстрелы. Говорят, в больницу доставлено что-то около 17 трупов (несколько утонули в вине) и человек 20 раненых. Солдаты озлоблены: «наше народное вино выливают». Ляховича, энергично распоряжавшегося этим делом, грозят убить. Грозили «поднести подарок в Новый год», но Новый год прошел сравнительно тихо. Порой откуда-то опять начинали таскать, но вообще стихло.
В «Киевской мысли» пишут, что 6-го собираются занять Полтаву большевики.
7 января
Вчера перед вечером к нам явился железнодор‹ожный› рабочий-меньшевик, которого зовут Петро. Пришел встревоженный. Он шел вниз и увидел, что навстречу идут солдаты цепью и слышны выстрелы. Это предсказанное нашествие большевиков. Идут с вокзала, стреляют и обыскивают встречных. Вскоре заняли город, расположились у почты. Сегодня с утра ходят с обысками. Ищут оружие, но приходится беречь и кошельки. У хозяйки нач‹альника› милиционного участка Андреева уже исчезла при этом обыске тысяча рублей.
Около часу появились на нашей улице. С балкона вижу группу серых шинелей с белыми повязками. Звонят, но затем заходят во двор. Часа через два подошли и ко мне, но не вошли, а спросили у встреченной Пр‹асковьи› Сем‹еновны› 1 – нет ли оружия, и этим ограничились. При разговорах успокаивают жителей: «Мы не разбойники». Ругают Раду. «Она прекратила к нам подвоз, морит голодом». А в это же время бедняга Горячев2 пишет мне из Урюпина, что там морят голодом и холодом большевики. Одно безобразие сменяется другим. «Армия», легко отступавшая от фронта, не собирается расходиться по домам. Не очень трудно захватывать свои города. «Жалованье» за это приличное и пока выдается исправно.
С большевиками – Муравьев, воевавший с Керенским. Он уже принялся за разрешение «социального» вопроса по примеру Харькова. Там захватили несколько капиталистов и потребовали с них миллионные «реквизиции». В Полтаве намечен уже Молдавский3 и другие.
Поздно ночью пришел Конст‹антин› Ив‹анович› с заседания «совета». Большинство «совета» настроено против муравьевских большевиков. Муравьев – грубая фигура, обвешанная оружием, – произнес речь, рассчитанную явно на террор. Он олицетворяет собой революционную власть, которой завидуют народы Европы. Он будет водворять штыками социалистический строй и ни перед чем не остановится. «Мне говорят: судите, но не казните. Я говорю: надо казнить, но не судить». Говорил грубым голосом и нагло. Речь вызвала общее возмущение. Выступали против даже некоторые большевики, и выступали очень сильно. Какой-то крестьянин нападал резко и сильно. Он говорил, что деревня не нуждается в большевистских приемах. «У нас уже есть и земля и воля. Но вы разрушаете народное добро». Он назвал какую-то экономию, в которой крестьяне учились. Ее надо было бы держать под стеклом. Теперь все разорено. Речь производила сильное впечатление. «Мне гадко прикасаться вот к этой кафедре (говорил по-украински и просто), по которой Муравьев стучал окровавленными руками…» Вообще это было полное моральное поражение муравьевского большевизма даже в «совете» большевистском и, в сущности, призвавшем того же Муравьева.
Все говорят, что одного человека уже расстреляли по рецепту: казнить, но не судить. Говорят – это был грабитель. По другим слухам – какой-то прилично одетый человек, вступивший в пререкания с большевиками. У него нашли банку одеколону, и этого будто бы было достаточно… Поверить этому трудно.
Одна моя знакомая, Любочка Нат‹ерзон›, на улице встретила богатого купца Леща, который шел в сопровождении солдат. Она подошла к нему и спросила:
– Вы арестованы?
Он успел только сказать:
– Сто тысяч.
Это Муравьев разрешает соц‹иальный› вопрос. Конечно, ни в Харькове, ни здесь производство ни на шаг не подвинется «на социалистических началах». Реквизиции целиком пойдут на содержание большевистской армии. Дело переходит в паразитное существование вооруженной части народа на счет остатков разрушающегося достояния остального народа. Рассказывают след‹ующую› характерную сценку: приходит наниматься в красную гвардию человек. Ему говорят:
– Вы, товарищ, значит, знаете нашу платформу?
– Та знаю: пятнадцать рублей в сутки…
Между прочим, Муравьев объявил, что если из какого-нибудь дома выстрелят по его солдатам, он не оставит от дома камня на камне… Образ действий Думбадзе4…
12 янв‹аря›
Вчера (с 10-го на 11-е) Костя вернулся с заседания «совета раб‹очих› и солд‹атских› депутатов» в 7-м часу утра. Меньшевики, собственно, вышли из исполнит‹ельного› комитета, но еще не совсем порвали с большевистским «советом». На этот раз большевики прибегли к ним, чтобы принять резолюцию против муравьевцев. Тот, по-видимому, ведет какую-то загадочную игру. «Власть советам», но он объявил прямо, что ему нужны «советы», которые будут действовать, «как я хочу». Он заставит переизбрать «совет», а если его не послушают – разгонит их. Тут возмутились уже и большевики. В 2 ч. ночи в «совет» пришли муравьевцы и арестовали несколько членов. Тогда весь «совет» ночью отправился в штаб, на южный вокзал. Здесь в вагонах, окруженный пулеметами и бомбами, помещается штаб. Муравьев принял «совет», сидя за столом, и произнес речь, которая произвела впечатление исступленного сумасшедшего. Уставясь глазами в одну точку, он говорил мрачным, отрывистым, лающим голосом, порой переходившим в исступленный крик. Он всех уничтожит… Идет теперь на Киев и если там потерпит неудачу, то на обратном пути разрушит всю Полтаву. Полтава ответит за все: будут убивать всех – женщин, стариков, детей…
– Социалисты… эсдеки, эсеры… Я вам покажу… Всех уничтожу, буду казнить, разгромлю город…
Впечатление какого-то мрачного сумасшествия. В вагоне было темновато. Один из членов «совета» сделал движение, как будто подымая руку… Муравьев испугался…
– Схватить… немедленно расстрелять…
Кинулись, приставили револьверы, схватили. И только общее заступничество остальных остановило муравьевцев, как будто готовых привести приказ в исполнение. И после этого все безмолвно и угнетенно выслушивали унижающий, грубый, исступленный лай полусумасшедшего…
Но под всем этим чудится что-то другое. Муравьев прежде организовал черную сотню, потом стал «революционером». Теперь набирает ландскнехтов, в том числе и немецких пленных, платит им деньгами, которые грабит с населения, фактически отменяет власть всяких советов и комитетов, говорят, у себя завел железную, чисто личную, дисциплину, расстреливает будто бы уличенных грабителей из солдат, вообще изготовляет какие-то отряды, которых соединяет прямо денежной выгодой. Во время обыска в кварт‹ире› Семенченков5 присутствовал красногвардеец, почти мальчик. Его стали расспрашивать, откуда он и как попал сюда. Оказывается – из петербургских фабричных…
– Что ж, – говорил мальчишка, как будто оправдываясь. – Фабрика закрылась, есть нечего, а тут плотят…
В Харькове дурачки из максималистской газеты соц‹иалистов›-революционеров «Земля и воля» как будто начали спохватываться… «У нас, – писали они, – уже не революция, а стихийное движение, прорвавшее всякие социалистические нормы (в этом роде)…» Очевидно, и там Муравьев воевал не только с капиталистами, у которых вымучивал миллионы, но и с большевиками «советов», разрывая всякие нормы. «Платформа» 15 карбованцев в сутки – очевидно, самая понятная, способная восстановить дисциплину, разрушенную всякими «приказами № 1-й…». Вопрос – на что будет направлена эта сплачиваемая новая сила: просто ли на то, чтобы выкачать из страны последние средства в пользу янычар и таким образом поддерживать «власть» Муравьевых, или тут действительно есть какой-то план, быть может, настоящей контрреволюции6.
Ленин прислал одобрение харьковской политики7. Тоже дурачок, несмотря на все схемы. Между прочим – несколько дней назад в него стреляли какие-то идиоты. Убили секретаря. Ленин остался невредим, и, конечно, – в ореоле мученика8. Вслед за этим пришло известие, по-видимому, вполне достоверное: в Петропавловской крепости убиты Шингарев и Кокошкин9 только потому, что они кадеты… Подлое кровавое обезьянство французского террора… Низкое науськивание на буржуазию, в котором повинны не одни большевики, приносит свои плоды…
Сейчас вышел немного пройтись по улице и узнал новость: неподалеку от нас в своем доме ночью арестовали Малама, – богатый человек, банковский деятель, и, говорят, еще его тесть – Булюбаш, старик за 80 лет. Когда знакомая соседка рассказывала мне об этом, другая крикнула: «Малама сейчас вернулся!» У подъезда стояла лошадь. Вероятно, откупился. Да, решение социаль‹ного› вопроса идет вовсю. Этой же ночью арестовали Слонимского и еще кое-кого из богачей-евреев. Эйзлер10 скрылся…
Вечером пронесся было слух, что будут арестованы партийные участники советских протестующих резолюций. Костя поэтому не ночевал дома. Но у Муравьева, очевидно, намерения более солидные. Был также арестован Гриневич (кажется, сын)11. Привезли его в салон-вагон. Обращались вежливо. Заказал себе на вокзале кофе. Подали. Наутро явился Муравьев и объявил, что «союз женщин» жалуется на бедственное положение солдаток. «Буржуа» должны облегчить их положение. Поторговались. Муравьев требовал миллион. Те давали 200 тысяч. Помирились на 600 тысячах. Дня два-три назад солдатки действительно осаждали гор‹одскую› управу, так как вследствие ареста банков тем же Муравьевым выдача пайков была приостановлена… Солдатки роптали и грозили управе. Теперь Муравьев явился благодетелем. Интересно, сколько пойдет в виде подачек этим беднягам. Во всяком случае, если кое-что пойдет, то польза большевизма предстанет в самых осязательных формах перед массами и надолго воздыхания бедноты будут направлены в пользу благодетелей-большевиков.
15 янв‹аря›
Вчера Ю. В. Будаговская12 принесла следующую присланную ей как домовладелице интересную бумагу:
«Милостивый Государь.
Военно-революционный комитет, в лице народного комиссара Штаба по борьбе с контрреволюцией потребовал от имущего класса г. Полтавы взноса пятисот тысяч руб. (500 000), во исполнение чего Вы приглашаетесь к 10 часам утра 15 января с. г. в помещение Полтавского Земельного банка для взноса р. 1000, причитающихся с Вас по разверстке. Суммы могут быть внесены деньгами или чеками на полтавские кредитные учреждения. При этом Вы поставляетесь в известность, что при неисполнении требования Штаба нар‹одного› комиссара по борьбе с контрреволюцией будут применены следующие меры: арест и конфискация имущества и прочие суровые меры вплоть до повешения лиц и представителей учреждений, не внесших денег по раскладке. Покинувшие злонамеренно город с целью уклонения от обложения подвергнутся конфискации всего имущества.
Комитет по сборам».
Ничьей личной подписи нет. Документ печатный, без всякого бланка, номера и числа. Очевидно, это уже действует импровизированный «комитет по сборам». Арестованы были 8 «нотаблей», которые выдали за весь город обязательства Муравьеву, а теперь любезно передают остальным угрозу повешения. Чем руководились при раскладке – неизвестно. В городе шутят: вот мир без аннексий и контрибуций!
В больнице находятся три раненых красногвардейца. Они на Южном вокзале кинулись срывать погоны с какого-то офицера (несмотря на приказ Крыленка). Тот возмутился и сделал неск‹олько› выстрелов. Одного солдата убил, трех ранил и успел скрыться. К раненым являются большевички: какая-то г-жа Белявская, жена врача, состоящего при Муравьеве, и еще фельдшерица. Они потребовали нарушения правил в пользу «наших раненых». Между прочим: немедленно реквизировать (т. е. отнять у других больных?) пуховые подушки, удобные матрацы и т. д. В этом, несмотря на очень решительный тон, администрация больницы отказала. Воинственные дамы при посещении раненых передали им по 10 р. и утешение:
– Наши дела идут превосходно…
При этом они называют Муравьева ласкательно: «наш Мурашка велел вас утешить и прислал по 10 рублей».
На вокзале плач и скрежет зубовный. Железнодорожные рабочие (многие) записались в красную гвардию. Соблазнили 15 р. в сутки, и, кроме того, «предписано» выдавать прежнее жалованье из мастерских… Добрые люди думали, вероятно, что эти преимущества достанутся даром: работать не надо. Достаточно пугать в Полтаве «буржуев» и получать по 30 р. в день. А «Мурашка» не будь дурак – двинул их к Ромадану, где, говорят, идет бой. Вчера рабочий Петро подтвердил это известие, прибавив, что записались наименее сознательные рабочие. Давние даже большевики в красную гвардию не поступили.
Некоторые большевички последовали за победителем туда, где льется родная кровь… Тотчас после переворота в Харькове13 большевиками были выпущены прокламации с лозунгами: «Долой войну!» и «Да здравствует гражданская война!». Мне пришлось говорить об этом с молодым большевиком. «Неужели вам не стыдно?» – спросил я. Он стал объяснять это «недосмотром» и прибавил, что под гражданской войной разумеется лишь «классовая борьба».
Теперь сомнений нет. Война с немцами заменена войной с соотечественниками.
Из Питера получено известие (с оказией) и, кроме того, напечатано в харьковской «Земле и воле». В лазарет ворвались «неизвестные» и убили ночью Шингарева и Кокошкина. Два чистых и умных человека, очень много сделавших для русской свободы… Ленин приказом требует разыскать убийц… Конечно, приказ дается не для исполнения…
24 янв‹аря›
Не успеваю записывать. Мирная манифестация за Учредит‹ельное› собрание 5 января расстреляна большевиками. Это далеко оставило за собой если не по количеству жертв, которых гораздо меньше, то по гнусности 9 января 1905 года… Между прочим, убита Леночка Горбачевская, которую мы знаем с ее детства14. Двоюродная ее сестра Леля Селихова была рядом и описывает эту смерть удивительно просто. Они шли по Литейному. «Мы совсем назади, – сказала Леля. – Постой, начнут стрелять, разбегутся, мы окажемся впереди». Так и оказалось. Они оказались впереди, когда упал рабочий, державший знамя. Девушки взяли знамя (для этого нужно было трое). Какой-то красногвардеец, очевидно прицелившись, попал прямо в сердце. Девушка с голубыми глазами, задумчивыми и грустными, упала сразу…
Одному латышу-красногвардейцу сказали:
– Зачем вы убиваете рабочих?
– Рабочим было приказано сидеть дома.
Также было «приказано» и 9 января. Чем эта солдатчина отличается от солдатчины 9 января?..
Вчера в «совете» решено ввести революц‹ионный› трибунал. Ораторствовала г-жа Робсман15. Будет следств‹енная› власть, будут обвинители, защиты не будет. Будут охотники из публики. Г-жа Робсман приветствует уничтожение института защитников, от которых никогда не встречали защиты бедняки, а только богатые. Беззастенчивая, лживая демагогия и приветствующее ее бессознательное собрание «советчиков».
30 янв‹аря›
События сменяют друг друга так быстро, что не успеваешь отмечать даже важнейшего. Сегодня торжество и парад – большевики празднуют победу: Киев разгромлен, окровавлен, во многих местах обращен в развалины и приведен под власть советов… Таковы плоды замены внешней войны внутренней. Точно смертельная болезнь, вогнанная внутрь организма.
Сегодня рассказывали: 12-летний ученик местного коммерческого училища записался в красную гвардию. И эти большевистские мудрецы будто бы его приняли. Он приходит в класс вооруженный, закуривает папиросу, вынимает револьвер и наводит его на «буржуя» – учителя. Неужели правда? Рассказывают со слов других учеников. Непременно проверю и узнаю фамилию. Ведь есть у этого героя и семья…
А вот что совершенно достоверно. Во время одного из обысков у Семенченко (их было целых 4, большею частью вызванных личным нерасположением одного из власть имущих) семья Семенченко обратила внимание на мальчика-красногвардейца (лет 12–13 на вид). На снисходительно насмешливый вопрос: как он, такой юный, попал в вояки? – другие красногвардейцы ответили:
– О, он у нас молодец: застрелил двух офицеров, которые хотели бежать, в Петрограде.
Недавно я имел случай прочитать рукопись, в которой с умилением рассказывалось о том, как дети в 1905 г. «умирали за свободу» на баррикадах. Этот 12-л‹етний› красногвардеец представляет оборотную сторону той же медали. Дети и «убивают за свободу», в которой ничего не понимают. Меня всегда возмущало слишком раннее вовлечение юношества в «политику». А между тем – несколько поколений прошло эту школу скороспелок. И за это Россия теперь платится. Общее негодование русского общества изливалось только в словах, не имея действительного исхода. И это словоизлияние было непрестанной пропагандой, обращенной к юношеству. За этот грех долгого подавления русской активности Россия расплачивается ужасной ценой: дети и умирают, и убивают, не имея понятия за что.
Я как-то отметил встреченную фигуру 12-летнего «георгиевского кавалера», получившего орден на фронте… Что из них выйдет? – является тревожный вопрос. «Революция», вербующая детей, и убийцы «буржуев», может быть, вроде Шингаревых и Кокошкиных, далеко превзошли ужас этой вербовки… Ах, если бы наконец поняли, что русская душа нуждается теперь в разностороннем покаянии, что партии будущего повинны тоже во многом, в чем справедливо винят прошлое!.. Только в этом разрешение ужасного узла, завязанного темным и гнусным произволом царей и теперь разрубаемого по живому телу столь же темным произволом новых владык…
31 янв‹аря›
Сегодня в большевистском местном официозе «Вicти ради» напечатан жирным шрифтом след‹ующий› «Декрет о прекращении войны»:
«Петроград, 29янв‹аря›. Именем Народных Комиссаров правительство Рос‹сийской› Федерат‹ивной› Республики настоящим доводит до сведения правительств и народов, воюющих с нами, союзных и нейтральных стран, что, отказываясь от подписания аннексионистического договора, Россия объявляет с своей стороны состояние войны с Германией, Австро-Венгрией, Турцией и Болгарией прекращенным.
Российским войскам отдается приказ о полной демобилизации по всем линиям фронта. Брест-Литовск, 10 февраля 1918 г. Председатель Росс‹ийской› мирной делегации нар‹одный› Комиссар Троцкий. Члены делегации: Биценко, Карелин, Иоффе, Покровский. Председатель Всеукраинского Центр‹ального› И‹сполнительного› Ком‹итета› Медведев. Нар‹одный› секретарь (?) по военным делам Укр‹аинской› Республики Шахрай. Секрет‹арь› делегации Карахан».
Так беспримерно закончила Россия эту войну… В первый еще раз страна, в сущности еще не побежденная, но с совершенно обессиленной волей, отказывается просто формально признать себя побежденной и, как собачка, подымает лапки кверху, сдаваясь на милость и немилость… Случай во всемирной истории беспримерный, своеобразный и во многих отношениях знаменательный… Все традиции «войны» и «мира» нарушены без сомнения, могущественные «победители» озадачены. Что же теперь? Вступит ли в силу вечный закон «горе побежденным»? Или социал-демократическая организация германского народа, наиболее серьезная сила из всех существующих в Европе, окажется настолько внушительной, что герм‹анский› империалистический бульдог не решится кинуться на Россию, так жалостно поднявшую лапки и обнажающую беспомощно свои чувствительные места… Изумленный мир ждет ответа на этот вопрос, еще впервые поставленный в такой изумительной форме…