Czytaj książkę: «Третий должен уйти»
© Колычев В., 2014
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2014
Глава 1
Хороший сегодня выдался денек – жаркий, солнечный, а главное, ветреный. Вечером у меня свидание с Ладой, мы поедем на реку – сначала искупаемся, а потом я буду ее согревать. Это хорошо у меня получается, девчонкам нравится. Одна беда – комаров на речке сейчас много, молодому делу они не очень мешают, но без них все-таки лучше. Может, ветер и не разгонит эту кровососущую живность, но такого беснования, как в прошлый раз, уже не будет… Правда, в прошлый раз я был с Таней…
Начальник согласился отпустить меня пораньше – в счет прошлого воскресенья, которое было испорчено квартирной кражей. Сначала вызов на место происшествия, потом розыск по горячим следам. Набегались мы тогда…
Я уже собирался уходить, когда в кабинет заглянул майор Мигарев. Невысокий, худощавый, можно даже сказать, неказистый. Он осознавал собственный недобор в росте, поэтому старался ходить с высоко поднятой головой и при этом плечи расправлял. А в особых случаях ходил, как могло показаться, вприпрыжку. Именно такой пружинистой походкой он и зашел в кабинет. Верный признак чрезвычайного происшествия. Глянув на своего начальника, я понял, что вечер накрылся медным тазом. Так и оказалось. Убийство – это серьезно, в таких случаях на отгулы кладут с прибором…
Хороший сегодня выдался денек. Чтобы умереть… Так я подумал, увидев покойника. Крамольная мысль, циничная, но я не собирался каяться. Работа у меня такая – грубая, жесткая, от нее и характер черствеет, и душа.
Мужчина лежал на полу с ножом в сердце. Четкий удар, хорошо поставленный. Судя по рукоятке, клинок у ножа длинный, широкий, и вошел он в тело на всю длину. Мне даже не требовалось мнения эксперта, чтобы оценить ситуацию. Тут явно действовал профессионал. Или спецназовец, или прожженный уголовник, а может, живодер со скотобойни… Крупный мужчина, мощный, а его с одного удара…
– Ну, чего стоим, чего боимся? – спросил Мигарев. – Давай по соседям!
Я усмехнулся, вспомнив, как мы выезжали на убийство в прошлый раз. Мигарев тогда сам отправился по свидетелям, а меня и Юру Станкова оставил в помощь экспертам. Труп всю зиму пролежал в подвале жилого дома, там такая вонь была – вспомнить противно. И нам с Юрой пришлось выносить это полуразложившееся тело. А здесь труп совсем свежий…
Я достал из кармана телефон, поймал в объектив лицо покойника, сфотографировал его. Это не для «Ю-Туба», а для дела.
Труп обнаружили жильцы дома. Кто-то позвонил на «ноль-два» с мобильника, оперативный дежурный выслал наряд… Но кто звонил, пока не понятно. Нет этого человека, а хотелось бы с ним поговорить.
Я вышел из квартиры и увидел пожилую женщину, которая с трудом поднималась на лестнице на толстых, артритных ногах. Она смотрела на меня большими глазами, порываясь что-то сказать.
– Здравствуйте! Капитан Уланов, уголовный розыск! – Я представился так, как будто был волонтером из социальной службы помощи пожилым людям. И улыбка у меня была в стиле «Что вам угодно?».
– Да, да, я уже знаю!.. Кого-то здесь убили! – Женщина запыхалась, поэтому говорила тяжело, сбивчиво.
Личность покойного уже установили, некто Чайков Михаил Витальевич, семьдесят четвертого года рождения. Права у него нашли и техпаспорт на «Икс Пятый» «БМВ», который стоял сейчас во дворе.
Дорогая машина, и костюмчик у Чайкова не из дешевых. Чувствовалось, что мужик непростой.
– А вы не знаете, кого?
– Да нет! Не знаю! А тридцать шестую квартиру знаю! Как услышала, что здесь произошло убийство, так сразу к вам!
– И что вы можете сказать про тридцать шестую квартиру?
– Ну, квартира как квартира. Зинка Снежкова ее сдает.
– Кому?
– Да разным, то одним, то другим. Место у нас хорошее, центр города, магазины…
– Место у вас хорошее, – вежливо сказал я, осаживая женщину. – И люди здесь живут хорошие. Добрые, отзывчивые, всегда помогут родной полиции… Вот вы, например, очень отзывчивая женщина… Э-э…
– Алла Григорьевна!
– Так что, Алла Григорьевна, в этой квартире странного?
– Ну подъезжала тут одна, на машине. Дорогущая машина! И она сама вся такая – ой-ей-ей! Или сама наворовала, или муж!..
– Здесь она жила? – кивнул я на тридцать шестую квартиру.
– Ну, стала бы она здесь жить! Но приезжала!
– К кому?
– Да вот не знает никто… Приехала, встретилась тут с кем-то, а потом ее муж подъехал, спрашивал за нее. Фотографию показал… Мы так поняли, здесь любовный притон был! А сегодня эта машина во дворе стояла! Вот!
– Это уже интересно… А номер машины запомнили?
– Нет, не запомнила.
– Это плохо.
– Но записала! – широко улыбнулась женщина.
– А вот это хорошо!
– Подозрительная дамочка, как не запомнить!
– А почему подозрительная?
– Так спрашивали же о ней!
– И сегодня она была в тридцать шестой квартире?
– Ну, наверное…
– Вы ее видели?
– Машину видела, а ее нет. Но если людей спросить, они скажут…
– А в квартиру кто сегодня заходил?
– Ну, я не знаю… А кого там убили?
Я показал фотографию с телефона, но женщина покойника не узнала. Тогда я назвал имя и фамилию потерпевшего – ноль реакции. Пришлось вести Аллу Григорьевну в квартиру. Такая самодеятельность не приветствовалась, но я рискнул. И, как оказалось, дежурный следователь покосился на меня не зря. Не узнала женщина покойного.
Я вывел Аллу Григорьевну из квартиры, проводил ее домой, получив за это в награду номер подозрительной машины. Запрос в ГИБДД сделал сам, был у меня там хороший друг, он обещал решить вопрос за десять-пятнадцать минут.
Алла Григорьевна подсказала мне, к кому в первую очередь обратиться за содействием. Она и сама хотела сходить со мной в двадцать четвертую квартиру, но у нее жутко разболелись ноги.
Я спустился на первый этаж. Дверь в двадцать четвертую квартиру открылась сразу, едва только нажал на клавишу звонка. Маленькая сухонькая женщина лет шестидесяти смотрела на меня в полной боевой готовности ответить на мои вопросы. Похоже, она ждала, когда я к ней загляну.
Ситуацию объяснять не пришлось, Варвара Евгеньевна уже все знала. И дамочку из дорогой машины она видела, и мужчину, которого и опознала по фотографии покойного. Сначала женщина в подъезд зашла, а потом появился мужчина.
– И этот бежал как на пожар! Я еще думала, может, в полицию позвонить! А та сама подъехала. Валентина пришла, убили, говорят… – всплеснула руками женщина.
– А кто еще как на пожар бежал? Дамочка из машины?
– Да нет, она спокойно шла. В смысле, не торопилась. Но видно было, что нервничает…
– Когда это было, в каком часу?
– В четырнадцать часов пятнадцать минут! – с гордостью за себя отрапортовала Варвара Евгеньевна. – Я как увидела ее, так сразу на часы посмотрела. Ею же интересовались. Одни говорят, муж, другие, что из полиции…
– А Чайков когда появился?
– Ну, где-то через час после этого… Ну, спешит и спешит! Мне-то что?
– А еще кто спешил?
– Тут у нас сегодня прямо выставка дорогих машин была! Этот на «Мерседесе» приехал. Большая машина, красивая… Точно знаю, что «Мерседес»! Сначала дамочка появилась, потом он, ну а потом и Чайков…
– А куда этот, из «Мерседеса» который, спешил?
– Не знаю… Может, и не из «Мерседеса» он был. Может, я не так поняла… Смотрю, какой-то мужчина в костюме зашел, ну и подумала, что из «Мерседеса». Я его даже в лицо не успела разглядеть…
– И когда он появился?
– Где-то через полчаса после дамочки.
– Значит, сначала она, потом он? А как выходили, в какой последовательности?
– Кто выходил? Дамочка?.. Не видела, – виновато вздохнула Варвара Евгеньевна.
– Что так?
– Да сериал начался, там такие страсти… Если бы я знала, что и в жизни так…
Я уходил от Варвары Евгеньевны, когда позвонили из ГИБДД.
Мигарев стоял на лестничной площадке между третьим и четвертым этажом и курил в компании дежурного следователя.
– Ну, что скажешь, Севастьян? – спросил начальник. – Нарыл что-то?
– Пока только пыль сдул. Тут и любовница вырисовывается, и любовник, и разгневанный муж. Любовница – некая Нефедова Серафима Платоновна, наша, местная, родилась в Горанске, прописана в Архиповке…
– Это уже что-то, – довольно кивнул следователь.
– Сначала появилась Нефедова, потом, возможно, ее муж, затем – любовник.
– Какая-то странная последовательность. Обычно муж появляется в конце…
– Я бы сказал, что мужа и убили, – пожал я плечами. – Пришел разбираться и попал. Но тут по фамилиям нестыковка…
– Товарищи офицеры! – скомандовал вдруг Мигарев.
По лестнице к нам поднимался начальник райотдела внутренних дел. Львиная стать, ястребиный взгляд из-под рысьих бровей. Полковник Шкотов начинал службу в Горанске с лейтенанта, сыскное дело знал не по книжкам. Мощный мужик, грозный, суровый, но справедливый.
– Что у нас тут? – грозовым басом спросил он, проходя мимо меня.
– Похоже на любовный треугольник, – сказал Мигарев.
– С острым стальным углом… – добавил я. – Аж по самую рукоятку.
Шкотов повел ухом, но шаг не замедлил. Мы потянулись за ним.
Он зашел в квартиру, глянул на покойника:
– Как фамилия убитого?
– Чайков, – не замедлил с ответом Мигарев.
– М-да.
– Что такое, Андрей Иванович?
– Не знаешь, кто такой Чайков? Ну да, его же еще в девяносто пятом посадили.
– Вы его знаете?
– Знаю. Я всех наших местных авторитетов знаю. И с Чайковым приходилось иметь дело. Значит, все-таки вынесло его к нам. А я думал, он где-то в зоне сгинул… Любовный треугольник, говорите?
– По всей видимости, да, – ответил Мигарев и бросил на меня многозначительный взгляд.
Сам он ничего толком не понял, поэтому «передал микрофон» мне. Пришлось излагать свою версию.
– Как ты говоришь, Нефедова? – пронзительно посмотрел на меня Шкотов.
– Ну да, Нефедова. Из Архиповки. Тут недалеко… Деревенская дамочка на «Порше». Машине всего полтора года…
– А кто такой Нефедов, знаешь?
– Ну-у…
– Гну! На нем весь наш районный бюджет держится.
– На Нефедове? – оторопело переспросил я.
Но Шкотов уже забыл обо мне. Он напряженно думал, приложив палец к подбородку.
– Сергей Артурович! – обратился к следователю криминалист, показывая ему железный арматурный прут, который нашли неподалеку от покойника. – Я утверждать не могу, но, похоже, здесь следы крови. Волосы. Думаю, этим прутом кого-то ударили по голове, причем совсем недавно. У потерпевшего на голове раны нет…
– И что это значит? – Шкотов пристально посмотрел на эксперта.
– Ну, судя по всему, здесь была драка. Коврик в прихожей смят, ваза перевернута, стол неровно стоит…
– Все правильно. Муж застал жену с любовником и устроил драку с летальным исходом, – предположил Мигарев.
– Кровать в спальне не расправлена, – покачал головой эксперт. – Даже не смята. И диван заправлен…
– Так у нас и последовательность не совсем классическая. Сначала подъехала жена, за ней – муж, а потом только появился любовник. Опоздал любовник…
– А муж кто, Нефедов? – уточнил Шкотов, и судя по выражению его лица, ему совсем не хотелось, чтобы этот человек остался крайним.
– Ну, наверное…
– А кто его видел?
– Женщина его видела, гражданка Ромашова. На «Мерседесе» подъехал, спешил очень. Так быстро промелькнул, что она его разглядеть не успела, – ответил я.
– Не разглядела?
– Не разглядела.
– Тогда о чем разговор?
– Ну, «Мерседес», сказала, был…
– «Мерседесов» сейчас как грязи… Не было никакого Нефедова. Пока железобетонные доказательства не появятся, не было!
– Это будет нетрудно, – покачал головой эксперт. – На орудии убийства отпечатки пальцев, по ним и определим убийцу.
– Определили?
– Ну, пока только работаем…
– А если это все-таки Нефедов? А если он не привлекался? Насколько я знаю, он в криминале не состоял…
– Снимем с него пальчики, сверим.
– А на каком основании снимем? Без оснований к нему не подъедешь.
– Ну, я похожу, поспрашиваю, – предложил я. – Может, кто железобетонно Нефедова видел, тогда и основания будут…
– Пойдешь. Обязательно пойдешь… Прямо сейчас и пойдешь. – Шкотов кивком головы показал на дверь.
Мы вышли на лестничную площадку, спустились во двор.
– Знаешь, кто такой Нефедов? – останавливаясь, спросил начальник.
– Большой человек. Ну, если на нем наш район держится…
– Хочешь посмотреть, как он живет?
– Андрей Иванович, вы говорите загадками.
– Тут не все так просто… Я бы и сам поехал, но у меня погоны, звезды. А у тебя пока только звездочки. Парень ты, Уланов, грамотный, но веса тебе пока еще не хватает. А если я подъеду, сразу поймут, что дело дрянь. В общем, поедешь сейчас в Архиповку, поговоришь с Нефедовым, посмотришь, как он на тебя реагирует. Скажешь… Ну, представься участковым, скажи, что соседи на него жалуются. Да тут и не важно, что ты придумаешь, тут важна сама реакция. Нефедов человек очень большой, если за ним все чисто, тебя пошлют далеко и нецензурно. А если что-то есть за душой, гнать тебя не будут. Возможно, даже до разговора снизойдут. Может, и узнаешь что… А если не снизойдут, далеко не уходи. Возле дома стой. И наблюдай, что там да как. Вдруг Нефедов скрыться попытается. Машина у тебя вроде ничего, догонишь, если что…
– На зарплату старшего оперуполномоченного уголовного розыска сильно не разгуляешься, но у меня родители неплохо на ногах стоят. Не богатеи, но машину новую купили. Отец взял внедорожник «Ниссан», а мне отдал не первой молодости «Фокус». Так что Нефедов, если что, от меня не уйдет.
Глава 2
Скажи, какой у тебя дом, и я скажу, кто ты… Про Нефедова я мог сказать точно – человек он реально крутой. Не дом у него, а дворец. Это было видно даже из-за высокого кирпичного забора. Флигеля, портики, колоннады, террасы, все такое прочее…
Я еще только подходил к воротам, когда из калитки вышел крепкого сложения парень в черной униформе охранника. Он молчал, но его взгляд требовал от меня полного отчета.
Я представился, но мое звание и должность не произвели на парня никакого впечатления.
– И что?
– Гражданка Нефедова здесь живет?
– Допустим.
– А машина у нее какая? «Порше Кайен»? – Я назвал регистрационный номер.
– Есть такая, и что?
– Да вот информация прошла, что машина в угоне.
– Как в угоне? Здесь машина.
– Уверен?
– Уверен. – Охранник взглядом показал на мой «Форд», дескать, мне пора сваливать.
– И Нефедова на ней спокойно ездит?
– Я не знаю, кто на чем ездит, – замкнулся парень.
– Не хочешь говорить? Не хочешь хозяйку подставлять? Это правильно… Дело-то серьезное. Человека сегодня сбили. Ваш «Кайен» засветился…
– Человека сбили? – озадачился секьюрити.
– Ну, не насмерть… На машину можно глянуть?
– Здесь побудь.
Парень скрылся за калиткой, минут через десять вернулся, попросил у меня удостоверение, тщательно его изучил. И снова исчез. Как я понял, он собирался звонить в РОВД.
Наконец охранник вернулся и, позвав меня за собой, провел в каменную беседку под сенью пышных раскидистых ив.
Я еще не успел заскучать, как появилась молодая женщина с хорошей фигурой и необыкновенно милыми чертами лица. Насколько я знал, Серафиме Нефедовой было тридцать лет, но эта женщина выглядела гораздо моложе – возможно, за счет своего ангельского личика и по-детски простодушного взгляда. Футболка на ней, джинсы, кроссовки. Походка мягкая, женственная, но не манерная. Она и не собиралась кокетничать передо мной.
– Здравствуйте! Капитан Уланов! – отчеканил я, вытягиваясь во все свои сто восемьдесят пять сантиметров.
Очень уж захотелось произвести выгодное впечатление на эту женщину, которую при всех ее достоинствах язык не поворачивался назвать красоткой. Слишком это вульгарное для нее слово.
– Здравствуйте.
Голос у Серафимы такой же нежный, как и она сама. Нежный, певучий. И на контакт она шла охотно, хотя и без всякого желания. Казалось, ее совсем не интересуют молодые, спортивного вида мужчины… Трудно было поверить, что под ее ангельской внешностью может скрываться дьявол.
А ведь Нефедова чувствовала за собой вину, иначе бы не вышла ко мне.
– Серафима Платоновна, у меня к вам всего лишь один вопрос. Вы были сегодня в Горанске?
– Была.
– В какое время?
– Днем. – Женщина смотрела на меня внимательно, но без тревоги во взгляде.
– Где вы находились в четырнадцать часов пятнадцать минут?
– Я встречалась со своим любимым мужчиной.
Если бы у меня во рту сейчас находилась жевательная резинка, я бы точно подавился, а так всего лишь чересчур хватанул воздуха. Я и в мыслях не мог допустить, что эта милая нежная женщина признается мне в порочных связях с такой легкостью.
Я впал в состояние прострации, а Серафима спокойно смотрела на меня своими ангельскими глазками.
– У любовника? – удалось мне наконец выдавить из себя.
– Я встречалась с любимым мужчиной.
– С мужем?
– Нет, не с мужем.
– Может, скажете адрес, где вы встречались?
– Улица Полевого, дом сорок семь, квартира сорок.
– Квартира сорок?
– У вас плохо со слухом? – Серафима посмотрела на меня как врач на пациента, который нуждался в ее помощи.
– Дело в том, что вы никого сегодня не сбивали.
Нефедова удивленно повела бровью. В глазах ее отразилась по-детски наивная обида, и нижняя губка капризно оттопырилась. Она спрашивала меня, зачем я ее обманул.
– Сегодня в доме номер сорок семь на улице Полевого произошло убийство.
Серафима молча пожала плечами. Казалось, она искренне ничего не понимает. Ну, не причастна она к убийству, и все.
– Вы знаете Чайкова Михаила Витальевича? – в лоб спросил я.
Но и этот снаряд не пробил ее крепкую броню, которая с виду казалась такой хрупкой.
– Нет.
– Вы не с ним сегодня встречались?
– Нет.
Она не задавала встречных вопросов, какими ощетиниваются практически все без исключения подозреваемые. А в чем, собственно, дело? Почему вы спрашиваете? На каком основании вы меня подозреваете… А у нее без экивоков – нет, и точка. И без всякого лукавства… Или в этой женщине таился дьявол, искушенный в коварном лицедействе, или она действительно ничего не понимала.
– А с любовником вы встречались в тридцать шестой квартире?
– С любимым мужчиной, – поправила она.
– Но в тридцать шестой квартире? – давил я.
– В сороковой.
– И ваш любимый мужчина может это подтвердить?
– Да, конечно.
– Как его зовут? Фамилия, имя, адрес?
– Я не скажу, – с аутичным спокойствием бросила она.
– Да, но вам нужно алиби!..
– Вы меня в чем-то подозреваете? – наконец-то забеспокоилась Серафима.
– Да, подозреваем… Дело в том, что раньше со своим любимым мужчиной вы встречались в квартире номер тридцать шесть.
– Да, встречалась, – не стала отрицать она. – Всего два раза. Потом Миша снял квартиру этажом выше.
– Миша?
– Да, его зовут Миша.
– Чайков Михаил Витальевич!
– Я не знаю, как его фамилия.
– Уфф!.. – выдохнул я, пятерней взъерошив свои волосы.
– Вам плохо?
– Да нет, просто я в шоке…
Серафима подняла руку, и стоящий неподалеку охранник метнулся к ней. Она велела связаться с какой-то Антониной Петровной, чтобы она подала нам кофе.
Я воспользовался паузой и позвонил Юре Станкову, вкратце объяснил ситуацию и попросил выяснить, кто проживает в сороковой квартире. Выяснить и взять на контроль…
– Вы хоть понимаете, в какой ситуации оказались? – в предвкушении торжества спросил я.
– В какой?
– Я вас не тянул за язык, вы сами все сказали…
– Что я сказала? – Казалось, Серафима действительно не понимала, в какую историю вляпалась.
– Вы признались, что у вас есть любовник.
– Любимый мужчина.
– А есть разница?
– Есть, и большая. Любовник – это стыдно, а любимый мужчина – нет, – совершенно серьезно проговорила она.
Я очумело смотрел на нее. Или она издевалась надо мной, или у нее не все в порядке с головой.
– И ваш муж признает эту разницу?
– Нет, – опустив голову, тихо сказала она. – Поэтому мы не живем вместе. Он ушел от меня.
– То есть он знает о любовнике? В смысле, о вашем любимом мужчине?
– Да, он знает, что я полюбила другого человека.
– Феноменально!
Серафима нахмурилась и обиженно посмотрела на меня, ясно давая понять, что не нуждается в комментариях.
– И ваш муж не пытался набить морду вашему любимому мужчине?.. Э-э, извините, физиономию…
– Он хотел. Но я ему не сказала, кто он такой.
– Почему?
– Вот именно потому и не сказала…
– Ваш муж – страшный человек?
– Мой муж – самый лучший мужчина на свете, – ничуть в том не сомневаясь, ответила Нефедова.
– Вы так считаете?
– Я это знаю.
– И при этом вы ему изменяете?
– Вы кто, психоаналитик? – убивающе спокойно спросила Серафима.
– Боюсь, что психоаналитик понадобится мне самому. А еще лучше, психотерапевт.
Она никак не отреагировала на мою колкость. Ей все равно, в ком и в чем я нуждаюсь. Ей вообще нет до меня дела.
– Значит, ваш муж не знал, кто ваш любовник?
– Нет.
– А сегодня вдруг узнал! И приехал, чтобы набить ему морду!
– Кто вам такое сказал?
– Вашего мужа сегодня видели во дворе сорок седьмого дома. Это было через полчаса после того, как вы, Серафима Платоновна, зашли в этот дом.
Я выдал непроверенную информацию, но в нашем деле – это обычная практика. Неопровержимые доказательства нужны для суда, а в стадии розыска и следствия оправдана любая дезинформация, способная расшатать защиту подозреваемого.
– Я этого не знала, – нахмурилась Серафима.
– И машину его не видели?
– Нет.
– В какое время вы ушли от своего… э-э, любимого мужчины?
– В районе четырех часов… – Она задумалась. – Ближе к половине четвертого.
– Спокойно вышли из тридцать шестой квартиры, сели в свою машину…
– Да, вышла, да, села в свою машину.
– И ничего, что в тридцать шестой квартире в это время находился труп?
– Я этого не знала.
– Но вы же вышли из тридцать шестой квартиры.
– Я вышла из сороковой квартиры.
У меня зазвонил телефон, я сухо извинился и ответил на вызов. Оказалось, что в сороковой квартире никого не было, а проживал там некто Лукьянов Николай Владиславович, семидесятого года рождения, местный пьяница и тунеядец.
– Значит, вашего любимого мужчину зовут Миша? – продолжил я.
– Миша.
– А фамилию его не знаете?
– Нет. Я не спрашивала, он не говорил.
– Но что-то вы про него знаете?
– Да, знаю. У него больная жена, и он не может от нее уйти. И еще его жена не должна знать о наших отношениях, это ее убьет. Поэтому я вам про него ничего не скажу, – спокойно, на одной ноте проговорила Нефедова.
Вид у нее был настолько серьезным, что трудно было не заподозрить неладное. Видно, ее любовник тот еще фрукт. Больная жена, которую нет возможности бросить, страх перед оглаской. А Серафима та самая дурочка, которая способна поверить в эту чушь…
– Ничего?
– Ничего.
– А может, его жена и так все узнает? Может, его уже и в живых нет?
Я достал телефон, вывел на дисплей изображение покойного Чайкова. Зрелище не для слабонервных, и Серафима не смогла остаться равнодушной, глянув на лицо мертвеца. Но узнавания в ее глазах я не заметил.
– Это Миша, – сказал я.
– Нет, – покачала она головой. – Это не Миша.
– Михаил Витальевич Чайков.
– Это не мой Миша.
– Но его убили. В тридцать шестой квартире, где вы встречались со своим Мишей.
– Да, я была в тридцать шестой квартире. Но не сегодня.
– Ну, хорошо, допустим сегодня вы были в сороковой. А почему ваш Миша из тридцать шестой квартиры переехал в сороковую?
– Он не переехал. Он просто сменил место для наших встреч.
– Зачем?
– Я не знаю.
– Это не кажется вам подозрительным?
– Не знаю, я не задумывалась.
– Мне бы хотелось поговорить с вашим Мишей.
– Я не могу вам этого запретить, – покачала головой Серафима.
– Вы скажете, как его найти?
– Нет.
– А если вам нужно алиби?
– Зачем?
Я озадаченно посмотрел на Нефедову. Нежная она, хрупкая, руки тонкие, слабые. Невозможно было поверить, что эта женщина могла ударить ножом – точно и мощно.
– А если алиби нужно вашему мужу?
– Его в чем-то подозревают? – обеспокоенно спросила Серафима.
– Может, это он убил Чайкова?
– Зачем ему это?
– Ну, не знаю…
– А чем ему может помочь Миша?
Я удивленно смотрел на эту Нефедову. Что-то было в ней инфантильное, аутичное, но при этом соображала она четко. Действительно, чем ее Миша мог помочь господину Нефедову, если они сегодня не встречались и не выясняли отношения?.. А вдруг все же выясняли? Может, Нефедов рвался сегодня в сороковую квартиру и был там, пока не попал в квартиру этажом ниже?.. Но Серафима не видела сегодня своего мужа, и я почему-то верил ей.
– И все-таки мне хотелось бы с ним поговорить, – почесав за ухом, сказал я.
– С кем?
– С Мишей.
– С каким Мишей?
– Ну, с вашим любимым мужчиной.
– О чем это вы? – Нефедова смотрела на меня с флегматичным удивлением, в котором нетрудно было различить фальшь.
– Ну, вы же говорили…
– Забудьте о том, что я вам говорила… – с убивающим спокойствием сказала она. – Я не была сегодня в тридцать шестой квартире, и кого там убили, не знаю. А с кем я сегодня встречалась, это мое личное дело.
– Но ведется следствие, рано или поздно тайное станет явным…
– Миша никого не убивал. И я тоже никого не убивала. К этому убийству мы не имеем отношения… Если вы не сможете доказать нашу причастность к убийству, а наша история будет предана огласке, я подам на вас в суд за клевету. И вы очень пожалеете об этом. – Она не угрожала, не топала ножкой, а просто констатировала факт, оставаясь при этом внешне невозмутимой.
Нефедова только с первого взгляда могла показаться простой и даже наивной, на самом же деле это было не так, и я все больше в этом убеждался.
Она запросто могла натравить на меня свору адвокатов, с ее-то деньгами…
– А если докажу вашу причастность к убийству?
– Тогда я вам и слова не скажу. – Похоже, Серафима ничуть не сомневалась в своей невиновности.
– А как же ваш муж? Его видели во дворе сорок седьмого дома.
– Я не знаю.
– Он и раньше бывал там, спрашивал у соседей, показывал вашу фотографию, ему сказали, что вы приходите в тридцать шестую квартиру.
– Я этого не знала, – покачала головой Серафима.
Я чувствовал душевную боль в ее взгляде. За себя она не беспокоилась, а за мужа переживала.
– Может, сегодня он тоже шел в тридцать шестую квартиру?
– Я не знаю.
– Может, он убил Чайкова по ошибке?
– Вадим не мог убить человека.
– Вы в этом уверены?
– Я устала. Вы можете идти.
Глянув на меня с глубокой грустью во взгляде, она поднялась и направилась к дому. А охранник поспешил выставить меня за ворота.
Я чувствовал себя как человек, который, приняв душ, попал вдруг под фекальные брызги. Так все хорошо начиналось, и вдруг облом. И любовник у Серафимы был, и встречалась она с ним в сорок седьмом доме, а потом вдруг тупик. Плевать на суд за клевету, мне и не такими карами угрожали, смущало другое. Варвара Евгеньевна не видела Нефедова в лицо, и номера его машины не заметила, может, это вообще был какой-то другой человек. Если так, то Чайкова убил кто-то другой. Если так, то Серафима не имела к убийству никакого отношения…
Так все хорошо начиналось, но я в результате не получил оснований для того, чтобы заподозрить Нефедова в убийстве. И все-таки нутро подсказывало, что в этом деле не обошлось без него. И Серафимы…
Хотел бы я поговорить с этим человеком, но не будет его сегодня в Архиповке. Ушел он от жены, и где искать его, я не знал. А если вдруг найду, то не смогу подойти к нему… Если, конечно, он не окажется таким же покладистым, как и его жена…
