Истинная встреча с кем-то другим – это чудо Любви
А вот ТОГО, Кого я называю Богом, я встретил не внешне… Пока Он был со мной, Он был неотделим от моей души. Хотя она оставалась и сама по себе – ведь был кто-то, кто пережил эту величайшую Радость, этот величайший Восторг. Не говорю, что это был я, самосознание «я» ни разу не возникало в течение того Дня. Только потом я стал говорить, что это «я пережил…»
Кстати, тот, кто пришел ко мне, не называл себя Богом…
Он вошел в меня ударом молнии, со страшным громом, я перенес ни с чем не сравнимое потрясение. И для меня ОН вошел извне: молния ударила в голову, прошла насквозь, и только потом взорвалась внутри. ОН не назвался БОГОМ, но ОН говорил. Он сказал лишь одно слово: последний колоссальный звук-удар очень ясно, четко, убедительно, вне сомнений произнес слово – «МЫ!» И на Земле в моем теле возникло новое существо, которое называлось – МЫ.
Это была и моя бесконечная Радость, и Радость, и Ликование многих и многих людей. И ОН был с нами. А все вместе, все это невообразимо огромное, великое, осознало себя в слове – МЫ.
В одно мгновение МЫ решил все проблемы, ответил на все вопросы, и настолько хорошо, что не только вопросов, но и мыслей никаких не осталось. В мой внутренний мир был внесен совершенный порядок, все нашло свое место, и наполнилось смыслом. И уже ничто внутреннее не мешало смотреть…
Мои глаза прозрели и увидели самый лучший мир – нашу родную прекрасную Землю. Непрерывное бесконечное переживание КРАСОТЫ…
И Солнце всходило, и листья аплодировали…
Мне не дают говорить слишком восторженные воспоминания. Я помню и должен свидетельствовать, что все было в самой наипревосходнейшей степени.
Пока моя душа переживала Блаженство, МЫ не стоял на месте, у НЕГО были дела, ОН шел, говорил с людьми и, даже, творил чудеса. Все делалось единственно верным образом, безошибочно и в жесте, и в интонации. Делалось сразу, без рассуждений, без мыслей, потому что и так все было понятно.
Я, наверное, никогда не смогу вразумительно рассказать о том моем Великом Дне, еще и потому, что эти воспоминания так глубоко меня расстраивают.
Кто же ОН, КТО приходил ко мне? ОН – мой БОГ, другого я не знаю.
И зачем мне другой, когда я пережил присутствие ТОГО, КТО в такой невероятной степени перекрывал все мои самые желанные представления. ОН был именно таков, каким и должен быть БОГ. И с этим, полностью и с беспредельным восторгом, согласилась моя душа, и все остальное мое существо, и даже мое тело. Ведь никогда в нем – ни до, ни после – не было столько Жизни, столько огненной силы, и никогда тело не двигалось с такой красотой, с таким совершенством.
Пусть другими людьми Бог мыслится и переживается как-то по-другому: кто-то верит в личного Бога, кто-то в безличного, в Абсолют, в Космический Принцип… Я слушаю, читаю книги, к чему-то отношусь с большим доверием, к чему-то с доверием меньшим. Я очень люблю о Божественном: как люди ЕГО представляют, каков ОН для них. Бог один, но почему бы Ему не быть для всех по-разному?
Вот и я – думаю и пытаюсь рассказать о моем Боге…
Но никакие мысли и представления не могут утолить жажду. Ведь нам нужен реальный, живой, настоящий Бог, – здесь, сейчас, немедленно…
Как бы мне обратиться к НЕМУ напрямую, минуя все образы и представления, чтобы без мыслей, без слов, из той истинной пустоты, – из той истинной жажды, которая и есть – моя душа?!
Я пишу, стараясь вспомнить самое первое, самое главное. И гоню все домыслы, всю чехарду вопросов и ответов. Ведь когда я остался один, то идеальный порядок, где каждый вопрос был слит с ответом – в такие единые, объемные, прекрасные вещи, я превратил, и очень быстро, в обычную неразбериху…
Я помню, но память – пустая вещь, ведь ЕГО в ней так мало! И чем дольше я вспоминаю, тем сильней моя жажда. Я так долго думал, я так много говорил, и даже писал! Но я не чувствую себя писателем, – я чувствую себя пустым сосудом – жажда, одна только жажда…
И вот, я собрался заканчивать это сочинение, – сколько можно: все о Божественном?
Боюсь, будет больно, боюсь, – буду плакать… И жажда – растет.
Но вдруг мне стало стыдно, так стыдно! потому что жажда, на которую я все время жалуюсь, на самом деле еще так ничтожна, так еще мала. Потому что я заполнил всяким хламом Священную Пустоту. Мне стыдно, т. к. я не имею того, что принадлежит мне по праву…
Я еще не осмелился иметь ИСТИННУЮ ЖАЖДУ – НАСТОЯЩУЮ ДУШУ, которая была бы достаточно ПУСТА, и достаточно ОГРОМНА. Ведь я хочу НАСТОЯЩЕГО, ЖИВОГО, РЕАЛЬНОГО БОГА!
Хочу по-настоящему? Значит, и звать надо по-настоящему.
Кстати, ведь тогда я кричал изо всех сил, так кричал, так звал, как никогда в жизни, разве что когда родился. И пустоту я пережил тогда такую, как никогда в жизни…
…и Он пришел!
А теперь и сейчас все не приходит. Наверное, потому, что душа моя никак не осмелится…
Как-то дни проходят, годы… Я, конечно, помню, что главное это – найти Истину. И кроме, как Ее вечным искателем, мне уже никем не стать. Но разве это настоящий поиск? Даже перед обыкновенными сокровищами, перед кучей денег, люди испытывают дрожь и трепет. А передо мной – Величайшее Сокровище!
Содрогнись же, душа моя! Неужто ты уже не можешь завопить? Куда девался твой голос, где моя Любовь, которая огненными буквами писала на небе? Неужели больше никогда…
Смилуйся, Господи!
Мне бы только смочь к НЕМУ обратиться… – мне надо звать того, Кто оставил эти воспоминания, которые стали основанием не только разговоров, но и всей жизни.
Но никак не получается, я хочу обратиться к НЕМУ, а передо мной только образы, лишенные истинной Жизни – одни только пустые формы. Не получается, сам я ТЕБЯ не найду, годы проходят, но мне и века не хватит…
А ведь для Тебя, Господи! и мига достаточно. Приди, Господи! Ты ждешь, когда я позову на самом деле?
Я долго пишу, уже повторяюсь, мне, наверное, не о чем больше говорить…
Но я не буду молчать, я только начинаю, я буду говорить, я буду повторять.
Я буду повторять все громче, все беззвучнее
Терпи, сердце, терпи и мужайся, душа! Ведь у меня нет другого выхода. Надо еще раз, еще раз, и еще… До тех пор, пока оно не придет…
Господи, помилуй!
Господи, помилуй!
Господи, помилуй!
Послесловие и предисловие
Язык – это данное мне изначально толкование мира. Обращаясь к языку, я улавливаюсь его системой связей, структурой всепроницающих ассоциаций, которые выявляются на всех уровнях, что особенно видно в стихах…
Знаю ли я что-нибудь вне языка, – есть ли другой мир, кроме мира, описанного с помощью языка?
Есть мой субъективный мир, который является только моим, и только мне присущим толкованием мира объективного. Но у него нет собственного языка: мой мир я выражал в уже существующих символах, пользуясь системой, данной извне.
Чем же является для меня весь мой субъективный мир? Самой полной формой толкования мира объективного. Вне его – неведомое, нечто, лишенное формы и даже не вызывающее чувств. Все, что хоть как-то чувствуется, уже и как-то мыслится, имеет какой-нибудь образ.
У меня были переживания, связанные с языком, когда я его наблюдал, как бы со стороны…
Видел, как мое понимание облачается в слова, и как одно слово зависит от другого. Я наблюдал зависимость формы от понимания, и наоборот: когда понимание ослабевает, оно начинает все сильнее зависеть от языка, в котором воплощается…
Но когда я вижу в целостности – как некую структуру – не только язык, но и весь субъективный мир, – тогда у меня появляется шанс оказаться там, откуда я смотрю…
Ведь задача все та же – увидеть объективный мир.
Надо, чтобы он прошел сквозь мир субъективный, сквозь все структуры, сквозь язык, и ничем не был бы уловлен, – прошел туда, в глубины сознания…
Надо, чтобы он достиг того СУБЪЕКТА, который смог бы – осознать все.
«Мысли приносит ветер…» – это не по Гегелю, а по Гоголю…
Послесловие – вот, я уже написал, а ветер все дует и дует…
Так, может быть, ПРЕДИСЛОВИЕ поможет мне закончить это сочинение, или начать новое! – все заново и по-другому?
Пять тысяч слов я уже написал. Но что есть – слово? Если оно название, данное уже существующей вещи, то, как оно может быть первично?
Слово имеет границы, начало и конец, но это не значит, что оно чуждо бесконечности, как, например, конечный отрезок линии, утверждает математика, имеет бесконечное количество точек.
Интересно, какое количество мгновений содержится в нашей жизни? Жизнь имеет границы, значит она – слово. Одна жизнь – одно слово (а сколько написано сочинений?) – одно слово, за которое воздастся Вечностью.
Вечное и Бесконечное творит конечное и ограниченное, наверное, только потому, что всегда существует СЛОВО – Бесконечное Бытие, заключенное в форму, имеющую свои границы.
Безмолвие рождает Слово. Мое предисловие – это молчание.
Пора, учусь молчать —
Пускай несутся мысли…
Осенний ветер в голове.
Темно и холодно,
И ЗВЕЗДЫ ВМЕСТО ЛИСТЬЕВ.
Я появился на свет под знаком Скорпиона, в год Зайца…
И вот, замыслил, ко дню моего Рождения, подарить Друзьям по экземпляру этой рукописи. Может быть, в этом году успею?!
26-го октября. Осень на Луне продолжается.
Страданье как причина познанья
«Битье определяет сознание»
(фольклор)
Страданье как основание и причина познанья
Осень, и дни все короче, так быстро мелькают, все меньше в них содержания… И жизни, и смысла: «И скучно, и грустно…» Все меньше Солнца – все больше Луны. И Лунный Заяц пить стал все больше, – кувшин за кувшином…
Пора и мне на Луну, – грустить и думать все дальше…
Все о том же…
Пора и мне на эту – такую грустную планету, —
Холодную, пустую, печальную Луну.
Не получилось просто жить, и быть поэтом…
Да и вином не получилось заглушить вину.
В страданиях искал напрасно смысл и пользу,
Нашел печаль, тоску нашел и пустоту…
Настала осень, – поздно, разуменьем поздним
Я понял, что избрал тропу не ту…
Так в чем же смысл и причина страдания?
Если страдание – зло, то оно – бессмысленно…
«Господь зла не сотворил» – ни цели, ни смысла, ни значения, ни назначения у него нет. Но зло есть, есть и страдание – первая истина, провозглашенная Буддой.
Смысла нет, а причина?
Вот бы, как было бы хорошо – ОТМЕНИТЬ ВСЯКУЮ БЕЗНРАВСТВЕННОСТЬ! Чуждую звездному закону, который у нас внутри…
Отменилась бы тогда вся огромная армия ментов, чиновников, инспекторов… И прочих дармоедов.
А потом отменить политиков и, значит, воины, – всю и всякую армию и всех военных…
Наверное, количественной характеристикой нравственного благополучия общества является количество людей в форме и прочих надзирающих… Обратная зависимость.
Если не станет, не будет общество тратить звезды и силы на беззвездных членов, а сами эти члены признают величие нравственного вселенского закона…
Вот тогда и начнется освоение Марса, продление жизни и «воскрешение отцев», и далее, как мечтал Н. Федоров – достойное общее дело, и цель и смысл для всех членов человеческого общества.
(Только вот Луна уже занята: там мы с Зайцем вино пьем из кувшинов.)
Если исчезнет ЗЛО социальное, то… – а есть ли другое?! Есть ли другие несчастия, кроме болезней нравственных? Ведь общими усилиями с любой бедой справимся!
Есть Мир, есть Бог, они живут вовек!
А жизнь людей мгновенна и убога.
Но все в себя вмещает Человек,
Который любит Мир и верит в Бога.
Гумилев
О, наши русские поэты! О, наши русские философы! Я с вами! И тоже хочу пострадать за Россию. «Мы пахали! – муха говорила сидя на быке». Мы с Федором Михайловичем в Москве в одном месте родились и под одним знаком. Я и Достоевский – скорпионы из Марьиной Рощи…
А вот мимо окон Гоголя, на первом этаже, я каждый день утром пробегал, опаздывая на работу. У них там, в музее писателя, у самого окна, на черном бархате – посмертная маска и сломанное перо. А окно то не занавешено!
Бегу я на работу, и каждое утро в окне – мертвый Гоголь…
Не хочу, да взгляну, а другой дорогой тоже не получается, т. к. опаздываю. А в дворике памятник – Гоголь Андреева, грустный такой, и я тоже бедный несчастный, вот и убежал из Москвы в леса и сидел под елкой, и выл на Луну…
Вот тут и появился Лунный Заяц, и началась сплошная осень на Луне.
Осень на Луне продолжается! Так что, как говаривал мой дедушка, тоже, кстати, Николай Васильевич: «Поехали! – сказал попугай, когда его кошка за хвост потащила…»
Я так хотел на поезде поехать!
Вот с поезда сошел…
И некуда идти…
Токубоку
Поехали! Куда поехали? Дома все равно нет, и быть не может. Ничего нет кроме дороги, чувство дома давно потеряно, особенно последние лет пять…
Вечное ощущение ПОЕЗДА, каждую ночь укладываешься на багажную полку, а на утро снова чужая станция в чужом мире, – все дальше от дома; от мечты, от надежды… – все дальше, ведь боль души так просто мерит расстояние…
Почему обычно говорят: «Я родился»… – даже материалисты, а не: «Я был рожден»? Ведь только мистик может вообразить, что он сам родился, в смысле, – сам захотел быть, жить здесь в этом теле и в это время…
Родили объяснить не могут, кажется, что и вовсе ничего не известно о целях, о смыслах, – попробуй, кого спроси…
Научат, как выживать в гнусном своем социуме – в доме, который построил КТО? Кто родился или кто был рожден?
Предлагаю формулу такую:
Пока я не знаю ни смысла, ни цели, то – «Я был рожден».
А когда я знаю, нашел или вспомнил, зачем и для чего, то – «Я родился».
Недавно меня просили написать краткую автобиографию, а я не смог, т. к. споткнулся на первых же словах…
По небу полуночи ангел летел,
И тихую песню он пел…
Он душу младую в объятиях нес
Для мира печали и слез,
И долго на свете томилась она,
Желанием чудным полна…
Лермонтов, наверное, помнил нечто: для чего, почему?!
А что помню я, что понял, что смог узнать о цели и о смысле этой жизни? Самосознание «Я» – это часть сознания человека, сформировавшаяся в результате общения и деятельности. А где «Я» – душа, Бессмертная Искра? Где мой ДОМ?
Старая собака с густой шерстью – восточносибирская лайка, толстые кирпичные стены, высокий потолок, можно смотреть на огонь в печи, слушать радио, и очень много книг – это дом моего детства…
Дом – там, где мир, где покой и тишина, где безопасно и никто тебя не потревожит, – всегда горит огонь и любимые книги под рукой. А все остальное – страдание.
– Был бы кувшин, чтоб вина зачерпнуть! – пробулькал Лунный Заяц, делая очередной глоток. – Главное – мир в душе, остальное приложится… Как гласит китайская мудрость, – пьяный человек лучше трезвого, если ты не просветленный, то будь хотя бы – пьяным.
Катится по небу Луна, и Заяц все выше поднимает кувшин – «Море Дождей», а голова – «Море Ясности», и длинные-длинные уши…
Лихо скачет верхом на зеленой скамейке Иван Скорпионов. Всегда неподвижно, обхватив руками свой сомнительный разум, сидит в лунной пыли Данет Яснетов. Вот и вся моя древняя лунная компания! Пора и мне на Луну…
Пора и мне на эту – такую грустную планету…
Когда я писал мою первую «Осень на Луне», то спешил сразу сказать о самом главном, боялся не успеть, многие темы лишь чуть затронул. Например, о путешествиях астральных, – когда невидимые вещи стучат по нашим головам…
Теперь не спешу – некуда, блохи все разбежались, и значит, – спешка не нужна. А все мои невидимые вещи разложены по полочкам, и тоже не прыгают.
Так вот, для меня является фактом то, что можно видеть и слышать – воспринимать реальный мир, на очень даже большом расстоянии от собственного тела. Само это – «восприятие мира» может отделяться от моего тела и путешествовать, даже на Луну, куда я первый раз летал лет 25 назад.
А, вообще-то, столько народу писало об астральных полетах! И на Венеру, и на Юпитер, и в другие времена, и в другие измерения… Мне до них далеко. Ну, слетал раз-другой, то туда, то невесть куда…
Ничего такого, чтобы, например, с Кантом поспорить.
И еще, меня удивляет то, почему оккультисты свои рассказы называют знанием? Видимо здесь таится китайская мудрость, что мало знать пользу полезного, а весь смысл в пользе бесполезного…
Но все же, опыт, переживания, раздумья меняются и меняют картину мира. Главное – мировоззрение, которое и определяет человека: каков он, как и почему… Звезды, что над нами, отражаются в нас, и даже астральные путешествия приносят плоды.
Что есть – знание?
Вот Георгий Иванович делил знание, относительно человека идущего, на истинные, необходимые ему знания, и бесполезные в пути к спасению. А так же, Гурджиев отделял знание от понимания, ведь понимание – это то знание, которое уже пережито и сердцем, и душой, и стало неотъемлемым внутренним достоянием…
Помнится, и Будда говаривал, что главное – вытащить стрелу, чтобы ты не страдал, а ответы на вопросы о том, откуда она взялась, из чего сделана, и почему так больно? – не помогут лечению. Но можно и рассказать…
Так что же я понял, что вынес из своих звездных странствий?
Например, то, что любое зло социального, так сказать, происхождения: всегда за ним стоит КТО-ТО, кто противопоставляет свое частное и частичное ВСЕОБЩЕМУ, – общей гармонии и целесообразности Космоса.
Ведь не только люди могут хотеть добра своего и для себя – во Вселенной полным полно всяких эгоистических существ.
Всегда носитель зла – я, и все другие «Я», а истинное добро это – «МЫ».
Мы – Радость и Счастье. Я – зло и страдание…
Что есть ЗЛО? Это очень просто!
Все дело – во взаимодействии части с целым и с другими частями, функционировании членов в едином организме…
Действие в целях ЦЕЛОГО – добро, а в целях частного – зло.
Было бы у нас больше планетариев, чтобы все могли «на звезды и Вселенную посмотреть», поменьше было бы тогда беззвездных членов общества, и всякого рода ментов со звездами не в душе, а на погонах. Тогда бы МЫ, все вместе, занялись бы прекрасными радостными делами, под музыку звездных сфер летая с планеты на планету, – а ведь их уже сотни открыты у соседних с нами солнц, астрономы увидели в космические телескопы… Вы в курсе?!
Но!
Все же, немного ЗЛА необходимо Мирозданью,
Чтоб ВСЕ не расплылось в Любви Всеобщей.
Наверно, это ЗЛО, сражаясь с ЭНТРОПИЕЙ,
И породило Сущностей Великих, —
Могучих и ужасных Космических Существ.
А на Земле – НАПОЛЕОНОВ!
Никого абсолютного зла, естественно, не существует, т. к. один Бог, и одна Вселенная. У зла нет ни чего своего, ни пространства, ни времени. А любое страдание ничтожно перед Благодатью Божьей. Один день в Раю больше, чем вся боль и скорбь всех наших земных мучений. Любой следующий миг может быть таким прекрасным, что затмит своим сиянием все страдания, потому что – есть Бог!
Астральные путешествия
Как-то мой умерший друг пригласил меня к себе в Рай, ненадолго, в гости…
Пока он был жив, встречаясь, мы беседовали о вещах самых важных: о душе, о Боге, о цели и смысле жизни. Рассказывали друг другу о своем духовном и мистическом опыте. В последние годы он ушел в Православие, все больше молился и постился, и проч. – вот и попал в Рай.
Первый раз он навестил меня с того света со СЛАВОЮ…
То есть, среди ночи меня разбудил яркий свет и песнопения, похожие на церковные, но больше музыки. Прямо над моей кроватью само пространство как бы раздвинулось, открыв новое, не наше пространство, и там возник мой счастливый друг, а с ним еще много народа радостного и светлого.
Но мне было не до разговоров, я сидел на кровати, крестился и повторял: «Господи, помилуй меня грешного».
Второй раз, мы разговаривали и долго – несколько часов. Мы встретились в некой комнате свиданий, где ничего и никого, кроме нас двоих, не было. В эту комнату я летал в своем «тонком теле», – довольно долго добирался…
Тогда мы поговорили обо всем, я все расспрашивал, как там, в Раю и, особенно, меня интересовала сама природа: какие там деревья, травы и цветы? Как там поддерживается экологическое равновесие, какое небо, солнце?
– Все прекрасно: увидишь – и сразу поймешь!
И вот, однажды, когда перед сном я постоял на голове, а потом сосредоточился на незаметном дыхании и замедлении сердцебиения, то на грани яви и сна, выскользнул из физического тела и – полетел, полетел…
Прочь из Москвы, через миазмы повсеместной купли-продажи, сквозь кровавые отсветы ее ночного быта, через багровый смог, сквозь мось и сырость москую московскую… – к вершинам белокаменным, другого Вышнего Кремля… А там уже было недалеко: вот какое-то поселение средневековое, такое основательное, ухоженное, и вот – еще рывок – взрыв моего стремления и воли зовущего, и…
Только один взгляд! Эмоциональное потрясение было таким глубоким, что сотряслось и мое физическое тело: пусть оно где-то в другом измерении, но возвращение всегда мгновенно! Это потом долго приходишь в себя, и не скоро обретаешь способность шевелиться.
То, что я успел увидеть, запомнилось навсегда, ярко и четко. В моей памяти хранятся множество картин земной природы, галерея пейзажей: горы и воды, леса и отдельные любимые мной деревья, поля и луга. А теперь у меня есть еще одно полотно – кисти Великого Мастера.
Я успел заметить в тени ДЕРЕВА легкую светлую беседку, и понял, что надо лететь туда, там меня ждет Друг, но не смог – ПРИРОДА! Пока еще я не придумал, как можно об этом рассказать, – боюсь заляпать полотно…
При взгляде на ТРАВЫ, я успел спросить: «Что это?» – и они сами мне ответили: «МЫ – СОДРУЖЕСТВО РАСТЕНИЙ!»
А цвет неба, прав был Даниил Андреев, – скорее, зеленый…
А какого цвета наше Солнце? Его относят к разряду желтых звезд…
Но, если смотреть из дальнего космоса, то цвет нашей Звезды удивителен! Вы видели яркие украшения из зеленого золота?