– Я безумно рад, что он пришёлся тебе по вкусу! Да! – пропищал Дукас, неожиданно выныривая из кустов. При нём был овальный футляр. Положив его возле вафель, фей сказал:

– Посмотри, что я тебе принёс! Да! Их носил Горгон Преломляющий Оттенки, но его нет, да, а они тебе понадобятся! Открой! Да! Открой!

В футляре оказались чудаковатые очки с филигранными стёклами.

– Это Светофильтры, они помогут тебе добраться до Короля Брена и Импрет! Да! В них тебе будет не страшен коридорный блеск Отражателя! Да!

– Очень кста…

Желудок стиснуло конвульсивной дугой. Из моих ноздрей хлынули ручьи сопель, а изо рта непереваренная еда и желчь. Я согнулся пополам, чистя Буля Золотобородого на все корки.

– Да? Да! Нет! Я тебя накормил некачественной пищей! Да! Ужас! Что делать?! Что делать?! Фирджи! Да! Фирджи! – запаниковал маленький фей, мотаясь туда–сюда.

– Не зови её, всё нормально, пусть занимается, чем занималась, сейчас всё пройдёт, – прогнусавил я, отплёвываясь. – Такое со мной бывает.

– Не пугай так меня больше! Да! – просвистел Дукас, облегчённо хватаясь за грудь.

– Тебе надо сходить к доктору, парень, твоё здоровье меня беспокоит.

– Я в порядке. Дукас, поведай мне, как дойти до Красной Башни.

– Да! Выходишь вон из тех дверей (дирижёр–оптик махнул в сторону тропинки, уводящей к массивным створам) и идёшь от жёлтого к багряному. Да! Если, заплутав, наткнёшься на другие краски, не относящиеся к данной гамме, то просто поверни назад и начни сначала.

– Хорошо. Привет Королю Брену передавать будешь? – полюбопытствовал я, вставая со стула. После рвоты меня немного подкачивало.

– Нет! Да? Нет! Да!– глотая звуки и потупив взгляд, забубнил Дукас. – Мне жаль! Да! Скажи ему, что мне жаль! Он норовистый! Да! Может ущипнуть!

– Поглядим. Ну, пока.

– Да! До встречи! Да!

Сапоги затоптали тропинку, посох застучал по камушкам – я двинулся к двери.

– Надеюсь, у Короля Брена нет привычки повторять слово из двух букв, – проворчал Джейкоб.

– Да? О чём это ты? Да? Да!

– Перестань! У меня от этих «да» всё так и кипит!

– Да? Да! Да! Да! – запричитал я к поднесённому к губам оружию гномов.

– Парень! Я близок к тому, чтобы взорваться!

– Тогда согласись, что лучше слушать умные речи, нежели чем «да»? Да? Да?

– Да! Да! – возопил Джейкоб. – Пожалуйста, понуди про космогенные протуберанцы и магические коллапсы! Мне этого так не хватает! Да! Про них! Да! Да!

– То–то же!

Пихнув створы, я оказался под прицелом тысяч и тысяч отполированных поверхностей. Трапеции, цилиндры, овалы, кубы, октагоны и прочие геометрические фигуры, обретая исступление в самих себе, саднили сетчатку каскадами неутихающих зарниц. Поспешно нацепив Светофильтры, я взглянул на окружающую действительность по–новому. Нестерпимая резь нефрита, смывающая собою контуры и очертания ближайших рубежей, подменилась мягкостью прорисовки и затенённостью фона. Теперь мне было видно, что у меня под ногами, умеренно сверкая турмалином, стелется циклоидная дорога. Слева и справа бесконечно крутились и перестраивались кабошоны и гладкие хрусталики. Их миражная, беспорядочная циркуляция, замешивающая золотую палитру, равно как и настенное ползанье эксцентричных пиритных цепочек, дотоле мною не усмотренных, возбудили во мне жаркую заинтересованность. Пустившись в блуждание по лабиринту, я ощупывал стены и заглядывал в сферические ячейки. Кое–где мне попадались странные вазы с тонкими лапками–опорами, в них вместо привычных всем букетов флоры торчали адамантовые стержни, ткущие своими набалдашниками–звёздами непостижимые сияющие узоры. Эпизодически я натыкался на диковинные глыбы. Спаянные из россыпи пузырчатых стёклышек, они, тихо вибрируя, сочились светом и вращались вокруг своей оси. Я шёл и шёл, а клацающие шестерёнки, жеоды, источенные штифтами, и громадные кварцевые столбы, словно сладости для мальчишки, вызывали у меня восхищение. Каждый малюсенький закуток, каждая полость, отделённая от центрального прохода флюоритовой кладкой, что–то за собой да скрывала! Будь то ряды полых трубочек, катающих через перемычки мерцающие дыней орбиты или приборы, усеянные чем–то наподобие стальных перьев, – всё тянуло мои глаза к себе! О, Вселенная, сколько же тут всего! Заворожённый прелестями Отражателя, я, тем не менее, не упустил из виду, как ярая желтизна мало–помалу стала подменяться тёмными тонами. Переход к багряному оттенку происходил едва приметно – там выглянет румянец, сям мелькнёт розовый. Постепенно малиновые и гранатовые цвета вытеснили весеннюю солнечность на задворки гаммы. В один из моментов, осматривая дощечку с вязью рун, я вдруг понял, что уже довольно давно вступил в зону Красной Башни. Бесконечные разновидности алого окраса, водя меня по туннелю, битком набитому сверкающими чудесами, в конце концов, направили мои стопы на подиум, прошествовав по которому я остановился перед рубиновой дверью. Она была чуть приоткрыта, и мне, прежде чем вежливо постучать, захотелось сперва заглянуть в щель, сочащуюся багровой поволокой. После всех аккуратных и самобытно подогнанных зеркальных вариаций, порядка и грациозности, повсеместно встречаемых мною в Отражателе, увиденное в просвете поразило меня – в Красной Башне явно творилось что–то неладное. Побитые осколки зеркал вперемешку с кроваво–минеральным крошевом, удручающим ковром устилали обожжённый кирпич дороги, ведущей к нечёткому очертанию коридора, таящемуся в тумане. Дивясь разорению, я уловил краем уха отдалённые звуки, одновременно несущие в себе глухой хруст, топоток мелких ножек и боязливые повизгивания. В гнетущем предчувствии очередных малоприятных событий, с вновь болезненно задёргавшимся желудком и обострённой осторожностью, я, пихнув дверь, оказался в палатах Короля Брена.

Изнутри главный оплот Красной Башни олицетворял собою некий подземный мир, сочленённый из множества ходов–дыр, по округлости уводящих вверх. Ни деревьев, ни пёстро–струйных фонтанчиков, как в Жёлтой Башне, здесь не было, зато в достатке имелись корневища и грибные наросты, с удивительными включениями надломанных и как бы обкусанных фрагментов смородиновых и вишнёвых линз, а так же драгоценных камней и полированных форм. Поразительным было и то, что кое–где вздутые отростки и трюфельные колонии оплетали иззубренные механизмы, утробно ворчащие и испускающие пар без всякого запаха. Ориентируясь на писк, в децибелах возрастающий с каждым пройденным шагом, я поднялся в просторную пещеру, в глубине которой, у разветвлённой адамантовой конструкции с тубусом, принятой мною за Искатель, копошилось нечто живое. Когда я приблизился, то понял, что передо мной мышиный клубок, мельтешивший туда–сюда подле здоровенной трёхголовой крысы в коронах, держащей в пухлых лапах кусок радужного прута! Верещание прекратилось, только после того, как эта крыса–мутант махнула прутом и громко воскликнула всеми тремя головами:

– Олухи! Никчёмные серые животы! Посмотрите! Мои враги уже чувствуют себя в Красной Башне как дома! Они разгуливают у престола, а вы даже не шелохнётесь! Что встали?! Защищайте меня!

Штук двести–триста усатых мордочек, незамедлительно повернулись в мою сторону. Зубки заскрежетали, хвостики злобно задрожали, коготочки растопырились – мохнатая армия приготовилась к нападению.

– Воу–воу! Стойте! Я не враг, а наоборот – друг! Меня зовут Калеб, и я ищу Короля Брена! – поспешно заговорил я, косясь на мышиное море. Быть съеденным подвальной сворой я как–то не желал.

– Зачем тебе нужен дирижёр–оптик? Что у тебя к нему за дело? – осведомилась крыса–мутант, знаком придерживая своё войско. Я увидел, что моё заявление вызвало интерес у трёхголового создания.

– Я принёс Королю Брену его Приумножающие Триплексы и извинения от Дукаса, – ответил я, похлопав по своей сумке. – Но отдам я их только ему.

– Я Король Брен! И я знаю, что Дукас – мерзкий воришка! Не так давно его пыльца была здесь повсюду! И теперь, что? У него совесть взыграла? Решил вернуть краденое? Однако надо полагать, прилететь самому у дурака оказалась кишка тонка – он подослал ко мне, только подумайте, человека! Давай уже мне мои Приумножающие Триплексы, без них в Красной Башне всё пошло кувырком и ещё того хуже!

– Как посреднику между вашими взаимоотношениями мне причитается небольшая плата, не совсем впрочем плата, скорее малюсенькая услуга.

– Ты смеешь требовать у меня расчёта за то, что принадлежит мне по праву?! – возопил Король Брен, хлопая по лапке своим прутом. – Да я тебя ущипну!

Мышиное полчище угрожающе загалдело.

– Назревает новая драка, приятель? – подал голос Джейкоб.

– Пока нет, – с кривой ухмылкой отозвался я, удостоверившись, что грызуны ошалело отшатнулись от устрашающего посоха.

– Я не хочу причинять тебе и твоим эээ… подданным вреда, о высокочтимый Король Брен. Как было сказано мною вначале – я – друг, но если того потребует ситуация – всё может кардинально измениться. Выбор за тобой.

– Чего же ты хочешь, д–р–у–г? – растянуто, с недоверчивым прищуром, спросил дирижёр–оптик.

– У меня есть задача – чтобы Отражатель создал на небе светящийся пульсар. Я обсудил детали с хозяевами Жёлтой Башни и они уверяют, что без твоей помощи мне не справиться. Я хочу, чтобы ты, в обмен на Приумножающие Триплексы, подключил Запасные Зеркала Красной Башни в мою затею.

– Ха! Будь уверен, что сейчас это невозможно! Приумножающие Триплексы мне очень нужны, не спорю, но без целой «Чесалочки» (Король Брен покрутил своим прутом над головами) я больше не могу управлять линзами Красной Башни! И виною, кстати, тому Искатель и безмозглый Дукас!

– Что ты имеешь в виду?

– Видишь палку? Раньше то была не палка, на её вершине серебрилась ворса и звалась она Чесалочкой! Орудуя ею, я скрёб себе пятки и монтировал положение зеркал в Красной Башне как было заведено по укладу. Однако когда Дукас скрутил мои Приумножающие Триплексы, в один из прошлых дней, из Искателя, ни с того ни с сего выпрыгнула полупрозрачная копия меня – Доппельгангер! Я так опешил, что и охнуть не успел, как мерзавец вцепился в Чесалочку пастью и, оторвав от неё навершие, скрылся в недрах моих владений!

– Ну и история у тебя! Что же ты так сплоховал? – присвистнул Джейкоб.

– Меня нервируют такие вопросы!– возмущённо пропищали три головы, две из которых сердито нахмурились.

– Джейкоб, будь добр, помолчи.

– Я тоже хочу участвовать в разговоре!

– Хорошо, поучаствуешь в нём из сумки.

– Ну, ты и противный. Ладно, замолкаю.

– Я всё уладил, – сказал я, кивая Королю Брену.

Дирижёр–оптик, грузно облокотившись на одну из мышиных спин, взобрался на трон с затейливым декором, а затем печально продолжил:

– Доппельгангер забрался в Стекольник – расщелину со смальтой. Он бьёт её и ест – от этого становиться наглее и более реалистичнее. Мои помощники не такие умные, как я, и поэтому стали принимать его за меня! Общество Красной Башни разделилось, половина думает, что я – самозванец, другая половина пока на моей стороне. Бесконечное увиливание мышей от самых простых поручений, ввиду того, что в их скудных извилинах проступают сомнения – «а Король ли Брен поручил мне это», не дают мне поддерживать вверенную мне Горгоном Преломляющим Оттенки территорию в надлежащем порядке!

Три носика печально всхлипнули.

– Красная Башня вот–вот собьёт все настройки Отражателя! И тогда останется только кричать караул!

– Вот о чём я тебе говорил, – прошептал мне всё тот же загадочный голос. – Красную Башню нужно спасать…

– Я попробую, – шёпотом отозвался я, выпрямляя спину.

– Для тебя мною отменён Немеркнущий Закон…Твоя магия будет работать…

– Что? – вопросил трёхголовый грызун.

– Если я решу твою проблему, то ты обещаешь «вложиться» в мой пульсар?

Мыши и я устремили взгляды на Короля Брена. Он пожевал одной из голов длинные усы, а потом сказал:

– Верни мне Приумножающие Триплексы и часть Чесалочки, что умыкнул Доппельгангер, и тогда я, так уж и быть, сделаю то, что ты просишь.

– Замётано. Что я должен знать ещё о твоём Доппельгангере?

– Лже–Я – полная моя противоположность! Я выступаю в открытую – он хитрит, я – созидаю, он – разрушает, я стремлюсь к порядку, он – к хаосу. Доппельгангер – порождение конфуза моего Искателя, он связан с ним и это даёт ему силу распоряжаться мощью Отражателя – только поэтому я не смог прижучить гадину. Завидя меня, Доппельгангер выставляет барьер, за который моей коронованной особе не получается пробраться. Я не знаю, как ты его преодолеешь и как вынудишь убраться Лже–Меня из Красной Башни, однако мне есть что посоветовать: берегись зелёных красок – они паразиты–ошибки, плодимые Доппельгангером.

– Понял. Где находиться Стекольник, о котором ты говорил?

– Тремя витками ниже, вход в него ты найдёшь прямо за статуей Горгона Преломляющего Оттенки.

– Жди меня с куском твоей Чесалочки, – уведомил я, направляясь к началу мышиной пещеры.

– А как же Приумножающие Триплексы? – вдогонку крикнул мне Король Брен.

– И с ними тоже.

Глава 5. Пленник Пёстрого Бога

В моих приключениях, а их на моём веку выпало немало, я сталкивался с самыми различными, выглядящими как не пойми что, представителями звериного мира. Однако с крысой с тремя головами, нынче, я познакомился впервые. Мало того, что она говорит на моём языке (впрочем, как и Дукас, и Фирджи, что странно), так ещё и носит миниатюрные короны, управляет мышиным царством и следит за ворохом блестящих штуковин! Мда, Вселенная, чудны твои творения!

Я спускался по красноватой воронке вниз, с любопытством осматривая бугорки гигантских корней и рыхлые, припорошённые светящейся пудрой грибы.

Если Король Брен для меня – кое–что новенькое, то с термином «Доппельгангер» я знаком из древней книги «Иллюзии Тайного», хранящейся в моей библиотеке – некогда мне подарил её Бертран Валуа. При феноменальном стечении обстоятельств, послужи тому неудачный магический выверт либо фантасмагорическое аномальное явление, внезапно свергнувшееся с небес, из чародея или волшебного предмета, ставшего ядром мистического коллапса, может вылезти его противоположность–двойник – разумная тень, целью которой неизменно является только одно – получение вещественности. Лже–оболочка будет стремиться впитать в себя аспекты сродные «оригиналу» и, при достаточном насыщении, воплотится в явь. Доппельгангер Короля Брена, следуя интуитивному позыву, забрался в Стекольник, содержащий в себе, по всей видимости, легко усваиваемые компоненты для своей материализации. Достигнув неких результатов он, в определённой доле помыкающий силами Отражателя, смог отгородиться от нападок своего прототипа. Опираясь на толкования «Иллюзии Тайного», я могу предположить, что ключ, отмыкающий «преграды», лежит в вещах конгениальных самому Доппельгангеру. А именно в Приумножающих Триплексах, которые не были отданы мною Королю Брену из–за данной, сформировавшейся во время разговора, теории.

– Парень, какие сводки с фронта?

– Пока тишь да гладь.

– Что–то мне это не нравится. Лезвием чувствую, что это к неприятностям.

– Неприятности – мои верные наперсники.

– По моему мнению, эта компания тебе не подходит.

– Что поделать? Они набились мне в друзья ещё в детстве.

– И ты тому не возражаешь.

Я усмехнулся.

– Зато не скучно.

Мимо прошмыгнуло с десяток мышей. Задорно попискивая, они все вместе тащили тележку, набитую слюдяными плиточками. Вдруг Красную Башню затрясло. Со сводов посыпались осколки и комья земли. У моих ног оголился изгиб корня. Испуганно вереща, мыши бросили свою ношу и скрылись в тёмном углу. Землетрясение продолжалось всего какую–то долю секунды, однако теперь мне стало ясно из–за чего вокруг так много всего разрушенного. Несомненно, эти проказы чинятся лапами Доппельгангера. Скоро я с ним встречусь.

Миновав два яруса, я снизошёл к третьему. Здесь было жарко и сыро. Запотевшие зеркала испускали приглушённое, маревое сияние. По полу там и сям сновали грызуны. Моё появление их нисколько не смущало, хотя вызывало некое недовольство, когда Лик Эбенового ужаса, по случайности, задевал тот или иной длинный хвост. У основания Красной Башни, корневища, как и пульсирующие бордовые глыбы, облепленные вездесущими грибами и алым мхом (схистостегой перистой), по размерам значительно превосходили своих собратьев с более высоких нор–уровней. Идя по влажной тропинке, я внезапно ощутил, как пятку пронзила острая боль. Я мигом поднял ногу – подошва дымилась. На том месте, где она имела несчастье приземлиться, лучилась весёлая зелёная снежинка размером дюйм на дюйм (едва не продырявила меня, окаянная). Дальше я уже шёл более сосредоточенно. Чем ниже я нисходил к Стекольнику, тем больше зелени и погрома попадалось мне на глаза. Изумрудные и нефритовые тона въедались в антураж стен подобно яду, а плесневая флуоресценция и малахитовые миазмы подземного газа создавали какой–то потусторонний, чарующий колорит. Дышалось легко, но не опасны ли эти испарения? На всякий случай я натянул воротник мантии по самый нос. Тут, в высоком углублении, обласканном призрачным, полностью зелёным светом, выступила величественная статуя мужчины, закутанного в плотную хламиду. Его лик, мудрый и суровый, непроизвольно вызывал уважение – так выглядят мастистые колдуны, умудрённые загадочными исследованиями. При взгляде на остов статуи, странные руны сами собой сложились в три слова – «Горгон Преломляющий Оттенки». Вот значит ты какой.

Осторожно, чтобы невзначай не задеть глянцево–оливковые наросты, я прошёл через арку, щедро оплетённую мраморными лианами. Стекольник… Да, это он. Всюду огрызки смальты и геометрическая разруха… Идя вдоль квадрата, болезненно мигающего торфом, я издали заприметил полупрозрачную тень Короля Брена. Она с упоением жевала смальту, в избытке подносимую скопищем мышей, возглашающих заискивающее «пи–пи–пи». Смотря на всю эту возню, я формировал «Огненный Шар». Заклинание у меня получилось. Немеркнущий Закон, как и сказал незнакомец, перестал тяготеть надо мной! Чары переместились на Лик Эбенового Ужаса, после чего я двинулся к самозабвенно пирующему Доппельгангеру. Мне казалось, что он так увлёкся набиванием трёх ртов, что моё возникновение в Стекольнике осталось без внимания… Я заблуждался. Прицеливаясь скворчащим пламенем в дородное тельце, я ни с того ни с сего, бабахнулся об невидимый барьер, зарябивший разнообразными всполохами травяных тонов. Лоб обожгло. Глаза заслезились. Меня затрусил кашель, переросший в удушливое перхание.

– Парень, я не успел тебя предупредить, магическая стена выросла прямо из неоткуда!

– Любят они тут стенки воздвигать! – прохрипел я, отшатываясь к кургузому пунцовому камню.

– Ох, ох, ох! Кто это явился – не запылился? – отбросив смальту в сторону, гнусаво протявкал Доппельгангер. – Тот, кто называет себя Калебом, тот, кто пришёл повидаться с подлинным Королём Бреном! Да, мне все ведомо, что твориться в Красной Башне!

Мыши вокруг трёхголовой лже–оболочки одобрительно зачирикали.

– Так что же ты не заходишь? Что не поздороваешься? – продолжал Доппельгангер, крутя в лапках радужную пластинку, снабжённую мелкой ворсиной. – Не можешь? Плохо тебе? Ай, ай, ай! Досадно! Сейчас я тебя подлечу.

– Без тебя обойдусь, – отозвался я, совладав с собой.

Самозванец–король взмахнул куском Чесалочки и громко повелел:

– Вы давно вкусно не ели, дети мои! Вперёд! Обглодайте его дочиста!

Писк, вобрав в себя октаву голодного исступления, поднялся до небес и все как один, грызуны кинулись вкусить моей плоти. Вонючей лавиной они набросились на меня, и их клычки принялись терзать мою одежду, а кое–где и кожу. Погубив Огненным Шаром с полсотни мышей, я быстро вынул мешочек с Преумножающими Триплексами и кинул половину его содержимого перед собой. Окатанные орешки, своенравно утыканные вертикальными гвоздиками, ляпнулись об пустоту и упали вниз. Доппельгангер демонически расхохотался, при этом его пузо задребезжало жирными складками. Мыши, мелкие бестии, тем временем вновь атаковали моё тело. Они подпрыгивали и больно кусали меня, где придётся: за локти, за голени и за бока. Альдбриг и Лик Эбенового Ужаса, на пару, кромсали меховой океан, но его «воды» с каждым мгновением все прибывали. Меня облепили всего, и только волевым усилием я всё ещё не впал в панику.

– То–то же, «мак–дурак»! Будешь знать, как соваться, где тебе не рады!

Наиболее вёрткая и проворная мышь, подскочив, вместо моей перчатки тяпнула зубками за кинжал гномов, после чего свалилась замертво.

– Парень, очко в мою пользу! Сколько на счету у тебя?

– Пока штук семьдесят, но к ста от меня останется лишь один скелет, – крикнул я, давя каблуком очередного несносного вредителя подземелья.

Сосредоточиться для хоть какого–нибудь заклинания я не мог, и поэтому, здраво оценив свои шансы на победу, стал отступать. Почуяв мою слабину Доппельгангер Короля Брена сипло возликовал:

– Тебе некуда идти! Сзади тебя ждёт сюрприз!

Лже–оболочка оказалась права. Стоило мне попятиться и – бамс, затылок стукнулся об невыразительную для глаза твердь, а спину обдало горячим напалмом.

– Посыпь…посыпь Умм оставшимися Приумножающими Триплексами… это сработает… – проговорил полный изнурения голос. – Умм… слева…

Я крутанулся и понял, что тот пунцовый камень, находящийся подле меня, моргает затаённой энергией. С трудом стряхнув с себя обезумившее прожорливое полчище, я ринулся к брату Хромма и Гхомма. Развернув мешочек во второй раз, я трясущимися пальцами сыпанул горсть Приумножающих Триплексов на Умм. Раздался беззвучный взрыв, и мыши с визгом побежали кто куда. Своё место не покинул лишь Доппельгангер. Он осклабился и направил половину Чесалочки на меня. Из ворсы вылетел густой комок и врезался мне в грудь. Ух, как крепко… Ударом меня откинуло на какой–то склизкий нарост.

– Дорога к паразиту… свободна, – оповестил мне мой незримый помощник. – Действуй…

Весь израненный, я вскочил на ноги и, увернувшись от нового запала, прошелестевшего расплавленным сгустком в дюйме от моего виска, со всей «дури» на «графский манер» шандарахнул посохом по карликовым коронам Доппельгангера. Мерзавец осел, зарябил, но не развоплотился.

– Меня такими штучками не возьмёшь! – просвистела лже–оболочка, вцепляясь тремя парами челюстей в мою лодыжку.

– Ах, ты мелкий фурункул! – взвыл я, ниспосылая Альдбриг вниз.

Мой меч бзынькнул об радужное навершие Чесалочки и, не причинив вреда её обладателю, упёрся остриём в почву. Впрочем, Лику Эбенового Ужаса повезло больше. Его магическо–парализующий тычок оторвал негодяя от меня. Словно мяч, Доппельгангер совершил кульбит и измождённо рухнул подле горки поколоченной смальты. Заклинание, выпущенное Ликом Эбенового Ужаса, поставило «крест» на противодействии лже–оболочки.

– Парень, что за чехарда там у тебя?

– Пытаюсь состряпать любимую еду гоблинов – «крысу на вертеле»! – крикнул я, подводя Альдбриг к уродливой мордочке.

– Твоя взяла! Я сдаюсь! – пропищал Доппельгангер, поднимая лапки к верху.

– Не ведись… Он зло для Отражателя и не должен… существовать, – настойчиво надавил голос.

– Я сам решу, что с ним делать, – нахмурившись, ответил я в пустоту.

Альдбригом, я поддел подбородки Доппельгангера и тот захныкал.

– Ну, пожалуйста! Я не виноват, что появился на свет!

Заявление лже–оболочки было правдой. Доппельгангера породил дисбаланс Отражателя, вызванный манипуляциями Короля Брена с его Искателем. Отталкиваясь от этого нравственного умозаключения, я спросил себя – разве можно кого–то, пусть даже «тень», винить за желание жить? Конечно, Доппельгангер пытался убить меня, и его прихвостни хорошо над этим постарались, однако кто поступил бы иначе, знай, он, что по его душу пришла Смерть? Оттого, вопреки многочисленным травмам, я не винил лже–оболочку за её грубое поведение.

– Что мне с тобой делать? – спросил я у побеждённого Доппельгангера.

– Отпустить! Отпустить! – разом пропели все три головы.

– А куда ты пойдёшь? Я знаю, что «воплощения» своих хозяев не могут уходить от них далеко.

– Ты прав, у меня не получится покинуть Отражатель – запинаясь, пробубнил Доппельгангер, понуро грызя коготь на задней лапе.

И тут меня осенила идея. Её подсказала мне как природная смекалка, так и сердце, которое никогда не забывало наставления Лорины – «…заруби себе на носу – ты – человек и должен им оставаться. Между милосердием и жестокостью всегда выбирай милосердие».

– Ты же Горгон Преломляющий Оттенки? Я догадался об этом, – сказал я, поворачивая голову к Умму.

– Да… это я, – незамедлительно последовал ответ.

– Я предлагаю тебе взять Доппельгангера новым стражем Отражателя. Так я не пойду против своих принципов, а ты обретёшь защитника вместо павшего в бою Яцка. Лже–оболочка сметлива и твои поручения будет исполнять куда более обстоятельно, чем великан.

– Решение…Я против…

– Тогда чини сам свой Отражатель, – сказал я, решив поставить всё на кон.

– Хорошо, не кипятись… Пусть подойдёт к Умму.

– Я только что общался с Горгоном Преломляющим Оттенки, и он готов пойти на мировую, и даже больше – нанять тебя на работу. Ты станешь в дозор у сверхъестественного камня – Хромма, что лучится у Спектрального Зоба, и будешь следить за соблюдением свода правил Отражателя. Насколько я понимаю, Хромм поспособствует твоей стабилизации, что не даст тебе развоплотиться и пропасть без смальты. Ты согласен?

Доппельгангер отчаянно закивал.

– Естественно! Я даже на это рассчитывать не смел!

– Тогда отдай мне обломок Чесалочки и ступай к тому камню.

Лже–Король Красной Башни застенчиво протянул мне радужную ворсу, после чего вперевалочку засеменил к Умму.

– Спасибо, что… Что не погубил меня! Ты поступил как настоящая крыса!

– Ха–ха! Парень, вот это комплимент!

– Самый достойный, – хмыкнул я.

Доковыляв до Умма и прикоснувшись к нему, Доппельгангер растворился в зареве множества бликов–свечей, исторгнувшихся как из волшебного камня, так и из окружающей смальтовой геометрии. Я повертел в руках обломанный радужный предмет – много тайн ты содержишь, и мне очень жаль, что на их разгадку у меня нет времени. Между тем вездесущая зелень померкла, а было начинающийся грохот, потонул сам в себе, так и не успев толком начаться. На обратной дороге меня сопровождали, выныривающие из щелей мыши. Их количество все возрастало, и к тому моменту, как я добрался до пещеры Короля Брена, впереди меня, пища и ликуя, лился целый мышиный поток. Дирижёр–оптик приветствовал меня со своего трона, который, надо думать, и не покидал. Постучав прутиком по Искателю, он заявил:

– Я всё видел! Ты – молодец!

– Приятно, когда твою работу оценивают по достоинству.

– Оставить Доппельгангера хранителем Отражателя – до этого надо ещё додуматься! Правда, если честно, сия затея мне не слишком по нутру.

– Твоё «нутро» только выиграло от моего решения, потому как лже–оболочка из врага превратилась в твоего заступника. Теперь у Отражателя есть, на кого положиться, – улыбнулся я, протягивая ранее подобранные Приумножающие Триплексы и часть Чесалочки. – Так, и что там по поводу Запасных Зеркал Красной Башни?

– Моё Королевское Величество пришло к мнению, что твоя изначальная просьба должна быть удовлетворена, – важно сказал Король Брен, принимая свои сокровища в лапы. – Но перво–наперво мне надо починить Искатель и привести Красную Башню в порядок.

– Только не затягивай с этим.

Трёхголовая крыса соединила Чесалочку воедино и она, приобретя неразделённый вид, поприветствовала хозяина интенсивным свечением.

– Не беспокойся, я переговорю с Дукасом и Фирджи. Максимум через день мои Запасные Зеркала включатся в твою заковырку.

– Только не ругайся с ними сильно. В воровстве Приумножающих Триплексов повинна братская любовь, а она, как известно, не злая девица.

– Разберёмся, – подчёркнуто напыщенно отозвался Король Брен, самозабвенно натирая Чесалочкой пятку.

Я оглядел серую кучу–малу. В тронном зале «сыру» было негде упасть. Все мыши вернулись к своему правителю. Щебет стоял такой, что у меня стало закладывать уши. Прежде чем покинуть эту радостную шумиху, я задал важный для меня вопрос:

– Мне надо повидаться с Импрет. Подскажи, куда мне идти, чтобы выйти к Синей Башне?

– Вон туда, – вальяжно указал дирижёр–оптик куда–то позади себя. – Светофильтры только не снимай! Там не как у меня, полутьма, у неё всё так и сияет.

Я бы мог сказать Королю Брену о том, что у него в Красной Башне не так мало света, как он думает, и о том, что Светофильтры я бы вообще нигде в Отражателе не стал бы стягивать с носа, но передумал. Зачем тратить лишние минуты на пустые разговоры, когда для Пастасарамы каждое мгновение на счету? Поэтому, слегка поклонившись, я зашагал по направлению к горловине прохода. Миновав скрученные в дугу кустистые корни и вязанку перемигивающихся альмандинов, я, горько вспомнив о переломанном Ночи Всех Усопших, кристалл которого был родственником именно этих полудрагоценных камней, вошёл в длинный коридор, олицетворяющий собою всю палитру красного. Рытвина шла под уклон и мои сапоги, набрав внушительную скорость, несли меня мимо кармазиновых чудес и многоугольных, непонятных сочленений разных форм и конструкций. Понемногу сочная «малина» декора уступала место серовато–голубому оттенку, а земляное убранство подменялось мерцающими плитами. Я трижды свернул направо и, вопреки задуманному маршруту, очутился не там, где планировал. Посреди тальковых красок ярились лакуны тьмы. Я попытался найти путь обратно, но только ещё больше увяз в черноте покровов.

– Парень! Где–то там тебя поджидает нечто магическо–склизкое!

– Спасибо, что предупредил, – откликнулся я, рыская глазами по угольным стезям.

– Тебе… рано сюда, – послышался измученный шёпот Горгона Преломляющего Оттенки. – Не сюда… левее и выше… такое пока тебе не по силам…

– Туда?

– Да… бери западнее… вот так… Не получается говорить…

Я кардинально поменял свой маршрут.

– Та скользко–враждебная сущность отдаляется.

– Она может двигаться?

Джейкоб на секунду задумался.

– Нет, она к чему–то привязана.

– И то хорошо, – вздохнул я, ловя взглядом аквамариновый окрас на брусчатке.

Дойти до Синей Башни оказалось куда сложнее, чем до Красной. Ветвистые туннели, водящие меня по фиолетово–васильковому лабиринту, никак не хотели сменяться одним нужным мне тоном. Хотя переживания о судьбе пленённой паучихи не давали моей душе покоя, я не шибко сетовал на отсутствие путеводителя, ведь достопримечательности Отражателя поражали всякое воображение! То, что было усмотрено и проанализировано в коридорах Жёлтой и Красной Башен кардинально отличалось от того, что попадалось мне здесь в окуляры Светофильтров. Скобы и аркатуры, фризы и вдавленные в твердь сфероиды совместно с горизонтальными столбами и балками, увенчанными криптографиями, заставляли меня невольно притормаживать своё путешествие. Особенно мне необыкновенным показался монумент, смонтированный из просвечивающихся трубочек и лопастей–зеркалец, которые, повинуясь одним только им ведомым позывам, крутились по неряшливой орбите. Я понаблюдал за их прокручиваниями, однако догадаться для чего они происходят так и не сумел. Наконец, за очередной стеной, когда уже на небе вовсю танцевали звёзды, я полноправно ступил на окраину Синей Башни. По контуру бордюрчика, чинным строем росли светящиеся изнутри сосульки. Их индиговые кончики, как фонарики, хорошо озаряли мне брусчатую насыпь. Аккуратно поскоблив ради интереса Ликом Эбенового Ужаса одну из наиболее крупных сосулек, я получил сноп голубых искр. Занятно. Да, о чём я? Тут всё просто загляденье! Качая головой, как любознательный ворон, я стал взбираться на лестницу. За десятком серебрившихся ступеней скрывалась пергола, примыкающая к кладке с невообразимой, исчерченной геммами дверью. На геммах, в разных ракурсах, позировала девушка. Я залюбовался. Настоящая красавица! Впрочем Эмилия в тысячу раз очаровательнее… Эх, Эмилия! Моя родная! Как я хочу увидеть тебя вновь!