– Рифф – мерзейшая из мерзких единомышленница Назбраэля, будь трижды прокляты их имена, – скривила личико Лютерия Айс. – Мне казалось, что мы победили Её Дом Шелка. Растоптали его и истерли в порошок. Но, видимо, корни Зла оказались куда крепче, чем все мы думали. Мне очень грустно от того, что ты страдаешь от деспотии Рифф. Я обсуждала это с Аланом Вельстрассеном, но, увы, у нас пока нет догадок, как отвести от тебя Её Взор. Луковое Спокойствие слабее пертурбаций Путаницы – это факт, поэтому… Поэтому борись. Я же буду молиться за тебя, Калеб, сын Храма.

– Сын Храма? Меня так еще никто не называл, – улыбнулся я. – Серэнити твоя фраза по вкусу бы не пришлась.

Лютерия Айс встала и разгладила складки рясы.

– Все мы – сыновья и дочери Храма. Дети Ураха. То, что Великий инквизитор Иль Градо привыкла разделять все на хорошее и плохое – меня не удивляет. У нее свое мнение, у меня – свое. Часто они не совпадают.

– Ты с ней знакома близко?

– Ближе, чем остальные, – грустно, одними губами, улыбнулась Лютерия Айс. – Она выбрала меня для своих исповедей.

Магистр Ордена Милосердия развернулась, и ее ухоженные волосы расплескались по спине, подобно волнам.

– Подожди, подожди! У меня есть еще один вопрос! – воскликнул я.

– Какой? – подняла бровь Лютерия Айс.

– Зачем ты носила Луковое Спокойствие?

– Я расскажу тебе об этом позже. Сейчас, в коридоре, не находят себе места один твой друг и боюсь, что если он не зайдет сюда через минуту, его терпение лопнет и он сломает нам дверь. Так что до встречи, Калеб Шаттибраль!

Лютерия Айс покинула меня. Я хотел вновь откинуться на подушку, но сделать это не успел. В мои покои буквально влетел Дурнбад. Его борода нервно трепыхалась, а черные глаза напряженно глядели на меня. Звеня пластинами брони, он, словно упитанный глазированный бочонок, в два прыжка подскочил ко мне и схватил за плечо.

– Горы и недра, брат по крови! Ты почти отправился на поклон к вашему Богу! Но лекари, эти сестры–женщины, выходили тебя! Ты, как в целом–то? Есть хочешь? Я тебе принес тут еды всякой.

Старейшина войны плюхнул мне на живот мешок со снедью. С улыбкой я развязал его и достал гроздь винограда. М–м–м! Прозрачный! Сладкий! Без косточек! Обожаю!

– Спасибо! Я – нормально!

– Я знал, я–то знал, что моего брата по крови обойдет смертушка! Рано ему еще под камнем лежать! – гикнул Дурнбад.

Я отправил виноградину в рот, после чего спросил:

– Сколько я провел времени на койке?

– Полных восемь дней. Помотал уж ты нам нервишки – мне, королеве, Настурции и твоему другу Альфонсо. Славный он малый, поприятнее Грешема будет.

– Настурции?!

– Угу. Главной колдунье Ильварета. Так ее должность тут звучит?

– Хм? Странно… Может, она хотела убить меня?

– Убить? Фу ты ба! Дурак! Мы с ней сошлись на коротком поводке. Приятная она особа, хоть и высокая, прямо, как твоя Эмилия – да и выглядит так же. Близнецы, что сказать? При наших встречах она все расспрашивает у меня – ходил ли я к тебе тогда–то, тогда–то, а пойду ли я к тебе после обеда или вечером. Уж не втюрилась ли она в тебя? Или ты ей денег должен? – хохотнул Дурнбад.

– Если ты говоришь о той Настурции, которую я знаю, то у меня ответа нет. Она меня терпеть не может.

– Значит, денег должен, – крякнул Дурнбад. – Твои алмазы с Клинка Ночи все еще при мне болтаются. Давай, я их ей отдам? Покроем твой заем.

– Дурнбад! Я у нее золота не брал! Лучше поведай мне, подвеска из квазальда у тебя? Ее тебе должен был передать Великий инквизитор Зенобий.

– Квазальд? Зенобий? – всколыхнулся Дурнбад. – Никаких цацек из квазальда мне твой Зенобий не приносил!

По моему лбу побежали ручейки холодного пота. Неужели Великий инквизитор Карака забыл о моей просьбе?!

– Эй! Брат по крови! Вижу по тебе, что что–то пошло в разрез твоим планам!

– Точно! – крикнул я, подпрыгивая с перины.

Голова закружилась, и я чуть не упал на пол. Меня подхватил Дурнбад. Слабость ощущалась в каждом члене тела, но я пересилил себя и обулся.

– Рано тебе на прогулку еще! Ишь, как снежный барс сиганул на верхушку утеса! Погоди хоть немного!

– Некогда, Дурнбад! Если квазальд потеряется – Серэнити умрет!

– Давай я разыщу этого твоего Зенобия и потрясу его.

– Нет! Мне нужно увидеть его лично.

– Ладно, ладно! – проворчал старейшина войны. – Я с тобой тогда! Без меня ты где–нибудь завалишься под куст.

Дурнбад помог мне одеться. Новая синяя мантия с плащом, украшенная вепрем – символом Карака, мягкие сапоги коричневой кожи и кожаный пояс – цвета, который мне всегда навязывала Эмилия. Что же, выглядит и правда недурно. Прицепив к бедру верный Альдбриг и взвесив на ладони охальный Лик Эбенового Ужаса, я вместе с Дурнбадом отправился на поиски Великого инквизитора. Честно, еле шел. Прихожанки из Ордена Милосердия подсказали нам, что он в этот час обычно творит суды или разбирает бумаги в своей келье. Туда мы и потопали. Я, скорее потащился. Орден Инквизиции, в Храмовом комплексе Ильварета располагался в самой западной его части. Мы преодолели две улицы, загроможденные одинаковыми пятиэтажными зданиями, а затем свернули направо. У створов с надписью «Инквизитика Конопус», я попросил у монаха–стража аудиенции с главой Ордена. Мой решительный вид, подкреплённый с боку нетерпеливо сопящим Дурнбадом, по крайней мере, снискал сдержанное«Я доложу Его Святейшеству о вас». Спустя минут двадцать тот же монах–страж впустил нас вовнутрь и провел к кабинету, в котором заседал Зенобий. Покрытый оспинами, некрасивый, с лохматыми смоляными волосами над неестественно большими оттопыренными ушами и кривым носом, он что–то кропотливо писал на пергаменте.

– Чем обязан? – не поднимая глаз от работы, проворчал Зенобий.

– Ты забирал мою подвеску из «Бесовской Плавильни»? – без всякого приветствия спросил я.

Зенобий недовольно дернул щекой и откинул перо.

– У меня, что? Других дел нет что ли, чем ходить по плавильням?

– Тебя же попросила Серэнити!

– И что с того? – становясь гневно пунцовым, поднял голос Великий инквизитор. – Что я теперь, должен, как собачка, выполнять её поручения?! А?! Я тебе вопрос задал, некромант!

– Ты обороты сбавь тут, белый! – выходя вперед, пробасил Дурнбад. – Ты брал или не брал?!

Зенобий встал. Он был вдвое выше старейшины войны и возвышался над ним, как исполин.

– В своих подгорных норах, вероятно, ты принц, но здесь, у меня, в Ордене Инквизиции, ты – просто гном, поэтому выбирай выражения, чтобы ненароком ничего с тобой не случилось!

Я положил руку на плечо Дурнбада. Еще не хватало, чтобы нас тёпленько попарили на дровишках или приголубили на дыбе. По апокалиптически вздувшейся вене на лбу Зенобия я понял, что он вот–вот сорвется, чтобы кликнуть своих услужливых клевретов. Может статься, что он потом и раскается, когда Констанция Демей и Алан Вельстрассен возьмут его за грудки, но! Повторю, «но»! Нас с Дурнбадом это уже не воскресит.

– Я – старейшина войны Надургх! И я!…

– И ты гость в Соединённом Королевстве! Не относись к тебе с пиететом наша дражайшая Констанция Демей, я дал бы тебе понять, почем нынче стоит на рынке фунт вашей вонючей руды!

– Зенобий, необязательно так кричать, – добавляя миролюбия в тон, вклинился я. – Для меня очень важно знать – наведывался ты в «Бесовскую Плавильню» или нет. Просто да или нет?

– Да! – помолчав, гавкнул Великий инквизитор. – Да! И там мне сказали, что за материалом, каким уж не знаю, приходил твой поверенный! Вот этот гном, стоящий рядом с тобой! Он его получил и ушел. Все, больше мне сказать нечего! Проваливайте!

– Я!…

– Ты! Ты разве не гном?!

– Пошли, Дурнбад! – промолвил я, почти силком уводя закипающего друга от раздувающего ноздри Зенобия.

– Какой–то гном уволок квазальд?! – возопил Дурнбад, как только мы вышли из Ордена Инквизиции. – Разве в Ильварете живут мои соплеменники?

– Уверять точно не берусь, но думаю, нет. И то мог быть вовсе не гном, а, к примеру, карлик.

– Ты как? Идти можешь?

Меня действительно подкачивало и слегка… Нет не слегка! Меня затошнило! Я опорожнил желудок в кусты. Ну, а как без этого? Проблемы с этим у меня аж с Оплота Ведьм…

– Эй, дуй–ка обратно, а я сгоняю в «Бесовскую Плавильню» и наведу там шороху. Она где–то на улице Перекованный Наплечник. Так?

– На ней и пойдем мы туда с тобой вдвоем! Я огурцом!

– Хмрф! – обронил себе в усы Дурнбад.

Это же как так приключилось – размышлял я. Кто–то, когда я покинул Ильварет, завалился в кузницу, представился моим товарищем и, преспокойно приняв сделанную вещицу, был таков! Что за несправедливость! Этот гад теперь может оказаться где угодно!

Мрачнее мрачной тучи, я, насколько у меня получалось быстро, мерял шагами серую брусчатку города. Старейшина войны подстроился под мой темп. Миновав с десяток домов, льнущих к вереницам переулков, мы, наконец, достигли Перекованного Наплечника. Всюду ярилась копоть и сопели горнила. Молотки били по стали и опускались в бочки с маслом. Слышалась ругань, лаяли псы, мяукали кошки, кричали петухи, а вместе с ними неотлучным спутником вился дымок сгорающих углей и поленьев. Ко мне подбежал мальчишка с подносом свежих булок.

– Купите, добрый господин, купите, не пожалеете! Всего две медные монетки!

– Я не голоден.

– Тогда возьмите сахарный калачик вашему сыну, – тоненько пропел паренек, приняв Дурнбада за мое чадо.

Я посмотрел на гнома.

– Сынок, хочешь слойку с маком?

– Возьми мне лучше пинту эля, папаша!

Я подмигнул растерявшемуся юному булочнику (он смекнул, что Дурнбад – тот самый знаменитый гном) и направился дальше. Нужная мне вывеска обнаружила себя почти в самом центре бульвара. Не стучась, я переступил через порог. Одноглазый мужик в фартуке постукивал зубилом по раскаленной докрасна шпаге. Мельком оглянувшись на меня, он во всю глотку рявкнул:

– Эй, Гард! Где ты, поросенок мелкий?! Прими заказ у клиента!

Юнец в веснушках тут же выскользнул из–за стойки с оружием. Он жевал сельдерей.

– Желаете записаться, милорд? У нас, дык по честности, все наперед расписано… – разжевывая сочный стебель, произнес он.

– Я за своим ожерельем!

– Выдай, Гард, и денежки посчитай! Раз–два, раз–два! Почему ты такой медлительный? – все так же не отрываясь от труда, повелел одноглазый.

– Каким еще ожерельем? – похлопал глазами Гард.

– Из чудесного металла. Там я вам еще камень необычный давал в обработку.

– Хм! Мастер Янгус, вы помните что–то такое? – прикусив губу, почтительно осведомился Гард.

Кузнец откинул в сторону зубило и, вытерев подолом потное лицо, осмотрел меня.

– Как же не помнить! Ничего не получилось! Твой кусок железа, приятель, огню не поддался! Чудо чудное. Мне раньше никогда не попадался такой. Какая в нем примесь? Я не смог определить.

– Где металл и драгоценный камень? Неси их сюда! – набычившись, распорядился Дурнбад.

– Че ты голосишь! Ты же сам его у меня… – начал было мастер Янгус, потом осекся. – Гард, таракань из сейфа финтифлюшку господина!

– И металл, – с холодцой в голосе добавил я.

– Его у меня нет, – медленно сказал мастер Янгус. – Случилось так, что в «Бесовскую Плавильню» заявился очень похожий на твоего друга парень (кузнец показал на Дурнбада). Он представился твоим посланником и спросил, как мои успехи, на что я ему повторил тоже, что и тебе. Тогда он оповестил, что забирает металл и в точности его мне описал, ну, твой брусок, что ты у нас оставил – пластинка в виде кривого щупальца.

– И ты ему вот так вот и вручил его?! – смотря волком, прошипел я.

Мастер Янгус попятился. Все дело в том, что Лик Эбенового Ужаса от моего гнева непроизвольно раскалился и стал сыпать колючими искрами.

– Он показал мне доверенность! – выставляя перед собой руки, как будто защищаясь, ответствовал кузнец. – Гард! Она же у нас? Эта бумаженция?

– Естественно, – поддакнул подмастерье, аккуратно кладя на стол рядом со мной Амасту, завернутую в ткань.

– Покажи её господину!

Гард скрылся за ширмой и вновь вернулся с клочком пергамента. Бегло проведя по нему глазами, я понял, что это никакая не расписка, а обычный рецепт от кашля – «куманика, шалфей, мята, эвкалипт, все смешать и вскипятить – полученным отваром дышать, накрыв голову полотенцем» М–да!

–Ты читать–то умеешь? – складывая листок пополам и засовывая его в карман, спросил я.

– Эм–м? Нет, – признался мастер Янгус.

– Ты говоришь, что мерзавец выглядел, как я? Да, дурачина?! – насел Дурнбад.

– Как ты, практически! – отходя еще дальше от нас, пробормотал одноглазый кузнец. – Ростом с тебя, с бородой, коренастый такой, и от него сильно разило рыбой.

– Я чт,о пахну, как окунь?!

– Я просто перечисляю то, что запомнил!

– Наказать бы тебя, – злобно поджимая губы, вздохнул я. – Да только это уже ничего не исправит.

– Где нам теперь искать этого юркого малого? – нахмурился Дурнбад. – Ума не приложу!

Я еще раз зыркнул на мастера Янгуса и, заставив себя успокоиться, загасил Лик Эбенового Ужаса.

– Я знаю, где, – ответил я гному, после чего кинул кузнецу:

– Впредь не будь глупцом и не передавай материалы, принадлежащие твоим нанимателям, каждому встречному поперечному! Ты усек?!

– Да, милорд! Простите меня!

Я бросил в него пустым мешком.

– Ух ты, тыква садовая!

– Хоть Амасту не прозевал, – фыркнул Дурнбад, когда мы вышли из «Бесовской Плавильни». – Ты сказал, что у тебя есть нюх на то, как нам отыскать воришку?

– Именно так. Я уверен, что мы его найдем, – ответил я, держа путь к северной оконечности Перекованного Наплечника.

– Поешь загадками!

– Нет. Я привык оперировать исконными данными и выделять из них главное. Нам известно немногое, но достаточно. Что «лже ты» – по меркам людей приземистый – это первое, что поможет нам не промахнуться (я загнул палец), второе – от него несло обитателями моря, значит, он по– любому сопричастен к рыбацкому промыслу. Скорее всего, плут из Лососевого Квартала (я загнул следующий палец), третье – сигнатура, которую вероятно ему выписал лекарь (я сжал кулак). Нам только то и надо, что обойти все целебные лавки в гавани и расспросить их владельцев о маленьком человечке, страдающем простудой. Даю девять против одного, что кто–то его, да и припомнит.

– Поражаюсь твоим рассуждениям! Ты– как огранщик, отшлифовал неровности рубина! – восхитился Дурнбад.

– Мозги – мое оружие! – хмыкнул я.

На то, чтобы добраться до Лососевого Квартала нам потребовалось минут сорок. Миновав лабиринты из улиц, площадей, лестниц, парков и рынков мы все–таки ступили на мостовую близ причала. Слева, ряд к ряду, горделиво покачивались пришвартованные бриги, шхуны и когги, а справа от них липли друг к другу дома с зазывными витринами. Порасспросив обывателей, мы выяснили, что в Лососевом Квартале есть всего две бакалеи, торгующие эликсирами, бальзамами и притирками. В первой – «Животворящей Устрице» нам не повезло. Лысоватый человек с пышными бакенбардами никакого бородатого карлика никогда у себя не принимал. Зато во втором заведении – «Живунце», женщина с крупной родинкой на подбородке опознала и свой рецепт и того, кому она его отрядила. Нашего «супчика» звали Шакур. Он был матросом на «Вдове» и, если не выходил на Туманную Пляску с командой, то жил в трущобах неподалеку. Я поблагодарил хозяйку и, многозначительно хлопнув Дурнбада по шлему, «Ба!», целенаправленно затопал по причалу, ища «Вдову» – двухмачтовый корабль с корпусом, разукрашенным изображениями полуобнаженных дев. Ага, вот и он. Моряк в тельняшке поведал нам, что «Вдова» никуда не ходила уже как неделю, и что Шакур наверняка у себя, пьет сидр. Справившись поточнее, где это «у себя», мы с улыбками, не предвещающими ничего хорошего, заторопились по указанному адресу. Хибары, хибары, хибары, хмф, хе–хе, вот и нужная лачуга! Я было хотел позвонить в колокольчик, но старейшина войны в присущей ему порывистой и нетерпеливой манере шарахнул молотом по двери. Ба–бах! Хлипкие петли слетели со своих мест, и мы победоносно зашли вовнутрь. Всюду валялись пустые бутылки, замызганные тряпки, засаленная мебель и вот он – наш «предмет поисков» на кресле. Низенький, смуглый, с мощными руками, привыкшими тянуть сети или канаты, он отшвырнул от себя недопитую склянку и встал в боевую позу.

– Че вам надо, крысы камбузные?!

– Мармелада! – грозно рявкнул я, подводя глумливый посох ко лбу Шакура. – Тащи сюда металл, что ты обманом умыкнул из «Бесовской Плавильни»!

– Пока я из тебя гороховое пюре не состряпал! – добавил Дурнбад, недвусмысленно поднимая свой грозный молот.

Шакур смог правильно оценить ситуацию, свое положение в ней и от того изрядно побледнел.

– Кхе. Кхе. Ах, ту блестящую такую плитку?!

– Ее! – в один голос подтвердили мы с Дурнбадом.

– Я её продал! Кхе.

– Кому?!

– Да я тебя! – хватая Шакура за бороду, взъерепенился гном.

– Погоди, Дурнбад! – попридержал я старейшину войны. – Кому ты продал квазальд?! И как вообще ты додумался до того, чтобы все это провернуть!

– Отпустите меня! Кхе! – взмолился Шакур. – Я все расскажу!

– Дурнбад!

– Ладно! Но только попробуй нам сбрехать! – проворчал гном, пихнув Шакура на облезлый диванчик.

Шакур затравленно приложился к бутылке (видимо для смелости). Душок дешевого пойла наполнил собою комнату.

– Я, стало быть, ошивался в Перекованном Наплечнике, сколько дней назад, уж не помню. Подбирал себе ножик возле «Бесовской Плавильни» покачественнее, чтобы «полосатика» чистить сподручнее было. Как вдруг услышал разговор о каком–то удивительном металле. Кхе. Меня он сразу заинтересовал, и я навостри уши. А все потому, что я знаком с одним коллекционером и изобретателем, лордом, если хотите, платящим чеканной монетой за все редкое и необычное. А мне денежки всегда нужны. Кхе. Кхе. Ссекаете? Я собирался прибегнуть к краже, однако кузнец содержал металл в крепком сейфе. Я пасся у «Бесовской Плавильни» пару дней, надеясь, что мне представиться какой–нибудь счастливый шанс заполучить металл и Боги вняли мне, он не заставил себя ждать. Тот кузнец как–то сказал своему подмастерью, что металл не расплавляется в горне и надо бы его вернуть клиенту. Тут я набрался смелости и объявил себя твоим гонцом, вовремя так пришедшим. Посокрушавшись, что у кузнеца ничего не вышло, я сунул ему рецепт из «Живунца» как твою доверенность на металл, и он ее, дубина занятая, «проглотил». Я отнес добычу изобретателю… Он ее купил. Вот и все. Кхе.

– Клоп паршивый! – рыкнул Дурнбад.

– Соглашусь, кхе, все несколько вывернулось неказисто! Кривенько вышло…

– Гони сюда деньги того изобретателя и не забудь присовокупить то, где он обитает, а также его имя! – сказал я.

– Серебро я давно потратил, – поник Шакур, вновь прокашлявшись. – А зовут его Кай Галий. Вы найдете его в особняке на улице Плодородия. Он такой, с башнями и флигелем–молнией. Не пропустите.

– Теперь мы, надеюсь, докопались до конечного пункта нашего назначения, – промолвил я.

– Если я вам более не надобен, то, кхе… – заикнулся Шакур.

– Дурнбад, что скажешь, если я заколдую его, к примеру, всегда прикусывать язык, если он соберется что–то украсть? – пошутил я.

– Лучше заворожи его так, чтобы он квакал, а не говорил, – поправил меня гном.

– Нет, пожалуйста, не надо! Я обещаю, что буду вести самый порядочный образ жизни! – Клянусь всеми морскими глубинами! Ну клянусь, клянусь!

– Что, поверим ему?

– Я бы не стал.

– Мой друг не такой доверчивый, как я, – обратился я к Шакуру. – Но так уж и быть, считай, тебя пронесло.

– Спасибо! Кхе!

Перед тем как уходить, я пересмотрел рецепт из «Живунца».

– Вижу, что прописанные тебе травы не помогают. Добавь к перечню еще календулу и чабрец. Еще я бы советовал тебе делать полоскания теплым раствором зверобоя и ромашки три или четыре раза в день. Через неделю твое хроническое воспаление горла должно пойти на убыль.

– Премного благодарен! – встрепенулся Шакур. – Ты знахарь?

– Что–то типа того. Прощай.

Я и Дурнбад вышли на свежий воздух. Над кораблями витали чайки. Блямс! Мне на капюшон упала белая капля.

– Богатым будешь!

– Как сто королей Железных Гор, – усмехнулся я. – Время к обеду. Не находишь?

– Да, пора! Я голодный, как сто снежных барсов!

Мы откушали в харчевне «Три Спрута». Я заказал мидии с рисом, а Дурнбад жареных окуней, присовокупив к ним две пинты пива. Подкрепившись, я и старейшина войны затопали на улицу Плодородия. Издревле на ней селились родовитые горожане и преуспевшие в бизнесе коммерсанты. Красивая и ухоженная, улица встретила нас экипажами с серьезными солидными мужчинами и томными, бледными девицами в роскошных платьях и корсетах. Я кивнул двум кокеткам и их престарелому камердинеру, поддерживающему у локтя маленькую собачку с недовольной мордочкой. Она затявкала на меня, а девица засмеялись в платочек. Обогнув внушительный театр с колоннами из черного мрамора и пройдя вдоль дорожки с карликовыми деревьями, мы увидели то, что и собирались: флюгер–молнию, вертевшуюся под порывами ветра на конусообразной башенке. Повитая мхом и лианами кладка серого камня и внушительные парапеты, составляющие непременный атрибут мини–замка, мне понравились. В этом жилище чувствовалась монументальность и сопричастность к аристократическому сословию. Особенно мне глянулись зубастые горгульи, засевшие на пандусах многочисленных аркбутанов. Я шел и осматривался. На балкончике второго этажа стоял желтоволосый мужчина лет тридцати пяти, с усами и… трубкой. Он попыхивал ей, испуская облачка дыма – пуф–пуф–пуф. Табак не растет в Соединённом Королевстве, не прижился он у нас, поэтому достать его сложно. Брикеты «дымного зелья» доставляют к нам из Бархатных Королевств и стоят они очень дорого. Сам я не курю, это пристрастие плохо влияет на легкие, но кто–то находит в нем отраду.

Я помахал мужчине перчаткой, а он, в знак приветствия поднял трубку вверх.

– Чем могу быть полезен, любезные? – с хрипотцой осведомился он.

– Нам нужно повидаться с Каем Галием!

– Это я и есть! Вы механики из Гельха? Я вас поджидаю уже битую неделю!

– Нет. Но у тебя есть то, что принадлежит нам!

– Интересно, – выпустив пар изо рта, удивленно сказал Кай Галий. – Не припомню, чтобы я у вас что–то брал.

– Не у нас, а у негодяя Шакура! – проскрежетал Дурнбад.

– Ах, у Шакура? Ну что же, давайте это обсудим. Заходите!

Дворецкий открыл нам двери, и мы вошли в просторный холл, заставленный всякой всячиной. Тут были и верстаки с инструментами, и невообразимые прозрачные часы и конструкции из переплетения каких–то прутиков, и стеллажи с книгами, и схемы, разложенные на столах, и сосуды с разноцветными жидкостями. М–м–м! Как мне это все близко! Сразу видно – человек занят наукой! Я постучал ногтем по стеклянной сфере, под куполом которой находилась замкнутая экосистема из растений.

Держа трубку у пояса, к нам спустился Кай Галий.

– Моя гордость, – сказал он, ткнув трубкой в запаянный шар с землей. – Немного традесканции, чуток папоротника и щепотка грибов. Я уделил особое внимание микроклимату ограниченного пространства и верно выбрал емкость. Мой «травяной мир» способен поддерживать свою жизнедеятельность самостоятельно. Без сомнения, это увлекательный опыт! Тут все взаимодействует по своим законам и правилам. Свет в достатке и изначально правильно минерализованный грунт – вот секрет успеха! Круговорот питательных веществ в действии! Знаете, как приятно в зимнюю стужу поглядеть на что–то цветущее? Рекомендую!

– Отлично содеяно, – отметил я.

– Но вы тут, как мы выяснили, не для того, чтобы восхвалять мои диковинки, – добродушно сказал Кай Галий. – Я с самого начала знал, что квазальд не может принадлежать ему.

– Ты в курсе, что металл, который тебе принес Шакур, называется квазальдом? – опешил я.

– Это он, и ни что иное. Температура его плавки ошеломляюще велика, а прочность – за гранью всего допустимого, – затягиваясь трубкой, изрек Кай Галий. – Но мне негоже подчитывать вас информациях так, посреди зала. Прошу, садитесь. Сейчас Джери извлечет из погреба штоф вина. Белое или красное?

– Белое, – согласился я, усаживаясь на мягкий пуфик.

Кай Галий вытянул пожелтевший том с полки и показал мне.

«Наследие нирфов. Ошибка Дюрнаца», автор Припоний Диктиус – значилось на корешке.

– Она подсказала мне, с чем я имею дело.

– Никогда такую не видел.

– Она редкая, – почесав усы, откликнулся Кай Галий. – А, вот и ваше вино! Угощайтесь!

Джери, этакий чопорный дворецкий во фраке, наполнил мне бокал. Я отпил и отставил его на журнальный столик.

– Итак, квазальд, – сказал я.

Кай Галий перекинул ногу на ногу.

– Я – честный человек и хочу заметить, что квазальд был куплен мною по всем канонам сделки. Если вы желаете обвинить меня в присвоении вашего имущества, то подавайте жалобу в высший сословный суд. Но я бы начал с Палаты Лордов, там, вероятно, вашу проблему уладят быстрее.

– Мы и так способны забрать квазальд! Он – наш! – подал голос Дурнбад.

– Смею спросить – вы грабители? – приподнял бровь Кай Галий. – Будете обчищать законопослушного человека в его собственном доме? Не думайте, что я не подготовлен к таким поворотам судьбы. Если вы взгляните наверх, то увидите десяток арбалетов, заряженных и прицеленных прямо на вас.

Кай Галий безмятежно показал на Джери. Слуга застыл у стены с рычагом. Над нашими головами действительно, в разных позициях и под несхожими углами, ждали своей секунды взведенные арбалеты. Если Дурнбада, выпущенные болты и не проймут – доспех защитит, то меня уж проткнет основательно. Засада!

– Джери дернет за ручку, и вас утыкает стрелами, как подушечку для иголок.

– Экая осторожная бестия! – зарычал гном.

– Предусмотрительно, – хмыкнул я. – Но мы не те, за кого ты нас принял. Мы выкупим у тебя квазальд за алмазы. Дурнбад, покажи фляжку.

Старейшина войны нехотя извлек из–за пазухи сосуд, найденный мною в трюме Клинка Ночи, и высыпал горсть на ладонь.

– Боюсь вас расстроить, любезные господа, но я не имею никакой охоты расставаться со своим приобретением, – вздохнул Кай Галий, приникая к трубке. – Оно мне по душе.

Пуф. Пуф. Пуф.

– Устроим гешефт? Мы тебе что–то дадим, а ты нам за это квазальд, – стал я уговаривать Кая Галия.

– Вряд ли вы в силах удовлетворить мои желания. Они невыполнимы.

– И все же!

– Я бы не отказался стать королем в Острохвостии, обрести вечную молодость или научиться оставаться сухим под дождем.

– Фантазер!

– Я склонен пускать поток мыслей в свободный полет. Без этого нюанса я бы не стал новатором.

– Уверен, что в твоих экспериментах есть какие–то недостающие звенья, – поддержал я.

– Сейчас я испытываю нехватку лишь в толковом механике или маге. В подручном, который будет готов выполнить ряд моих поручений в очень сложной по оснащению экспедиции. Праздно шатающегося колдуна найти в наше время – почти невозможно, а механики из Гельха конкретно запаздывают…

– Я – гном, и разбираюсь во всяких штуках–дрюках.

– А я как раз тот, кого ты ищешь. Я – маг.

Кай Галий заинтересованно нас оглядел.

– Хм? Гном? А ты, м–да? Что, настоящий чародей или… кхм?

Я сконцентрировался на Лике Эбенового Ужаса. Из распахнутых глазниц затрепетал огонь.

– Впечатляюще! Тогда, вероятно, мы придем с вами к некому соглашению.

– Ближе к теме, – пробасил Дурнбад.

– Уже приступаю, – послушно сказал Кай Галий. – Тебе, выходцу из Железных Гор, я уверен, о Туманной Пляске ничего толком не известно, поэтому стану отталкиваться от самой дали. Широкая река, что течет по Караку и впадает в Узел Благополучия – предмет давних споров и кривотолков. Все почему? Из–за неких таинственных обсидиановых глыб – Отуманивателей, встречающихся по берегам реки и изредка на небольших островках в её центре. Они исторгают из своего нутра легковесный, без запаха и почти неразличимый для глаза дым. Откуда он берется? Бытуют разные мнения. Кто–то говорит, что он есть продукт действия подземных коловращений, иные утверждают, что то – есть отголоски функционирования вулкана Вугу, что венцом засел в Горах Заботы. У меня же иное, более экзотическое мнение, которое я хочу опровергнуть или подтвердить. Я – натуралист, необременённый нуждой заработка, и познавать природу – моя страсть.

– Звучит занятно. Я и сам частенько думал, что же такое Отуманиватели. Если ты подобрался к их разгадке, то я поддержу тебя с двойным энтузиазмом, – промолвил я.

– Вот оно! Именно! Подобрался! Все может оказаться куда серьезнее и сенсационнее! – воскликнул Кай Галий. – Если ты – маг, наверное, частенько ковыряешься в книгах и наверняка знаком с тем, что до прихода людей из Великого Окна Перехода на нашей земле водились другие разумные расы. Одна из них – «потерянные». Эти антропоморфные рептилии ютились в болотах и возводили на них огромные башни из мергеля – непрочного материала, по вине которого до нас дошли лишь руины тех мегалитических сооружений. Так, к чему я. Я склонен верить в то, что, не выдержав конкуренции с людьми за освоение ресурсов и просторов, потерянные, склонные к водной среде, в один момент покинули свои топи и опустились вниз, к корням земли, где и основали свои новые государства. Я изучил историю, летописи и полунамеки, запечатленные в ветхих фолиантах, после чего пришел к выводу, что нисхождение потерянных к глубинам было возможно лишь в трех местах нынешнего Соединенного Королевства. Два из них уже как почти вечность погребены под толщей камня. Катаклизмы никто не отменял. Но третье, последнее, еще открыто для прохода.

– Я не понимаю, при чем тут Отуманиватели, твои игрушки в ученого и какие–то плешивые потерянные, – проворчал Дурнбад. – Разгрызи мне орешек!

– Не так быстро, не так быстро! – затараторил Кай Галий, с остервенением втягивая в себя табачный дым. – Я отыскал тот самый сход, который использовали потерянные, чтобы уйти подальше от людей! Он покоится на дне Туманной Пляски, почти рядом с Ильваретом! В расщелине, уводящей в темные и никем еще не виденные царства! Еще до того, как река пробила себе путь из Моря Призраков к Караку и дальше потекла по долам, тут расстилалось громаднейшее болото – К’Хоро, со столицей потерянных – Дабанди. Буквально по крупицам я собирал осколки скрижалей Дабанди, что еще крайне редко, но всё же встречаются в шахтах и скважинах. Для перевода их трудного языка и синтаксиса я прибег к помощи талантливого мага–лингвиста из Магика Элептерум…

– Бертрана Валуа?

– Его самого! Ты знаком с ним?

– Знаком, продолжай.

– Бертран Валуа отказался участвовать в моем предприятии, но… Так, обратно к скрижалям! Их транскрипция подтвердила все мои домыслы. Потерянные бросили Дабанди стоящий на К’Хоро и в местечке, окруженным скалистыми гребнями, – их точное описание я соотнес с ландшафтом Туманной Пляски, снизошли в новый город – Румбильдан. Звучит метафорично, но суть такова, что потерянные пробрались к недоступным пластам земли! При всем при том скрижали экивоками затрагивают тему Отуманивателей. Мне пока не ясно для чего они нужны, однако нет сомнений, что Отуманиватели играют какую–то роль в жизненных процессах Румбильдана! Вскоре, вместе с вами, я выясню, для чего они служат, и поставлю жирную точку в череде пустопорожних обсуждений!