Урах! В сии невзгоды я часто думаю о Тебе. Помоги нам выстоять. Помоги не перегрызть друг другу глотки раньше, чем мы не образумимся. Как восстановить Соединённое Королевство? Как вернуть ему прежние границы и приделы? Даже, если выпустить из вида подбирающихся бестий Хрипохора и нежить Вестмарки, что сейчас несметной ордой выбирается из каверн и свищей, готовящуюся выстилать для Назбраэля дорогу в явь, то ясно, что Багряный Рок уже посетил каждую провинцию Соединённого Королевства. Иль Градо опустошают армии Плавеня. Плавень застыл под угрозой десницы Карака и Вельдза. Они же в свою очередь пребывают под туманной неопределенностью тлетворностей Великого Леса и Леса Скорби. Хильд помят Десницей Девяносто Девяти Спиц больше прочих, и о нём вообще вести не доходят. О Керане молва тоже поговаривает недоброе. Междоусобицы лендлордов и правящих партий, обусловленных как верностью короне, так и отрицанию её власти, секут его на тонкие лоскуты враждебности и отчуждения. Новости о нём, что просачивающиеся в Иль Градо через странников да разрозненные группы кочующих выселенцев пестрят разными подробностями и противоречивы. Все они однако сходятся в одном – Керан сам себе хороший враг и других, в лице того же Вельдза, ему для ухудшения положения не нужно. То Хафлан – столица провинции взята Рейстирами из Дома Краба, близкими родственниками Демеев, то Рейстиров выбили из Хафлана Чарльтоны, то Чарльтоны объединились с Малистерами и сокрушили Нольстрид Хавааванов, но потеряли Хафлан. По последним сводкам войну с Вельдзом в Керане забросили после преждевременной кончины Рикарда Смолви, ратующего за независимость провинции и присвоение ей статуса Королевства. Ныне вроде бв в Керане с посула Вельдза упрочилось положение знатного рода Брамсудов. Они подмяли под себя две трети провинции и заявили о преданности Констанции Демей. Так ли это на самом деле? Да кто его там разберет! Сегодня Брамсуды на стороне королевы, а завтра воткнут ей нож в спину. Назначенный некогда Вильгельмом Тёмным наместник Керана Варио Саан уже давненько спит в могиле, пронзённый предательским мечом, а новый – самопровозглашённый, Бах Брамсуд, – никому неизвестная лошадка. Что от него ждать? Я не знаю, и никто не знает, кроме него самого.

Отягощенный подобными измышлениями, я все же не преминул посетить сенешаля Огнморта. Пустили меня к нему не сразу. Выясняли, чьих я буду, да какой у меня титул при королевском дворе, а также по какому вообще поводу мне надо увидеть Его Командантство. Упомянутые мною имена Констанции Демей и Серэнити все же отворили мне двери в просторный холл, что кругом замыкался на самом себе. Низенький, с обветренным и покусанным оспинами лицом, сенешаль Огнморта внимательно читал какие–то бумаги за столом. Его тяжелый доспех, который он, по–видимому, носил не снимая, отливал желтизной позолоты. Я представился, засим получил приглашение присесть. Вирик Нарт – так звали моего лорда–собеседника, внимательно выслушал доставленную мною депешу о планах Индванцио Гнобиля, любезно преподнесенную мне Дугласом Хайлом под пытками Великого инквизитора Иль Градо. Вирик Нарт заверил меня, что ему и другим генералам уже известно об каверзных умыслах Плавеня. Кирф Маян с сорокатысячным войском поджидает Индванцио Гнобиля у Переменчивого моста. Там, если все пойдет как надо, силы Плавеня застанут врасплох. Затем, по распоряжению Кирфа Маяна, Иль Градо предпримет быструю атаку на форты, захваченные Плавенем. Когда неприятель будет из них выбит, рати Иль Градо отправятся дальше, на юг, в глубь лесов, полей и долов зарвавшейся провинции–агрессора. Весь личный состав Огнморта останется на своем месте, дабы Шальх, не подвергся случайному нападению извне, а вот такие крепости, как Кастрик, Пята Ураха, Люминст Гор, Астрхан и Уфрик на Рене, направят свои гарнизоны в разные оконечности Плавеня. Первыми целями для удара Кирф Маян наметил крупные торговые центры–селения. Правда, какие, Вирик Нарт не упомянул. Так же, по намекам сенешаля Огнморта, я понял, что Констанция Демей дала добро Энейгриду – командующему мечами Карака и Нуалоту Шрамтону – военачальнику Вельдза, отрядить треть своих воинов для подмоги Иль Градо. С трех сторон, с севера, запада и востока, обрушится на Гильберта Энтибора гнев правящей королевы. Долго она ждала, долго терпела беззаконие Плавеня, и её нервы сдали. Я уверен, что против закалённых в боях солдат Вельдза и Карака сброд Индванцио Гнобиля не устоит. Единственное, что меня обеспокоило в речах Вирика Нарта, это то, что Карак и Вельдз, передислоцируя свои отряды в некогда центральную провинцию, подставят мало защищенные «бока» Великому Лесу и Лесу Скорби. Дроторогор готовится пересечь Карак, умерщвляя на своем пути всех и вся, и вторгнуться в Плавень, а конкретно в Новорис. Вальгард Флейт же намерен разнести Гричинг на кирпичи и крошево. С уходом из Карака и Вельдза дивизий, их копий и луков и хоругвей у поборников Тьмы выкристаллизуется реальный шанс зацапать то, что им позарез необходимо – Кость Ночи и Тигровый Глаз Вилисивиликса. Пока как–то так.

Я тепло простился с Вириком Нартом. Он уговорил меня не уходить из Огнморта сразу и скоротать ночь под крышей его осанистой, зубчатой цитадели. Я согласился. Поужинал я вместе со старшими офицерами и их женами. За отвлеченными разговорами, красным вином из «Житницы Солнца», бифштексом и фасолью. сдобренной соусом из терпких трав, я провел пару закатных часов. Моё желание помыться так же исполнили со всей охотой и пылом. Мне нагрели два десятка ведер воды, и я, нежась в безвкусной ванной, хорошо пропарил своё тело. Спать меня положили в покой недавно скончавшегося от лихорадки кастеляна Огнморта, заместителя Вирика Нарта. Я укладывался на кровать с чувством страха и горечи, виною которым был Укулукулун и его визионерские приходы. В «ушко» Лукового Спокойствия я вставил позаимствованную из комода цепочку (с моей шеи оно не соскользнет куда–нибудь под перину).

Сон без снов и утро, что легкой моросью позвякивало в закрытое окно, – так подумал я проснувшись. Да пусть хоть град и буран ревут над Огнмортом, качая его башни и шпили, лишь бы архонт Праматери не совался ко мне в дремы. Споро позавтракав хлебом с маслом, сладким чаем, бужениной и вареными яйцами, я заторопился в Энгибар. Отойдя от крепости Иль Градо на почтительное расстояние, я выкликнул из Кампри Юнивайна. На нём, на моем молниеносном друге, мне не составило труда пересечь затененный бор и заскакать по перешейку полей к другой чаще. К полудню я стал узнавать мегалиты, что, как и в первобытные эоны, жухли, покрытые мхом, подле Медвежьего Дола. Кто их поставил сюда и кто им покланялся, никто не знает. Семи футов в высоту и три в поперечнике, они несли на себе прихотливый мотив символов и выпуклых рун. Старейшины Энгибара почитают их и зовут «Свидетелями». Среди рейнджеров и друидов гуляет молва о том, что в лютые зимние морозы Свидетели впитывают в себя свет звезд, и тогда словно вытесанные на них письмена будто бы обрамляются собственным потусторонним сиянием. Бертран Валуа пытался перевести смысл истертых иносказаний Свидетелей, но потом махнул на это рукой, заявив, что их транскрипция похожа на какую–то околесицу. Что конкретно ему удалось вычитать из криптографии Свидетелей, он не сказал.

Я миновал четыре десятка Свидетелей и въехал в Медвежьи Угодья. Никакая стрела и окрик не угонятся за Юнивайном, поэтому соглядатаи–рейнджеры, где–то точно замаскированные на деревьях, меня не остановили. Я пролетел миловидными тропинками, петляющими промеж сосен–исполинов, буков и вязов, и выскочил к скосу–изгороди Энгибара. Спешившись и отпустив Юнивайна, я предстал пред стражниками, носящими на себе серо–зеленые плащи, так хорошо скрывающими их в изумрудной поволоке Медвежьего Угодья.

– Я – Калеб Шаттибраль, старый друг Альфонсо Дельторо, – сказал я у ворот.

– Ты приехал в Энгибар к верховному следопыту? – откликнулся бородатый мужчина, смерив меня настороженным взором.

– К нему.

– Тогда ты опоздал, Калеб, Альфонсо умер.

Глава 19. Дух Зелени

– То есть, как это умер?! – возопил я, чувствуя, как подкашиваются ноги, и едва не падая на землю.

– Сегодня первосвященник–друид признала его таковым, – был мне ответ.

– Сегодня?!

Рейнджеры переглянулись.

– Если ты и впрямь друг Альфонсо Дельторо, то тебе стоит навестить его семью, – промолвил бородач, открывая предо мною створы.

– Сожжение верховного следопыта по всем правилам и установленным канонам состоится в полночь. Ты успеешь с ним попрощаться, – вставил второй страж.

На окостеневших ногах, я, получивший удар в самое сердце, с влажными от слез глазами, вошел в Энгибар. Этот приветливый и в высшей степени красивый уголок Соединённого Королевства сейчас меня не занимал, ни капельки. Бредя по улочкам в состоянии болезненного транса, я не обращал свое внимание ни на резные перила домов, ни на россыпи двухскатных крыш, ни на пескоструйные роднички, обрамленные кладями гранитных камней, ни на животрепещущую изгородь цветов, что избороздила весь Энгибар, отделяя один его квартал от другого. В голове у меня бил молоток – Альфонсо больше нет. Альфонсо нет! Нет! Я прекрасно знал, где находился дом моего друга и приятеля молодости, поэтому шел к нему почти машинально. На меня смотрели и пялились. Дети показывали на меня пальцем и разбегались при моем приближении в заросли или прятались за материнские юбки. Конечно, в Энгибаре не каждый день видят столь темную фигуру, несущую в дланях посох с зверски гогочущим, раззявленным лысым черепом. Крюк по аллее и знакомая веранда… Я, Альфонсо, Бертран и Эмилия, часто сиживали на ней в креслицах, подбитых войлоком, попивая из кружек чай или потягивая виски. Память. Неужели – это все, что теперь у меня есть от Альфонсо Дельторо? Невообразимо, кощунственно, нечестно!

Я сглотнул твердый комок в горле, вытер тыльной стороной рукава глаза и постучал в дверь. Мне отворила девушка лет двадцати семи. Она, мигая покрасневшими, выплаканными очами, спросила:

– Кто ты?

– Калеб. А ты…

– Калеб? Я – Лика Дельторо. Супруга Альфонсо. Он много рассказывал мне про тебя. Заходи.

Бертран в наше короткое рандеву не оговаривался о том, что Альфонсо женился. Когда это произошло? Сколько лет назад? И почему сам Альфонсо не позвал меня на свадьбу… и даже не сообщил о ней?

В наглухо зашторенной комнате царил полумрак и витал запах ароматических свечей. Расставленные по канделябрам, они скупо вырывали из тьмы очертание предметов. Альфонсо, облаченный в мертвецкую хламиду, возлежал на кровати, овеянный тенями и призрачными полутонами, что плодились от зажжённых, колыхающихся фитилей. Я снял перчатку и положил ему руку на лоб – холодный, как вода в проруби. Из–за шкафа с утварью на меня украдкой глядела девочка лет шести.

– Это Каталина, – представила мне её Лика. – Каталина, это – Калеб, друг папы.

– Очень приятно, – прошептал я. – Как это произошло?

Лика опустилась на пол рядом с мужем.

– Дух Зелени… Все случилось из–за него.

– Поподробнее, пожалуйста.

Лика глубоко вздохнула, после чего продолжила:

– Каждый год в Энгибаре проводится обряд Таинства. Мы чествуем Духа Зелени и возносим Ему молитвы. Виноград, розы, рожь, эль – эти и другие дары возлагаются нами к нему на алтарь, и Он всегда их принимает… Принимал, до этого времени. Три дня тому назад Альфонсо с первосвященником–друидом и прочими нашими братьями возложили на кумирню свои подношения. Они просили Духа Зелени о плодовитом урожае, о покровительстве птицам и животным, о мире во всем мире и о благоденствии Соединённого Королевства. Молитва длилась, а идол Духа Зелени набирался истомы – я была там тоже и видела, как он покрылся красными песчинками. А потом из всех его древесных членов хлынула кровь. Первосвященник–друид, Хагиша, сказала, что то есть нам кара за наши деяния, и что Дух Зелени отвернулся от людей. Альфонсо… Он знал, что существует древний обряд, который способен перенести свое «я» в обитель Духа Зелени. Он вознамерился провести его, чтобы умолить Духа Зелени вернуть нам Свое расположение. Первосвященник–друид и иные друиды из Совета поддержали решение моего мужа. Альфонсо принял из чаши редкостный яд–галлюциноген Катиллу, что возможно достать из молодых ростков ингибитуса и… погрузился в сон. Его сознание воспарило к Духу Зелени и… там и осталось. Поначалу тело Альфонсо подавало признаки жизни, но сегодня оно стало коченеть. Хагиша сказала, что мой супруг не смог добиться расположения Духа Зелени и потому… и потому не вернулся назад…

– Его пытались привести в чувство?

– Да, Хагиша сама смачивала губы Альфонсо приготовленным ею противоядием, но… Все безуспешно. Нынче утром первосвященник–друид оповестила меня, что Альфонсо ушел в царство Духа Зелени уже слишком далеко. И…и… она пояснила, да я это и сама знаю, что если плоть моего мужа не сжечь до нового рассвета, то в нее, податливую и открытую к проникновению сущностей Мира Тьмы, обязательно кто–нибудь вселиться и… и… Альфонсо воспрянет, но уже не собой, а кем–то иным… Злым.

– Однако этого может и не произойти?

– Так уже было пару раз в прошлом, и Хагиша боится за Энгибар. Демонические бестии очень сильны, и им, влившимся уже в почившее тело, нипочем топоры и секиры. Они могут натворить кучу злых дел тут или сбежать, чтобы сеять ужас где–нибудь в иных местах…

Пока Лика говорила, я щупал пульс Альфонсо. Глухо… Глухо… Глухо… Минуту глухо…Удар!

– Он еще держится! Он пока жив! – возбужденно воскликнул я, перебивая речь Лики. – Его нельзя предавать костру!

– Мама, папа очнется? – тут же спросила Каталина, таращась на меня.

– Я… Жив? – вся встрепенулась Лика. – Но Хагиша сказала…

– Думаю, что Хагиша не держала пальцы на запястье Альфонсо так долго, как я.

– Что нам делать?! – заламывая руки, вопросила Лика. – Его еще можно достать из транса?

– Я немедленно иду к Хагише, – тут же объявил я. – Мне нужно больше информации о Катилле и самом ритуале, восхваляющем Дух Зелени.

– Каталина тебя проводит, – быстро ответила Лика.

Я протянул девочке ладонь и та пугливо её взяла.

Каталина, молча и тупя взор в землю, повела меня промеж глинобитных стен, зданий из срубов и всюду размещённых цветочных клумб. Пока мы шли, я рассматривал дочь Альфонсо. Её схожесть с отцом была наглядной и ярко выраженной. Те же скулы, тот же лоб и те же голубые глаза, что еще застенчиво и робко глядят из–под чуть приподнятых бровей. Единственное, что Каталина получила от матери – это копну русых, вьющиъся волос и вздернутый носик с пятнышками–веснушками.

Каталина замедлила шаг у Свидетелей, что сакральным кругом оторачивали поляну своими глыбами в центре Энгибара. То был Храм под Небом – капище Духа Зелени. Рука об руку, я и дочь Альфонсо заскользили среди анахронических мегалитов, обметенных рунами и нечитаемыми выпуклыми иероглифами, в коих зиждилось седокудрое поучение из непроглядного прошлого и так статься, что и прорицания из недоступного разуму будущего. Каменный лабиринтный кромлех то сужался, то расширялся, пока мы не взошли на пригорок с прямоугольной, заботливо забранной плющом глыбой посередке. Прямо над ней, растопырив широченные корни–арки вздымалась невиданных размеров секвойя. Её ветви–балки воздымались к небосклону, и солнце, подсвечивая их крупные листья, создавало на недоступной выси ареол–облако из бирюзы и нефритового, калейдоскопического мельтешения. Наверное, это самое огромное древо во всем Соединённом Королевстве. Большего роста секвойи произрастают только в Бархатных Королевствах – загадочный и канувший в вехи Тумиль’Инламэ в расчет не берем. Под секвойей, прямо на траве, поодаль от алтаря, сложив ноги крестом, медитировала женщина в красном балахоне. Завидев нас, она подняла голову вверх. Нежная девичья кожа, острые черты, черные, как уголь, зрачки, окрашенные церемониальной синевой щеки и губы – лик первосвященника–друида показался мне смутно знакомым. Где же я мог её уже видеть?…

– Дочь главы Энгибара и Его верховного следопыта! Кого ты привела под сени Духа Зелени? – глубоким голосом спросила Хагиша.

Каталина вот была рядом, а вот – уже за моей спиной. Хагиша её пугала.

– Ааа… – протянула Хагиша, цепко и не спеша, оглядывая меня. – Калеб Шаттибраль из Шато, что стылой конструкцией громоздится в Веселых Поганках у извечно стынущего Моря Призраков. Ответь мне, в твоём Шато, исковерканным порочной некромантией, есть закуток для Духа Зелени?

– Природа и её Бытие всегда много значили для меня, – отозвался я. – Откуда ты меня знаешь?

Первосвященник–друид улыбнулась ровными красными зубами. Они такие у нее, потому что она жует «красницу» – популярный среди знахарей стебель, смекнул я. Его побеги используются как для здоровья полости рта, так и для улучшения пищеварения. Однако если красницу употреблять постоянно, может возникнуть зависимость от её реагентов, без которых человеку становится дурно и паршиво. Так, навскидку, Хагиша явно перебарщивает с употреблением красницы. Окрас её ротовой полости – тому подтверждение.

– Иди обратно к Лике, дитя, – промолвила первосвященник–друид.

Девочка поглядела на меня, а потом без единого слова пустилась опрометью из величавого и мистического урочища Духа Зелени, в коем век от века ее предки затягивали эзотерические песни и плясали диковинные танцы.

– Энгибар хоть и глухое, отгороженное от разноголосиц селение, но слухи из провинций сюда тоже просачиваются, – томно продолжила Хагиша. – За последний год ты, Калеб, хорошо проявил себя на поприще Защитника Естества. Да, мне известно, что ты избавил Лес Скорби от токсичного рыдания Шоб–Коб–Дуба и, очистив Лимфимиду, дал напиться всему животному братству. У меня есть всюду свои осведомители и зачастую они вовсе не люди. Птицы и звери приносят мне свои щебетания и рыки. Ты молодец.

– Я польщен, что ты обо мне такого мнения. Я…

– Выпей со мной «Зеленый чаек», Калеб. Он раскрепостит тебя и отвадит гнетущую тоску, – перебила меня Хагиша, вынимая из–за пазухи бутылочку.

– Я тут из–за Альфонсо!…

– Мне жаль, Светом ему уже не помочь.

Первосвященник–друид сделала из тары глоток, затем протянула ее мне.

– Альфонсо еще не до конца приобщился к миру Духа Зелени. Я нащупал у него пульс, – твердо сказал я, не принимая предложенный напиток.

– Даже если так, то биться он будет совсем недолго. Катилла уже разбежалась по венам главы Энгибара, и вытравить её не представляется возможным, – печально отозвалась Хагиша. – Зря отказываешься от «Зеленого чайка». Такой не продается ни в Шальхе, ни в Гельхе, нигде. Мы варим его по секретному, первоначальному рецепту исключительно для себя.

– Я сюда не пить пришел!…

– Но спасти своего друга?

– Верно!

Первосвященник–друид заложила себе за десну свежий пучок красницы. Бурая пена, выступившая на ее синих губах, отвратительно запузырилась.

– Благородство и безумство, – тихо проговорила Хагиша, сверкая черными глазами–агатами. – Может, есть еще способ повернуть все вспять.

– Какой?!

– Траурный, как сама безлунная ночь и скверный, как пагуба Назбраэля. Он не присущ Духу Зелени, но тянет свои всходы из Мира Тьмы, – еще тише зашептала первосвященник–друид, наклоняясь ко мне так близко, что я ощутил её дыхание на своем ухе. – Я думаю, что Альфонсо вообще не добрался до прерий Зеленого Духа, а по случайности, вызванной гадким, извращенным и целиком неизведанным эффектом Катиллы, угодил в одну из дыр–пространства, что пребывает под властью неименуемых и неописуемых субстанций, которые обитают в бесцветных пластах Вселенной. Я не говорила о своей догадке ни Лике, ни своим сестрам и братьям друидам, однако по всем признакам она верна. Упокоить Альфонсо на складчину из валежника и поленьев – верное решение, покуда он не осознал себя совсем не собою, однако…

Тут Хагиша приложилась губами вплотную к моему уху.

–… Однако если ты примешь ту же дозировку Катиллы, что и Альфонсо, то быть может, прободив заслон вещности, окажешься вместе с ним в одном Плане.

Из складок одежды первосвященник–друид вынула полупрозрачную мензурку с пробкой–головой волка. Наполовину пустая, она содержала на своем дне чахоточный, бурый осадок, который самоочевидно смахивал на трупики мошкары.

– Пригуби этот настой из Катиллы, и ты увидишь Альфонсо.

Я неуверенно покосился на Хагишу. Что–то мне не понравилось в её мимике, её жестах и красной улыбке с выступами рубиновой пены на уголках рта. Моложавый вид первосвященника–друида, её инфернальные синие отметины на челе, как и замогильная бледность сухого эпителия – так же добавляли своего веса в моих впечатлениях.

– Сомневаешься? И правильно. Это правильно. Без сомнений мы превращаемся в бездумных, самоотверженных болванов.

– Ты не поведала, как мне и Альфонсо, когда я его отыщу, вновь проснуться.

– Где–то в стране сумрака и мглы, где бродит твой друг, есть «переход–портал». Он выведет вас к рощам Духа Зелени, а оттуда вы непременно разыщите дорогу домой.

Бурлящая жидкость из уст первосвященника–друида потекла на подбородок и закапала на балахон. Она впитывалась в него и расходилась мокрыми подводками, но Хагиша не придавала этому значения. Выражение её лица, сумасшедшего и экзальтированного, нагоняло на меня некое подобие страха.

– Давай сюда свою микстуру, – поборов нахлынувшую неприязнь, сказал я.

– Вот она, бери, – вкладывая мне в пальцы мензурку, промолвила Хагиша. – Спеши к Альфонсо, возляг на его койку, возьми его за руку и вкуси выжимку из Катиллы до последней капли. Помни, когда часы пробьют двенадцать раз, срок твоей миссии окончится. Если ты потерпишь неудачу, Альфонсо перенесут на пустырь, и там вместе с тобой отдадут всеочищающему пламени.

– Вместе со мной?

– А как иначе? – недобро сощурилась Хагиша. – Зачем нам в Энгибаре еще один демон из преисподней?

– Я вернусь.

– Или обратишься в пепел.

– Тому не бывать.

Я покинул Храм под Небом с впечатлениями не слишком приятными. Тон, облик и жестикуляция первосвященника–друида, вкупе с её нездоровыми посулами, не вязались у меня с кроткими и смиренными нравами поселенцев Энгибара, с их обычаями и укладом. Я осязал в речах Хагиши какую–то угрозу, налившуюся гроздью и готовую пролить на меня своё гнилушное семя. Меня смущало даже не сколько то, что мне предстояло сделать, сколько сама первосвященник–друид. Ну не такие они, друиды! Они таинственные, сведущие и мудрые, но никак не такие… зловещие и отталкивающие. Что–то тут было не так… Но что? Я поболтал в склянке яд Катиллы. Его мучнистый осадок из насекомых всколыхнулся и распределился по всей поверхности сосуда. Он, получается, введет меня в состояние летаргии. Эмилия частенько делилась со мной сведениями о подобных вирулентных настоях. Она как мастер уж знала в них толк. Если доля, к примеру, той же Катиллы окажется чуть больше, чем нужно, я моментально погибну. Однако если Катиллы будет немногим меньше, меня увлечет в сон–забвение, который всего на один шаг будет отделять от смерти. Обычно в такой сон–забвение погружают людей с каким–то умыслом, подразумевая, что при желании достанет сноровки их выдернуть из забытья обратно. Мне же Хагиша ничего такого не обещала. То есть, не сыщи мы с Альфонсо червоточину, все – все пропало. Как–то незавидно. Впрочем, разве у меня есть иной выход, кроме как рискнуть? Я очень люблю Альфонсо Дельторо, и подставить или не подставить свою шкуру под «губительную случайность», у меня выбор не стоит.

Когда я подошел к дому Альфонсо, то изрядно удивился тому, что на его пороге меня поджидала не только Лика, но и Хагиша в своих красных одеждах и накинутом капюшоне. Рядом с ней топтались несколько друидов, тоже все в красном и с красницей в зубах. Их челюсти мяли стебли и производили отвратительные багровые слюни, которые они не сдерживали в себе. Мерзкое пренебрежение посетило меня при их виде, тошнотворное и гнусное. Куда делись все те, знакомые мне, ревнители Духа Зелени? Почему они превратились… в этих странных и безобразных кумирослужителей с мыльной охрой на губах?

– Как ты меня опередила?

– От Храма под Небом есть свои тропы в любую точку Энгибара, –ответила мне Хагиша. – Мы пришли, чтобы узреть твой переход в Устье Грез.

– Пусть так, – кивнул я, после чего обратился к Лике Дельторо: – Приведи сюда кого–нибудь из верных Альфонсо следопытов. Тех, на кого он мог действительно положиться.

– Зачем? – тут же осведомилась первосвященник–друид.

– Затем, что так мне хочется. Лика, я подожду тебя тут.

– Я… да, я исполню, что ты просишь, Калеб, – быстро сбегая по порожкам, крикнула через плечо Лика.

Я стоял и ждал, ощупывая взором тех людей, что звались друидами. Их поведение и повадки казались мне заслуживающими недоверия. Почему? Может всему виною красница, что брызгала мелкими каплями из отечных горловин друидов, или их холодные, отдающие гробовой пустотой взгляды. Не знаю. Мне показалось неизмеримо важным не оставаться одному в кругу этих, с позволения сказать, людей, когда я буду без сознания. Могу списать свою подозрительность на то, что вскоре мне предстояло окунуться в бессвязный и порочный омут Катиллы. Впрочем, перестраховка еще никому не навредила…

Минут через пятнадцать–двадцать Лика Дельторо показалась с шестью неприветливыми мужчинами, каждому из которых было к сорока годам, и одной женщиной лет тридцати трех. Все они супились и исподлобья косились на Хагишу и её спутников. Первосвященник–друид расправила плечи и как будто сверху вниз глядя на пришедших, надменно промолвила:

– Так, так, так, кто это у нас тут? Семь «лесных стрел»? Единственная недальновидная каста Энгибара, которая противилась восхождению Завету Благодати и к его верховенству в Храме под Небом. Я не забыла о ваших крамольных речах посреди собрания друидов. Нет, не забыла.

– Твой культ кровожаден и жесток, Хагиша, – проворчал мужчина с топором на поясе. – Никогда Дух Зелени не решал свои заботы при помощи открытой ненависти и агрессии.

– Что такое Завет Благодати? – спросил я.

– До сих пор это было малочисленное общество отшельников, живущих на выселках и проповедующих Сказания Отмщения. Такое себе «сказание», уверяющее, что все и вся обязаны вложить в руку меч и щит, и с ними мстить за осквернение нетленного порядка природы. Их, этих «заветников» с посула Хагиши, вняв её уверениям о начале Новой Страницы в истории Энгибара, основанной на праве ставить Землю–Мать выше человеческой юдоли, по глупости и бестолковости выбрали руководить друидическими конфессиями. Когда Завет Благодати дорвался до власти, то все неугодные ей волхвы и рейнджеры вдруг оказались в немилости. Их обвинили в несоблюдении новоявленных принципов и каких–то несуразных устоев, выуженных из больной фантазии Хагиши. И что потом? Всех более–менее толковых жрецов изгнали из общины и запретили им возвращаться под страхом «суда». Только всеми уважаемого Альфонсо они побоялись тронуть и нас, его личных «лесных стрел».

– Не шибко–то ты жалуешь своего первосвященника–друида, Хансель, – улыбнулась Хагиша своими красными в подтёках зубами. – Разве плохо то, что браконьер понесет наказание? Или зазорно покарать зарвавшегося траппера? За нарушение Равновесия должно последовать справедливое воздаяние. И Завет Благодати истово и заповедно ратует за это. Друиды и их собратья находились в потемках своих миротворческих обычаев, которые по сути своей претили Духу Зелени. Делали Его слабым и ничтожным. Но ничего, скоро Он воссияет и воспрянет, как никогда до этого.

– Уже воссиял, ага, – сплюнула женщина. – Та треба тому доказательство. Секвойя–Аватар Дух Зелени покрылась кровяной коркой после неё, а Альфонсо слег, погубленный сваренным тобою ядом.

– Только со слов все так чинно и пригоже, – промычал товарищ мужчины с топором. – Кто распял на деревьях охотников из Рахиса? Кто предал смерти рыболовов, что закидывали свои сети на Шевелянке? Кто закопал по шеи в глину, я хочу получить ответ, подростков, что просто собирали ягоды у нас в Медвежьем Угодье?! Кто они?! Это вы! Изверги!

– Они не только собирали ягоды, но и травили кроликов своими бешеными собаками. Не ради пропитания, но в угоду своим ледяным сердцам. Жаль, что вместе с ними я не закопала еще и их узколобых родителей – так была бы всем наука о том, как надобно воспитывать своих чад.

– Ты чуть их не убила! И убила бы, не освободи мы их!

– Твои слова – ветер, Прик. А что по поводу твоих обвинений, Элхе, то и они беспочвенны и мятежны. Дух Зелени не принял подать только потому, что уже устал от ваших пустословий. Он гниет, и гниет исключительно из–за вас. Из–за вашей нерадивости и вашей бездеятельности. От вашей нерешительности и нечестивой застенчивости. Ныне с этим покончено, теперь Завет Благодати расставит все по своим местам. Дух Зелени и с Ним все Естество края Соединённого Королевства расцветет на зависть всем. Те же, кто встанет на пути Обновления – будут истреблены.

Запальчивая фанатичность, с которой говорила Хагиша, заставила меня содрогнуться. В Энгибаре случился Переворот Сил, и гадай не гадай, скоро он выльется в противостояние, что обернется смертью для многих поселенцев этого, доколе не ведающего ранее раздора города рейнджеров и друидов, волхвов и знахарей.

– Сколько всего лесных стрел?

– В Энгибаре? И пятидесяти не наберется, – прорычал Хансель. – Все за его пределами. В Медвежьем Угодье.

– Хорошо, – кивнул я. – Это хорошо.

– Больше плохо, чем хорошо. Я все более уверяюсь, что лесным стрелам тут не место, – отметила Хагиша. – Однако мы задерживаемся. Пора начинать, Калеб.

Я, многозначительно глянув на Ханселя и Элхе, кивнул.

– Мы будем рядом с тобой и Альфонсо, – сказала Элхе.

– Это!.. – взъерепенилась Хагиша, но её оборвал Прик.

– Это никак не противоречит правилам. Или и это уже запрещено? Не упомню такого.

– Нет…

– Вот и славно.

Я вошел в дом Дельторо. Он все так же лежал на кровати, походя своим обликом на мертвеца. Я отдал Лике посох, отложил котомку на стул и забрался на перину, благоухающую как медвяными травами, так и испариной залежавшейся плоти. Хагиша и восемь её друидов, неистово чавкающих красницей, встали в моём изголовье.

– Пей, – промурлыкала Хагиша.

Я откупорил пробку с резной головой волка и залпом влил в себя содержимое мензурки. Мерзкая, густая жижа, принявшее в свое лоно утопленных насекомых, поползла по моему надгортаннику, затем по голосовой складке и дальше в трахею и пищевод. По вкусу эта слизь, а иначе её и не назовешь, была сродни сукровице, солидно приправленной некой невообразимо тошнотворной составляющей, которую невозможно описать словами и чувствами. Меня пробрала волна жара пустыни и одновременно с ней накрыла поволока склепного холода и рассудочной неустойчивости. Мой желудок жгло желчью, а мозг посылал импульсы тревоги и безотчетного, всеобъемлющего страха. Я словно бы погружался сам в себя, в свои внутренности, и в них уже проваливался в смарагдовую толщу Бездны, что есть суть Черноты и Бесцветия. Последнее, что я успел различить, прежде чем окончательно снизошел в хтоническую пучину, были ковыляния свечных фитилей. Их призрачное пламя отбрасывало долгие тени на тяжелые шторы и мебель, вовлекающую в себя свои углы и абрисы… Катила подействовала…