Я вновь вооружил руки предметом (на этот раз им стал блокнот) и швырнул его в физиономию человека. Так же, как и предыдущий мой снаряд, он пронёсся сквозь пустоту.

Восемь, нет, около пятнадцати одинаковых мужчин со шпагами наперевес низко поклонились мне и потянули свои левые руки к моей спине. Чтобы обнять. Они все, невесомые и потусторонние, однако очень реалистичные, не коснулись меня.

– Где ты, Вселенная тебя разбери?!

– Туточки.

С неприметного балкончика мне беззаботно махал Бертран Валуа. Мой дорогой друг! Все во мне перевернулось в эту минуту. Его завитые рыжие усы и клиновидная бородка, как и манерно уложенная шевелюра, небрежно ниспадающая на цепкие голубые глаза, пробудили во мне горячий ключ отрады. Как же я был рад видеть этого старого пройдоху, мастера иллюзий и грозу девушек. Ха!

– Рыжая Колючка, гром тебя оглуши! Ты даже не представляешь, как я счастлив, что ты до сих пор дышишь!

– Калеб! Мой дорогой и нудный Калеб. Скажи мне, Толковая Каракатица (это мое прелестное прозвище в Грозной Четверке, познакомьтесь), и почему я не удивлен, что ты как–то замешался во весь этот балаган?

– То длинная история.

– Они у тебя всегда такие. И канительные. О, Вселенная, какие же они, правда, всегда канительные. Моя тетушка так говорила. Помнишь?

– Естественно. Эта женщина непременно угощала меня свекольным салатом, от которого мой желудок настойчиво требовал найти ему уборную.

Бертран ловко перескочил через парапет и встал подле меня. По мановению ладони все его фантомы растаяли в воздухе.

Твой трюк никогда не перестает иметь успех.

– Я люблю пользоваться проверенными приемами.

– У меня есть куча новостей, но сперва я хочу услышать, что тут приключилось?

– Двумя словами тут не обойтись.

– Постарайся сжать свой рассказ до самого основного. Я собираюсь покончить со всей этой кутерьмой уже через пару часов.

– Толковой Каракатице обязательно надо всюду успеть и все порешать? Ладно, вдвоем у нас, может быть, и есть шанс.

Бертран уселся в кресло и беспечно (как в критические минуты у него получается принимать такой вид?) подпер подбородок эфесом Пиявки.

– Эдмундус Деритус Опирити! Эта фраза на языке Империи Хло обозначает – все мы смертны. Дней пятнадцать назад в Магика Элептерум находилось семнадцать учеников, четыре магистра и архимаг. Из всех них на данный момент дышу только я. Тогда, в ту на редкость дождливую ночь, на Магика Элептерум опустилось колдовство, что расшатало её энергетические линии и подчинило своей воле. Весь заряд мистицизма, с помощью которого, наша твердыня контролировала свою основу, вобрался в «сетку» и ниспровергся на замок Шальха. Что–то сродни пагубной мембране – окажись в трех футах от неё и подохнешь. Уфций Штормовой Рык Ринаут, я, Леви Матели, Хирна и Сергио Алхимик собрались на срочный совет и определили, что центром столь мощной дисгармонии является ни кто иной, как человек. Представляешь, Калеб? Какой–то хлыщ взял и вот так вот сграбастал весь потенциал Магика Элептерум! Уму непостижимо, что смертный может провернуть подобное. Бог, да, но двуногий «обезьяникус»?

– И все же.

– Да, да и все же это было так. Уфций Ринаут взобрался на шпиль, собираясь так сказать, вернуть его активность на круги своя, но стоило ему только подняться на башню, как взбесившийся Кристалл Хадингтона попросту расчленил его на ядрышки–тычинки. Пуф! И все! И тут понеслось! Ты даже не представляешь, Калеб, что произошло!

Бертран ненавязчиво создал три своих иллюзии, которые ретиво закивали, соглашаясь с его восклицанием. Выглядело это комично.

– Магика Элептерум заполонили хирко, цапаши, липачи, айгубы, кахи и прочие призраки. Они вились по просторам Академии и иссушали её учеников. Урах их разбери, откуда повылазили эти субстраты? Ты, возможно, как мастер–некромант навел бы в этом хаосе порядок, но из нас, магистров, пребывающих в Магика Элептерум, твоим опытом никто не обладал. Мы кое–как приструнили этих духов, но на смену им, как в той песенке «а за ними пришли гномы, гномы, гномы, голодные гномы», только то были не гномы, а те рыла, что ты да я только что отправили на тот свет. Каким идолом живорезы пробрались в Магика Элептерум – отвратная гадючья загадка, однако они сумели это сделать. Мы сражались с ними и в сражении проиграли. Их была орда и маленькая вагонетка, а нас меньше восьми. Леви Мантели разрывали у меня на глазах, а он все сыпал Молниями из своего жезла. Сергио Алхимика зажали в лаборатории. Хирна и я держались теней, но и эту красавицу–ведьму подстерегли, когда мне приспичило в уборную. М–да! Живорезов тянуло к Кристаллу Хадингтона и они туда в конце концов добрались. Пробились! Да! Через все мои препоны! А я, ты в курсе, не лыком–то шит, да не шелками–то укрыт. Чародей живорезов, огромный такой уродливый бугай, в шлеме и костюмчике Канцелярии Правосудия, что–то учудил с Кристаллом Хадингтона, а затем пропал, бросив здесь свою челядь. Ну и вот, пока ты не показался, растрепанный и с задорным румянцем на щеках, я отлавливал живорезов и отправлял их на ужин к «пирожочку» Назбраэлю.

Три иллюзии Бертрана Валуа зарябили, и их стало шесть. Каждая по очереди откинула непослушные рыжие локоны со лба. Настоящий же Бертран Валуа извлек из–за пазухи бутыль и сделал три глотка.

– Золотое из Плавеня. Только оно–то меня и поддерживало все минувшие недели. Будешь?

Я приложился к горлышку.

– Конечно! Жаль, что не полная!

– Фу, обслюнявил всю! Допивай теперь сам!

Я пропустил насмешку Бертрана мимо ушей и спросил:

– Этот чародей живорезов, как думаешь, он куда делся?

– Портал. Прямиком в замок Шальха. Мне указал на это Кристалл Хадингтона, я на него в своем роде настроен. Когда его энергия куда–то движется в таком масштабе, я чувствую это.

– Он ещё там?

– Портал? А куда ему деваться? Кристалл Хадингтона как зациклился, так и остался зацикленным на самом себе. Жрец лишь как–то отделил от него «струю колдовства» и состряпал ею межпространственный переход. Понятия не имею, как.

– Нам надо войти в этот портал.

Бертран укоризненно на меня посмотрел, а его иллюзии кинули в меня перчатками.

– Толковая Каракатица – ты, но иногда ты так же Бестолковая Жужелица. Кристалл Хадингтона сейчас бьет во все стороны огнем, и его температура, что в твоей наковальне. Как усмирить его, у меня мыслей нет. Дороти и Дэнис Вирфил – настройщики Кристалла Хадингтона бродят где–то по Соединённому Королевству, закрывая червоточины. Вообще практически все маги Магика Элептерум по приказу Констанции Демей связали узелки, прихватили шляпы и потопали к этим червоточинам. Сколько их вернется под сени Академии? Одной Вселенной известно.

– Червоточин больше нет.

– Ты в курсе событий?

– Принимал в них непосредственное участие.

Я залпом допил вино и поставил бутылку на журнальный столик, который от прикосновения подпрыгнул и поехал куда–то вдаль.

– Зачем ты его напугал?

Иллюзии Бертрана слиплись в одну. Она села рядом с оригиналом и перекинула ногу за ногу.

– Тут все у вас «свихнувшееся».

– Свихнувшаяся Башня, да. Шо гуруто де лос тамборес, что на все том же языке Империи Хло звучит как – «в словах плебса святая простота».

– Хорошо, что ты хоть сейчас не мяукаешь на кошачьем Бархатных Королевств. Их мур–мяу неуместно смешны в данной обстановке.

Бертран осклабился.

– Мяо джин, мяо, ди ляс, мяо тан, мяо сян. Козырять транскрипциями и филологией – моя слабость. Эта означает, что не все «лотки» так чисты, как кажется.

– Давай пока их отложим, твои транскрипции и лотки. Кристалл Хадингтона. Речь о нём.

– К нему одному мне было не подобраться, – пожал плечами Бертран. Его двойник скорчил мне гримасу. – Там рыщут штук сорок живорезов. Правда, может, они друг дружку перегрызли уже.

– Проверим? Грозная Четверка!

– Рыжая Колючка не против пощекотать свои нервы, – хмыкнул мой друг.

Бертран Валуа встал, а я за ним.

– Постараюсь провести тебя к Кристаллу Хадингтона по самому безопасному пути. Хотя все они нынче не блещут этим качеством.

Иллюзия Бертрана заспешила вперед, мы, чуть отставая, следом. Валуа повел меня через разнообразные комнаты и галереи, которые замкнулись на передвигающейся лестнице. Мы дождались, что она придвинула к нам свои порожки и стали взбираться вверх. Бертран пару раз тыкал меня в грудь и в спину, чтобы я остановился. Он обнаруживал затаённые ловушки. На уровне с шевелящимися цепями, вмурованными в кладку, и переминающимися на своих постаментах гипсовыми статуями, мы нос к носу столкнулись с отрядом живорезов–людей. Доспехи, булавы, топоры, щиты – они были хорошо вооружены, но что нам, двум друзьям, умеющим действовать в паре, их неорганизованное нападение? Очень даже, что! Бертран натворил аж дюжину своих иллюзий и направил их за шеренги зачарованных изваяний. Сам же он достал черные дротики, смоченные токсичным ядом и, выбрав нужную позицию, стал их метать в живорезов. Я с Ликом Эбенового Ужаса и Альдбригом вершил «жатву» где–то в центре скопища мутантов. Иллюзии Бертрана мне изрядно помогали. Резко возникая из–за поворотов и убегая обратно, они притягивали к себе наседающих на меня живорезов. Молнии и Глыбы Льда, финты и приемы Альдбрига, а так же уколы Пиявки, наносимые исподтишка, утопили Хрипохоровых бестий в лужах крови.

– Дальше трап, за ним дверь, а за дверью – Кристалл Хадингтона, – бодро уведомил меня Бертран Валуа, вынимая из туши живореза дротик.

Иллюзии сновали туда–сюда, и в какой–тон миг я потерял Бертрана из виду.

– Да вот же я, – хлопнув меня по плечу, рассмеялся Бертран. – Ищет он, ищет Толковая Каракатица своего верного друга. Тетушка моя недаром называла тебя совой. Так же головешкой своей крутишь.

– Все–то ты свою тетку припоминаешь!

– Любил я её и тебя люблю, степной хорек, – улыбнулся Бертран.

Я наподдал ему по попе Ликом Эбенового Ужаса.

– Ух, больно же! И что это за новая игрушка у тебя, кстати? Где Ночь Всех Усопших? Потерял где–то под забором?

– В моей сумке.

– Складывать его научился либо? – хмыкнул Бертран.

– Ночь Всех Усопших мне разломали в Эльпоте.

– Еще одна история? Хорошая палка была. Нам бы засесть в таверне с добрым элем. Меня разбирает любопытство, что там с тобой происходило все эти годы.

– Ага. Обязательно. Как нам подобраться к Кристаллу Хадингтона?

– К порталу, ты имеешь в виду? Все–то он о скучном да насущном. Я тебе сразу сообщил – у меня нет никаких соображений.

– Сотворим Элементарный Заслон?

– Я не умею этого – это раз, а во–вторых он не сработает. Кристалл Хадингтона твои хилые затворы разобьет и даже не напряжется. А из тебя попутно рагу сделает. Как из Уфция Ринаута. Толковый мужик он был, хоть и занудный, как ты.

– Откуда он черпает энергию? Может, есть способ его как–то ослабить?

– Ринаут уже ниоткуда, а Кристалл Хадингтона аккумулирует её в самом себе.

Бертран извлек из–за пазухи маленькое зеркальце и поднес к моим глазам. По его отполированному полотну пронеслись синие искорки, и я увидел, как по крыше Магика Элептерум моросят нити и дуги аннигиляции. Валуа чуть наклонил зеркальце, и мне открылся грубый неотшлифованный сердоликовый камень, заключенный в тиски подпор, облепляющих его с самого низа до треугольного венца. Я понаблюдал за пертурбациями Кристалла Хадингтона и вынес резолюцию – энергия, выплёскивающаяся из него, подвержена задержкам, в одну–две минуты. Если точно выверить время всполохов Кристалла Хадингтона, то перебегая с места на место, получится добраться до ослепительного круга, коим явно был портал.

– Твой план безумен, – скрестив руки, отрицательно покачал головой Бертран. – Мы с тобой прожили пару столетий, вкусили опасностей, и умереть, вот так, от случайной вспышки Кристалла Хадингтона? Глупо. Ну, ты, конечно, бестолковый, но я–то – нет. К тому же нам надо не только проникнуть в портал, но и прекратить эту вакханалию над замком.

– Я лишь предложил. Теперь твоя очередь.

Бертран Валуа подергал свою бородку.

– Что если ненадолго расшатать фокусировку Кристалла Хадингтона твоими руками?

– Я знал, что ты меня не так ценишь, как говоришь! Хочешь, чтобы я за него схватился?

– Ты не понял, – блеснул зубами Бертран. Он укутался в свой звездный плащ, интригующе помолчал, затем сказал:

– Кто у нас умеет поднимать мертвых?

– Допустим, я.

– Вот и подними всех этих живорезов, – утвердил Бертран. – Сколько, их бишь? На пересчет штук тридцать. Они взойдут к Кристаллу Хадингтона и облепят его своими тухлыми тушами. Пропекутся они знатно и вонь будет стоять столбом, но – Пиявку на кон ставлю, Кристаллу Хадингтона от этого придётся несладко. Он к такому обращению не привык. Он у нас нежный. Цепочка наложенного на него колдовства слабеет день ото дня, а так вдруг твои мертвяки расклинят её совсем.

– Это тебя приличествует величать Толковой Каракатицей, – пошутил я.

– Нет, тебя. Ты у нас мегамозг, а я у тебя всегда на побегушках значился! Но это не отменяет твоей частой бестолковости!

Бертран принялся театрально распылять свои иллюзии (представление передо мной чинит, негодник, щелкнет пальцем и фантом рассеивается), а я взялся за концентрацию. Неохотно, с хрустом суставов покойники выстраивались передо мной единым фронтом. Удерживая над каждым из живорезов клинья Темного Ремесла, я, как кукловод, задвигал их стопы к ступенькам. Я глядел в зеркало Бертрана и, обливаясь холодным потом напряжения, подталкивал своих болванчиков к Кристаллу Хадингтона. Пшить! Пшить! Пшить! Это убавлялось поголовье живорезов от стихийных «поцелуев» коварного волшебного камня Магика Элептерум. Тринадцать из моих подопечных пали, а другие семнадцать все–таки достигли своей цели.Они обхватили Кристалл Хадингтона, и тот заворчал. Я уловил этот грозный рокот, находясь этажом ниже!

– Ходу, Толковая Каракатица! Ходу! – крикнул Бертран Валуа, тыкая в зеркало. – Ещё недолго и дисгармония Кристалла Хадингтона развоплотит портал!

Как ужаленные, я и Бертран выбежали на крышу Магика Элептерум. Окно–червоточина, то втискивалось само в себя, то расширялось до пределов какой–нибудь хибары. Очертя голову, я, отскакивая от вездесущих молний, юркнул в портал. Рядом выпал Бертран Валуа.

– Эти ощущения того стоят! – отметил Бертран, стряхивая с белой рубашки серую порошу. – Где мы?

Вопрос был насущным.

Мы точно попали в замок. Поводив взглядом туда–сюда, я узнал апартаменты. Здесь королева Констанция Демей потчевала меня, Грешема и Эмилию разносолами, а потом пришла Серэнити и испортила весь аппетит. Тогда я еще не ведал, как привяжусь к ней.

Бертран прихватил меня за локоть. Острие его Пиявки показывало на… Вселенная, кто это? Массивный нагрудник из полированной стали фиксировался на широкой грудной клетке. Поножи и металлические сапоги плотно сидели на их владельце, а шлем… Вот его не обнаруживалось. На плащ Канцелярии Правосудия ниспадали длинные черные локоны. Куцые рожки пробивались на красной макушке (не как у Тауруса, однако тоже приметные). Глаза желтые с оливковым отливом и острые, длинные кривые зубы, выступающие за нижнюю губу. Тварь улыбнулась и заложила руки за пояс, на котором висел эбонитовый меч и такой же кинжал. Мы оторвали её от созерцания Шальха через высокое окно. На столе, в трех футах от твари, там, где обычно ставили еду, возлежала королева Элизабет Тёмная. Без сознания, без одежды, вся в ссадинах и синяках.

– Это не моя работа, – сказал рогатый, проследив за моим взглядом. – Однако, все по прядку? Если честно, то я вас заждался.

– Кто ты? – сощурился Бертран, вынимая из кармана черный дротик.

– Он тебе не пригодится. Я с вами драться не буду. А зовут меня Канахес Илька. Префект Канахес. Глава Канцелярии Правосудия Шальха и всех Ночных Небес. Но для вас, я – живорез.

– Почему ты хочешь говорить? – спросил я, накаляя Лик Эбенового Ужаса. Заклинание Огня прытко заплясало через пустые глазницы черепа и оттого я почувствовал себя увереннее.

– Потому что ты, Калеб Шаттибраль, имеешь право знать то, где вы допустили ошибку, – сверкнув акульей челюстью, ответил Канахес. – Изменить все равно уже ничего нельзя, а мне напоследок доставит удовольствие побаловать тебя кое–какой информацией. Она разъест тебе нутро и вывернет кишки наружу. Ваша королева почти мертва, а вскоре погибнет и все Соединённое Королевство. Да что там ваше мелкотравчатое Соединённое Королевство, которого по сути–то уже и нет. Весь мир сгорит дотла.

Живорез, назвавшийся префектом Канахесом Илькой, порывисто сел на стул и воткнул кинжал в столешницу, в полудюйме от шеи Элизабет Тёмной. Одно движение, и горло королевы будет перерезано.

– Так я заставлю вас обратить внимание на меня.

– Не трогай её! – мрачно процедил Бертран.

– Я кормил Элизабет Тёмную маковым молоком, чтобы она не умерла раньше положенного срока, – томно отметил Канахес, поигрывая лезвием кинжала взад–вперед. – У нас на разговор есть, наверное, минут сорок, пока моя дочь, Великий инквизитор Иль Градо и примас Братства Света, не перебьет всех моих защитников и не ворвется сюда. Так что поспешим.

Дочь?! – пронеслось у меня в голове. Дочь?! Его дочь?! Этой… Этого…?! Серэнити?! Не может быть… Как хорошо, что её нет рядом, и она это не слышит…

– Тогда приступай, – решил я.

Живорез растопырил пятерню незанятой руки.

– Четыре десятилетия назад к нам в Червонное Капище возвратился наш владыка Дроторогор. Не в физическом обличии, а в ментальном. Дроторогор собрал всех высших жрецов Хрипохора и поведал им, что грядёт Пророчество Полного Круга – именно Оно, своими предродовыми метаморфозами, потрясшими Вселенную, позволило нашему владыке перейти в Мир Вещественности. Ну не только Оно, а еще Кое–Какой Небезызвестный Пес–Барбос в этом подмог, но то не суть… Чтобы обрести самого себя из плоти и крови, а так же осуществить свою Задумку, Дроторогору нужна была Корона Света, и выкрасть её надлежало как раз в смуту Пророчества Полного Круга. До Него даже пытаться не стоило. Алан Вельстрассен дышал молодостью и силой, а Касиус Млут зорко хранил Шальх. Для выполнения своего долгосрочного плана Дроторогор избрал меня.

– Какую Задумку? – спросил Бертран. Ему, как и мне, эта фраза показалась важной.

– Ту, которую он хотел осуществить ещё в проклятый Полдень Игл. Тогда Легия и Харальд Тёмный случайно вырвали вам победу, впрочем, это лишь отодвинуло Замысел Дроторогора. Он бессмертен, терпелив, всемудр и всесилен. Время наступило. Сейчас настал ваш черед платить по счетам, – хохотнул Канахес. – Впрочем, слушайте дальше. Задача, которую владыка Хрипохора поставил передо мной, отличалась сложностью и филигранностью, но от того она делалась для меня только более желанной. Мне надлежало подготовить Шальх к приходу Хрипохора. Вы понимаете, о чем я?

– Не совсем, – сказал я.

– Касиус Млут был мне, хм, неудобен.

– Мне тоже, – кивнул я.

– Я знаю. Он погонял тебя по всему Соединённому Королевству, – страшно улыбнулся Канахес. – Как бы там ни было, мне вменялось поставить своего инквизитора у руля Ордена Инквизиции Шальха. Женщина, что стала матерью Серэнити, так кричала, когда я возлёг на неё. Очень сладко! После её «отёла», я съел её горячее сердце. А девочка… Девочка, коей мать подарила имя на прощание, удивительно… Она впитала в себя милость Ураха. Я ясно видел это, но Дроторогору отметина Бога Света показалась забавной. Два Начала, два Лика. Второго такого ребенка не сыщешь ни в одном уголке земли. Дроторогор простер длань над Серэнити и наградил её своим расположением – рунами Хрипохора, всеми Царями Запада, Юга, Востока и Севера – Вилисивиликсом, Ливаном, Маморгамоном, Нургахтабешем, Кчорохорохом, Кварцарапцином, Захвашем, Мрахарафатом, Кхаротороном, Вайри, Шигхломаром, Воргом и Дуни. Серэнити получила по крупице силы от каждого из них. Ну и Урах тоже приложился.

Префект Канахес смаковал своё изложение, а мне с каждым его словом становилось только хуже и хуже…

– Младенцем я подбросил Серэнити в село Незабудковая Долина провинции Карак. Я чуял, что Божественная Составляющая приведет её в Храм Ураха. Так и случилось. Мою дочь занесло в Орден Креста. В свои юные годы она стала его послушницей. Я следил за ней, за её взрослением и её жаждой причинять другим боль. Ей было по вкусу отрывать у мотыльков крылья и выдергивать хвосты крысам. Умница моя! Подобрав удачный момент, через годы, я вырезал весь тот приход Ордена Креста и пощадил лишь свою дочь. Так я заронил в её нутро ненависть и ко всем живорезам – так вы нас называете, мы же зовем себя «буревестниками». Серэнити решила посвятить себя Инквизиции. Ну а потом, потом все пошло, как по маслу. Я явился в Шальх и подкараулил уже дряхлого–предряхлого Касиуса Млута. Убив лысика, я создал вакантное место в Ордене Инквизиции. Алан Вельстрассен не из тех, кто назначает на такой пост абы кого, и у меня имелся некий запас времени для подготовки к нему Серэнити. Я быстро закрепился при дворе Вильгельма Тёмного и выбил себе пост префекта Канцелярии Правосудия. С его вершины я взятками, угрозами и лестью толкал Серэнити к верхушке Ордена Инквизиции. Отмечу, что я не изворачивался, а ходил по Шальху открыто. Алан Вельстрассен, как и другие слепцы–магистры Братства Света не могли прозреть моё натуральное обличие.

– Почему? – осведомился я.

– Что касается Алана то, он – высший проповедник Света, а я – рассекающий серп Хаоса. Мы стоим на одной планке рангов и одинаково пользуемся флюидами Вселенной. И у него, и у меня есть свои увертки и мистические секреты. Алан очень силен, это так. Я уважаю его. Однако так вышло, что тут я вашего понтифика переиграл. Я и те, кого я видоизменяю, находятся вне его неусыпного взора. То же касается и магистров. Но орудия войны Всеотца – Великих инквизиторов, живущих только ради разоблачения мне подобных, ни я, ни даже Дроторогор обмануть не властен. Всеведение, обнажающее души, Урах ниспосылает только на Великих инквизиторов, при принятии ими сана. То есть церемониал древний и тайный, глубоко укоренившийся в первобытную пору. Глупо со стороны Ураха так избирательно подходить к тому, кто достоин, а кто недостоин, видеть самую суть, но разве мне судить Бога? Когда Серэнити достигла чина «Гонитель ереси», я нашептал Вильгельму Тёмному о том, какой бы хороший из неё вышел Великий инквизитор, а он в свою очередь, замолвил словечко перед Аланом Вельстрассеном. Оп–ля! Мой сценарий завершился, как положено! Серэнити оделась в белое!

– Что с того, что ты придвинул своего Великого инквизитора к Братству Света? – протянул Валуа, все так же держа дротик в боевой готовности. – Что Хрипохор с этого поимел?

– Важный аспект! – сверкнув странными очами, ответил Канахес Илька. – Серэнити было не дано распознать тех буревестников, коих я, её отец, приводил в Шальх. У моей дочери есть на запястье магический символ «Повязка на глазах», а я выжигал на своих рабах клеймо «За повязкой меня не видно». В Шальхе я заменил всю Канцелярию Правосудия своими приспешниками.

– Ваял Диянги из Эльпота говорил мне об этом! – возгласил я.

– О чем, об этом? – вкрадчиво осведомился Канахес.

– То, что Великий инквизитор Шарлиз Орик из Плавеня, приехав в Шальх, поразилась тому, как он объят Тьмой! Что она пробралась туда в обход Серэнити и Алана Вельстрассена! Она видела вас такими, какие вы есть!

– А–а–а! Помню–помню, то уже произошло под занавес всех событий. Впечатлительная особа эта Шарлиз Орик! Ей не повезло совсем чуть–чуть. Пророчество Полного Круга должно было вот–вот грянуть, и Вильгельма Тёмного одолевали визии смерти. Констанции Демей и настоятельнице Шальха Кеатони Пресветлой, да, как и всем, кто имел реальную возможность поднять инквизицию Братства Света, чтобы изобличить меня, буревестников и нежить, уже стало не до чего. Они ворковали над Вильгельмом и не принимали аудиенций.

– Нежить? Какую еще нежить? – не врубился я.

– Терпение, об этом я еще поведаю. Так вот, я под шумок хотел подстроить дела так, чтобы Шарлиз повторила судьбу Касиуса Млута, но она сбежала от меня, шурша юбкой. Однако! Это слово «однако» мне нравится. Вы заметили? Давайте не нестись впереди коней. Откатимся назад и разложим все по полочкам.

– А нам твоя рожа не нравится, – буркнул Бертран. – Мы остановились на том, что ты в лице Серэнити упрочил для Хрипохора плацдарм в Шальхе. Что потом?

– Дроторогор хотел, чтобы Серэнити убила Вильгельма Тёмного и забрала Корону Света, а я со своей армией помог бы ей выбраться в Великий Лес.

– Серэнити ни за что бы это не сделала! – крикнул я. – Она – верная последовательница Всеотца!

– В этом то и заключалась загвоздка, – сказал Канахес. – Чем дольше моя дочь управляла Орденом Инквизиции, тем больше Урах имел над ней власть. Насилия, пытки и страдания «неверных» оттягивали её душу к Хрипохору, да, но справедливость и благородство, что достались ей в наследство от матери, противостояли этому. В Обители Ураха Серэнити поборола свои врождённые корни Огня, и хоть они не покинули её совсем, она стала неуправляема. Если в семнадцать – двадцать лет я без труда помыкал ее помыслами и поступками, то к тридцати ее годам у меня это уже не получалось. Дроторогор был недоволен мной…

Канахес Илька показал на отвратительный шрам на свой мерзкой морде. Он гнил, кровоточил и по нему лазили личинки мух.

– Когда я в людском обличии – его не видно, но стоит мне обернуться самим собой, и ярость Дроторогора уже не скрыть из глаз.

– Жаль, что он не раздавил тебя, как червяка, – изрек Валуа.

– Дроторогору я нужен, поэтому он лишь наказал меня, – вздохнул живорез. – Затем все внезапно изменилось. Усоп Альбарах Красный, а ему на смену пришел Ингри Звездный Плащ. Этот Ингри баловался Тёмными Искусствами и частенько путешествовал по весям и долам, ища их энигмы и подоплеки. Вот тут…

Префект Канахес Илька нахмурился.

– Вот тут у Дроторогора и у меня пошло все немножко криво. За год до свершения Пророчества Полного Круга Ингри Звездный Плащ забрался вглубь Великого Леса, туда, куда Хрипохор не дотягивал «крючьев». Там, в Вестмарке – мрачном и стылом лихолесье, ему повстречался Некто могущественный и амбициозный, почти ровня нематериальному Дроторогору. Король всех вампиров и ковенов, Вальгард Флейт, он же Летучая Смерть и Искуситель. Вальгард Флейт тоже имел виды на Корону Света, и ему также было ведомо о Пророчестве Полного Круга. Он пообещал Ингри бесконечную власть и принятие в королевский ковен Порхающей Ночи за то, что тот добудет ему Корону Света. С её помощью Вальгард собирался распахнуть Врата Бездны и выпустить в наш мир Назбраэля. Ингри согласился. Да и как этот дурень мог бы отказать самому Вальгарду Флейту? Никак. В Вестмарке Ингри подвергли ритуалам Тьмы и его мнимое «я» растворилась в кулаке короля вампиров. То, что я вам рассказываю, я узнал уже, когда Ингри вернулся в Шальх со своим новым как бы подмастерьем, но по сути его надзирателем и руководителем, неприметным и очень опасным кровососом, лидером антропомантов Аспида–Хаттона, Блюдером Рови. Вальгард Флейт втиснул своего протеже в Шальх, и Серэнити это просмотрела – давление Хрипохора через меня на неё не ослабевало и Высшие Силы, даже Тьмы, ей были недоступны для восприятия. Блюдер Рови околдовал Фабиана и, как марионеткой, шевелил Ингри. Он ждал приказа Вальгарда Флейта. И мы с Дроторогором тоже ждали. Мой владыка провидел и передал мне – Пророчество Полного Круга произойдет руками не Серэнити, как мы изначально задумывали, но Блюдера Рови, и чтобы я был к этому готов. В тот день, когда Вильгельму Тёмному уготавливалось умереть – я держал пальцы на «пульсе». Я уже давно расставил по всему замку Шальха буревестников Канцелярии Правосудия, по–вашему живорезов. Они сообщили мне, что Блюдер Рови вместе с Фабианом идет к Вильгельму Тёмному. Король Соединённого Королевства прибывал под воздействием заклятий Блюдера Рови и, сходя от них с ума, носил на себе Корону Света почти постоянно. Загипнотизированный Фабиан убил своего отца, а Блюдер Рови взял Корону Света и намарал то напыщенное послание. Сейчас, я воспроизведу его по памяти. Как бишь, его там?

Канахес воззрился в потолок, а затем вновь вернул взор на меня.

– «Сему есть начало. Смерть последнего короля да отверзнет Врата Бездны». Письменности Огня Хрипохора и Тьмы Назбраэля схожи между собой. Блюдер создал портал, который был должен перенести его в Вестмарку, но все пошло у него чуточку иначе. Я подмешал в чародейство жреца Аспида–Хаттона свою собственную магическую каплю, и он вышел не там, где изначально планировал. В Великом Лесу его привечал сам Дроторогор. Надо отдать должное Блюдеру, он не спасовал и сразился с моим владыкой. Итогом тому стало то, что Дроторогор случайно разбил Корону Света на две части. В пылу схватки жрецу Аспида–Хаттона посчастливилось схватить Фабиана и половину Короны Света. Он вновь призвал портал и улизнул–таки в Вестмарку.

– Получается Корона Света ныне не целая? – спросил я.

– Да, – угрюмо подтвердил Канахес. – С её куском Дроторогор сделался осязаемым, но Вальгард Флейт, заполучивший другую составляющую Короны Света, до конца уровнялся с ним по силе. Однако теперь Дроторогор и Вальгард Флейт по «осанке» уступали Таурусу Красному Палачу, что вышел из Плана и принялся охотиться за Урахом. Они более не могли воплотить свои цели, не нарвавшись на гнев Десницы Девяносто Девяти Спиц, поэтому им пришлось на время затаиться, как и мне с Ингри. Когда Урах уничтожил Тауруса, Дроторогор и Вальгард Флейт вновь активизировались. А я все посматривал за Ингри. Присматривал, и так вышло, что не досмотрел. Этот телячий интриган, он все–таки обмишурил меня.

Канахес небрежно оправил плащ Канцелярии Правосудия.

– Ингри – маг, хитрый маг, умелый, который ловко прятал свой колдовской потенциал от королевы Констанции Демей и от меня. Его бестолковое нытье и лживые как будто неумелые фокусы притупили мой нюх. Он, как оказалось, был осведомлен обо мне и терпеливо выжидал, когда нанести удар и заручиться важной информацией от королевы Элизабет Тёмной, которая позарез требовалась Вальгарду Флейту. Я считал, что ему не по «росту» раскидать карты складно, но Магика Элептерум и её Коллапс опровергли мои суждения. Как только остатки Пророчества Полного Круга, что напоследок отразилось в тебе, Калеб, Откликом Мощи перестали витать над Шальхом и мешать постройке энергетических мостов, Ингри получил из Вестмарки, как – не знаю, Элементарный Заря», который перенаправил на Свихнувшуюся Башню.

– И она действительно «свихнулась», – заметил Бертран.

– Кристаллом Хадингтона, его мистическим запалом, он окружил замок Шальха непреодолимым смертельным заслоном. Это не позволило мне среагировать оперативно. Ингри призвал теней и призраков, что расправились с буревестниками Канцелярии Правосудия и взяли в заложники королеву Элизабет Тёмную. Когда я со своими прочими рабами пробился через Магика Элептерум сюда, Ингри уже и след простыл. Он выведал у Элизабет Тёмной, что ему было нужно. И это взбесило Дроторогора пуще прежнего. За мою оплошность он приказал мне умереть. Здесь. От булавы моей дочери.