Оказавшись в опочивальне Серэнити, я взял чистый лист пергамента и окунул перо в чернильницу. Я хотел написать письмо Бертрану Валуа. Начав с короткого приветствия, я по пунктам расписал историю Великого инквизитора Иль Градо и Живой Воды. Перечертив зашифрованный наговор на бумагу, я попросил Бертрана как можно скорее его перевести и с птицей послать мне. О себе я ничего не присовокупил: «Обо мне при личной встрече».

Запечатав конверт, я отправился к воронятне, что приютила свои крыши во внутреннем дворике Храма Ураха. Прыщавый паренек лет семнадцати выслушав, что мне необходима пернатая, способная долететь до Магика Элептерум, нахмурился.

– Есть у нас один ворон… Старый, как кости моего дедули, что уже давненько стынут в могиле. Он когда–то помнил дорогу в Свихнувшуюся Башню.

– Дед или ворон помнил?

– И тот, и другой. Но ворон пока еще жив, а дед уже как пятнадцать лет пьет пиво в обнимку с женой Назбраэля.

– Пошли ворона, авось долетит.

– Точно не деда? – расхохотался паренек.

– Давай не будем отрывать твоего предка от пива и чужих жен, – улыбнулся я. – Пусть уж ворон.

– Как прикажете, милорд.

До девятнадцати часов оставалось ещё два, и я захотел провести их с книжкой. Топ, топ, топ, и снова в город… В архивы Братства Света меня бы не пустили, даже если бы я попросил именем Великого инквизитора Иль Градо, поэтому моей целью стал Ноклидан. Ещё издали я увидел его сечённые колонны и треугольный навес над ними. Я поднялся по порожкам и зашёл в холл. Широкая стойка, а за ней книжные шкафы, тянущиеся вдаль… Я кинул управителю библиотеки пару медяков из кошелька, выданного мне Серэнити. Тут за вход надо платить – так–то!

Побродив туда–сюда по залу, я вытянул с полки книгу об Узле Благополучия. Удобно устроившись в низеньком креслице в тени разросшегося физалиса я принялся перебирать страницы. Сама по себе литература о водных артериях меня всегда пленяла, а тут Узел Благополучия… Вообще нам неизвестно, впадают ли в него реки, убегая куда–то вглубь земли, или это просто место, где они встречаются и, пересекаясь, текут дальше. Ходит молва, которую проверить (или опровергнуть) нельзя, что Узел Благополучия – это гигантская впадина, засасывающая в себя все воды Мира. Вроде как иногд, при спокойной погоде на переливчатой глади Узла Благополучия можно разглядеть едва заметный водоворот. Поговаривают, что он есть не что иное, как верхушка того водоворота, что многими милями ниже втягивает в себя всё и вся. Была одна легенда о моряке Идукле. Вроде как его корабль проплывал как раз над одним из таких пузырящихся водоворотов и тут, вжух, магия–стихия! Судно Идукла завертелось в тысячу раз быстрее и его уволокло на самое дно Узла Благополучия. По каким–то противоественным причинам Идукл не захлебнулся и мог дышать, как бы попав в воздушный карман. Долго опускался испуганный моряк на самое дно Узла Благополучия, а когда достиг его, то увидел распахнутые двери, уволакивающие в себя водоросли, камешки и пузыри. Когда корабль Идукла потащило к вратам, послышался загробный голос: «Нет, тебе нельзя сюда». Идукла вместе с его судном что–то толкнуло, и он невредимый, был выкинут обратно – на поверхность Узла Благополучия. Как по мне, легенда не хуже прочих.

Отложив книгу, я взял другую, также посвящённую достопримечательности нынешнего Королевства Плавень. Она повествовала о Яме Сибиллы. Это – огромная трещина, приютившаяся между двух отрогов Пироманта и Сводника. Кривая, узкая и с неровным сводом, Яма Сибиллы имеет порожки, которые ведут так глубоко, что по преданиям, по ним можно добраться до царства Назбраэля. Так это или не так, но вот завывания, что порой доносятся из недр Ямы Сибиллы, заставляют, как говорят, кровь стынуть, а жилы вытягиваться в тугие веревки. Яма Сибиллы и Альтараксис – река, несущая свою красную влагу в утробу Бездны Душ, схожи между собой возможностью «сакрального перехода» из нашей юдоли в хлябь Назбраэля. Если в Мир Света попасть, не умерев, не получится, то, как уверяют «знатоки» в Мир Тьмы – вполне допустимо. В пыльных томах говорится следующее: «тех, кто живым отважится предстать перед Назбраэлем, Владыка Ночи одаривает своей черной милостью. Назбраэль показывает герою свои владения: камеры пыток, огненные, непрестанно бьющие ввысь столбы, клетки у серной дороги, мертвецов и свой Трон Праха – безобразный стул, сотканный из плоти и экстрактов душ. Когда экскурсия подходит к концу, Назбраэль спрашивает: «Служение или Смерть». И этот выбор ужасен, потому что если согласиться на «Служение», то Назбраэль овладевает телом несчастного и ходит в нем по долам Королевств, склоняя к Тьме всех, кого встретит. «Смерть» же подразумевает собою стать частью Трона Праха, чтобы вечно ощущать на себе груз Чистого Зла». Такие дела.

Я поднялся и рпотянул руку за другой книжкой. «Говорящие Менгиры». О, тоже из Плавеня! Они тут все как на подбор стоят – чудеса центральной провинции, пардон, королевства. Никак не могу привыкнуть к новому статусу Плавеня. Я постучал пальцем по корешку фолианта, а затем открыл оглавление. Так, главы, главы, главы… В целом–то я все знаю о Говорящих Менгирах, но недурно вспомнить позабытые мелочи. Говорящие Менгиры – это ряд истуканов, похожих на раскоряченные каменные идолы Хрипохора. Только от них не веет этим всепоглощающим насилием и безумной жестокостью. Говорящие Менгиры – монолиты с выдолбленными на них ликами (карикатурными и немного сардоническими). Они были найдены первыми праотцами человечества ещё на заре эпох. Фантастичности или какой–то силы в них нет никакой, и они, в принципе, ничем не примечательны, за исключением одного. Если дунуть в ушную раковину Менгира, из его рта раздастся звук «Бонум». Перейдя к другому Менгиру и проделав с его ухом тоже самое, послышаться уже иной звук «Омниум», и так можно упражняться довольно долго. Каждый раз Менгир скажет единственное новое слово. Потом получиться что–нибудь вроде «бонум про омнибус нихил» или «не куис скандализетур» и так далее. Как заявляет монография «Наши предки Менгиры», то, что слышит человек – это некое послание древней расы, которая жила на земле Плавеня за тысячелетия до прихода людей. Сам я неоднократно дышал в уши Менгиров и слышал, что они отвечают, однако, как и с Отуманивателями Туманной Пляски, не разгадал, в чем их секрет.

Я пощупал ногой пол. Обычно под пяткой у меня, когда я предаюсь литературе, всегда сопит Снурф. Я печально вздохнул. Я скучал по своему проказнику и любимчику, таракану–непоседе.

Время на часах, примостившихся между щитами с гербом Карака, застыло на отметке 18.20. Пора обратно в Храм Ураха.

Воротив книжки на их прежние места, я подался из Ноклидана наружу. Улица, улица, вязанка проулков, красная кирпичная колея, палисадник, Прихожанин.

Когда я вошел в покои Серэнити, она уже была там:

– Хорошо, что ты всегда приходишь вовремя. Нам пора.

Великий инквизитор повела меня на самую верхушку пирамидального Храма. Чем больше мы проходили ступенек, тем больше зажжённых свечей мне попадалось на пути. Они ютились в подставках у образов с Ликами Всеотца, на торшерах и в ризницах. Кристаллические люстры, витражи из ляпис–лазури и рассыпанные всюду лепестки цветов, – все это выглядело очень красиво. Ладанки на постаментах исторгали из себя клубы благовоний и чарующего сиреневого дыма. Я нагнулся к позолоченной раковине, чтобы посмотреть, что за розовая вода в ней плещется, но Серэнити молча поволокла меня дальше. Когда мы оказались над куполом Храма, я предстал перед самым внушительным и великолепным изваянием Ураха, которое, когда–либо видел – сложенное из одних мускулов, оно имело голову в виде огня. Под статуей Ураха высотой не менее двадцати футов сидел старичок с совершенно белыми волосами.

– Алан Вельстрассен? – почтительно спросил я.

– Нет, – хмыкнул дедушка. – Я его прелат. Семви Тарт.

Обратив взор выцветших голубых глаз на Серэнити, Семви Тарт промолвил:

– Понтифик вместе с Зенобием и другими братьями и сестрами ожидают вас в Чертогах Совещания.

– Спасибо, прелат, – ответила Серэнити, увлекая меня куда–то в сторону.

Толкнув разукрашенные двери, мы с Великим инквизитором оказались в просторном холле с кругом сидений, которые почти все были заняты. Следом за нами вошел престарелый Семви Тарт. Он закрыл створы, и я оказался среди духовенства Карака. Смотрели на меня по–разному. Кто–то оценивающе, кто–то пристально, а кто–то открыто враждебно. Удивляться, впрочем, нечему. Только в одном лице я прочитал радушие. Оно принадлежало морщинистому, однако, крепкому на свои года мужчине. На его ладонях, обращённых вверх, тускло поблескивали две синие звезды. Он заговорил:

– Калеб Шаттибраль, Маг Смерти и одновременно Ревнитель Равновесия и Жизни. Я многое знаю о тебе. Проходи и садись. Я понтифик Братства Света.

Я сел подле Алана Вельстрассена. Рядом умостилась прямая, как стрела, Серэнити.

– Примас Братства Света рассказала мне о твоих подвигах, и потому сейчас, перед всем приходом Карака, я говорю: (тут Алан Вельстрассен встал):

– Калеб Шаттибраль более не считается целью Света. Я, Алан Вельстрассен – понтифик Братства Света, отменяю всякую охоту за ним. Буде то Ордена Инквизиции, Ордена Войны или любого другого Ордена. Таково мое слово. Донесите его до всех и каждого.

(Алан Вельстрассен опустился в кресло и вновь обратился ко мне:

– Ты искупил свои злодеяния кровью и потом. За Всеотца боролся ты не жалея себя. И это не упущено мной.

От Алана Вельстрассена исходила сила. Я чувствовал её. Он обладал какой–то неуловимой духовной мощью, которая ставила его выше прочих собравшихся здесь чинов Братства Света. Он казался более одухотворенным, более приближенным к Всеотцу; по светлой мощи, по благочестию, по разуму. В ярких голубых глазах плясали затаённые искры.

– За твои благодеяния я также постараюсь избавить тебя от влияния Укулукулуна и от Тьмы, что льется с уст Рифф.

Алан Вельстрассен опять поднялся с кресла и подошел ко мне. В его жилистых руках лежал маленький фиал бирюзового цвета с множеством граней.

– Возьми его.

Я принял фиал.

– Его имя – Луковое Спокойствие. Название странное (понтифик Братства Света улыбнулся), но так уж его зовут. Это древний артефакт принадлежащий Ордену Милосердия. Его задача – охранять грезы того, кто блуждает во мраке. По моей просьбе магистр Ордена передал Луковое Спокойствие мне, а я отдаю тебе.

Алан Вельстрассен сощурился.

– Сейчас мы, ты и я, проверим, как будет работать Луковое Спокойствие. Я введу тебя в забытьё и подобно Серэнити призову Укулукулуна. Посмотрим, что будет дальше. Приготовься. Расслабься.

– Мне надо раздеться?

– Нет, – сказала Серэнити, сурово глядя на ухмыльнувшегося магистра в лиловой рясе (мой вопрос показался ему смешным).

– Алан Вельстрассен – самый просветлённый из нас, – дополнил Зенобий. – Его Милостью понтифик Братства Света умеет больше, чем каждый из ныне присутствующих. Для ритуала ему не нужно, чтобы твоё тело стыло от холода.

– Не преувеличиваете мои возможности, братья и сестры, – качнул седовласой головой Алан Вельстрассен. – Я один из вас. Не более. Всё по желаю Ураха.

Понтифик Братства Света под взгляды окружающих (а нас было в зале около пятнадцати) провел меня на кушетку и уложил.

– Серэнити и Зенобий, будьте рядом. Возможно, вы мне понадобитесь.

Два Великих инквизитора стали по бокам от понтифика Братства Света. Алан Вельстрассен вложил мне в кулак Луковое Спокойствие и крепко сжал его.

– Думай о хорошем.

Взяв меня за запястье, Алан Вельстрассен тихонечко зашептал молитву. Мои глаза сами собой налились тяжестью. Я засыпал. Проваливался в грёзы…

В этот раз я очнулся в абсолютно зеленой комнате, ограненной матовыми сколами стекла. Мне сразу припомнилась Амаста, и как я сражался в ней с Хадрой за Горгона Преломляющего Оттенки. Только отличие тут было в том, что мне не резал глаза нестерпимый свет, и я ощущал некую защищённость и вроде как неуязвимость. Великие инквизиторы Иль Градо и Карака, словно стражи, примостились за спиной понтифика Братства Света. Оттого, что подле меня стояла несгибаемая Серэнити, я приободрился. С ней мне – море по колено, а тут ещё Алан Вельстрассен и Зенобий, тоже гонитель мерзости не из робкого десятка…

– Мы в Луковом Спокойствии, – сказал Алан Вельстрассен. – Приготовься.

Понтифик Братства Света опустил мне руку на плечо.

– Укулукулун Тобольдо. Покажись.

За гранями Лукового Спокойствия проступили черты архонта.

– Кто ты?! – удивлённо воскликнул Укулукулун.

Мне подумалось, что архонта оторвали от дел против его воли. Выглядел он недовольным. Этакая гримаса спеси и ненависти.

– Я – слуга Ураха. Так же как и ты – прислужник Рифф. Ты и я. Мы равны по рангу.

– Я тебе не ровня, белый червь.

– Но ты пришёл, когда я тебя позвал.

– Тебе есть, что сказать мне?

– Только то, что Калеб теперь под протекторатом Ураха. Это моё слово, – промолвил Алан Вельстрассен, вглядываясь в молодое, но искажённое непомерной гордыней и злобой лицо.

– Нет преграды, что не сломает Рифф!

– Докажи мне это.

За стенками Лукового Спокойствия Укулукулун сдвинул брови и, мне показалось, что он напрягся. По сводам фиала, в котором я находился, пробежала рябь. Потом все затряслось и загудело. Архонт стал виден более четко. Его пальцы тянулись ко мне, однако пройти сквозь заслон не могли. На внешней стороне Лукового Спокойствия проявились сколы и зигзаги… Укулукулун порывисто выдохнул. Он гневался и безмолвно постигал своё поражение.

– Не получилось, правда?

– Путаница сама выжжет дыру в его клетке, – сплюнул Укулукулун. – И тогда я пройду и уволоку твоего птенчика.

– Всё возможно, – согласился Алан Вельстрассен. – Я буду молиться Ураху, чтобы этот момент настал как можно позже.

– Тебе не избежать меня, – пообещал мне Укулукулун, развоплощаясь в зернистом тумане, за огораживающим барьером Лукового Спокойствия. – Ты станешь моим…

Алан Вельстрассен дернул меня за локоть, и я перенёсся обратно в себя – из сновидения в наш мир.

– Он сказал правду, – печально прошептал понтифик Братства Света.

– В смысле? – не понял я.

– Луковое Спокойствие не спасет тебя от Укулукулуна. Я углядел в твоих руках призрачное очертание шкатулки. Это она – та вещь, что называется Путаницей – гнойный дар самой Рифф, путь к Ее Дому, Её Сути и она действительно, вопреки заступничеству Ураха, проведёт архонта к тебе. Энергетический потенциал Путаницы превосходит Луковое Спокойствие во сто крат.

– Мне нет спасения?

– Луковое Спокойствие тоже сразу не сломить. Какое–то время у тебя есть.

– Как его много?

– Неделя, две, месяц. Зависит от того, как сильно Укулукулун будет жаждать добраться до тебя.

Алан Вельстрассен отёр мокрый лоб платком.

– Перед сном клади Луковое Спокойствие в руку. Пока оно твой буфер между тобой и Укулукулуном.

– …потом?

– Потом мы что–нибудь придумаем. Главное, что сейчас победа за нами.

Понтифик Братства Света повернулся к своему приходу.

– Я прошу вас заняться заботами ваших Орденов. Завтра утром я соберу вас вновь. Калеб Шаттибраль, ты тоже свободен. Зенобий, Серэнити – останьтесь.

Я слез с кушетки и направился к выходу из Чертогов Совещания. Второй день подряд я нос к носу сталкивался с Укулукулуном, и то мне не шибко нравилось. Я чувствовал, что из меня выжали все соки. На ватных ногах я покинул Храм Ураха и забурился в одну из таверн, что примостилась у каймы Туманной Пляски. В «Солёном Бризе» – так звалось то питейное заведение, я заказал пинту пива, а затем ещё одну, и опять повторил заказ. Я желал напиться. Сушеный кальмар плохо лез в глотку, но я жевал его с остервенением. Я ненавидел Укулукулуна, Рифф, Её Дом Шелка, Испытание, Анкарахаду, всех арахнидов и самого себя. Мне было тошно оттого, что я попал в вертеп, из которого выбраться живым было практически невозможно. Я чуял, что архонт, когда заимеет Путаницу, просто–напросто сотрёт меня в порошок. Даже Алан Вельстрассен с его Луковым Спокойствием лишь отсрочивает неизбежное. Ай, да в тартарары их всех и вся! «Бармен налей мне ещё! До краев!» Я бахнул пустым стаканом об стойку. «Повторить!» Сомнительные личности, что терлись в Солёном Бризе, сторонились меня – уж такой вид был у меня! Да, надо полагать! Ещё Альдбриг у бедра и Лик Эбенового Ужаса у подлокотника. Моё оружие, мантия, грозный взгляд – все это внушало трепет у обывателей и моряков. Однако они не ведали! Нет, не ведали, что я обречен! Что у меня нет пути назад! Его нет!… Я брякнул серебряную монету с Манфредом Вторым в миску с мелочью. «Мне нужно новая чарка! Полная! По риску!» Голова кружилась, но я вливал в себя едкое спиртное снова и снова. Я так назюзюкался, что решил не идти в Храм Ураха (во–первых. я бы опозорил Серэнити перед Братством Света, во–вторых Великий инквизитор Иль Градо, скорее всего, отлупила бы меня, если бы мне довелось таким завалиться к ней в покои). Ай, да ладно!

Глава 13. Черные крылья – черные вести

Икая, постанывая и горько смеясь во весь голос, я как безумный вывалился на набережную. Держа за донышко пузатую бутылку, я, кое–как ковыляя, делал из неё глоток на каждый четвёртый шаг. Меня потянуло к докам. Каравеллы, баржи, драккары, бригантины, шхуны, галеры и бриги, еще целая куча пришвартованных лодочек и незначительных судов, ноздря в ноздрю, занимали своими деревянными каркасами всю протяжённость причала. Я подпрыгнул и умостился на перевернутую бочку. Ха! Вторая! Моя родная поллитровка вина! Терпкое и вяжущее рот, ну нечего, переживу! Я облил себе вином ворот и грудь. От раззява! Ветер, пришедший с севера, заворошил мои волосы. Я отклонился и, расправив плечи, подставил воздушным потоком свои щёки. Хмель, хмель, хмель, чего мне не хватало – так это тебя. Иногда надо «отпустить» все события и хорошенечко надраться. Снять стресс и выпустить пар. Крики чаек и ругань матросов, задубевшие узлы веревок, груды ящиков, плеск воды и черный её омут внизу – я впитывал в себя окружающую действительность и приобщался к ней. Мимо меня прошествовала компания гуляк. Бородатые и улыбающиеся, крепкие мужики в тельняшках, сопровождаемые дамами в коротких юбках. Все у них в жизни хорошо, и пусть эта «хорошесть» их не покинет. Мне захотелось спеть. Ага! А почему нет–то? Я столько песен знаю, и морские, кстати тоже. Приложившись к бутылке, я театрально воздел руку к луне и затянул:

Бороздил как–то воду Кракен–здоровяк

Страшный, фиолетовый, голодный

Был он, что переросший всех червяк

Длинный, изворотливый, холодный!

В Ильварете, как в привете, на Туманной Пляске

Кракен как–то встретил Хлюпса –

Рыбку в синей ряске…

Песня нескладная и я позабыл следующую рифму. Как там дальше? Второй куплет! А ну его… Я допил вино и швырнул осушенную тару в урну. В глазах у меня двоилось, и крики, что стали слышны в пятнадцати футах от меня, противно резали уши. Я повернул голову на гневные вопли. Там члены команд двух кораблей выясняли отношения. Они, видимо, не поделили, с кем местные красотки должны были проводить время. Когда обвинения и угрозы себя исчерпали, в дело пошла сталь. Засверкали изогнутые сабли. Клинк–кланк, прокол, и – труп на мостовой. Кровь отрезвила матросов, и пока не набежали гвардейцы Канцелярии Правосудия, они решили ретироваться. Бросив убитого как есть, и его друзья, и враги разбежались словно крысы от дикого кота. Я поджал губы. Стоила она того, смазливая мордашка? Как по мне – так нет. Я было уже собрался слезть со своей бочки, как тот, получивший смертоносный укол в бок, парень зашевелился, а затем встал. По моей спине потек пот. Мертвец приближался ко мне… Я понял кто Он почти сразу… Вся пивная муть мигом покинула меня.

Из красного блестящего рта покойника послышались нечеловеческие, искаженные слова:

– Ты испытываешь моё терпение, Калеб Шаттибраль.

– Привратник.

– Я послал тебя за Короной Света, но ты не ищешь её, не прикладываешь усилия.

– Я долго выбирался из Великого Леса.

– Может мне поторопить тебя?

Труп взмахнул пятерней и у меня словно внутри ожил огонь. Горела моя душа. Я бессознательно задергался. Как затушить этот пожар?! Мука, не физическая, а ментальная, была страшна. Меня словно выворачивало наизнанку. Я переставал ощущать себя собой.

– Ты забываешь, кому принадлежит твоё естество. Забрать его у тебя? Или ты все же одумаешься?

Я, скрюченный в три погибели, прохрипел:

– Нет, нет, я найду Корону Света!

Линии энергии, что перепутьями и завитками вливались в покойника, давили на моё сознание своей невообразимой геометрией. Я практически видел тот поток информации, что струился в Привратника из Гамбуса – мира, который нигде и везде, мира–начала.

– Сейчас я оставлю тебя. Надеюсь, ты усвоишь урок.

Привратник покинул «вместилище» и тело мужчины безвольной грудой рухнуло на щербатый камень. Меня вырвало. Я одернул плащ и побежал… Куда я бегу?! Куда?! Подальше отсюда! Не знаю, сколько часов я блуждал по лабиринтам Ильварета, но солнце–таки подменило на небосклоне луну. Я нашел себя привалившимся к забору дома в неблагополучном районе города. Ни есть, ни пить, ни спать я не хотел. Прострация… С этим надо что–то делать! Возьми себя в руки, Калеб! Я заставил себя ополоснуться в бадье с тухлой водой. Оттерев шею и виски, я выдохнул и поморгал. А куда же без него, родненького? Без Привратничка. Он тут как тут. Блюдёт, что его мышка здесь поделывает. Не хватало мне Укулукулуна, так этот ещё нарисовался. От меня слишком многого хотят. Эй, ребята, вы занимали друг за другом очередь? Кому первому я должен угодить? Тебе, Укулукулун, или тебе, Привратник? Это, что касается вас двоих. Так у меня есть еще побочные заботы! Эмилия со Светочью, Живая Вода и Серэнити, Фабиан, война в Соединённом Королевстве и прочее, по мелочи. Знай себе жил в Шато, пока от Элизабет Тёмной письмецо не нагрянуло.

Облокотившись на ржавую окантовку бадьи, я всматривался в своё отражение. Пока ты жив – ты не мертв, и ещё не все пропало. Я ещё покажу и докажу, что Калеб Шаттибраль сделан из годного теста! Ворот поправлен, пуговицы на месте, складки плаща разглажены – привел себя кое–как в божеский вид.

Прихорошившись и взбодрившись, я наткнулся мыслью на ту, о которой беспокоился. На Серэнити. В сумке у меня лежал осколок Амасты и квазальд – необходимо их соединить. Где в Ильварете самые лучшие кузнецы? Знамо, где! На улице Перекованный Наплечник. Это своего рода даже не улица – так это место называет простонародье, а ряд кузниц, что бок о бок льнут к изрезанной шпилями южной стене под «Гордостью Вара». Мне потребовалось совсем немного времени, чтобы туда добраться. Дым от кирпичных труб здесь стоял столбом. Молоты колотили о наковальни, а клещи опускали в масло раскалённую сталь. Все кипело и скворчало. Огонь был тут властелин, а металл– его суженная. Я водил носом взад–вперед, выискивая нужную мне вывеску. Я шёл целенаправленно. Все кузни на Перекованном Наплечнике хороши, но одна всегда была лучше прочих, а именно Бесовская Плавильня. Она славилась самыми искусными мастерами – дедами, отцами и детьми, что передавали свои знания и своё ремесло из поколения в поколение. Но главным для меня было и ещё кое–что, другое. В Бесовской Плавильне умели работать с волшебными артефактами и украшениями одинаково ладно – так, по крайней мере, считал Бертран Валуа, и о чем мне частенько говорил. А уж ему, магу из самого Магика Элептерум, доводилось по роду деятельности обращаться к тем или иным ремесленникам, дабы создать основу для последующего зачарования. Треугольное полотно с изображением тролля, ворошащего угли в тигле, уведомило меня, что я пришел туда, куда нужно. Я толкнул дверь и оказался в ярко освещенной комнате. По её центру стоял гигантский горн. Его очаг с мехами и поддувалом для накаливания металла испускали из себя клубы жаркого пара. Всем действом, а тут закаляли новый доспех, правил огромный волосатый мужик, ещё не старый, но уже и далеко не молодой. Единственный глаз его зорко следил за температурой в печи и на меня скосился быстро и всего единожды. По открытой красной груди кузнеца сочился пот. Он капал на кожаный фартук, после чего на штаны и вниз, на разогретый пол. Рядом со мной возник юноша. Весь в веснушках и с глубокой вмятиной на запястье, он спросил меня:

– Что привело вас в Бесовскую Плавильню, сударь?

Я отер морось со лба и улыбнулся.

– Хочу подкинуть вам очень выгодное дельце.

– У нас неделя наперед расписана, – уведомил меня юноша. – Приходите дней через пятнадцать.

Я не знал, сколько Серэнити отрядила мне денег, но тяжесть кошелька до неприличия тянула мой пояс, и «медных портретов Манфреда Второго» в нем было куда меньше, чем золотых.

– Даю двадцать червонных Манфредов, если пустите меня вперед вереницы заказчиков.

Одноглазый зыркнул на меня, а потом пробасил:

– Говори, что там у тебя.

– У меня есть некий кристалл и кусок необычного металла. Я желаю, чтобы металл красиво опоясывал, а лучше заключал кристалл в клетку своих линий.

– Подвеску забацать?

– Что–то наподобие кулона.

– Дай поглядеть материалы.

Я достал из котомки блестящую Амасту и квазальд, после чего протянул на ладони кузнецу. Тот пробежал по ним взором и хмыкнул:

– Для девицы подарок?

– Для очень дорогой сердцу девушки. Да.

Кузнец кивнул подмастерью.

– Забери их и деньги. Завтра займемся этим перед заказом господина Дриена.

Я отсчитал золотых Манфредов (слава Вселенной, их хватило!) и подал вместе с даром Железных Гор и сокровищем Пестрого Бога.

– Странный металл у тебя. Что это? Не видел никогда такого.

– В том то и суть! Он редкий, и я не хочу его потерять.

– Не переживай, милорд, ты отдаешь свои побрякушки в опытные руки.

– Надеюсь.

– Приходите за своей красивой штучкой послезавтра, – сказал подмастерье, а кузнец добавил: – Обделаем в лучшем виде. Твоя дама запоет от красоты нашей побрякушки и поманит тебя в постель.

– Расписку дадите?

– Я тебя запомнил, – хохотнул кузнец. – Уж слишком ты во всем чёрном.

– На том и порешим. До свидания.

– И тебе не хворать.

Покинув Бесовскую Плавильню, я, всей душой надеясь на добротную репутацию её ваятелей и их умения, не знал, куда мне дальше податься, поэтому снова пошёл в «Гордость Вара». Авось, Дурнбада там встречу. Серэнити, я тебя не брошу, – стучало у меня в голове. – Мы вытянем из тебя пагубу Живой Воды. Если кузнец удачно скует мне кулон, то только расшифровка заклинания будет отделять нас от успеха! Так держать! Курс намечен!

Преодолев «Тысячу и Одну», я встал возле каменного бортика с трезубцами. Отличная площадка для обзора! Я рассеяно наблюдал за вознёй на Беломраморном Форуме, пока не протрубил рог, и колокола на звоннице Одичалого не отозвались ответным трезвоном. Я глазам своим не верил. По Змейчатому Тракту со знаменем монархов – все шесть животных провинций, поддерживающих корону, несся эскорт рыцарей–плютеранцев. Их–то да не узнаешь сразу! Да их не меньше трехсот! Одетые в ослепительные голубые доспехи они ровным строем проезжали через бастионные ворота. Это могло означать только одно – в Ильварет пожаловала Констанция Демей. Я застыл, ожидая, когда рыцари доскочат до «Гордости Вара». Разгоняя ошеломлённую толпу, они промчались по главной улице Черная Битва и стали подниматься в гору. Из замка тем временем высыпала куча народу – не каждый день поют все литавры по округе. Слуги, стражники, вельможи, чиновники ахали, понимая, кто пожаловал к ним в гости. Когда мимо меня пронесся первый всадник со стягом у локтя, я громко крикнул:

– Моя королева!

Мой порыв был для меня неожиданным, но его, однако услышали. По резкой отмашке капитана конница остановилась и, через расступившиеся пластичные доспехи сверху вниз на меня глянула Констанция Демей.

– О, Урах! … Калеб Шаттибраль!

– Ваше Выличество.

Королева, одетая в походную одежду, с сапфировым венком на голове тепло мне улыбнулась, а потом сдвинула брови. Её золотистые локоны, заплетённые сзади в тугую косу, ниспадали за спину. Констанция Демей выглядела утомлённой, но блеск в её глазах говорил о том, что она не собирается отдыхать. Как и Великий инквизитор Иль Градо, королева превыше всего ставила перед собой долг и службу Соединённому Королевству. За это она мне и нравилась.

– Вы прошли через Тьму к Свету и не сломались. Вы нашли Эмириус Клайн. Вы победили Тауруса и закрыли червоточины.

– Я рад, что хорошо послужил вам, моя королева.

– И послужите ещё. Если вы целы, то нам надо о многом поговорить. Мне отрадно, что я не потеряла такого ценного союзника, как вы.

– Я в вашем распоряжении, Ваше Величество!

Констанция Демей кинула взор на спешащих к ней людей.

– Поговорим через полчаса.

– Как прикажите, миледи.

– Сегодня я не приказываю. Я прошу, – вновь улыбнулась королева. – Вы – герой, и я не забуду, что было сделано вами для Соединённого Королевства. Никогда!

Констанция Демей тронула коня, и её свита понеслась в «Гордость Вара». Я заспешил следом. По дороге я наткнулся на Дурнбада. Он, как и прочие, решил посмотреть, с чего вдруг поднялось столько шуму.

– Брат по крови! Ваша королева пожаловала! Красивая, что твой алмаз!

– Отличный повод ей представить защитника Железных Гор, – сказал я, стискивая твердую руку гнома. Его медвежья хватка болезненно отозвалась во всей моей кисти. Силища–то в нём какая!

– Пойдем, пойдем, я давно хотел с ней познакомиться, с владычицей вашей.

Бок о бок мы протиснулись сквозь толпу и заспешили в главный зал «Гордости Вара» – Громовой Шатер. Внутри толкалось столько народу, что я ощутил себя не в просторном холле замка, а на какой–то ярмарке по случаю Дня Всех Святых. Констанция Демей, окруженная своими верными рыцарями–плютеранцами, благосклонно кивала и оказывала знаки внимания подходящим к ней людям. Рядом с ней нарисовался человек в атласной сорочке, штанах с золотой каемкой и замшевых сапогах. Его седеющую шевелюру, но еще кудрявившуюся, обрамлял обруч с кабаном – наместник Крака Лей Клинч – понял я. Он громогласно возвестил:

– По случаю приезда в Ильварет королевы Констанции Демей вечером будет дан пир! А сейчас попрошу всех разойтись. У Её Величества – неотложные дела.

Пока люд заспешил готовиться к грандиозному празднику (столько блюд надо состряпать, столы поставить, украсить помещение, убрать чисто–чисто и все остальное), я и гном приблизились к Констанции Демей. Лей Клинч смерил нас испытывающим взглядом. Он, несомненно, признал Дурнбада, но я для него был пустым местом. Глядя на меня, Лей Клинч грозно сказал:

– Все мои аудиенции на сегодня отменяются.

Констанция Демей покачала головой.

– Это – Калеб Шаттибраль, наместник, тот, кому мы обязаны своими жизнями и жизнями наших детей. При упоминании об отпрысках очи королевы наполнились слезами, ей на ум, конечно же, пришёл пропавший принц Фабиан – её сын.