«Кто, Отто, – тихо прошептал он, когда вышел из пылающего ельника. – кто мог поступить так с моими прекрасными садами. Что за чудовище способно на такое? Они никому не причиняли зла… Они хотели жить в мире, достичь согласия с людьми! Почему вы так жестоки, путник, почему не оставили нас в покое? Мы никогда не желали зла вашему роду… Посмотри на эти руки, человек. Они обагрены кровью десятков сородичей. Я это сделал, я убивал своих братьев и сестер, чтобы ваш вид жил свободным! И вот она, плата за мое великодушие? Твой род, человек, убил мою семью, а теперь уничтожил единственную память о них! Будьте вы прокляты…»
Вафтруднир побрел в направлении замка, беспрестанно бормоча себе под нос одно и то же. Я последовал за ним. Прислушавшись, смог различить в его заклинаниях следующие имена: Гуннлед, Эстер, Якоб – и так по кругу, без остановки.
Уже у ворот прохода я обернулся на зарево. Леса горят долго, могут пройти недели, пока последнее деревце не истлеет дотла. А вся округа оправится лишь к концу лета, только тогда исчезнет запах гари и прочего смрада.
«Как ты, друг мой? – осторожно спросил я у великана, обессиленно склонившего голову над обгоревшим кустом розы в его руке. – Понимаю, ты убит горем и вряд ли сейчас меня можешь слушать, но, прошу, прими мои соболезнования. Я убит горем, как и ты, мой друг. В самом деле, что за бессердечный мерзавец способен на такое злодеяние? Уму непостижимо, кому могли причинить неудобства безобидные цветы. Сомневаюсь, что это сделали пришлые из-за реки, ведь по ту сторону мало сведущих о твоих садах, Вафтруднир. Из-за гор и вовсе никто не смог бы явиться, потому как они совершенно непроходимы. Получается, это дело рук человека из долины? Либо же природное явление, которого нам постичь не дано. Что думаешь, добрый великан?»
Гигант медленно оторвал взгляд от погибшего растения и взглянул на меня. Да так пристально, что душа у меня ушла в пятки.
«Я вчера поссорился с пастухами из долины, – наконец ответил он, а я смог с облегчением выдохнуть. – Разлад вышел на удивление безобидный, касалось это случайно раздавленной мной коровой. Я иногда помогаю друзьям из деревни – гоню скот обратно на их луга, заодно и защищаю… защищал свои сады от поедания. Мальчишки обещались спросить с меня за убитое животное. Я рассмеялся, потому как коров этих на своем веку я передавил немало, за это мне доставались легкий упрек и туша. Не думаю, что они решили мне отомстить таким злодейским способом.»
«О боги, вот же оно! – воскликнул я и сильно хлопнул себя по лбу. – О сокрушенный Вафтруднир, не знаю, сможешь ли ты простить мою глупость. Дело в том, что не далее, как в полночь, я проснулся от большой жажды и вознамерился найти хоть глоток живительной влаги. Бродя по окрестностям, я наткнулся на небольшой ручеек, из которого с большим удовольствием испил, к тому же смог наполнить фляжку до верху – вот она. Я уже возвращался назад, как вдруг мое внимание привлек маленький огонек во тьме, в аккурат на опушке леса. Огонек не мигал и никуда не двигался с места, я набрался храбрости и подкрался поближе, чтобы смочь рассмотреть источник света. Каково же было мое удивление разглядеть издалека старосту Германа и его златовласого сынишку, Оле. Они что-то яро обсуждали, что именно – расслышать я был не в состоянии, потому как близко к ним подойти я не смел. Хоть мы и прекрасно поладили, думаю, их несколько обескуражило бы мое появление в столь безлюдном месте, да еще и в поздний час. Меня поразило то, что я их увидел, но удивление мигом испарилось, когда я вспомнил, что Оле – пастух, и самой разумной причиной их пребывания здесь стал, несомненно, поиск заблудившейся буренки, не иначе. Вафтруднир?»
Великан не ответил. Он бросил наземь сгоревшую розу и бросился бежать по скалистому проходу внутрь замка. Я было хотел последовать за ним, но потом решил, что безопаснее будет дождаться его здесь.
«Подлые людишки, – бормотал Вафтруднир в глубинах склепа его народа. – Так они платят за мою доброту, мою любовь?! Я уничтожу каждого по эту сторону реки, а потом переберусь на другую! Моя месть будет жестокой, но справедливой. Если они извели мой род под корень и сожгли любое свидетельство его существования, я поступлю с ними точно так же! Мой меч напьется людской крови вдоволь…!»
В проеме скалистого прохода возник Вафтруднир. Тело его было облачено в непроницаемую каменную броню, выточенную из гранита. На голове – шлем-корона с острыми сияющими шипами, увенчавшими ореолом макушку.
«Я ухожу на битву, путник Отто, – говорил он, и голос звучал глухо из-за надвинутого на лицо забрала. – Это будет кровавое и малоприятное занятие, но я обязан уйти, чтобы постоять за честь и память своего рода.»
«Я отправлюсь с тобой, Вафтруднир! – горячо воскликнул я и даже замахал руками от возбуждения. – Я обязан это сделать хотя бы потому, что считаю своим долгом почтить память твоих сородичей. Твоей семьи, Вафтруднир! Их кровь и на моих руках, мой друг, ведь я не в состоянии был защитить их от варварского гнета моего народа. Позволь же мстить за них. Мстить бок о бок с тобой, могучий Вафтруднир!»
Голос мой дрожал от сладостного предвкушения битвы, душу вот-вот готов был захватить бешеный экстаз, обычное дело перед предстоящим сражением. Но великан словно и не слышал моих слов. Он поудобнее перехватил рукоять исполинских размеров каменного меча, который тяжело лежал на его правом плече. В глазах, проглядывающих через узкую решетку забрала, читалась одержимая решимость.
«Оставайся здесь, путник Отто! Я слишком часто полагался на человеческую честность и не менее часто расплачивался за свою доверчивость. Тебе следует остаться здесь и дожидаться моего возвращения. Ты мне нравишься, ты честнее и благороднее многих своих сородичей. Потому тебе и нужно остаться здесь, в безопасности. Подходящего тебе доспеха и вооружения у меня все равно нет.
«Понимаю, друг, – понурил я голову. – И хоть я не смогу оказать тебе полномерной поддержки в сражении с жителями долины, я буду ожидать тебя здесь, займу оборону в крепости. Клянусь тебе, никто не прорвется за ворота, если только не в качестве твоего заложника!»
Обнажив кацбальгер, я поднял его высоко вверх, извещая о серьезности своих намерений. Великан удовлетворенно кивнул и мерным тяжелым шагом направился вниз по склону, в направлении огненного зарева.
«Жди меня не позже полудня, дорогой Отто! – прогудел он, не оборачивая головы. – Мы закатим славную пирушку по случаю моей победы.»
«Возвращайся скорее, могучий Вафтруднир!» – прокричал я ему вслед, некоторое время еще глядел на пламя, в котором скрылась фигура каменного гиганта, а затем неспешным шагом направился в опустевший замок. Времени впереди предостаточно, чтобы воплотить задуманное.
«Прощай, история рода монстров», – насмешливо подумал я, когда бросал зажженную лучину в кипу старинных великанских фолиантов.
Сжечь замок не получится, как бы я ни старался. Он ведь высечен прямо в горном монолите, чему здесь гореть? Нужно немного отдохнуть, основательно выспаться и начать готовиться к возвращению последнего из монстров. Своим верным кацбальгером я смогу только слегка ранить его, уж больно толстая у него кожа. Но здесь, в тронном зале, я видел целую коллекцию великанского оружия, из которой милее всего моему сердцу пришлась огромная пика с перекладиной на наконечнике. Таким оружием я неплохо орудовал в годы службы в пикинерской роте. Как давно это было… Сейчас я неотвратимо далек от судьбы простого солдата. Я – полноправный управитель этой долины, а в скором времени стану тем героем, который смог одолеть ужасное чудовище-людоеда, пожравшего всех обитателей деревни. Господин граф обязательно оценит мои заслуги и признает свою неправоту.
Пожарище в саду Вафтруднира бушевало с прежней силой, но на севере уже собирались темные ливневые тучи, спешащие на подмогу деревьям и цветам. Между тем пика оказалась чересчур велика и тяжела для меня. Необходимо было укоротить минимум на одну треть, чтобы я мог ей более-менее сносно орудовать. Схватившись за кацбальгер двумя руками, я занес его над головой и тщательно прицелился. Улыбнулся улыбкой счастливца и со всей силы ударил.