Дожить до любви

– Это я должен просить прощение, что не представился. Вот моя визитка, – протянул он ей картонный четырехугольник.

– Виктор Борисович, помощник президента, – прочитала Векшина. – Очень приятно. Ну, а кто я, я так понимаю, вам известно.

– И даже очень хорошо. Ваше имя становится популярным.

– Что-то не заметила, – засомневалась Векшина.

– Зато мы, в Москве, это заметили.

– Обо мне знают в Москве?

– Знают, кому надо. И очень вами интересуются.

– Кто же? – Векшиной, в самом деле, стало интересно.

– Например, наш президент. Он внимательно следит за вашей деятельностью. И очень высоко ее оценивает.

– Чем же я заслужила такое внимание?

– Своей работой. Поднять одной такое дело. Нам очень хорошо известно, как вам было трудно.

– Это только одна я могу доподлинно знать. Вы даже не представляете, каких трудов это стоило. На этом месте была большущая свалка. – Она вдруг вспомнила, как это все начиналось.

– Вы достойны восхищения. Примите от нашей компании в знак признания ваших заслуг маленький сувенир. – Из кармана Наумов достал коробочку.

– Что это? – Векшина насторожилась еще сильней.

– Всего лишь ручка. Правда, с золотым пером.

– Мне, кажется, нет причин, чтобы вы делали мне подарки. А я бы их принимала, – отодвинула она коробочку.

– Ну, что вы, Александра Юрьевна, какие пустяки. Да вам можно сделать и не такой подарок только за то, что вы такая красивая. – Наумова вдруг захлестнула почти что ненависть к этой дамочке. Ишь ты, еще строит из себя английскую королеву. Или она торгуется?

– Хочу сразу предупредить: подобные комплименты в деловых вопросах на меня не действуют, В свое время от них я сделала прививку.

– Ценю ваше чувство юмора.

– Если бы еще ценили мое время, было бы совсем замечательно. Я в последние дни просто зашиваюсь от количества дел. Такое чувство, что весь мир хочет непременно оказаться в Дивноморске.

– Как говорят в таких случаях, намек понял. Перехожу от поэзии к прозе вопроса. От имени компании я уполномочен сделать вам интересное предложение.

– Надеюсь, вас не уполномочили сделать мне матримониальное предложение? – усмехнулась Векшина.

– К сожалению, нет, хотя, поверьте, я бы с большой радостью.

– Верю. И все же, что за предложение?

– Поверьте, очень выгодное предложение.

– Это я уже поняла. Как и то, что от него невозможно отказаться. Но для женщины нет ничего невозможного, и я откажусь.

– Какая вы, с вами трудно иметь дело. И все же, оно вам понравится. Наша компания хочет купить ваш отель и земельный участок под ним.

– Что-то в этом роде я и предполагала.

– А предполагаете ли вы, о какой сумме идет речь? Мы готовы заплатить за все три миллиона долларов. Представляете, три миллиона настоящих американских долларов.

– Спасибо, что не фальшивых.

– Вы можете проверить каждую купюру в банке, – сделал вид, что обиделся, Наумов.

– Что вы говорите, с вашей стороны это очень любезно.

– Так каков ваш ответ?

– Так я уже вам его дала.

– Что-то не припомню, – подозрительно посмотрел на нее Наумов.

– Вы мне сказали по телефону, что от этого предложения невозможно отказаться. А я сказала, что отказываюсь. И мы поспорили на тысячу долларов. Я подтверждаю свой отказ. Надеюсь, вы человек честный и вручите мне проигрыш.

– Вы отказываетесь от трех миллионов долларов ради одной тысячи? Я в это не верю. – Ему вдруг сильно захотелось запустить в нее стаканом. Чутье его не обмануло, когда предупреждало, что с этой дамочкой будет трудно.

– Это ваше дело. А мне, извините, надо идти.

– Напрасно вы так поступаете, Александра Юрьевна.

– Это уж позвольте мне самой решать.

– Вам все равно не удержать эту гостиницу.

– А это мы посмотрим.

– Своим упрямством вы настроите против себя влиятельные силы. Вы и не представляете, насколько влиятельные.

– Уж не себя ли вы имеете в виду?

– Ну что вы, я всего лишь посланник. Подумайте, взвесьте все возможные последствия.

Векшина хотела уже встать и уйти, но решила еще не надолго задержаться. – Она почувствовала, что это отнюдь не пустые слова.

– А какие могут быть последствия?

– Мир очень жесток. – Так вы мне угрожаете?

– Как можно, я вами восхищаюсь. Но, боюсь, не все разделяют мои чувства.

– Это их дело. Я от своего не отступлюсь. И я умею защищаться.

– Я бы вам еще раз советовал обо всем подумать.

– Боюсь, что это бесполезный разговор. – Очень жаль. Я надеялся на другой результат. Что ж, до свидания. – Наумов встал и быстро пошел к выходу.

– А тысяча долларов? – догнал его оклик Векшиной.

– Ах да, совсем забыл. – Он вернулся к столу и достал из бумажника деньги – Вот мой проигрыш и ваш выигрыш. Так все в жизни устроено: если одни проигрывают, значит, другие выигрывают. Но ведь все может измениться.

Глава 2

1

Весь остаток дня Векшину не отпускало чувство тревоги. Чутье подсказывало, что появление этого господина и его предложение о покупке гостиницы – это только начало череды надвигающихся неприятностей. Насколько они будут серьезными и каковы окажутся их последствия, покажет время. Но то, что этот господин настроен серьезно и готов идти до конца, она уловила скорее не разумом, а каким-то особым внутренним чувством. Хуже всего было то, что эта тревога никак не хотела улетучиваться. Более того, она нарастала с каждым часом. И по мере того, как рабочий день приближался к своему завершению, становилась все более и более интенсивной. Поток, беспокоящих мыслей, кружил и кружил над ней, мешал сосредоточиться на работе, изматывал душу. Больше всего она боялась за брата. Хотя, казалось бы, оснований опасаться чего-то серьезного у нее не вроде бы не было. И к вечеру Векшина дошла до того, что уже просто не находила себе места. Как только стрелка часов достигла шестичасовой отметки, она пулей выскочила из кабинета, и почти бегом направилась к морю. Ей необходимо было увидеть Диму, как можно скорее.

Дорога от гостиницы до берега моря, где обычно работал над своими картинами Дима, занимала не более получаса. Все это время перед глазами Векшиной всплывали сцены разговора с Наумовым. В голову лезли всякие нехорошие мысли. Кажется, он что-то сказал про жестокость этого мира. Интересно, было бы знать, что он имел в виду. Во всяком случае, ничего хорошего, это точно. А раз так, от него можно ожидать чего угодно. За себя Векшина не беспокоилась, а вот за Диму… Если бы он согласился уехать, ей было бы гораздо спокойнее. Все равно сейчас каникулы, зачем ему торчать в городе? Векшина твердо решила уговорить брата покинуть Дивноморск.

Наконец она увидела Диму. Он стоял на скалистом берегу моря перед мольбертом и увлеченно работал над картиной. Векшина сложила руки трубочкой и поднесла их к губам: «Дима-а-а, Дима-а-а», – позвала она его, но он не откликнулся. Должно быть, не расслышал ее из-за шума моря. Когда она приблизилась к нему почти вплотную, он по-прежнему не замечал ее.

– Димочка, ну, сколько можно пропадать на берегу, я же волнуюсь, – Векшина легонько обняла Диму за плечи.

– Осторожно, ты видишь, я работаю, – отбросил Дима ее руки.

– Я вижу, что ты просто стоишь и смотришь на море. И я подумала, что ты уже закончил.

– Закончил? Да тут еще работы непочатый край, – недовольно проворчал Дима.

– А, по-моему, картина уже готова. Хоть сейчас на выставку.

– Я бы не повесил ее даже в твоей гостинице, а ты говоришь на выставку.

– Слушай, а это идея, – ухватилась Векшина за его слова, – Пожалуй, я действительно закажу тебе несколько картин для своего отеля. Как тебе мое предложение?

– Да, пожалуйста, бери любую картину, – великодушно отозвался Дима.

– Мне одной будет мало, – Векшину вдруг осенило. Она придумала под каким предлогом отправить его из города.

– Бери столько сколько нужно.

– Димочка, но ведь у тебя только морские пейзажи.

– Это как раз то, что нужно для отеля под названием «Голубая лагуна».

– Конечно, я возьму несколько таких картин и развешу их в холле и в коридорах. Но у меня есть еще ресторан. Туда бы я хотела какие-нибудь натюрморты с овощами, фруктами, дичью. Ну, ты понимаешь, – Векшина потихоньку направляла разговор в нужное ей русло.

– Ты же знаешь, что я не рисую гусей и уток и даже фазанов, тем более уже убитых, – в голосе Димы послышалось легкое раздражение.

– Ну, хорошо, не хочешь гусей, не надо. А если цветы в вазах? – не унималась Векшина.

Дима сделал вид, что не расслышал и сосредоточенно стал наносит мазки на неоконченное полотно.

– Ну, ладно. Не хочешь в вазах, но хотя бы на клумбах можешь? Или какой-нибудь миленький пейзажик с лесными цветами. А? – Векшина решила довести задуманное до конца.

– Ну, если только с лесными и то, это будет исключение только для тебя и только один раз, – неожиданно сдался Дима.

– Здорово! Я знала, что ты не откажешь мне, – обрадовалась Векшина, – Только у нас тут леса нет, одно море и песок. Слушай, а, что если ты поедешь к тете Анюте под Рязань. Она всегда приглашает. Знаешь, какие там леса!

– Ехать под Рязань, чтобы нарисовать поляну с цветами? – Дима был не на шутку удивлен.

– А почему бы и нет. Заодно и отдохнешь от этой жары. Там сейчас очень комфортная погода.

– Я тебе и без Рязани любой цветок нарисую. Будешь довольна.

Векшина почувствовала его сопротивление и забеспокоилась. – Не хочешь под Рязань, можешь махнуть во Францию. У меня там школьная подруга живет в Провансе. Привезешь мне оттуда несколько пейзажей французской провинции. Как тебе такой расклад?

– Я не понимаю, ты, что хочешь от меня избавиться? – Дима в упор посмотрел на сестру.

– Что ты, просто я хочу, чтобы ты отдохнул, сменил обстановку. Ты же ничего кроме Дивноморска не видел. А на следующий год ты заканчиваешь школу, тебе будет не до поездок. Сейчас как раз самое время, – Векшина еще надеялась, что его удастся все-таки уломать.

– Да, ладно, слышал я, что ты с Павлом Сергеевичем отдыхать собралась. Боишься меня одного оставить? Так я уже не маленький, – насупился Дима.

– Да нет, я уже никуда не еду. Просто сейчас предстоит много работы, я буду пропадать на работе круглые сутки. Мне не хочется, чтобы ты себя чувствовал брошенным, – Векшина вдруг почувствовала неимоверную усталость. Ей стало понятно, что Дима ни за что не согласится уехать.

– Вот глупости. Можешь спокойно заниматься своей работой, я и сам справлюсь. А ехать я никуда не хочу. Мне и здесь хорошо, – подтвердил он ее догадку.

– Это твое окончательное решение?

– Окончательное.

– А может, все-таки передумаешь? – спросила Векшина, хотя уже все было предельно ясно. Дима не поменяет решения.

– Ну, я же сказал нет, значит, нет!

2

Ярцев сидел в баре гостиницы «Голубая лагуна». Бар ему нравился. Он был скромный, но было заметно, что сделано все со вкусом, с любовью. Судя по всему, эта Векшина умеет даже малыми средствами создавать уютную атмосферу. Да, определенные способности в своем деле эта дамочка имеет. Тем лучше, его победа окажется более значимой.

К нему подошел официант.

– Добрый день. Ознакомьтесь, пожалуйста, с нашим меню.

– Убери это. И принеси-ка мне только быстро что-нибудь покрепче. Виски у вас имеется?

– Да.

– Вот, давай виски со льдом.

– Еще что-нибудь желаете?

– Пока только виски, а потом видно будет.

Официант удалился, Ярцев посмотрел ему вслед. Все официанты одним миром мазаны, хотят, как можно сильней растрясти клиента. Но его на такие трюки не поймаешь. Вот только что делать ему тут дальше?

Официант действительно быстро принес заказ. Ярцев сделал один глоток, как тут же забыл про виски. Он почувствовал, что ему повезло. Он увидел, как в бар зашла Векшина. Рядом с ней шел паренек лет пятнадцати. Ярцев внимательно рассматривал женщину. А она очень даже ничего, можно сказать, по-настоящему красива. Он бы совсем не отказался провести с такой пару страстных ночей. А, собственно, почему он должен от этого отказываться. Все в его власти.

Векшина с пареньком расположились совсем недалеко от него. Она попросила того же самого официанта принести себе и мальчику по стакану сока. Для того, чтобы слушать их разговор, Ярцев даже пересел на соседний стул, по ближе к этой паре.

– Ну, как ты уже все осмотрел? – спросила мальчика Векшина.

– Да, вот пробежался по твоим владениям. Теперь примерно представляю фронт работы, – ответил мальчик.

– Надеюсь, тебя не сильно обременила моя просьба, – произнесла Векшина.

– Да, нет. Обойдемся малой кровью. Для холла и коридоров, как я и думал, подойдут мои старые картины из цикла «Морские новеллы». А для столовой я сделаю три новых. Там у вас окна выходят в розовый сад. Мои картины будут копией естественного ландшафта за окном. И людям, пришедшим подкрепиться, будет казаться, что они сидят на открытой террасе или прямо в саду, среди роз. А открытые окна, через которые будет доноситься аромат настоящих роз, поддержат эту иллюзию. Ну, как тебе мои идеи?

– Ой, Димка. Я уже прямо сейчас представила, как это будет здорово. Только ты мог додуматься до такого.

– Только ради тебя, любимой.

– Я счастлива, что у меня такой любящий братик.

– Брат. Я уже гораздо взрослее, чем ты думаешь.

– Ну, хорошо, хорошо. Все равно, ты у меня самый замечательный.

– Ты у меня тоже. И я не хочу от тебя никуда уезжать. Даже во Францию. А натуру можно везде найти. Далеко для этого ходить не надо.

– Ты меня, конечно, убедил, но…

– И больше никаких но. Ну, все, я пошел. У меня теперь масса работы. До вечера. – Дима поднялся и вприпрыжку побеждал к выходу.

– До вечера.

Женщина допила сок, по-хозяйски осмотрела бар. На мгновение их глаза встретились, и Ярцев вдруг ощутил, как екнуло у него сердце. Да, к такой особе трудно оставаться равнодушной.

Векшина встала и тоже направилась к выходу из бара.

Ярцев задумчиво проводил ее глазами. Затем позвал официанта. На всякий случай надо кое-что проверить.

– А скажи-ка мне, милейший, что это за мальчишка крутился около вашей хозяйки. Сын что ли?

– Нет, она не замужем и у нее нет ни сына, ни дочери. Это брат ее, – ответил официант, несколько удивленный характером вопроса.

– Брат говоришь? А что он еще в школе учится или уже в институте?

– Да, нет. Зеленый еще. Пацан. – В голосе официанта послышалось пренебрежение.

– Он производил впечатление очень смышленого мальчика.

– Да задается он много. Гордится.

– Такой сестрой можно гордиться. Редко встретишь деловую женщину, да еще и такую красавицу.

– А он не ею гордится, а собой, – возразил официант.

– Это от чего же?

– А он тут у нас местная знаменитость. Рисует классно. У него уже были выставки в местной арт-галлерее. Говорят, один иностранец купил его картину и увез к себе. Кучу бабок ему отвалил.

– Значит он не такой простой мальчик. То-то я смотрю, лицо у него такое, одухотворенное.

– Его тут все зовут Айвазовским. За талант.

– Айвазовским говоришь? – У Ярцева вдруг мелькнула одна мысль. На досуге он обязательно ее еще покрутит. – Ну, ладно. Спасибо, дружок. На вот тебе за виски, я ухожу.

3

Больше всего в жизни Виталий ненавидел будильник, потому что не было такого случая, когда бы он зазвенел вовремя. Он всегда норовит прервать самый сладкий сон. Вот так как сейчас. Виталий с трудом оторвал голову от подушки, и посмотрел на часы. Они были немилосердны, как палач, так как показывали время, что пора вставать. Он чертыхнулся; ему захотелось запустить в них чем-нибудь увесистым. И словно бы назло им, снова лег. И почти сразу же вскочил с кровати и, ругаясь, пошел умываться. Он вспоминал разговор с отцом, и от злости у него невольно сжались кулаки. И чего ему неймется, мало ли у него там народу в компании, не знают, чем себя занять. Зачем он там нужен еще? Виталий даже застонал. Он представил длинную анфиладу скучных серых дней, которые придется проводить в офисе, занимаясь какими-то бессмысленными делами. Не то что было до этого. Он позволил себе взять, как он сам выражался, небольшой отпускчок. И как замечательно провел это время. Когда еще такое повторится. Жди теперь бог знает сколько. И все из-за отца. Вбил себе в голову, что его сын должен работать наравне со всеми. Денег что ли у них мало. Для чего работать-то. Тоже мне воспитатель нашелся. Он уже давно взрослый, его давно не надо воспитывать.

Виталий ехал на машине с самым мрачным настроением. И вместе с ним ехала злость на отца. Желание сделать ему какую-нибудь пакость не отпускало, как прилипчивая зараза. Должен же он как-то отмстить за все свои незаслуженные обиды.

Едва он вошел в приемную, как секретарша его встретила словами:

– Виталий Юрьевич, только что звонил ваш отец. Он просил вам передать, что плохо себя чувствует. И потому не приедет. И все обязанности по руководству компании на время его отсутствия Юрий Петрович передает вам.

Виталий с трудом удержался, чтобы не выругаться. Хуже можно, да некуда. Теперь он целый день будет занят, к нему станет тянуться бесконечный поток посетителей. Он почти уверен, что отец это сделал специально. Таким образом, он хочет ему преподнести урок. Тоже учитель нашелся.

– Спасибо, Катя. Больше ничего он не сказал?

– Нет, больше ничего. Виталий вошел в кабинет, закрыл дверь. И только здесь дал волю своему бешенству. Сняв пиджак, стал в бешенстве топтать его ногой. Чуть-чуть успокоившись, он упал в кресло. То, что отец все специально подстроил, Виталий не сомневался. Но сейчас его беспокоило совсем другое, что он будет делать? Он же по-настоящему не вникал в дела компании. Как он будет принимать решения? Несколько мгновений он сидел неподвижно. Да, гори оно все синим пламенем, что будет, то и будет, решил он, И почувствовал хоть какое-то облегчение.

Из селектора раздался голос Кати:

– Виталий Юрьевич, к вам наш главный бухгалтер.

Ну вот, начинается.

Предвидение Виталия полностью подтвердились. Следующие несколько часов он ни на минуту не оставался один, посетитель сменял посетителя. Виталий делал вид, что внимательно всех слушает. Иногда даже вставлял какие-то замечания. Сначала он еще пытался попасть в струю разговора, но затем ему это так надоело, что перестал делать такие попытки. Пусть думают о нем, как хотят. Ему на это глубоко наплевать. Он не только ничего не знает, но и не хочет ничего знать. Да и собственно, почему он должен всем этим заниматься? Только потому, что сын магната? А если бы был сыном проститутки, должен был бы стать непременно проститутом? И почему нет такого слова, пора ввести, профессия давно существует. Что же ему делать, как выбраться из этой самой настоящей западни?

Голос Кати прервал его размышления, так как сообщил ему, что его просит принять Николай Васильевич. Имя показалось ему знакомым, но кто такой этот самый Николай Васильевич вспомнить не удалось. Не мог он что ли прийти завтра, когда будет отец. Николай Васильевич оказался маленький и круглый мужчина с лучезарной улыбкой. Без всякого сомнения, Виталий видел его в стенах компании, но на этом его знания об этом человеке исчерпывались. – Виталий Юрьевич, как я рад вас видеть, – засиял Николай Васильевич улыбкой. – Не скрою, очень обрадовался, когда узнал, что именно вы замещаете Юрия Петровича. Давно пора, молодежь на все смотрит более трезво.

– А что мой отец на все смотрит по-другому?

– Позвольте вам заметить, что ваш отец – великий бизнесмен. Все понимает великолепно. Но немного консервативен. Если он что-то решил, его уже не переубедить.

– И в чем же вы пытались его переубедить?

– Я приобрел для вашей компании товаров на большую сумму. Но, признаю, нарушил кое-какие сроки поставки. И по этой причине ваш отец не желает оплачивать счета. Я считаю это не справедливым. Я все же выполнил все свои обязательства. Ну, а задержка, с каждым случается. Возникли непредвиденные обстоятельства.

– И какие? – спросил Виталий. Он смотрел на Николая Васильевича и гадал: врет или не врет? В принципе ему было глубоко наплевать, разве немного интересно. Словно бы решаешь замысловатый кроссворд.

– Груз был задержан на таможне.

– Но это ваши проблемы.

– Так я и не отрицаю, – снова заулыбался Николай Васильевич. – Моя вина. Но ведь у каждого случаются срывы. А мы с вашей компанией работаем пять лет. И это первый случай. А вы мне не заплатили, я не могу рассчитаться с поставщиками. А сумма-то не малая.

– И какая сумма? – почти без интереса спросил Виталий.

– А вот взгляните, тут все нужные документики.

– Да, сумма более чем приличная, – Виталий посмотрел на то место, на которое ткнул ему своим толстым пальцем Николай Васильевич.

– То-то и оно. Я попал в сложную ситуацию. Если я не заплачу, поставщики подадут на меня в суд. И я буду объявлен банкротом.

– Это правда? – Теперь Виталий почти не сомневался, что он врет.

– Клянусь чем угодно! Хотите детьми?

Черт с ним, заплатим, решил Виталий. Он был уверен, что отец ни за что бы не заплатил. Потому-то и принял такое решение. Уж очень хотелось поступить противоположным образом. Посмотрим, как отец отреагирует на него.

– Что я должен сделать, чтобы вам оплатили?

Николай Васильевич аж весь изогнулся от счастья.

– И всего лишь подписать вот здесь: оплатить. Этого достаточно.

– Получите.

– Вы даже не представляете, как я вам благодарен. Пусть вам сопутствует только удача. Всего вам доброго.

Николай Васильевич галопом выскочил из кабинета. Виталий проводил его взглядом и с тоской посмотрел на часы. Еще даже не наступило время обеда, а ему кажется, что он провел в этом кабинете целую вечность. Одно радует и придает силы: ему все же удалось навредить отцу. Думаю, папаше мое решение жутко не понравится. И это прекрасно, злорадно подумал он.

– Катя, кто там еще ждет приема?

4

Чернов смотрел, как приближается Наумов, и думал о том, что не так уж и давно был почти точно таким же. Тоже походил на гончую собаку, рыскавшую в поисках добычи да не для себя, а для других. Как и Наумов, работал на пахана, и испытывал к нему глухую и безнадежно тоскливую ненависть от того, что не мог позволить себе роскошь выплеснуть ее наружу. Вот и Наумов поди ненавидит его и очень даже вероятно, что с удовольствием однажды пырнет ножом в спину. Разумеется, если он, Чернов, окажется таким дураком, что подставит ее. Но тебе долго придется ждать этого счастливого момента, мысленно проговорил он.

Наумов остановился в нескольких шагах от Чернова и как-то по-собачьи преданно посмотрел на него. Или ему так показалось? Впрочем, какая к черту разница.

– Прилетел? – спросил Чернов.

– Я к вам прямо их аэропорта, – бодро отрапортовал Наумов.

Попробовал бы не сразу из аэропорта, усмехнулся про себя Чернов.

– Значит, голодный, выпить чертовски хочется. Да и по женщине, поди, проголодался.

Наумов изобразил улыбку.

– Выпить и закусить очень даже неплохо, в этих аэропланах кормят, как в детстве в пионерлагерях, куда меня предки отправляли, чтобы я не мозолил им глаза, когда они бражничали. А вот бабами я сыт по горло.

– Неужто дивномосркую красотку закосил? – удивился Чернов.

– Это красотка попьет нам еще немало нашей мужской кровушки, – вздохнул Наумов.

– Что не вышло?

– Я бы ее удавил собственными руками.

– Кто тебя так учил обращаться с женщинами. Да еще с красивыми. Неотесанный ты мужлан.

– Будешь тут неотесанным. Я бы посмотрел, как вы реагировали после встречи с этой стервой.

– Как я понимаю, твоих мужских достоинств оказалось недостаточно, чтобы уговорить ее.

Наумов сделал яростное лицо.

– Она отказалась наотрез продавать свой постоялый двор.

– Даже за самую большую сумму?

– Она хочет все раскрутить сама.

Чернов не надолго задумался. А он, честно говоря, надеялся, что особых проблем не возникнет. И в самое ближайшее время приберет этот участочек. Но вслух сказал прямо противоположное, – Я чувствовал, что этим все и кончится. Моя интуиция меня редко подводит. И что ты предлагаешь?

Наумов неожиданно оживился.

– Использовать другие меры воздействия. Если она не понимает язык денег, найдем другие аргументы.

Жест Наумова был настолько красноречивый, что трактовать его двояко было просто невозможно.

«Мясник» – мысленно выругался Чернов.

– Дурак! Ты этим все погубишь. Вот тогда мы уж точно ничего не получим. Туда слетится вся российская ментура. Идиот догадается, за что ее прикончили. Нужно сделать так, чтобы она все передала добровольно. Вот когда она все бумажечки подпишет, то через какое-то время можно будет избавиться от нее. А сейчас даже не думай. Ищи другие способы. Ты меня, вонючий фраер, понял?

– Понял, чего ж не понять, – как-то безрадостно отозвался Наумов. – Ни один волосок не упадет с ее замечательной головы.

– Вот это правильный подход настоящего мужчины. Он должен оберегать женщину. Завтра возвращаешься в Дивноморск и начинаешь все сначала и по-другому. А сейчас пойдем, выпьем и закусим. А заодно и обсудим детали.

5

Летний день был в самом разгаре. Солнце стояло высоко в небе и немилосердно жгло все живое своим сухим разгоряченным дыханием. Ярцеву хотелось к морю. Он изнемогал от жары, но еще больше от желания, как можно скорее освободиться от тех дел, которые наметил на сегодняшний день. Так было всегда, сколько он себя помнил. Если перед ним маячила какая-то цель, даже самая ничтожная, то ничто уже не могло отвлечь его от неудержимого стремления к ней. До тех пор, пока он не воплощал ее в жизнь, не овладевал ею, не превращал в безропотную рабыню и не заставлял служить себе, она мучила его своей недоступностью и отдаленностью. Она становилась навязчивой идеей, превращала его в одержимого до такой степени, что он не мог думать ни о чем другом, кроме, как о ней. Все, что он ни делал, все, что ни предпринимал, было подчинено единственному всепоглощающему – добраться до конечного пункта задуманного им однажды. Вот и сейчас в его жизни присутствовала такая цель – стать первым лицом компании «Русское гостеприимство». Это желание уже давно бродило в нем подспудно и неосознанно. Оно заявляло о себе время от времени, в моменты, когда он видел явные промашки в работе своего шефа, когда он наблюдал выходки его беспутного сыночка Виталия.

Но окончательно эта заманчивая цель оформилась, стала осознаваемой и заявила о себе во весь голос, после того телефонного звонка, который месяц назад раздался в его квартире и незнакомый иностранец попросил его, Ярцева, к телефону. Все сразу стало на свои места. С этого момента жизнь Ярцева наполнилась новым стремлением. Планка, на которую он замахнулся, была высока. Но ничего, он ведь не идиот, чтобы пытаться ее перемахнуть за один раз. Он будет двигаться к поставленной цели поэтапно, в несколько заходов, тщательно укрепляя свои позиции, на каждой из вновь завоеванных ступеней. Сколько на его пути будет таких ступеней, Ярцев пока представлял не совсем ясно. Но то, что он знал наверняка, так это, что ему сейчас нужна эта гостиница. Пусть Яхонтов думает, что он старается здесь ради компании. Шиш ему! Ярцев на этот раз преследует здесь свои и только свои интересы. Эта гостиница должна стать его собственностью, ну а, затем посмотрим, кто кого. Главное для него сейчас обломать эту дамочку. Если ему это удастся, то гостиница упадет к его ногам, как спелое яблоко с дерева. На этот счет у него уже созрел некий план.

Когда он увидел Векшину в баре гостиницы, она показалась ему очень и очень привлекательной. Не меньше, чем сама ее гостиница. А почему бы не прибрать к рукам не только гостиницу, но еще и саму Векшину. Эта мысль показалась Ярцеву очень забавной. Пожалуй, при таком раскладе, он продвинется к своей цели гораздо быстрее. Чем черт не шутит! Во всяком случае, попробовать не мешает. А начать он решил с ее братца. Прежде, чем подкатываться к сестре, не помешает завоевать расположения мальчишки. Это прописная истина известна всем потенциальным женихам. Так зачем же ему ею пренебрегать. Пусть она, хоть немного, но польет воду на его мельницу.

Ярцев вытащил носовой платок и тщательно обтер лицо. Проклятая жара, он весь взмок. Хорошо, что гостиница Векшиной уже показалась на горизонте. Ярцев ускорил шаг. Ему не терпелось скорее оказаться в саду. Там он найдет не только спасительную прохладу, но еще братика той самой Векшиной. Ярцев выяснил, что он каждый день пропадает в саду с мольбертом. Хороший повод познакомиться. Все складывается, как нельзя лучше.

Дима работал в саду с самого утра. Работа над картиной продвигалась медленно. А все потому, что душа его не лежала к этим напыщенным розам. То ли дело море! Эта могучая стихия никогда не оставляла его равнодушным. Сколько Дима себя помнил, он всегда писал море и только море. Единственный раз он сделал исключение и то, ради любимой сестры. Но Дима был уверен, что больше он на эту удочку не попадется.

Но, несмотря на то, что душа его не лежала к розам, работал он все-таки очень старательно. Дима терпеть не мог халтуры. Вот и сейчас он полностью сосредоточился над полотном. Он был увлечен, хоть и не любимым, но все-таки делом. Увлечен настолько, что даже не заметил, как около него остановился Ярцев.

Какое-то время Ярцев молча наблюдал за работой Димы. Наконец, он решил обнаружить свое присутствие.

– Я вам не помешаю, молодой человек, если немного полюбуюсь вашей работой?

Дима даже вздрогнул от неожиданности. Он бросил беглый взгляд в сторону незнакомца.

– Смотрите, мне не жалко, – ответил он и снова погрузился в работу.

– У вас интересная манера письма, – продолжил Ярцев, – ощущение такое, что вы пишите не с натуры, а как будто вспоминаете что-то другое. Только вот пока не пойму что.

Дима удивился проницательности незнакомца. Как ему с одного взгляда удалось уловить суть происходящего?

– А вы наблюдательный. Я и, правда, думаю сейчас не о розах, а о море. А розы меня совсем не вдохновляют, – на этот раз Дима внимательно посмотрел на незнакомца.

– Точно. То-то я смотрю, что ваша картина это совсем не розовый сад в летний полдень. Это больше похоже на море роз, или на розовое море, или на море в розовом цвете, – Ярцев почувствовал, что нащупал болевую точку этого паренька. А если это так, значит пол дела на пути сближения с ним уже сделано.

Диме очень понравилось, что этот незнакомец увидел в его картине море. Определенно у него есть особый дар улавливать то, что лежит за пределами видимого. Обычно молчаливый и нелюдимый, Дима никогда и ни с кем не обсуждал свои полотна, но сейчас ему захотелось это сделать.

– Море это мой любимый персонаж. Я всегда рисую только море. Даже когда рисую розы.

– И даже когда рисуете лица? – Ярцев уловил, с каким вдохновением мальчик говорил о море и опять взял это на заметку.

– Лица пока еще не приходилось. Но, если придется, то это будут лица моря и ничего больше.

Ответ Димы еще более укрепил Ярцева в мысли, что этот мальчик настоящий фанат морской живописи. Что ж, это даже не плохо, что он так быстро раскрылся. Так легче будет найти подход к нему.