Время Змея

8

Понедельник 21 июля, 11:08

Рассказов очень не хотел передавать настолько сырое и очевидно перспективное дело следователю.

Весь короткий путь до Отела Дознания он пытался сформулировать «железную» причину, по которой дело Иванова нужно оставить в Отделе хотя бы на ближайшие календарные сутки. Войдя в кабинет, Рассказов так и не определился, о чем будет просить начальника Отдела. Но не успел он даже направиться в сторону руководителя, как его опередил майор Игнатьев:

– А, Рассказов, зайди ко мне! – заявил начальник, как только раскрылась дверь.

Как ему с его внушительной комплекцией удавалось так быстро подняться из-за своего стола и оказываться у стеклянной двери переговорной, для Рассказова представлялось загадкой. Зато сразу становилось ясно, что начальник Отдела в отличной физической форме и молод душой, несмотря на свои пятьдесят с небольшим.

Рассказов, кивнув от двери сослуживцам, с которыми до сих пор даже не познакомился, шагнул вслед за майором в небольшую комнату для допросов. Такое устройство кабинетов начали повсеместно вводить с десяток лет назад. Две-три отдельных, но абсолютно прозрачных комнат для допросов и переговоров и общая рабочая зона для всех сотрудников Отдела. Новая концепция открытости и коммуникации. Даже руководители в такой системе лишались своих отдельных кабинетов и для особых разговоров с подчиненными пользовались общими переговорными. За десять лет к такому устройству привыкли, но периодическое брюзжание осталось.

Дознаватель устроился на жестком стуле напротив начальника Отдела. Майор оценивающе смотрел на новобранца:

– Докладывай, какие мысли по этому делу?

Почему-то засосало под ложечкой. Последний раз подобное Сергей испытывал на выпускных экзаменах и на процедуре СЕО. Казалось, что с тех пор прошла целая вечность, а в действительности не больше месяца. Но уже пришла пора новых экзаменов. Только за них не будут выставлять оценки. Теперь последствия от несдачи могут серьезно отразиться на жизнях и судьбах людей. И пересдать навряд ли получится.

– Гражданин Иванов Степан Кириллович покончил жизнь самоубийством. Предварительно установлено, что насильственных действий по отношению к нему не применялось. Явных следов проникновения в квартиру потерпевшего третьих лиц не обнаружено.

– Это я в отчете видел. – Терпеливо сказал Игнатьев. – Какие мысли по делу?

Вот теперь наступил момент, когда стоило попытаться зацепиться за это расследование. Предстояло правильно преподнести факты и расставить верные акценты. Рассказов внутренне глубоко вдохнул и неторопливо начал:

– Самоубийство Иванова могло быть инсценировано с целью сокрытия убийства. На это указывают следующие обстоятельства: обработанный спецсредством пол. Раствор нанесен только в одной комнате квартиры для ликвидации следов предполагаемых преступников. Затем купленный билет на обратную дорогу в Поселение Гражданской Помощи, как намерение Иванова вернуться. Продукты, нераспакованные и оставленные на кухонном столе. Свежие следы мужских рук в хлопчатобумажных перчатках, оставленные с внешней и внутренней стороны двери.

Сергей замолчал, ожидая реакции начальника. Игнатьев чуть заметно кивнул, что не ускользнуло от Рассказова, и он продолжил:

– Кроме прочего есть сообщение сержанта Ступина о посещении Ивановым Управления Полиции позавчера днем. Это направление тоже стоит принять к разработке.

Майор на минуту погрузился в изучении информации предоставленной подчиненным, затем сказал:

– Нейросеть не регистрировала посещение Ивановым Управления. Ступин мог ошибаться. Что вы хотите искать, гражданин дознаватель? Собираетесь инкриминировать доведение до суицида?

Рассказов пару раз моргнул. Об этом он не подумал. Обвинить кого-то из Управления Полиции в доведении до самоубийства – такое он не мог себе представить в самых страшных снах. Ком косвенных улик еще предстоит разгрести, чтобы отделить ядра от шелухи. Но расследование необходимо продолжить, а значит дело любыми путями нужно оставить в Отделении Дознания.

– Иванов позавчера вечером собирался уезжать в Поселение. Забронировал билет. Купил продукты, к которым не притронулся. Создал сообщение, и запрограммировал отправку по факту собственной смерти…

Сергей осекся, понимая, что все его слова звучат слабо и неубедительно, а последнюю фразу вообще сказал зря. Но во взгляде Игнатьева читалось удовлетворение.

– Все факты говорят о спонтанно принятом решении, покончить жизнь самоубийством. – Объявил начальник, просматривая материалы дела. – Кроме…

Рассказов встрепенулся, но молчал, понимая, что руководитель Отдела колеблется в принятии решения. Наконец, Игнатьев словно очнулся и, сузив экран МУНа, серьезно посмотрел на новичка:

– Какие следственные мероприятия планируете проводить, гражданин дознаватель?

Рассказов засуетился, но быстро взял себя в руки и уверенно доложил:

– Нужно отработать сообщение Ступина. Хронограмма Иванова показывает, что сигнал его МУНа фиксировался возле нашего ОВД…

– Была хронограмма?

Рассказов удивленно посмотрел на начальника. Тот выглядел абсолютно серьезно, продолжая изучать материалы дела. Дознаватель пробежал глазами по прикрепленным документам. Затем еще раз просмотрел каталог. Хронограмма гражданина Иванова в материалах дела не значилась.

– Проведу поиск по камерам и системам контроля доступа. – Упавшим голосом ответил ошарашенный Рассказов.

Игнатьев кивнул, хотя его лицо выражало скорее скептицизм, чем безграничную веру в успех.

– Далее нужно установить текст сообщения, отправленного в редакцию «Городской Звезды». И отработать соседей и людей, знавших Иванова.

Игнатьев продолжал кивать. Рассказов поколебался, а затем уверенно сказал:

– Еще одно направление – кадровые агентства.

– Что это нам даст? – майор хитро прищурил правый глаз.

– Иванов состоял в отношениях с Ларисой Юдолевой. Два месяца назад она получила Статус «неблагонадежен» и потеряла работу. Какое-то Кадровое Агентство взялось ее трудоустроить, но так и не нашло гражданке работу.

Игнатьев внимательно изучал пересылаемую с МУНа подчиненного информацию и молчал. Рассказов продолжил:

– Четыре дня назад у гражданки Юдолевой был день рождения. Иванов ради этого приехал из Поселения, но Ларису не застал. Согласно сообщению участкового Прохорова с тех пор она дома не появлялась.

Начальник Отделения Дознания в задумчивости погладил мощный подбородок. Его внимательный взгляд замер на подчиненном:

– Какой интерес это обстоятельство представляет для нашего расследования?

– Поведение Юдолевой, безусловно, влияло на Иванова. Он дважды за неделю срывался с Поселения, чтобы быть рядом с ней. Факт ее исчезновения может пролить свет на обстоятельства сопутствующие его смерти и его мотивы.

– Мотивы вполне очевидны, – Игнатьев говорил неспеша, как опытный ментор в процессе наставления молодого стажера. Так, собственно, оно и было. Рассказов это хорошо понимал и выжидательно молчал. – В материалах дела стоит предварительная версия самоубийства по причине трудных жизненных обстоятельств. Юдолева в розыске не числится.

Майор внимательно следил за молодым сотрудником. Сергей начинал закипать от того, что все его нутро знало – в версию вкралась ошибка, но серьезных аргументов оспорить ее он найти не мог.

– Пятнадцать Кадровых Агентств уже прислали отрицательный отчет. Осталось всего три. Если с ними поработать, то можно выяснить что случилось с гражданкой Юдолевой. А это даст понимание, что произошло с Ивановым. Зачем он обращался в Полицию, почему заказал обратный билет, с какой целью отправил сообщение в редакцию «Городской Звезды»…

– Вот это направление стоит отработать. – Спокойно произнес Игнатьев, и Рассказов осекся на полуслове. – Заключения судмедэкспертов пока не готово, – продолжил Игнатьев, – На проведение процедуры дознания мы имеем 24 часа. Так что, младший лейтенант, у тебя есть полный сегодняшний день. В 18:00 доложишь о результатах!

Сергей вскочил на ноги и удостоился дружеской улыбки вышестоящего офицера. Во взгляде майора он видел доброе снисхождение. Будто Игнатьев терпеливо дожидался, пока бывший курсант поймет, где находится, и станет вести себя как матерый следак.

Окрыленный этим маленьким успехом и мотивированный доверием начальства, Рассказов выскочил в коридор. Сергей понимал, что разрешение на разработку дела Иванова он получил авансом, как результат особого рвения с его стороны и желания испытать новичка руководителем Отдела. Облажаться и подвести Игнатьева в этой ситуации недопустимо. Майор должен увидеть, что младший лейтенант умеет работать и знает, что делать. Внутри все ликовало. За этим, казалось бы, обыденным и неинтересным делом Сергей смутно различал что-то большее и по-настоящему стоящее. Только бы не пройти мимо самого важного и главного!

Полицейский уже преодолел полпути по коридорам и лестницам Управления, когда резкое, леденящее душу прикосновение, словно плотное одеяло, захватило его в сковывающие объятья, подавляя все чувства и наполняя безудержным отчаянием и паническим страхом. Такому мощному воздействию Рассказову до сих пор противостоять не приходилось. Он замер посреди коридора и некоторым сотрудникам даже пришлось обходить неожиданно выросшее на пути препятствие.

К счастью, времена МУНов приучили всех к неадекватному поведению окружающих. Находящиеся в ином, виртуальном мире люди иногда переносили странные движения и действия в реальный мир. Поэтому на замершего посредине коридора полицейского никто не обратил особого внимания. Все понимали, что грань между мирами стирается все больше. Некоторые уже даже не могли осознавать, в каком именно мире они находятся и где протекает их настоящая жизнь. Оттого все больше учреждений запрещали сотрудникам использовать МУНы вне служебных целей, но на практике не могли проконтролировать или заблокировать неслужебное использование устройства. Все отдавалось на честное слово и ответственность граждан.

Но мысли Рассказова находились далеко от размышлений о тенденциях развития современного общества. Ему потребовалась недюжая сила воли и долгие минуты невидимой, но такой реальной и ощутимой борьбы, чтобы сбросить с себя эти путы. Запредельный страх и чудовищный холод медленно и лениво уползали, словно всем своим видом демонстрируя превосходство и намекая на скорую новую встречу. Рассказов глубоко и часто дышал, приходя в себя, словно после двухчасовой интенсивной тренировки. Холодный липкий пот покрыл все тело, а волосы медленно и с опаской возвращались в исходное положение.

Сергей, анализируя ситуацию всеми известными ему способами, не мог ответить на вопрос, откуда идут эти панические атаки. Мозг отказывался понимать происходящее, не в силах идентифицировать источник угрозы. Но с этим придется разобраться позже. А сейчас впереди обширный план сыскных мероприятий и лимит по времени.

9

Понедельник 21 июля, 12:00

На КПП дежурил тот же сержант, что принимал отчет у вернувшейся с вызова СОГ. Рассказов его узнал. Стоило надеяться, что и сержант узнает молодого младшего лейтенанта, а потому Сергей уверенно направился к стойке пропускного пункта. Мнимое открытое пространство над стойкой еле заметно отдавало синевой под высоким потолком. Силовое поле накрепко защищало сотрудников КПП от любого физического воздействия извне и при этом создавало иллюзию доступности и открытости.

На уроках патриотического воспитания курсантам Института МВД рассказывали, что раньше пропускные пункты даже в Отделениях Полиции закрывали решетками и пуленепробиваемыми панелями. Но все это ушло в прошлое, сейчас все выглядело более приветливо и доступно, создавая при этом еще большую степень надежности и защиты. За видимой иллюзией скрывалась иная, незримая действительность. И Рассказов начинал думать, что нечто подобное вполне может твориться и в обычной жизни.

Дежурный выглядел скучающим и даже уставшим. Хотя суточное дежурство смены началось несколько часов назад. Рассказов переживал, что сержанта будет не просто разговорить, но тот дружелюбно улыбнулся подходящему дознавателю. Людей в фойе не было, и дежурный с готовностью отвлекся от монотонной работы, чтобы скоротать оставшиеся до смены минуты.

– Как идет служба, гражданин дознаватель? – сразу же спросил сержант.

Сергей облегченно вздохнул. Раскачивать полицейского на разговор не придется.

Активировать МУНы на посту категорически запрещалось, а потому для современного поколения коротать время оффлайн казалось особенно тягостно. Дежурному хотелось хоть чем-то себя занять. Разговор с новым сотрудником пришелся как нельзя кстати.

Рассказов улыбнулся в ответ и вольготно облокотился на высокую стойку, отделанную дешевым коричневым пластиком.

– Первый день, а уже нагрузили по полной программе.

– Да, это у нас любят и умеют!

Сержант заговорщицки моргнул левым глазом. Рассказов как-то незаметно для себя зафиксировал, что полицейский левша и, взглянув на его руки, подтвердил сам себе этот вывод. Порой он удивлялся, до какого автоматизма оказались доведены некоторые навыки, привитые в учебном заведении.

– Вот, дали задание выяснить, как оформляют граждан, приходящих на прием в наше ОВД.

Рассказов старался выглядеть расслабленным, сержант непринужденно усмехнулся:

– Да так же, как и везде! А вам-то это зачем нужно?

– Ну как же: вызову я гражданина на допрос, а он спросит – а что, а как? А я и сам не знаю – не солидно!

– А-а, – сержант насторожено посмотрел на молодого дознавателя, но остался удовлетворенным ответом. В этот момент через систему контроля доступа прошли полицейские, и дежурный отвлекся.

Рассказов отдал честь старшим по званию, те благосклонно кивнули в ответ.

– Процедура стандартная, – заговорил сержант, когда полицейские отошли от КПП, – Сканируется документ, удостоверяющий личность пришедшего гражданина, система показывает наличие или отсутствие выданного на него пропуска от следователя или инспектора. Если пропуска нет, формируется временный с указанием цели посещения и к кому гражданин направляется.

– Все понятно и просто.

– А как же! – разговор взбодрил сержанта, и теперь он выглядел менее вымотанным и усталым. Желание продолжать разговор у него только прибавилось. На выходящих в это время сотрудников ОВД он взглянул лишь вскользь.

– Делаете какие-то записи по посещению? – уточнил дознаватель.

– Теперь уже нет, система сама все фиксирует, данные хранятся десять лет! Ну а если заявление о преступлении, розыске или явка с повинной – тогда регистрируем на месте. Все хранится в электронном журнале – Книге Учета Сообщений и Преступлений (КУСП).

Дежурный говорил с таким чувством, словно сам создал эту систему или же подал идею к ее созданию. Все-таки прав оказался подполковник Дерябко, руководитель кафедры психологии и эффективной коммуникации, когда утверждал, что любой человек готов слушать себя часами. Главное задать правильный вектор монолога.

– А могут записи пропасть? Техника все-таки…

Рассказов напустил на себя налет дилетантства. По своему небольшому опыту он знал, что людям это нравится. Каждому хочется выглядеть экспертом на фоне других.

– Тройная система сохранения информации. Просто так не исчезнет.

– Значит, если гражданин вошел через КПП, информация о нем сразу же фиксируется в системе и хранится несколько лет?

– Точно!

Во взгляде сержанта появилась подозрительность. Дальше разыгрывать простофилю казалось бессмысленным и опасным, а потому Рассказов решил говорить напрямую:

– Я не просто так интересуюсь. Веду первое дело. Появилась информация, что проходящий по нему гражданин позавчера был у нас в Управлении. Есть подозрение, что именно это посещение спровоцировало его на неадекватные действия… Разрабатываю данную версию. Можно узнать, к кому он обращался?

Дежурный на мгновение задумался, затем дружелюбно кивнул. Молодой офицер вызывал у него симпатию, а предоставляемая информация не несла в себе никакой секретности.

– Когда это было?

– Где-то в обеденное время.

Рассказов перекинул голограмму Иванова в Дежурный Отдел. Сержант ввел запрос в Журнал Посещений и удивленно вскинул взгляд на дознавателя:

– А я его помню! Я смену сдавал, с отчетами разбирался, а тут этот Иванов… Наглый такой. Настаивал, чтобы его непосредственно к начальнику ОВД допустили. Заявил о пропаже своей знакомой. У нее фамилия такая необычная… Юдолева, кажется.

Сержант удивленно посмотрел на свой рабочий монитор, потом посмотрел на Рассказова.

– Странно, записи нет. Сменщик же точно вводил его заявление в систему! У нас с этим строго. Отчетность.

Он суетливо забарабанил пальцами по сенсорной панеле.

– А может системный сбой? – участливо предположил Сергей.

– Да быть такого не может. Тройная система сохранения информации! Запись из КУСП может исчезнуть только при зачитке!

– И часто такие зачистки бывают? – осторожно поинтересовался дознаватель.

– Да никогда! Это же дело подсудное! Я об этом чисто теоретически знаю.

Сержант выглядел по-настоящему обеспокоенным. Все его попытки выудить информацию о позавчерашнем событии не давали никакого результата. Рассказов, несмотря на отрицательный результат, в душе ликовал. Интуитивно он верил словам сержанта Ступина, и сейчас нашел подтверждение недавнему посещению Ивановым Управления Полиции в словах дежурного на КПП. Как учили молодых курсантов в Институте – два независимых свидетеля лгать не могут. Получается, что ошибаться могут не только люди, но и машины. Хотя это больше походило не на ошибку, а на сознательное искажение фактов. Такое не могло делаться просто так, за такой серьезной подтасовкой должен находиться очень серьезный мотив. Вот и ниточка, за которую можно потянуть!

– Так и думал, что с этим Ивановым что-то не так будет! – В сердцах заявил дежурный. – Он когда позавчера пришел, ни в какую не хотел к дежурному инспектору идти, все к начальнику рвался. Всю смену на уши поставил. И нашу в том числе. Теперь еще вот – заявление и данные куда-то пропали. Хорошо хоть не в мое дежурство!

Заработал селектор внутренней связи. Из-за стойки Рассказов этого не видел, но мог догадываться, кого увидел на экране сержант, вытянувшийся струной в кресле. Долетевшие до Сергея слова не оставляли никакого сомнения – его поиски не остались незамеченными.

– Федоров, прекращай трепаться!

Селектор странно хрюкнул и замолчал.

– Этого еще не хватало! – раздраженно рявкнул сержант.

Рассказов не сразу понял истинную причину произнесенных слов и только угасающий шум отключающихся кондиционеров навел его на возможную разгадку, вырвавшейся из уст дежурного фразы.

– Опять электричество отключили! – пояснил полицейский, видя недоумевающий взгляд коллеги.

– А резервные генераторы? – Сергей действительно удивился, что возможно обесточить госучреждение в разгар рабочего дня.

– А как же! – хмуро усмехнулся дежурный. – Включатся через пару минут. А пока даже контроль доступа по всему Управлению не работает!

И как в подтверждение собственных слов, он встал навстречу подходящему к КПП офицеру:

– Проходите, гражданин капитан. Опять электричество отключили.

Рыжеволосый капитан понимающе кивнул и беспрепятственно проследовал через нефункционирующую рамку КПП. Пока сержант окончательно не загрустил от полученного от начальства нагоняя, Рассказов решил отвлечь его разговором.

– И часто такое случается?

– Дважды в день. Ровно в 12:10!

Видя непонимающий взгляд дознавателя, дежурный оживился и пояснил:

– Со стороны двора новый жилой квартал строится. Говорят, проектировщики что-то напутали с подключением к магистральной электросети. Теперь уже полгода переоформлением документации занимаются, а стройку, естественно, останавливать никто не собирается. Вот у них там постоянно какие-то сбои. Пиковая нагрузка, и все такое. А страдаем от этого мы!

Гулко набирая мощность, заработала система кондиционирования. Электронные устройства удовлетворенно заурчали.

– А вот и генераторы подключились, – ухмыльнулся дежурный, и тут же его лицо вытянулось от удивления.

Рассказов догадался, что появившееся электричество запустило все работающие системы, в том числе и не отключившейся селектор внутренней связи.

– Федоров, ты все еще треплешься?! – долетели слова дежурного офицера. – Будешь у меня устав изучать!

Селектор отключился. Сержант растерянно глядел на рабочий монитор, стараясь не смотреть на Рассказова. Очевидно он уже пожалел о своей откровенности. Рассказов его хорошо понимал. Оставлять сержанта в таком состоянии не хотелось, поэтому Сергей глубоко и громко вздохнул и опустив глаза, словно оправдываясь, произнес:

– Эх, хотел успешно первое свое дело закончить – да куда там…

– Не расстраивайся, младший лейтенант, сколько еще этих дел будет. Справишься!

Сержант смотрел на дознавателя сочувствующие, с поддержкой. Ничто так не поднимает собственное настроение, как утешение других в их затруднительных ситуациях. Рассказов благодарно кивнул дежурному:

– Спасибо за помощь следствию!

– Одно дело делаем! – охотно откликнулся сержант, оживляясь и кивая в ответ на прощание.