Время Змея

© Владимир Грузда, 2021

ISBN 978-5-0051-7457-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пролог

Мужчина обливался потом. День выдался жарким, но пот казался холодным и липким. Ожидание неизбежного и окончательная утрата всякой надежды заставляли дрожать все тело.

Мир вокруг сиял светом и дышал теплом, но это обстоятельство не могло обмануть. Для него все оказалось кончено. Сколько раз он сам выслеживал добычу. Сейчас инстинкт охотника подсказывал – следят за ним. Его обложили, и накрепко захлопнули ловушку. Он это знал, так же как и знал тех кто за всем этим стоит. С ними он уже сталкивался. Проиграл тогда, проиграет и сейчас.

Он долго думал, куда же ему идти, и понял, что лучше встретить неизбежное в собственном доме. Спрятаться в Поселении Гражданской Помощи не удастся. Так же как невозможно бесконечно долго слоняться среди людей, которые и без того настолько погружены в собственный иллюзорный мир, что просто тебя не замечают. Нужно идти домой и достойно принять уготованное судьбой. Раз иначе нельзя. Раз по-другому просто не позволят.

Сегодня окончательно разрушилась всякая иллюзия и угас последний хрупкий луч надежды. Он стал пешкой в чужой, безумной, смертоносной игре. И оттого становилось горько. Мокро, липко и горько.

Как озарение прилетела шальная мысль: иногда пешка может стать ферзем и повлиять на общий исход битвы. Как хотелось в это верить. Но холодный пот все так же обильно стекал вдоль позвоночника, а тело била предательская мелкая дрожь. Чаще пешка так и остается пешкой.

Но еще можно разыграть все по умному. Сеть ему не заглушили – значит приготовили другой «подарок». Он сам охотник, знает как расставлять силки и маскировать их. Жертва должна чувствовать себя в своей среде, ощущать уверенность в полной безопасности. И тогда попадает в ловушку. Но сейчас это не так важно. Свободный доступ в сеть – хоть и маленькая, но все же возможность.

Привычным движением пальцев он активировал Устройство и сделал заказ обратного билета в Поселение. Теперь скрываться не имело смысла. Но еще призрачно маячил шанс – вдруг кто-нибудь догадается. И тогда его гибель хоть отчасти окажется не напрасной. Вдруг кто-нибудь все-таки встанет на его сторону, и тогда все не зря. Стоило ли надеяться на подобное в мире сконцентрированном только на себе и озабоченном только собой? Но именно в этом виделась единственная возможность. И ей стоило воспользоваться.

Мужчина зашел в магазин и купил продукты, к которым уже никогда не притронется. Спектакль предстояло разыграть до конца.

Затем быстро, ошибаясь и временами теряя основную мысль, он сформулировал сообщение на Устройстве. Оно уйдет адресату, если настанет конец. Конец непременно придет. Он это чувствовал, он полностью в этом уверен, и даже желал этого. Но все его существо все-таки цеплялось за это «если» и хотело продолжать жить. Хотя теперь жить уже не для кого, а значит и незачем. У него не осталось ни причин жить, ни надежды выжить.

Возле подъезда стоит устойчивый запах дешевой краски. Обычная краска, распыленная из баллончика. Но сейчас это дыхание близкой смерти. Яркая свежая надпись на стене кричит о жизненно важной в этот исторический период времени проблеме для человечества. Но теперь это уже не его проблема, и это уже не его время. Вот если бы у него оказался в руке нож!

До боли знакомый этаж. Дверь. За ней когда-то дышала жизнь. Теперь там жизни нет.

Только бы успеть.

На полу толстый слой пыли. Любой вошедший, безусловно оставит след.

Ясно различимые отпечатки чужих ног полностью выдавали постороннего. Никто не пытался скрываться, но и мужчина не смотрел по сторонам. Теперь уже не важно. Он прошел на кухню, положил пакет с продуктами на стол.

Он знал, что в квартире он не один.

1

Воскресенье 20 июля, 16:43

Защитные экраны вдоль высокоскоростного полотна железной дороги лишь изредка поблескивали в местах преломления лучей заходящего летнего солнца. Невидимые, они становились заметными только так: при молниеносном движении поезда, когда вектор движения состава образовывал с падающими лучами светила определённый угол. Но незаметные человеческому глазу силовые экраны присутствовали и постоянно обеспечивали надежную защиту от случайного или намеренного попадания на железнодорожные пути человека, животного или машины.

Экспресс из столицы мчался со скоростью 450 километров в час. Мимо проносились хвойно-лиственные дубравы, поросшие густой травой холмы, мелкие речушки и обширные поля золотящиеся пшеницей, созревающей кукурузой и начинающей вязаться капустой. Кое-где на полях виднелись разноцветные комбайны, пару раз очерчивали небосвод оросительные дроны. Буйная палитра сочных красок радовала глаз, а фермерская идиллия давала ясное представление о развитии области. Сельское хозяйство процветало, и это отражалось ни в сухих сводках официальной статистики, а виделось воочию.

Экран личного Нейронного Мыслеуправляемого Устройство, или в простонародии МУНа, невесомо накладывался на вид в перспективе и немного мешал свободному созерцанию красот природы. Но к такому способу восприятия мира человечество уже привыкло за десятилетие использования устройства. Картинка с виртуального экрана передавалась непосредственно на сетчатку глаза, и оба зрительных образа обрабатывались мозгом одновременно не совмещаясь и не накладываясь. Создавалось ощущение просмотра одного зрительного ряда несущего два разных рода информации. В этот же момент информационный поток поступал в нейронные цепи в гиппокамп, где происходила фильтрация пришедших знаний и перераспределение необходимого из кратковременной в долгосрочную память. Головной мозг сотрудничал с МУНом автоматически на уровне нейронных связей. Но при желании настройки менялись, ограничивая поток поступающей и обрабатываемой информации. Естественно подобное делалось лишь в исключительных случаях. Например как сейчас, когда хотелось иметь больший угол внешнего обзора, чтобы смотреть на всю эту красоту за окном воочию, а не через человеко-нейронный интерфейс. Для этого приходилось сузить виртуальный экран МУНа в правую верхнюю часть лица. А настройки потока установить на минимальном 20-ти процентном пределе.

Но даже такой фильтр не позволял мозгу оставаться в блаженной расслабленности. Из Нейросети постоянно шла все новая и новая информация о местности, объектах, исторические и географические данные, геолокация, реклама. Вот и сейчас перед глазами постоянно выскакивали информационные окна, и поток статистических данных продолжал вливаться в сознание, лишь отчасти оставаясь в памяти и подвергаясь осмыслению.

Тратить свое время на изучение информации из всезнающей Глобальной Нейросети в этот момент времени казалось чуть ли не кощунством. Созерцание природы вызывало благоговейный покой и умиротворение, которого в современном, бешено мчащемся мире так не хватало. Но просто так уйти от реалии современного мира не представлялось возможным. Нейросеть присутствовала везде и всегда, насыщая избыточной информацией.

Раскрылось очередное окошко, предоставляя пояснение виденному. Информация медленно вливалась в сознание, чутко реагируя на посылы головного мозга. В этот раз информацию допустили к осознанию: «Агрокомплекс „Сельская Идиллия“ полностью отказался от малопроизводительного труда и перешел на роботизированный цикл фермерского хозяйствования. Наш главный принцип: Совершенство во всем. А это значит: совершенный продукт требует совершенного подхода к труду. Мы сократили потери, чтобы улучшить качество».

Как подтверждение всплыли красочные таблицы, статистические данные, сравнительные диаграммы. Все это моментально заполнило разум, но тут же стерлось из памяти за ненадобностью.

– Да-а, раньше эти поля обрабатывали люди!

Прозвучавшая фраза словно вырвала молодого человека из блаженной дремы. Он оторвался от созерцательного любования природой и внимательно посмотрел на соседа по купе. Тому, по всей видимости, тоже надоело сидеть в своём виртуальном коконе-кресле, испытывая на себе десятки видов расслабляющего массажа и просматривая интерактивные фильмы и ток-шоу.

Двое других попутчиков с видимым удовольствием коротали время путешествия, изолировавшись от окружающего мира.

В голове у молодого человека, блаженно созерцавшего проносящиеся за окном экспресса сельские картины, промелькнула мысль, что попутчики до сих пор даже не перекинулись парою фраз. Хотя провели в пути долгие несколько часов. И это тоже данность современного бытия. Парень быстро глянул на собеседника. При иных обстоятельствах в подобной ситуации стоило отделаться какой-нибудь вежливой, ничего не значащей репликой, чтобы заглушить разговор на корню. Но выражение глаз соседа по купе вызвало у него интерес. В них читалась неподдельная грусть. Явный контраст между высказанными словами и застывшим взглядом наталкивал на определенные выводы. Следуя своей выработанной за годы учёбы и практики привычке, молодой человек спросил:

– И кто же сейчас их обрабатывает?

Парню исполнилось двадцать три, но хорошо тренированная и не по годам развитая мускулатура, манера держаться и осанка позволяли ему казаться старше. В умном взгляде серых глаз бурлила масса юношеского энтузиазма и любопытства, а кроме того серьезность человека уже кое-что повидавшего на своем еще недолгом веку. Его собеседник выглядел на сорок. Черты лица и весь его облик внушали расположение и доверие. То как он себя держал, какие короткие и уверенные жесты использовал, как излагал свои мысли демонстрировало решительность и твердость характера. А вот во взгляде стальных глаз залегла тоска, окрашенная тщетно скрываемым разочарованием.

В ответ на заданный вопрос мужчина невесело усмехнулся:

– Видите эти комбайны? Ими управляет умная программа, загруженная в какой-то умный компьютер за сотни километров отсюда.

В серых глазах молодого человека вспыхнул огонёк прозрения. На тонких, плотно сжатых губах отразилось подобие снисходительной улыбки:

– Вы противник прогресса?

Вопрос прозвучал больше как утверждение, но в таких же серых, отливающих сталью глазах мужчины мелькнуло понимание. Теперь это тоже реалии современного общества.

– Меня зовут Владимир Лисов. Пять лет назад я работал начальником агрокомплекса, мимо которого мы сейчас проезжаем.

Он говорил без бахвальства, просто констатировал факт. Скорее всего ради знакомства, а не для поднятия собственной значимости в глазах собеседника. Молодой человек, уже научился определять за словами суть и смысл послания. Сказывались профессиональные навыки и ещё небогатый, но всё же опыт.

Владимир демонстративно отключил МУН, и молодой попутчик, следуя негласному этикету, также перевел устройство в спящий режим. Хотя очень подмывало соединиться с Глобальной Нейросетью для подтверждения полученной от старшего собеседника информации. Пальцы сами тянулись к микропульту. От выработанной годами использования МУНа привычки отказаться было непросто.

Но и не доверять Владимиру не имело никакого смысла. Очевидно, что тот не собирался вводить собеседника в заблуждение. В данном случае с его стороны чувствовалось явное желание просто поговорить.

– Сергей Рассказов, – представился молодой человек и замолчал, отдавая инициативу в разговоре старшему попутчику.

– Тогда здесь работало больше тысячи человек. Сейчас из всего персонала осталось четыре оператора. Они смотрят за всем комплексом. Остальное делают машины.

За словами чувствовалось разочарование и даже хорошо скрываемая злость. Сергей догадывался о причине таких эмоций. Глобальная роботизация не оставляла безучастным ни одного гомо сапиенса, даже если пока и не касалась напрямую. Процесс замещения людей умными машинами продолжался и очень скоро обещал вмешаться в судьбу каждого. Агрокомплекс «Сельская Идиллия», согласно рекламе, этот процесс уже победно завершил.

– Все что делают люди, – продолжал Владимир, – лишь следят за работой компьютера. А всю организацию процесса Агрокомплекса осуществляет программа без участия человека. Люди лишь придаток машины!

Слова прозвучали жестко. Чувствовалось, что за ними стоит обдуманная и сформированная философия. В последние годы, когда из многих сфер деятельности машины полностью или частично вытеснили живых людей, в обществе после короткого ликования и воодушевления началось активное неприятие этого процесса. Степень и форма неприятия кардинально отличались: от тихих бесед за чашкой чая до митингов и демонстраций. Кое-где даже создавались террористические организации, объявившие машинам бой. По всей видимости это обязательная обратная сторона медали. Через это им всем нужно пройти. Этим необходимо переболеть.

И конечно же, как всегда, легко рассуждать об этом философски, являясь сторонним наблюдателем, и совсем другое дело – высказываться будучи человеком вовлеченным в сам процесс. Но Сергей попробовал:

– Это же здорово! Мы достигли такого развития, что освобождаемся от тяжелого монотонного труда.

– Да? – мужчина с вызовом поглядел на молодого попутчика. – Освобождаемся для чего? Я, тысяча работников Агрокомплекса, пятьдесят миллионов россиян – официальные безработные. Свободны для чего?

– Простите.

– Можно на «ты». – смягчаясь сказал Владимир.

В купе повисло молчание. Словно уловив общее гнетущее настроение, солнце скрылось за облаком. Легкая тень накрыла несущейся поезд, погрузив его в непривычный после яркого света полумрак.

– Сергей, а ты чем занимаешься, если не секрет?

– Служу в полиции. Закончил учёбу в Институте и еду к месту прохождения службы.

– Полицейский? – удивился собеседник. – Думаешь нашему городу нужны новые полицейские? Извини за прямоту. Но нам говорят, что сейчас снижение преступности. Скоро полицейских будут переучивать на гражданские специальности. Или вообще уволят. Считаешь, что принял правильное решение вернуться на службу домой?

Слова попутчика заставили на миг задуматься. Сергей рассеянно поглядел на проносящиеся за окном сельские пейзажи. Этого мига оказалось достаточно, чтобы вновь утвердиться в правильности избранного пути.

Решение вернуться на службу в родной город принималось осмысленно, без излишней эмоциональности и предвзятости. Сергей размышлял о возвращении все время обучения. Последние два курса учёбы он внимательно следил за обстановкой в области и городе. Замечал положительные изменения и улучшение криминогенной обстановки. Несомненно, это радовало всех добропорядочных граждан. И его в том числе. Но с другой стороны такая положительная тенденция настораживала. Ведь ему, как сотруднику следственного отдела, оставалось мало возможностей проявить себя и добиться значительных результатов. А также ставило под угрозу сокращения из-за отсутствия в надобности людей данной профессии. Поэтому правомочность вопроса попутчика не вызывало сомнений.

Но Сергей при принятии судьбоносного решения никогда не рассматривал собственный выбор с этой перспективы. Главное, что мотивировало его – желание навести полный порядок в родном городе. Это желание завладело им с детства. И эту мечту он предавать не собирался.

Не так давно, на рубеже веков, город прославился своими Организованными Преступными Группировками (ОПГ), позже громкими экономическими преступлениями и перестрелками между бизнесменами, пытавшимися подмять под себя конкурентов. Когда навели порядок и в этой сфере, оказалось, что город стал плодоносной почвой для киберпреступников и интернет мошенников. Сколько Сергей себя помнил, постоянно боролись с какими-то серьезными преступными сообществами. Побеждали одних, появлялись другие, и всё шло по новой. Желание разорвать этот порочный круг зрело и росло в Сергее вместе с его собственным взрослением и ростом. Разгул преступности всегда возмущал его душу. А когда два года назад он заметил явные положительные тенденции в родном городе, это еще сильнее побудило молодого правоохранителя ринуться в бой, чтобы окончательно свалить колосса.

Слушая сердце и разум, молодой полицейский осознавал, что от много готов отказаться для достижения этой мечты.

Владимир, заметив заминку, понимающе кивнул. Замешательство собеседника он истолковал по-своему.

– Когда армия и полиция станет роботизированной, чем ты будешь заниматься?

Вопрос оказался непростым. Так прямо Сергей себе его не задавал. Он имел причины пойти служить в полицию, страстно желал бороться с несправедливостью и злоупотреблениями. Мечтал полностью искоренить преступность и окончательно оздоровить общество. Хотел биться до победного конца. Но увидеть со стороны как андроиды-полицейские изолируют последнего преступника на земле, точно не являлось его мечтой.

Сергей улыбнулся, помня, что искренность всегда подкупает собеседника и располагает к взаимной откровенности. Особенно откровенничать с Владимиром не планировалось, но профессиональный навык молодой полицейский старался довести до автоматизма.

– Как-то не задумывался об этом. Но я родом отсюда, поэтому возвращаюсь служить в свой город. А по поводу роботизации считаю, что этот процесс растянется на десятилетия.

– Многие думают, что это будет когда-то… Случится с кем-то… Правда жизни в том, что это касается каждого!

– Ну можно найти положительные стороны. Появится больше времени для хобби, для творчества.

Владимир понимающе кивнул:

– Человечество всегда мечтало иметь много свободного времени для путешествий, творчества и отдыха. Но получив все это оказалось, что мы не умеем этим распоряжаться.

Мужчина смотрел в окно невидящим взглядом. Он полностью погрузился в себя, словно забыл как это общаться глядя друг другу в глаза. Казалось он видит картину, пересказом которой сейчас и занимался. Его голос звучал монотонно и однообразно:

– Одни вместо путешествий уходят в иную реальность, – Мужчина кивнул на соседей по купе, закрывшихся в своих виртуальных коконах. – Озабочены поиском новых чувственных развлечений, бессмысленных виртуальных приключений. Другие вместо творчества погружаются в алкогольный или наркотический дурман. Вместо новых свершений, пребывают в лени или исполняются агрессии. Начинают вести себя асоциально. Третьи ищут утешение в религии. Похоже это даёт хоть какой-то смысл нашему праздному существованию. И это в наш-то Технократический Век!

Сергей видел, что они находятся в совершенно противоположных концах мировосприятия. Наверное всегда существовала и будет существовать неразрешимая проблема отцов и детей, когда новое поколение не понимает старое и наоборот. Сейчас перед ним сидел человек, глубоко разочаровавшийся в современном обществе, с теплотой вспоминающий о безвозвратно ушедшем прошлом. Человек смиренно переносящий происходящее, способный лишь на ничего не меняющий разговор с любым кто готов слушать.

Себя же молодой человек не мог причислить ни к тем кто вздыхает по безвозвратно ушедшим дням, ни к тем кто восхищенно глядит в будущее. Родившись в эпоху без МУНов, первое вживленное в тело мобильное устройство старого образца он получил уже в раннем детстве. А ещё через пять лет на волне всеобщей имплантации нейропорталов и подключения МУНов Сергей вместе со всем человечеством шагнул в новую эпоху. И, справедливости ради, никогда об этом не жалел.

Нейросистемы заинтересовали человечество более сотни лет назад. За это время они нашли свое применение во многих сферах, в том числе разработках и реализации программы искусственного интеллекта. Способности нейросетей к обучению, адаптации, анализу и быстрой передаче информации являлись огромным плюсом. Но прорывом практического и повсеместного применения стало открытие возможности объединения множества отдельных нейросистем в единую сеть, названную впоследствии Глобальной Нейросетью и заменившей собой все остальные базы данных. Человеческие органические нейросистемы соединялись с искусственно созданными в продуктивном симбиозе. Каждый человек становился ходячей антенной и процессором, включенным в мировую Глобальную Сеть. Это существенно снижало расходы, обеспечивая беспрецедентное территориальное покрытие, беспрерывный сигнал и бесперебойную работу на огромных скоростях передачи. МУНификация, как потом назвали это историческое событие, обеспечила новый скачок развития.

Вполне естественно, что, взбираясь на новую вершину развития, человечество, как и всегда, сталкивалось с социальными и этическими проблемами. Но сам технический прогресс, вершиной которого стало создание Глобальной Нейросети, однозначно принес благо и совершенно изменил человечество.

– Я считаю, что каждый вправе сам решать как он будет жить! – Сергей откинулся на спинку кресла и скрестил на груди руки. Владимир снова понимающе кивнул:

– Нас десятки лет учили индивидуализму. Им заражены все от простого менеджера до ответственного чиновника. Главный принцип – чтобы мне было хорошо. Эпоха индивидуализма достигла пика, и сейчас мы пожинаем плоды. Коммуникация между людьми разрушена. Общественных и социальных связей нет. Все заполнила Сеть. Но как личность человек никому не нужен!

– Мне кажется, ты сгущаешь краски! – безапелляционно заявил Сергей.

– Ты думаешь, человек кому-то нужен в этом мире?

Рассказов удивлённо поглядел на попутчика. Владимир не ждал ответа и заговорил сам:

– Пока человек работает он нужен государству или обществу. Но с развитием роботизации удержаться на рабочем месте всё проблематичней. А значит и как налогоплательщик в скором времени человек перестает быть интересен. И что потом? Мизерное социальное обеспечение. Уход в иной «лучший» виртуальный мир. Прозябание в Сети. Люди потеряли чувство товарищества, коллективизма! Каждый думает, как бы сохранить своё рабочее место. И чем меньше живых конкурентов, тем лучше.

– А почему кто-то должен думать о других? – категорично заявил Сергей. – Любой сам все может решить. И должен! Если человек что-то из себя представляет – он и сам всего добьется!

Владимир покачал головой:

– Раньше говорили «один в поле не воин».

– То было раньше. – отмахнулся Сергей, – Сейчас другие времена. Люди могут подвести. У кого-то не хватает воли, у кого-то своя корысть. Если надеяться на других очень легко проиграть. Рассчитывать можно только на себя.

– Но а как быть с командным духом?

– Если для достижения общей цели-это нормально. Ну а так: каждый сам за себя.

– А дружба?

От этого вопроса защемило сердце. Сергей надеялся, что все давно прошло, но оказывается сердечные раны продолжают кровоточить и по прошествии долгих лет. Тем не менее ответ на этот вопрос он знал:

– Друзья такие же люди, и тоже могут подвести. Нет, нужно надеяться только на себя!

– Вот это позиция современного человека, – старший попутчик сцепил руки в замок, сложив их на животе, – Эпоха индивидуализма. Ты сам должен со всем справиться. Не справишься – тебя заменит робот!

– Такое сейчас время. А ты что предлагаешь? Остановить роботизацию?

– Навряд ли это возможно, – Владимир говорил твердо и уверенно. – Да и главная проблема не в этом. Люди перестали жить по-настоящему. Живое общение стало редкостью. Большую часть жизни мы проводим в Сети. Люди перестали встречаться, создавать семьи, рожать детей. Все замкнулись на себе, замкнулись в Сети.

Рассказов скептически фыркнул, достаточно громко чтобы услышал собеседник. Но такая реакция Лисова не смутила, он продолжал:

– Нам не интересен человек по соседству. Простой пример. Полтора года назад у нас в городе прокатилась волна самоубийств. Так в этом никто даже разбираться не стал! Никому человек не нужен!

После этих слов удержаться от подключения к Сети оказалось невозможно. Не стесняясь Рассказов активировал МУН и вошел в Сеть.

Владимир заметил манипуляцию собеседника с МУНом и невесело усмехнулся:

– У нас в городе люди не только работу теряют, но и массово пропадают. Похоже это тоже никого не интересует!

Сеть выдавала красноречивые данные. Полтора года назад в течении трех месяцев покончили жизнь самоубийством 648 человек. Рассказов имел доступ не только к общегражданской Глобальной Сети, но и к Оперативной Сети правоохранительных служб. Поэтому видел официальные заключения о происшедшем и материалы по проведению следственных действий. Эту информацию Сергей уже знал. Изучал, размышляя о переезде. Но сейчас взглянул на статистику по-новому. И общее представление снова вызвало непонимание и подняло вопросы, на которые не оказалось ответов в официальных источниках. Успешные, физически и психически здоровые люди, не участвовавшие в каких-либо суицидных сообществах практически одновременно решили уйти из жизни. Следствие не смогло выяснить причину массового помешательства. Все дела оказались закрыты за отсутствием состава преступления.

Затем за последние полтора года в городе пропало 296 горожан. Цифры с одной стороны казались обычными, но настораживало, что до сих пор никто из пропавших не объявился не живым, не мертвым. С другой стороны число числящихся в розыске, а также без причины покинувших город и до сих пор нигде не объявившихся, удивляло. Ведь количество ежегодно пропадающих людей в эпоху МУНов резко сократилось. Невозможно представить, что нормальный человек откажется от Нейросети и уйдет в полную изоляцию. Таких ярых противников развития существовало единицы. Стоило учитывать незначительное количество неизлечимых психических больных способных забыть про МУН на долгое время. Но почти 300 человек, отключивших МУНы и спокойно живущих без них, представлялось с трудом. Особенно настораживало почему до сих пор не обнаружены тела ни одного из пропавших. Постепенно, спустя 12 месяцев после объявления в розыск, многие из них признавались умершими. Но общую ситуацию это не меняло. Горожане пропали и найти их не представлялось возможным.

За окном проносились залитые летним солнцем луга и далекие утопающие в зелени перелески, неровными клиньями вторгающиеся на пахотные поля. Во всем этом буйстве красок ощущалась страсть к жизни и спокойная уверенная радость.

В купе экспресса повисло тяжелое молчание и угрюмая задумчивость.

Рассказов помассировал подбородок и поглядел на Лисова:

– Полагаю этому есть какое-то объяснение.

Владимир улыбнулся в ответ:

– Я его уже озвучил!

Сергей одарил соседа по купе недоверчивым взглядом.

– Мне кажется, тебе ещё много чего нового придётся узнать в будущем, Сережа. – поучительно заявил Владимир, чем лишь раззадорил молодого собеседника.

– Как и любому другому человеку, я полагаю. – парировал Сергей, недовольный снисходительным тоном собеседника. – К сожалению, очень многие боятся перемен!

Владимир снова понимающе кивнул:

– Как всегда. Есть противники и есть сторонники. Нет ничего нового под солнцем! В такой реальности мы все живём!

– А по мне так некоторые не живут, а пытаются бежать от этой реальности, – запальчиво сказал Рассказов, чувствуя, что начинает терять терпение от наставнического тона старшего попутчика.

– От такой реальности, как говорится, не грех и убежать.

– А меня такая реальность вполне устраивает!

Пейзаж за окном начал стремительно меняться. Вначале появились одинокие строения. Затем потянулись серые городские застройки, плотной стеной несущиеся навстречу заметно сбавляющему скорость составу. Поездка завершалась, так же как и беседа. Каждый остался на своих позициях и в своих убеждениях. Что совершенно ничего не меняло в судьбах человечества.