– Я боксом занимался. С детства.
– Да, – покачал головой полковник. – Разрядник, спортсмен, победитель олимпиад по математике, истории. С такими родителями ты мог стать руководителем области, космонавтом, или… – Крюков осекся, озираясь по сторонам, но быстро вспомнив что это не конторский кабинет, вернулся к разговору.
– Он потом умер. Прожил полгода, – полковник снова закурил. – Твой отец, видимо, хорошо постарался и тебе смягчили, но…
Череп не двигался. Камнем застыл, слушая полковника, без единой эмоции на лице.
– Вы хорошо изучили дело, – медленно произнёс.
– Изучил, – Крюков затушил недокуренную папиросу и стал вновь листать папку. – Вытащить тебя он уже не смог. Этапом на восьмую. Затем перевод в четвёртую. Видимо, отец всё ещё пытался, а потом сразу на строгий, в пятую.
Крюков отодвинул папку.
– Каждому своё, – Череп медленно вдохнул.
– Зачем? Не понимаю! Сидел бы себе тихо и снова в нормальную жизнь.
– А кто бунт тогда погасил бы? – Череп криво улыбнулся.
Крюков хмыкнул, качнув головой.
– Ладно, – полковник вздохнул, убирая папку со стола.
– В деле этого нет, но вам скажу, удовлетворю ваше любопытство, – произнёс тихо Череп. – Сержант, из-за которого поехал в первый раз на строгий, был братом того, кому я челюсть сломал. Он, видимо, поклялся со свету меня сжить. Специально на четвёртую перевёлся. В котельной их было трое. Пытались вырубить и опустить. Ещё мне обещал, как всё закончится, сжечь по частям в печи, – Череп усмехнулся. – Двоих я вырубил, а его бил головой о запорный кран, пока не размозжил в кисель.
– Даром, что малолетка, – полковник нахмурился. – Вышака ты избежал, лишь благодаря отцу.
– Он жизнь положил, чтобы меня от расстрела спасти. В прямом смысле. Никогда этого не забуду.
– И что потом? Затянула жизнь воровская?
– Это уже неважно. Мы с вами в системе. Вы и я. Винтики большого механизма. Вынь винтик и всё посыплется. Так или иначе, ценой всему порядок и человеческие жизни.