7. Путь к созреванию сознания
(согласно размышлениям Лецзы)
Однажды в царство Цы Лецзы с поклажей направлялся,
Вернулся с полдороги, передумав, раньше срока,
Когда домой шёл, то даос случайно повстречался,
Его учитель с именем Темнеющее Око.
– «Ты почему вернулся»? – спросил тот. – «Я испугался».
– «Чего ты испугался»?! – он воскликнул с удивленьем.
– «В пути моём я в десяти харчевнях появлялся,
В пяти же подавали мне еду без промедленья».
– «Но почему в душе твоей тревога появилась»? –
Спросил даос, – ты продолжал идти вперёд бы смело».
– «Ещё внутри меня чистота не освободилась,
Вовне лучом ещё всё пробивается из тела.
Воздействовать на всех внешним считаю я постыдным,
После похвал толпа, придя в себя, всегда злословит,
Спокойнее, когда тебя не слышно и не видно,
Кто старшим пренебрегает – себе беду готовит.
Доходов лишних хозяин харчевни не имеет,
Меня только увидев, отдаёт мне предпочтенье,
Властитель спросит, что с меня, если завлечь сумеет?
Стране он силы отдаёт, а знанья – управленью.
Вот испугался я, меня царь если повстречает,
Обременит делами и ждать будет исполненья».
От этих слов Темнеющее Око рассмеялся,
Воскликнул с похвалой: «Прекраснейшее наблюденье!
Но если будешь ты один, люди начнут тянуться
К тебе, станут просить защиты, помощи, советов,
Гордыню усмирить ли сможешь, от них отвернуться,
Скромнее сделавшись, чтоб людям не давать ответов»?
Раз в гости Темнеющее Око к Лецзы явился,
Но перед дверью его обуви ряды стояли,
Мудрец, увидев их, нахмурился и удалился
К Лецзы чтобы попасть, все люди в очереди ждали.
Один гость, всё увидавший, сказал Лецзы об этом,
Всех бросив, устремившись за учителем мгновенно,
Лецзы бежал босой в руках с туфлями за ним следом,
И только у ворот, догнав, спросил его смиренно:
– «Учитель, вы пришли, то не дадите ли советов»?
– «Предупреждал же, что люди станут искать защиты,
В решеньях личных, я учил, нельзя давать ответов,
Как вижу, не способен ты прожить без своей свиты.
Других к себе привлечь способный, должен отказаться,
К нему чтоб не стекались все решать свои задачи,
Рабами став, всегда на других будут полагаться,
Без самостоятельности, не будет им удачи.
И если с результатом предвиденье в расхожденье,
То примененья должного в развитье не бывает,
И непременно выйдет из всего лишь огорченье,
Бессмысленно то, что себя само с пути сбивает.
Нельзя в жизни отдаваться чьему-либо влиянью,
Никто тебе из друзей твоих этого не скажет,
Их болтовня – яд, который тебя только накажет.
Не быть без пробужденья, без сознанья созреванью»!
8. Два пути
(согласно размышлениям Чжуанцзы)
Все вещи незначительны, но мир весь составляют,
Сообразуясь во взаимодействии природном.
Но люди низкое в нём положенье занимают,
И, собираясь вместе, именуются народом.
На вещи опираются, вершат дела благие,
Народ сам груб, но без него сам царь не обойдётся,
Для этого и создают обычаи такие,
При помощи которых где смягчить нрав удаётся.
Хоть справедливость далека, нельзя с ней отделиться,
Близко хоть милосердие, но не всегда хватает,
Без них народ уже давно не может обходиться,
Ведь эти два начала добродетель составляют.
С их помощью в народе все обряды совершают.
Людей всех ограничивая, доброту их множат,
Держаться середины учат, долг их возвышают,
Лишь с добродетелью народ стать сам великим может.
Един наш путь, но не способен он не изменяться.
Священно Небо, и безусловно его влиянье,
Но в жизни благодать тогда лишь может совершаться,
Когда способно Небо заполнять наше сознанье.
Поэтому-то мудрецы все Небо созерцали,
И совершенствоваться в добродетели стремились,
Но Небу в свершенье дел благих не помогали,
И с тем, вокруг что них происходило, лишь мирились.
И замыслов в происходящее всё не вносили,
И добродетелью своей мир не отягощали,
Что исходило из Пути, они переносили,
О Неба тайных замыслах народу не вещали.
Соединялись с милосердьем, но не полагались,
Идя за справедливостью, её не расширяли,
От исполнения обрядов всех не уклонялись,
Обычаям местным подчиняясь, смут не поднимали.
И опираясь на народ, им не пренебрегали.
Все вещи недостойны, чтобы ими заниматься,
с вещами всё ж образуясь, их не покидали,
Так как никто не может в стороне от них остаться.
Не понял Неба кто, тот чистотой не обладает,
И в добродетели не сможет чистоты добиться.
Пути кто не постиг, тот в жизни ничего не знает,
Он жалок, и к Пути только всю жизнь будет стремиться.
Есть в мире два пути: Путь Неба и путь человека,
Бездеятельный, чтимый это есть путь Неба дальний,
Путь, деятельный с тяготами до скончания века,
Таков путь наш, определённый в сфере нам сакральной.
Путь Неба – путь хозяина, властителя природы,
Путь этот нас ведёт и к праведности направляет.
Путь человека – путь слуги и блага для народа,
Путь процветанья тех, кто волю Неба выполняет.
9. Справедливый
(согласно размышлениям Чжуанцзы)
Даос жил. Знанье Малое его все называли,
Дружил со Справедливым он к Согласья Приводящим (1),
Которого в народе все за разум уважали,
Он в обществе служил судьёй, за нравами следящем.
Даос спросил: "Что означают речи о селеньях?
Ведь каждое понятие своё имеет знанье,
И вещи многие теряются в своих значеньях,
Которые порою искажают пониманье".
– "Селенья по обычаю людей объединяют, -
В них жители, сельчанами себя все называют,
Однако же, селенья – это там, где обитают,
Объединяя разное, подобным то считают.
Обычно в них живут сотни имён, семей десяток (2),
Они через подобие живут единым строем,
Но жить там могут те, кто принимает тот порядок,
А кто не принимает, тот считается изгоем.
Подобные рассеются, различными считаясь,
Ведь то, что делится, существовать не может вместе,
Вид каждый отделяется от всех, определяясь,
Стаёт он как бы независимым на своём месте.
Определить кто может общность или разделенье?
Ведь сто частей коня ещё конём не называют.
А для того, чтоб получилось целое явленье,
Должно стать однородным, то, что общность составляет.
И низкое может скопиться и стаёт высоким,
Так камни могут сделаться горой, нагромождаясь,
Как половодье из ручьев становится широким,
Иль речки возникают, из источников стекаясь.
Великий человек со всем себя объединяет,
Считает общим всё он, а себя – лишь малой частью,
Он всё учитывает, своего не насаждает,
Его мысли прикованы к путям, ведущим к счастью.
Поддерживать он будет тех, кто рассуждает здраво,
И не настаивает на своём, во всё вникая,
Считает, каждый жить своим умом имеет право,
И все его призывам следуют, не возражая.
У каждого из времён года – свой эфир особый,
Природа людям не оказывает предпочтенья,
Бывает год благоприятный, как и год суровый,
Зависит от того, чему все придают значенье.
Но каждый в мире сём свою обязанность имеет,
Правитель если беспристрастен, то царит порядок,
Ведь то, чем занимаемся мы, то на нас довлеет,
Когда гармонию теряют, настаёт упадок.
Великие государи людей не награждали
За храбрость или красоту, что в царствах их царили,
И этим мятежей иль злобных дел не порождали,
Поэтому людей всех свойства целостными были.
У каждой из вещей есть свой закон и свой порядок,
В Пути что беспристрастно, именем не обладает,
Всего, что обладает именем, срок жизни краток,
А безымянное всё в Недеянье совершает.
У времени обычно есть конец, и есть начало,
И в поколенье перемен с ним много происходит,
Где счастья, испытаний, бед случается немало,
В том даже, чему противятся, должное находят.
Тот, кто всегда к особенному своему стремится,
Стараясь для осуществленья силы все направить,
В конечном результате своём может ошибиться,
Особенно в том, в жизни что пытается исправить.
Большому можно уподобить озеру селенье,
Которое растительности отмеряет влагу,
Или горе, где к Небу есть тропинка восхожденья,
Где жертвенный алтарь богов всех призывает к благу."
– "Но может ли у нас "путём" всё это называться"? –
Спросило Знанье Малое. Дагун же отвечает:
– "Нет, так как числа все лишь до границ могут считаться,
Ведь десять тысяч "тьму вещей" у нас обозначает.
И небо и земля по форме больше всего значат,
Жара и холод больше всех в скоплении эфира,
Путь – для всех общий, он все вещи в своём беге прячет,
Содержит всё в себе он, служит сам основой мира".
– "Но как внутри него вся наша жизнь там возникает"?
– "Жара и холод друг друга к обузданью стремятся,
Друг друга губят и по временам года сменяют,
От них рождается любовь, и существа плодятся.
Здесь домогательства, отказ и ненависть бывают,
Когда самец и самка в случке плод свой зачинают,
Покой с опасностью друг друга в жизни их сменяют,
Сбор и рассеянье вещей смерть с жизнью порождает.
Что видим мы – в себя внимает всё наше сознанье,
Мельчайшее удерживает в памяти наш разум,
Запомнить можно сущность и подобного названье,
Но многое понять мы не совсем способны сразу.
Так, вещи друг на друга все воздействуют открыто,
То поднимаясь, то спадая морем у причала,
Друг друга отсылают в даль ту, что от взора скрыта,
За тупиком есть поворот, а за концом – начало.
И таково всё то, чем в мире вещи обладают,
И высшее в вещах на этом всём к концу подходит,
В словах исчерпывается то, ум что постигает,
Поэтому-то человек отгадок не находит.
Ведь люди думают о том, что Путь весь наблюдают,
Не следуя Пути тому, куда ведёт движенье,
И возвращаются к тому, с чего все начинают,
На этом прекращаются их личные сужденья".
– "Скажите о сужденьях мне, – спросило его Знанье, -
На чьё из двух суждений в спорах полагаться можно?
Цзы Истинный (3) сказал: "Путь предаётся Недеянью",
А Продолжатель – же, что "он воздействует, возможно".
– "Петух нам кукарекает, собака только лает, -
Сказал Дагун, – а люди познанное принимают,
Но даже обладающий познаньями не знает,
Что они станут делать. Это он не понимает.
Так и с людьми, кто выражает в чём-то своё мнение,
Чтобы в мельчайшее проникнуть, не хватает знанья,
Иль слов, чтобы постичь в вещах всех самоизмененье,
Иль, величайшее умом объять – нет пониманья.
Их мненье о Пути, что "придаётся Недеянью",
Или о том, что "он воздействует на всё, возможно",
Нас привести может к ошибочному основанью,
А в представление о мире – к пониманьям ложным.
Ведь "если он воздействует", то сущность он имеет.
А если "в Недеянии", то пустоту являет,
Но если пустота он, то тогда же чем владеет?
А если сущность, то движенье как он представляет?